Н и к о л а й и П ё т р быстрым шагом подходят к электроцеху, и толпа их разъединяет.
Внутри цеха – паника.
Вокруг загоревшегося трансформатора мечется вольнонаёмный технорук «Ш а р л о».
«Ш а р л о» (отчаянно кричит, обращаясь к толпе). Электрики! Шаг вперёд!
П ё т р нерешительно выходит из толпы вперёд.
«Ш а р л о» (П е т р у, повелительно). Видишь – трансформатор горит? Струя масла из него хлещет… Отключи высокую! Бери электроштангу – и выключи рубильник!.. К грёбаной матери!..
П ё т р (беспрекословно – словно зомби) берёт штангу и начинает забираться по лесенке к горящему трансформатору.
Но с трудом пробившийся через толпу зеков Н и к о л а й хватает его за руку.
Н и к о л а й (П е т р у). Брось штангу! Гори оно всё синим пламенем! Ты же пропадёшь, сгинешь – ни за что! (Повернувшись к Ш а р л о). Ты что, гадский пидор: «Матросова» из новичка делаешь?! Кончай понты!.. Головой мне ответишь!.. Гад буду!..
П ё т р приходит в себя: его словно ушатом воды окатило.
Он бросает штангу и бегом возвращается в толпу.
В это время трансформатор взрывается, и кипящее масло плещет из него во все стороны.
П ё т р. Ё-моё – умереть не сдохнуть!.. Да меня ведь сейчас изжарило бы – в труху!..
Н и к о л а й. Ну, слава Богу: жив и цел!.. А вот мои дела – дрянь! «Шарло» побежал к Леденцову – на меня «стучать»… А это – десять суток «кандея»… Как минимум!..
Пожар медленно гасится.
Все присутствовавшие на нём расходятся по сторонам.
Из громкоговорителя звучит одна из советских песен той поры (типа «Прокати нас, Петруша, на тракторе…» – или нечто в этом же роде).
Конец первой сцены.
Сцена 2.
На лесоповале
День второй.
Утро.
Снежок, морозец.
Сцена окаймлена заснеженными деревьями.
Просека в лесу.
Несколько штабелей брёвен.
В центре – костёр.
Возле костра – заготовленные столбы, скрутки кабеля, электромотор и чёрный ящик выпрямителя, от которого тянутся толстые щупальца-провода – на делянку, к электропилам вальщиков-зеков.
Но сейчас всё молчит.
Кроме ворóн, каркающих с высоких елей.
У костра – всё руководство лагпункта: майор О р л о в,
капитан Л е д е н ц о в и лейтенант С е р г е й П а л ы ч.
К ним подводят П е т р а – в сопровождении технорука «Ш а р л о», двоих конвоиров-стрелков и овчарки.
«Ш а р л о» (насмешливо). Везёт тебе, Ященко, – как утопленнику… Тут вся бригада наших электриков позавчера целый день маялась – и без толку… Да и морозец сегодня знатный. Гляди – все деревья закуржавели!..
П ё т р (сердито, не слушая «Ш а р л о», идущего рядом с ним – через конвоира). Гражданин начальник! А за что земляка моего, Иванова Николая, отправляют на «штрафняк» – на севера?
«Ш а р л о». Не твоё собачье дело! Ты должен этот выпрямитель починить: не то план по лесу полетит, и начальство наше крепко взгреют, а они тебя в дерьмо закатают!.. Уже пять дней никакой работы на заготовке нет… Чёрт бы всё побрал! С полгода назад только эти электропилы завезли… Прежде-то как хорошо было: «лучком» – тянешь и пилишь! Или двуручкой – «Дружба» называется: там двое тянут – каждый к себе. Хлюпик – с хлюпиком, нытик – с нытиком: всяк напарника по себе подбирает. Так вместе и на тот свет уходят. Милое дело!.. (Вздыхает). Э-эх, мать твою нехай!..
П ё т р. Так ведь электропилой-то больше леса добудешь!..
«Ш а р л о». Тёмный ты ещё зек! Планы-то выработки тут же резко подняли… А нам ведь плевать – сколько добудем, важно – план выполнить. Иначе – всем крышка!..
Подходят к начальству, «Ш а р л о» докладывает о прибытии.
О р л о в (П е т р у). Ты точно – электрик?
П ё т р. Так точно – инженер-электрик! Три курса электротехнического вуза…
О р л о в. Ну, если не врёшь – я тебя не обижу… Наши-то салабоны возились-возились, говорят – надо выпрямитель на завод везти… А план-то горит!..
П ё т р. Сделаю всё, что в моих силах, гражданин начальник!
О р л о в. Запустишь валку леса – проси что хочешь… В разумных пределах, конечно. А не запустишь…
П ё т р берёт кусачки, копается в чёрном ящике выпрямителя.
Начальство нервно ходит вокруг костра.
О р л о в (Л е д е н ц о в у). Уже час копается… Чего он там ищет?..
Л е д е н ц о в. Что-то не нравится он мне… Врёт, наверное, всё: лишь бы на лесоповале не вкалывать… А ведь туда ему – прямая дорога…
Внезапно раздаётся стрёкот электропил.
Зеки на делянке начинают валить деревья.
«Ш а р л о» (удивлённо): Ну, воистину: «Бог любит фраера!..».
П ё т р (поднимаясь с колен у выпрямителя, О р л о в у). Всё готово, гражданин начальник!
О р л о в. Молоток! (Л е д е н ц о в у). Определить в электроцех! Выписать доппаек на неделю!.. (Поворачивается, собираясь уходить – вместе со всей свитой).
П ё т р. Гражданин начальник! У меня – небольшая просьба… Разрешите высказать?
О р л о в (приостанавливаясь, недовольно). Чего тебе ещё надо? Ну, говори!..
П ё т р. Земляка моего, Иванова Николая, отправляют сегодня на «севера» – на «штрафняк». А он ни в чём не виноват!.. Так можно ли его здесь оставить?..
О р л о в (думая о чём-то другом, недолго поискав глазами «кума» – Л е д е н ц о в а, уже отошедшего на лесосеку, и повернувшись к С е р г е ю П а л ы ч у, громко). Лейтенант! Разберись и доложи! (П е т р у). Посмотрим – как там и что…
С е р г е й П а л ы ч. Будет сделано, товарищ майор!
П ё т р (скрипнув зубами). Чистое кидалово! Никому верить нельзя!..
«Ш а р л о» (весело). А ты как думал?.. Знай свой шесток – и не в свои дела не лезь! Ты кто? Лагерная пыль на ветру! Дунут – и нет тебя…
П ё т р (закипая). Я – человек!
«Ш а р л о» (расхохотавшись). «Челове-ек»!.. Ну – насмешил!.. Скажи это «Кольке Стальному» или его «шестёркам». Тебя вмиг винегретом нарежут… Пойми, дурак! Тут все в – неразрывной случке, симбиозе – по-научному. Это – как большая мясорубка. Закладываем зеков сверху – и на выходе получаем готовую продукцию: лес тут или золото там – на Колыме. А «воры» помогают начальству крутить эту машинку: давят «мужиков» – чтоб те побольше да получше ишачили… Рабство же голимое!.. Интересу – хозяйского, человеческого, да какого хошь – нет и быть не может. Один желудок на уме: все за пайку горбатятся. Вот и нужен дрын «воровской» – внутри зоны. Какая уж тут «экономика»?! Одна – и сплошная – уголовщина!..
П ё т р. Но ведь ты же сам – вчерашний зек!..
«Ш а р л о». Потому-то я с тобой и базарю ещё… А зачем – и сам не знаю…
«Ш а р л о» машет рукой конвоирам, и они уводят П е т р а назад – в зону.
Откуда-то издалека доносятся отзвуки песни, типа:
А норма –
Доверху платформа…
А норма –
Сыт по горло,
Здесь и крылышки сложу!..
Конец второй сцены.
Сцена 3.
В бараке
Весна 1955 года.
Вновь – площадь в зоне.
Слева – барак.
Справа (там, где прежде был электроцех) – помещение с новой вывеской:
«Лагерная школа».
Внутри виден класс с партами.
В бараке (в том углу, где расположена каптерка «авторитетного правилы» – «К о л ь к и С т а л ь н о г о») кружком устроились «блатные» – режутся в карты («катают», «шпиляют»).
Крики, хохот, стук кулаками об стол.
Внезапно появляется сам «К о л ь к а С т а л ь н о й», усаживается рядом со столом – в персональное кресло-«трон».
Лично не играет, но зорко за всем следит, попыхивая трубкой.
В другом углу барака П ё т р обнимается с Н и к о л а е м, только что выпущенным из «кандея» – штрафного изолятора (ШИЗО).
П ё т р. Ну, земеля!.. Я уж и не надеялся, что тебя вернут…
Н и к о л а й. Да я и сам-то не очень верил. Думал: всё – сгорел… Но человеком оказался Сергей Палыч – начальник наш из КВЧ. Уговорил-таки «хозяина» – Орлова – меня выпустить. Говорит: «У меня культбригада заново создаётся. Иванов в ней – ведущий солист. Какой же концерт без него комиссии московской покажем?! Такие люди нам сейчас во как нужны!..»
П ё т р. Да, этот лейтенантик только с виду франт, и свысока так – с холодком, а в душе-то, видно, – парень добрый. Явно – не «бериевец»!..
Н и к о л а й. А! Кто их там всех разберёт? У каждого – своё на уме…
П ё т р. Ну, «перестань сказать», брат: это ты от обиды. Мир, всё же, не без добрых людей… Да, ты говорить: «заново культбригада создаётся». А что ж со старой-то приключилось?
Н и к о л а й. А ты что – не в курсах? Тут такой хипеш был – с пару недель назад… Даже до «штрафняка» докатилось… Короче: приехали наши артисты с концертом на дальний лагпункт – «Брусничный». Половина среди них – мокрощелки. А зона – «особо опасная», чисто мужицкая. Это у нас бабские бараки – за забором с дырками. А там (если уж «по фене ботать») мужики годами «человечьего мяса не хавали» – с ума сходят. Ну, «блатные» и озверели: прямо во время концерта рванули, как чеканутые, на сцену, сграбастали всех артисточек, уволокли по баракам и пустили их там «под трамвай». Всю ночь несчастных употребляли… «Вохры» в зоне – недостаток, да и не особо старались вертухаи – своя шкура дороже… Только к утру роту автоматчиков пригнали, «полонянок» освободили – да уж полуживых… Ну, как водится: главарей «блатняцких» – в «кандей», а бабёнок-артисток – в «сангородок», в «больничку» лагерную… Так что – «накрылась» наша прежняя культбригада «медным тазом»…
П ё т р: Да это просто – «похищение сабинянок» на лагерный лад!..
Н и к о л а й. А по-простому это как?
П ё т р. А это – из древнеримской истории: я ведь до лагеря-то почитывал кое-что…
Н и к о л а й. Глянь ты – грамотей какой!.. Слушай, а давай-ка к нам – в бригаду! Приходи: авось и пригодишься! Ты вообще-то можешь чего – по этой части? Поёшь, играешь на чём-нибудь? Стишки читаешь?..
П ё т р. Не-а: полный «ни бум-бум»! Ни слуха, ни голоса. Память, правда, неплохая… А ещё – рисовать могу… У нас в селе такая народная художница жила – баба Маня. И хаты, и печки, и стены с горшками – всё разрисовывала. В райцентре даже выставку ей делали – до войны. Жалко: сгорело всё при «фрицах»… Так я у неё и наблатыкался – малевать кой-чего… Ну, могу и декорации таскать, и проводку чинить…
Н и к о л а й. А что – давай! Хоть – художником или дежурным электриком!.. Я перетолкую с Сергей Палычем…
П ё т р. Лады!.. Но – не суетись! Поживём – посмотрим!.. Ты сначала сам свои дела устакань… Да, слушай-ка! «Шарло», конечно, падла приличная, но вот, понимаешь, сунул он мне сейчас булку хлеба и три пачки «Беломора». «Премия», – говорит! Что мне с этим всем делать-то? Поделим?..
Н и к о л а й. Боже упаси: и не вздумай! Тебя вон «Рябой» – ближний к «Стальному» помогайло – уже засёк… Бери это всё, и пойдем – отдадим это дарёное добро «Кольке»! Так-то оно спокойнее будет!..
Направляются в противоположный конец барака.
Подходят к столу, за которым продолжается картёжная игра.
Среди игроков – двое зеков обнажены по пояс.
Остальные – в рубахах-тряпье, каких-то диковинных кофтах «44-го срока».
«С т а л ь н о й» – в добротном свитере и летчицких унтах.
Спины и груди раздетых зеков испещрены татуировками: на правой стороне груди – изображение Ленина, на левой (против сердца) – Сталина.
На спине у одного из «блатных» красуется «Ленинский мавзолей», у другого – православный храм с пятью куполами.
Эти двое, тасуя карты, общаются («ботают») друг с другом на «фене» (блатном говоре).
П е р в ы й «б л а т н о й». Канаю я по бану, зырю – угол. Разбиваю: о, блин! – кишки, прохаря, котлы…
В т о р о й «б л а т н о й» (взглянув на подошедших «мужиков»). Фильтруй базар!..
П ё т р («С т а л ь н о м у»). Николай! Вот тут мне премию выдали (передает «С т а л ь н о м у» хлеб и три пачки папирос)…
«С т а л ь н о й». Правильный ты мужик, Петро! (Демонстративно отдает П е т р у хлеб, но папиросы оставляет себе; разглядывает пачку и читает на ней вслух). «Фабрика имени Клары Цеткин». (Обращаясь к П е т р у и Н и к о л а ю). Слышь, фраерки! Я тут давненько уже маракую: Клара Цеткин – это кто? Мужик или баба? Я кумекаю: мужик!..
П ё т р. Да нет, женщина это. И имя женское – Клара! Я столько этих Клар повидал – в Германии, в 45-ом… И в школе нам толковали, что 8-е Марта она вот, эта самая Клара, и придумала. Бабский же праздник-то!..
«С т а л ь н о й». Э-э! Не всё так просто!.. У нас здесь, в зоне, народищу столько всякого побывало: и немцы, и японцы, и прибалты… И полно у них там мужиков с бабскими погонялами… Помню, чалился у нас тут один итальянец, так его Ниной звали… (Трясёт пачкой). А это!.. Это же – вождь! Вдобавок… А вожди, они – всегда и везде – только мужики!..
Н и к о л а й. Всё может быть… Но тут (и я тоже это точно знаю) Клара – женщина…
«С т а л ь н о й». А ты-то, сявка, чего это вдруг на «центрового» тявкаешь?! Заедаешься? Жить надоело? Пера в бок захотелось?..
«Блатные» прерывают игру, выстраиваясь полукругом – за спинами
П е т р а и Н и к о л а я – и поигрывая заточками.
Н и к о л а й (в отчаянии). Да ты что, «Стальной», – в натуре?!
«С т а л ь н о й». В натуре – у собаки потц красный!..
Н и к о л а й (смятенно озираясь и внезапно заметив что-то в приоткрывшейся двери). Да вон Замполит в наш барак прёт!.. Давай его спросим! Ему по должности знать положено…
«С т а л ь н о й» (успокоившись, повелительно). «Рябой», слётай!
«Р я б о й» с угодливой поспешностью выбегает из круга, а затем возвращается, сопровождая З а м п о л и т а.
В последнем без особого труда угадывается недавний выходец из деревни – простой и туповатый.
«С т а л ь н о й». Гражданин начальник! Рассуди-ка хоть ты нас!.. Вот мы тута спорим: Клара Цеткин – мужик это или баба? Глянь-ка сюда! (Протягивает З а м п о л и т у пачку «Беломора»).
З а м п о л и т. Ну, во-первых, не «ты», а «вы»… (Берёт пачку папирос, размеренно читает). «Фабрика имени Клары Цеткин»… (Убеждённо). Конечно – мужик! Если бы баба – было бы написано «Клары ЦеткинОЙ»! (Отдаёт пачку и уходит – по своим делам).
«С т а л ь н о й» (торжествуя). Поняли, фраера мелкие, босяки паскудные! На меня рога выставлять никому не советую – себе дороже!.. Все усекли? (П е т р у с Н и к о л а е м). А вы теперь валите – с миром!.. И глядите у меня!.. (Машет рукой, «блатные» расступаются; П ё т р с Н и к о л а е м возвращаются на свои места в бараке).