– Да, откуда вы знаете.
– Мне уже сообщили о самой красивой девушке на селе, вы подходите под описание, – он протянул руку, – меня зовут Кирилл.
– Вы мне льстите Кирилл, приходите, мы вас ждём, – она улыбнулась, изящно повернулась и, качнув бедром с тремя полосками, как будто не замечая его открытой ладони, выпорхнула из кухни, оставив лёгкий шлейф теплых и вкусных женских запахов, казавшихся чуждыми на тёмной, задымлённой кухне.
***
В учительской ждали нового географа, и кажется, обрадовались, когда он заглянул в приоткрытую дверь. Столы накрыты, коллектив на местах, и для начала праздника не хватало только Кирилла.
– Вот наше молодое пополнение и надежда, – сказал Алевтина Ивановна, – Кирилл Николаевич Савельев, прошу любить и жаловать.
Его посадили между долговязым бледным мужчиной с растрепанной черной шевелюрой и крупной мужиковатой женщиной, похожей на пожилую метательницу молота.
– Андрей Абрамович, можно просто Андрей, – представился брюнет, – учитель истории и обществознания, основам безопасности жизнедеятельности, а также специалист в эзотерике и оккультным вопросам.
– Андрей, кончай, со свой лабудой, не пугай молодого, – крепко сжав новенькому соседу плечо, фемина справа представилась: – Василиса Михайловна.
Кирилл посмотрел на её широкое лицо, самой заметной деталью, которого были тёмные гусарские усики.
– Очень приятно, – он опустил глаза, стараясь не глядеть на растительность над губой и не смущать даму.
– Водочки? – Василиса взяла инициативу, и, не дожидаясь ответа, наполнила ему стопку.
– Уважаемые коллеги, объявляю новый учебный год открытым, и желаю вам прилежных учеников и терпения! – объявила Алевтина Ивановна, подняв бокал с красным вином.
– Знаем мы этих учеников, читают по слогам в девятом классе, – прошипела ему на ухо Василиса, и залпом выпила стопку.
– Прям, уж по слогам? – тихо спросил Кирилл.
– Сам увидишь. Не все конечно, но есть отдельные персонажи. Я литературу с русским им даю, знаю, о чём говорю, некоторых даунов учить, «что мёртвого лечить». Им что нужно? Бухнуть, да потискать девок подоступнее, есть тут прошмандовки. Продукты «пьяного» зачятия, хули? Уже с шестого, седьмого класса пьют, из дома зараза идёт, если батя с матерью киряют, школа не поможет.
– А на что родители пьют, работы же нет? – спросил Кирилл, слегка смущённый напором и лексиконом русички.
– Ягоды, Кирилл, наше красное золото, на ягодах за сезон, можно состояние по местным меркам сколотить. Морошка, черника, брусника, ну и клюква конечно, кислятину вообще тоннами гребут. Есть у нас один бизнесмен Витёк Базлаев, организовал заготовительную фирму, у народа скупает и в городе сдает, а там за кордон уводят. Страда идет с июля по ноябрь, остальное время заработанное пропивают, – Василиса опрокинула очередную рюмку, наглядно показывая, как происходит процесс освоения заработанных средств.
– Ты не куришь?
– Да, точнее нет, бросил недавно.
– Понятно, долго жить хочешь? – задав этот риторический вопрос, она с грохотом отодвинула стул и понесла большое тело, облаченное в бархатное платье, к выходу.
Кирилл, наконец, осмотрелся, маленькие пожилые учительницы математики и физики, и педагоги начальной школы, очень похожие на обычных деревенских бабушек, скучковались и обсуждали способы засолки грибов. Раскрасневшийся Юкко, громко объяснял Алевтине Ивановне внешнюю политику Китая. По правую руку директрисы сидел крепкий старикан с седой докторской бородкой, он периодически наливал себе водки, поднимал перед собой стопку, чему-то улыбался и выпивал, не чокаясь ни с кем, удовлетворенно хмыкал и закусывал рыжиками. Он был похож, по описаниям Юкко на физрука Павла Валерьяновича. Боковым зрением Кирилл, уловил, чей то взгляд, за ним наблюдали. Повернув голову, он увидел Антонину. С бокалом в руках, и, отодвинувшись от стола, она качалась на стуле. Насмешливый взгляд ее зеленоватых глаз был направлен на нового учителя. Кирилл заметил, что мастерка расстёгнута, а в разрезе видна ложбинка под загоревшей шеей, плавно перетекающая в высокую грудь, красивая волнующая линия плоти угадывалась по синей тканью кофты.
Кирилл смутился и покраснел, придвинул к себе салатницу.
– Кирилл, а вы верите в тёмные силы, враждебные человеку? – отвлёк его от оливье историк.
– Как специалист по естественнонаучным дисциплинам, я не верю в существование потустороннего мира, загробной жизни и волшебства.
– А зря, мир не так прост, как кажется, – Андрей Абрамович пристально посмотрел на Кирилла.
– «Историк, кажется тоже с сумасшедшинкой».
– Кроме истории я преподаю ОБЖ, учу детей первой помощи, спасению на водах и при землетрясении, но мало кто догадывается, что есть вещи гораздо страшнее наводнения и лесных пожаров. Параллельно с нами существуют другие миры, заселённые ужасными существами – назовем их демонами. В своем пространстве они без материальной оболочки, имеют волновую природу, это такие сгустки злой энергии, которые способны проникать в наш мир. Но не через какие-то материальные червоточины, то есть торнадо в атмосфере, или тектонические разломы в литосфере, а через нервные окончания человека. Прорехи в нервной системе, любые нарушения в психике, могут сформировать слабое место, вход в другое измерение и демон с той стороны, как шаровая молния с улицы, залетающая в форточку, просачивается в серое вещество мозга, раковой опухолью пожирает душу.
– «Я в школе или в дурдоме?», – Кириллу захотелось выпить.
– Человек, одолеваемый демоном, меняется, – увлечённо продолжал Андрей Абрамович. – Характер, поведение, поступки, он становится не похожим на себя раньше. Главный отличительный признак – паталогическая жестокость. Все эти маньяки, кромсающие себе подобных без причины, не люди. Человеческая у них только оболочка, на самом деле они демоны, – историк глотнул вина.
– Необходима профилактика от попадания зла, чтобы не слабела душа, не малодушничать, как говорит русский народ. А я бы сказал не тонкодушничать, где тонко, там и пробивается демон. Надо читать правильные книги и делать добро.
– А с этим я абсолютно, согласен! Давайте выпьем за добро и хорошую литературу, – оживился Кирилл.
– Наливайте, я пришла, – рядом рухнула на стул Василиса, взялась за бутылку и разлила себе и соседу, – Не замучил Андрюша тебя своими тёмными силами?
– Напротив, очень интересно, – заметил Кирилл, он набрался смелости и посмотрел в сторону Антонины. Она ушла, только на столе остался недопитый бокал.
– «Очень жаль, действительно красивая женщина».
Василиса опрокинула стопку, перегнулась через него, обдав запахом сигарет и термоядерных духов, щелкнула по носу задумчивого историка: – Андрей, держи нос бодрей.
– У меня, между прочим, и программа спецкурса для десятого класса составлена по защите от демонов, – встрепенулся Андрей Абрамович, – показал в районном отделе образования, там как на дурака посмотрели.
– Не расстраивайся Абрамыч, будут и нашей улице костры с демонами полыхать, – зычно хохотнула Василиса.
– Вот видите, Кирилл, никто мне не верит, а в райцентре вообще за мракобеса считают, кстати, мы можем перейти на «ты»?
– Конечно, – сказал географ. – Не падайте, то есть не падай духом, ты так сильно веришь, даже мне – материалисту показалось, что-то в этом есть.
– Сколько можно, переведите уже тему, – попросила Василиса, – скука с вами смертная, пойду к Юкко, с ним веселее, – прихватив бутылку, она двинулась к трудовику, а тот, увидев её, шутливо закрыл лицо руками.
– Скажи, Андрей, а дискуссия в классе получается? Когда я вступил в пору созревания, рушился Союз, и все мы, молодые буйные демократы, ждали перемен, до хрипоты спорили с пожилой учительницей истории, членом компартии, а она, бедная, пыталась до нас донести простые истины, что это плохо, когда разваливается страна, и от запада, ничего хорошего ждать не стоит.
– Сейчас ты по-другому смотришь на мир, я так понимаю, – улыбнулся Андрей.
– Стройное мировоззрение моё дало трещину, когда демократические бомбы справедливого западного мира разорвали Югославию.
– Знаешь, Кирилл, я стараюсь не показывать классу свою точку зрения, просто объясняю причины, а выводы они должны сделать сами. Думаю, если случилось, то или иное событие, значит, оно должно было произойти. СССР распался, ничего не поделаешь, стареющая партийная элита захотела жить красивее и сама потянулась за ярким отравленным яблочком. Многие граждане тоже ликовали. Народ хлебнул полной ложкой капитализма, который, действительно оказался с душком. Понадобилось не так много времени в историческом масштабе, чтобы шоры упали с глаз. Вот увидишь, пройдёт лет двадцать, и все захотят обратно в Союз. «В России нужно жить долго», – не помню чья, но подходящая мысль.
– То есть, грядут перемены?
– Посмотрим, терпение мой друг, как сказал Рабле: «Всё приходит вовремя, к тому, кто умеет ждать».
– Андрюха, хватит голову морочить молодому педагогу, – Юкко, поднял рюмку, – присаживайтесь к нам.
Географ пришёл после посиделок затемно, лег спать и долго ворочался, нет, не из-за злых демонов или переживаний о судьбах страны, покоя не давали весёлые зелёные глаза и ложбинка в разрезе спортивной кофты.
4
Кирилл, окончательно и бесповоротно почувствовал себя взрослым, второго сентября, войдя в класс со звонком. При виде нового учителя дети встали. Он замер у доски, а ученики изучали его, некоторые серьёзно, кто-то с глумливой ухмылкой. Первым уроком поставлена экономическая география у десятого «А» и пара мальчиков в свои шестнадцать, были с него ростом.
– Здравствуйте, садитесь, – эти два слова он скажет бесчисленное количество раз, и перед ними обязательно выдержит фирменную паузу в десять-пятнадцать секунд, за которые успеет посмотреть в глаза каждого ребенка.
Преподавание давалось легко, странно, что даже без повышения голоса, Кирилл мог успокоить детское море, разбушевавшееся за перемену. Не всё, конечно, было гладко, в любом классе присутствует один-два «трудных» школьника, способных парализовать работу остальных. В приватных разговорах в учительской, знаток великого русского языка Василиса Михайловна, таких вредителей называла «мелкими долбосёрами». После безуспешных попыток, положить хоть кусочек знаний в эти неподатливые, глухо заколоченные головы Кирилл заключил с каждым «долбосёром» индивидуальный договор: в обмен на его обещание автоматом ставить тройки, они обязались тихо сидеть задней парте и не мешать учиться остальным. Консенсус был найден, хотя чувствовался нехороший осадок от сделки, но толи ещё будет, ой!
Как-то в начале октября Кирилл проверял тетради после уроков. В класс заглянула маленькая женщина лет сорока.
– Здравствуйте, Кирилл Николаевич, – она нерешительно встала у входа и сняла с головы поношенный зелёный платок, тёмные волосы с проседью были собраны в пучок.
– Добрый день, вы что-то хотели?
– Я мать Васи Кашина.
– Кашина? Ах да, Василий Кашин, знаем, знаем.
Кирилл прекрасно запомнил Кашина из девятого класса. «Странно, мама брюнетка, а он белобрысый». Этот парень с плоским ничего не выражающим лицом, был одним из тех безнадёжных хулиганов, с которым географ заключил перемирие.
– Есть какие-то вопросы или замечания? – учитель закрыл тетрадь, поднялся из-за стола и шагнул к ней. Маленькая, сутулая, уставшая женщина. Её глаза бегали, неухоженные грубые ладони с грязными ногтями, руки рабочего, нервно мяли платок. Кириллу почему-то захотелось её обнять.
– Это, что хочу сказать, давеча евонный дневник смотрела, тройки стоят по географии, и по анатомии тоже. Он ничего не читает, уроки не делает, а тройки вы ему ставите. Совсем разленится, станет как батя. Вы, это, ставьте ему двойки, пусть это ему будет, как его?
– Стимулом?
– Да, стимулом, тройку тоже ведь заслужить надо, к доске его вызывайте.
– Согласен, мой просчёт, обещаю Василия со всей строгостью спрашивать и без всяких поблажек оценивать.
– Спасибо, Кирилл Николаевич.
У женщины посветлело лицо. Накинув платок, она вышла из класса. Кирилл наблюдал в окно, как маленькая фигурка, кивая головой, словно разговаривая с неведомым собеседником, обходила лужи во дворе школы, вышла к дороге и, посмотрев по сторонам, перебежала на другую сторону и засеменила по обочине в поселок.
Новенькому педагогу в учительской уже вкратце сообщили о некоторых сложных учениках. Василия со старшим братом Володей поднимала мать одна. Отец отбывал срок за убийство с позапрошлой осени. Василиса Михайловна, загадочно закатив глаза, прошептала Кириллу заполняющему журнал, что история тёмная. Местный участковый, лейтенант Сашка Кабанов, обнаружил старшего Кашина, пьяного вдрызг, спящего с окровавленным ножом в руке. Рядом на полу лежал хозяин дома, заколотый Федька Акимов, партнер по бизнесу Витьки Базлаева, скупщика ягод.
– Федька покойничек, между прочим, денег одолжил Базлаеву недавно, на новую машину, а Сашка Кабанов, школьный дружбан Витин, вот! Выводы Кирюша можешь сделать сам, если не дурак, – Василиса так близко наклонилась, что Кирилл мог разглядеть крупные поры на её запудренных щеках и каждую волосинку над верхней губой, – подставили Кашина, как пить дать!
Кирилл смотрел в окно. Мать Василия уже давно пропала за поворотом. К школе подъехала белая «девятка». Из машины выскочила Антонина в темных спортивных штанах и серой кофте с капюшоном. Он загадал, если Тоня посмотрит на его окна, всё будет хорошо. Она прошла, не поднимая головы.
– «И всё нормально вроде, так почему же мне так хреново!» – он дыхнул на стекло и нарисовал на запотевшей поверхности сердечко.
***
В классе повисла тишина. Кирилл смотрел в раскрытый журнал девятого «А».
Домой на выходные задавалась номенклатура административной карты России. Опрос был такой: он спрашивал пять столиц областей или республик. Ученик должен показать их на карте. Оценка зависела от количества найденных городов, если обнаружены все, значит – «отлично», и дальше по убывающей. Два человека уже получили «четверки», засыпались на Биробиджане и Анадыре.
– Василий Кашин.
Класс удивлённо загудел. Вася на галерке поднял заспанное лицо с парты.
– Меня?
– Кашин, ведь это вы?
– Я.
– Прошу к доске.
Все замолчали в предвкушении интересного зрелища.
Василий в развалочку подошел к карте, взял указку, повернулся к учителю. Он смотрел в окно, мимо Кирилла, мечтал наверно о рыбалке или об отличнице Верочке, и равнодушно-светлое северное осеннее небо отражалось в его глазах.
– Ну что, Василий, первый вопрос будет простой, покажите столицу нашей родины?
Ученик притиснулся вплотную, почти упёрся лбом куда-то в сердце Югры, взгляд побежал по Южной Сибири, Алтаю, остановился в отчаянии на выкрашенном в нейтральный цвет Казахстане.
Кирилла стали терзать тревожные сомнения, «а вдруг и этого не знает?»: – Столица Российской Федерации, какой город?
Глаза Васи затухли, на мгновение, но вдруг вспыхнули как звёзды на кремле:
– Москва!
– «О чудо!»
Поиски Москвы продолжаются на теле нашей необъятной Родины, Верочка прыскает в ладошку на первой парте.
– Значит так, пойдем от обратного. Покажите границы России?
Василий понял, что граница – пунктир, оконтуренный темно-серым цветом, разделяющий разноцветный мир внутри, с безликими внешними территориями, и повел по нему указкой.
– «Странно, почему серым?», – подумал Кирилл, следя за рукой школьника. Он только сейчас обратил внимания на оттенок границы.
Все школьные годы у Кирилла в комнате висела карта СССР, граница была показана прерывистой линией, выделенная ярко красным. Сейчас там прилеплен Джон Рембо.
– А теперь, левую руку прислоните к бумаге, что видите под ладонью?
– Киев, – сказал, Вася, аккуратно поднимая пятерню и посмотрев под неё, словно поймав жука.