Кибердемоны 2. Сонгоку - Зимины Татьяна и Дмитрий 3 стр.


Высокая стойка из бурого, заляпанного кружками от стаканов пластика, металлические табуреты – всего три штуки, и еще три крошечных столика. Не бар, а рюмочная. Промочить горло и бежать дальше…

Тем не менее, все столики были заняты – сказывалась плохая погода. Вдоль стены, в ряд, стояли раскрытые зонты, под ними натекло.

Мирон подошел к единственному пустому табурету и взгромоздился на него, как филин на насест. Даже не пытаясь строить из себя не-гайдзина, молча ткнул пальцем в одну из бутылок – батарея в несколько рядов возвышалась за спиной бармена – и показал два пальца.

Оказалось, он выбрал виски "Неоновая Хризантема". Кубик льда на дне широкого стакана напоминает замороженный цветок. Подсвеченный золотисто-желтым напитком, он выглядит почти как живой.

– Мелета, – позвал он, прикрыв рот стаканом. – Найди вот этот счёт, – далее следовала длинная цепочка цифрового кода. – Переведи в йены и сбрось на терминал бара.

Через пару секунд кассовый компьютер бармена тренькнул, тот ослепил Мирона мгновенной вспышкой улыбки и вернулся к протиранию бокала. Во всех барах мира бармены протирают бокалы… Это негигиенично, это противоречит элементарной логике – гораздо проще бокал помыть – но во всех барах мира… А, ладно. Хрен с ним. По идее, спиртное убивает заразу, так что нефиг париться.

Ставя тяжелый стакан, Мирон заметил, что кружки на столешнице – вовсе не грязь. Сложный узор желтоватых потёков был залит прозрачной эпоксидкой, навечно сохраняя следы кратких мгновений жизни.

Все стены бара были завешаны старинными черно-белыми фотографиями: лица школьниц с огромными, хирургически исправленными глазами. В зрачках этих огромных глаз можно разглядеть другие фотографии, и так – до бесконечности. Мирон отвернулся. Почему-то именно сейчас от симпатичных японских школьниц его тошнило…

Виски был неплохим. Мирон плохо разбирался в хорошем, но судя по цене, сброшенной с тайного счёта, он просто обязан таким быть. Есть в баре он не рискнул, хотя после третьей двойной дозы виски бармен настойчиво тыкал ему в нос голофиш-меню, над которым, сменяя друг друга, мелькали тарелки с какой-то едой.

Посетители сменялись один за другим, но один всё так же сидел за столиком, как и Мирон на своём насесте. Когда он обернулся, незнакомец даже поднял в приветственном жесте свою бутылку пива. Мирон ответил, залпом допил четвертую порцию двойного и сполз со стула. По мозгам этот виски шибал на всю сумму, до самой последней йены.

Махнув на прощанье бармену и незнакомцу, он натянул наномаску до самых глаз и выбрался на улицу.

Свет ослепил.

Пока он сидел в баре, дождь прекратился и солнце просвечивало через жидкие тучи, делая чёрный асфальт под ногами похожим на зебру.

Виски плескался в желудке, как медовый раскалённый шар, но Мирон с удивлением понял, что его не мутит. Головная боль тоже прошла, да и опьянения он почти не чувствовал. Точнее, чувствовал, на самом деле он был чертовски пьян, но воспринимал это как бы со стороны. Во всяком случае, опьянение не мешало ему двигаться…

– Мелета, найди магаз с электроникой. Мне необходимо покормить брата… – он нервно хихикнул.

Никаких больше тебе, Платон, свежих французских булок с докторской колбасой. Будешь жрать электричество. Чистую энергию…

От мысли, что Платон никогда больше не попробует колбасы, стало грустно. Вспомнилось, как он хотел съездить ему по зубам – основательно, с оттяжкой, чтобы кровь потекла…

– Магазин электроники справа, – рядом со стеклянной дверью появилась стрелочка.

Мирон кивнул и вошел внутрь.

Странно, как самый новый хай-тек – здания-подсолнухи, движущиеся тротуары, голограммы, танцующие прямо на улице – здесь сочетались с архаичными заведениями вроде этого. Бар на шесть персон, с живым барменом и телевизором, вот эта вот лавочка…

Пахло в ней нагретыми проводами и озоном. Полки тянулись вдоль стен, заваленные коробками со старинными, практически антикварными предметами: си-ди-плеерами, модемами, материнскими платами, приставками – от Нинтендо Глитч до Сони-плейстейшен 7.

– Ты видишь здесь что-нибудь подходящее? – спросил он программу, оглядывая захламлённые полки.

– В базе данных магазина такой переходник значится под номером пятьсот двадцать три…

Чёрт. Как объяснить продавцу, парнишке в нахлобученном на голову старом виртуальном шлеме, что ему нужен товар, который он отыскал, хакнув его базу данных…

– Покажи картинку.

Перед глазами возникло изображение чёрного провода с хитрой пальчиковой розеткой.

Так, теперь поискать её глазами…

– Вот это! – он ткнул пальцем в знакомый провод.

Парнишка вынырнул из шлема, когда Мирон потряс его за плечо. Глаза у него были красные, как у больного кролика. И такие же выпирающие зубы.

– Дай мне вот это, – сказал он по русски, не заботясь переводом.

– Коннектор А-Эм-ди-Эн с защитой от скачков напряжения. Подходит для высокоточных кластеров данных. Сто пятьдесят тысяч иен, – бесстрастно перевела программа слова продавца. – Вам точно нужен именно этот?

– Да, блядь, точно. И поторопись.

Судя по тому, как парнишка брезгливо скривился, он прекрасно понял слова Мирона. Но тем не менее, открыл магнитный замок витрины и достал коробку с проводом.

– Сто пятьдесят тысяч йен, – повторил он вежливо.

До своего номера он добрался, совсем вымотанный.

– Сходил, мать его, за хлебушком… – пробормотал Мирон, сдирая туфли.

– Хотите заказать обед в номер? – тут же отозвалась интерактивная горничная.

– Да иди ты…

Чувствуя себя глупо от того, что ругается с тупым иск-ином гостиницы, он протопал в одних носках к футону, плюхнулся на него с размаху и достал из бумажного пакета коробку с коннектором. Сорвал пластиковую обертку, вскрыл упаковку и достал провод. Мусор сбросил на пол – мелкие соринки пенопласта тут же впитались в упругое, на вид резиновое покрытие.

Затем поднялся, откинул простынь и нащупал разрез в толстом пружинном матрасе. Разрез был небольшим, аккуратным и еле заметным. Просунув в него руку, Мирон нащупал жесткий угол модуля, обхватил его пальцами и поволок наружу.

Этому фокусу он научился давно, еще будучи кибер-спортсменом. Тогда в гостиничных матрасах они прятали наличку с тотализатора – толстые пачки бумажных денег не помещались в карманах.

– Привет, аллигатор, – сказал он, как только подключил конструкт к электрической сети.

– Привет, крокодил, – тут же откликнулся Платон.

Что он делает, когда конструкт замкнут на себя? – подумал Мирон. – Решает задачки? Спит – если оцифрованный разум способен спать. Или… он просто не существует? Выпадает из бытия, как выключенная из розетки лампочка?

– У меня хреновые новости, брат, – сказал он, вытягиваясь во весь рост на футоне. Тот начал неслышно покачиваться, Мирон так и не понял: встроенные сенсоры матраса уловили его желание, или это виски ударил в голову. – Профессор Китано мёртв. Мёртв, как гвоздь.

Повисла пауза. Она длилась, длилась, пока Мирон не почувствовал, как слипаются глаза.

– Эй, ты еще здесь? – позвал он.

– Этого не может быть, – ответил Платон.

Мирон засмеялся.

– И на старуху бывает проруха, а? Все твои хитроумные планы, ювелирные расчёты просто рассыпались о глыбу под названием Смерть.

– Я не верю, – повторил Платон. – Это нелогично.

– Смерть всегда нелогична, брат. Однако дерьмо случается. Наш отец ведь умер – почему бы далёкому японскому профессору тоже не отбросить коньки?

– Но о нём никто не знал! Он был в безопасности. Его не могли найти…

– Что? – Мирон сел в кровати. – Что ты этим хочешь сказать? Наш отец умер от сердечной недостаточности. Есть заключение…

Послышался такой звук, будто Платон фыркнул. Раньше он часто так делал. Закатывал глаза и издавал презрительный звук губами, похожий на то, как фыркают лошади…

– Диагноз "сердечная недостаточность" ставят в тех случаях, когда неудобно оглашать истинную причину смерти, – лекторским тоном сказал брат. – Смерть в случае самоубийства, белой горячки, передоза наркотиков…

– Но наш отец не был ни алкоголиком, ни наркоманом!

– Конечно не был.

– Хочешь сказать, его… – мысль сверкнула, как молния. – Убили? И ты можешь это доказать?

– Над чем работал отец?

– Я уже говорил, что не помню, – разозлился Мирон. – Что-то закрытое, какая-то государственная тема… Ты говорил про "мост", – вспомнил он. – Мост между Плюсом и Минусом.

– Точнее, Слияние, – вставил Платон. – Он хотел сделать человека властелином двух миров. Чтобы не было никакой разницы…

– И он знал о Призраках, – кивнул Мирон. – О том, что они-то как раз – те, кто может находиться одновременно и "там" и "тут". – Так его убили из-за всей этой херни?

– Да.

– Призраки?

– Скорее, конкуренты. Он не хотел, чтобы его изобретение использовали в корыстных целях.

Мирон помолчал. Пиджак и рубашка вдруг показались душными и колючими, он содрал их и бросил прямо на пол.

– Кто? – спросил он. – Ты знаешь?

– Догадываюсь. Но не хочу втягивать тебя…

– Слушай, ты меня уже втянул, – разозлился Мирон. – Я, блинский ёж, сижу в отеле в Японии, – вот как глубоко ты меня уже втянул. Так что рассказывай.

– После смерти отца компания Карамазова выпустила на рынок прототип Плюсов, которыми сейчас пользуются абсолютно все. Это и помогло ему создать империю Технозон.

– Чёрт, – ругнулся Мирон. – И у тебя есть доказательства? Того, что он причастен к смерти отца?

– Для этого я должен оказаться в Плюсе.

– Я над этим работаю, – задумчиво кивнул Мирон. – Значит, призраки – всего лишь предлог, – сказал он через минуту. – Ты охотишься на Карамазова.

– Призраки – не предлог, – возразил Платон. – Они опасны.

– Знаешь, – вдруг вспомнил Мирон. – А ведь один из них мне помог.

– Поясни, – тут же откликнулся брат.

– Когда я вывалился из здания Технозон… Ну, это целая история… Ты же не следил за мной? Нет?

– Конструкт не имеет возможности контакта с окружающей средой, если он не подключен.

– Ну так вот… Когда я убегал от спецназа, он отвлёк их на себя. Помог мне скрыться. Показал щель между контейнеров.

– Интересно.

Голос Платона был совершенно инертен. Так случалось, когда он предельно концентрировался на задаче.

– Ты видел его через Плюсы или просто так? – спросил он.

– Просто так. Это был… Это была просто тень. Сгусток тьмы, примерно гуманоидных очертаний.

– И он пытался контактировать?

– Ну да. Он вытянул руку… Конечность… И указал мне на дыру в контейнерах. Так я и сбежал.

– И ты не испытывал… никаких неприятных ощущений?

– Кроме того, что сломал пару ребер, отшиб почку и обморозился? Да нет, что ты. Я чувствовал себя просто замечательно.

– Сарказм?

– И как ты догадался?

Вновь пауза. Мирону показалось, она похожа на морозную ночь, полную колких снежинок.

– Кроме тебя его кто-нибудь видел?

– Я же тебе говорю: он отвлёк спецназ. Они меня уже скрутили, но Призрак появился, и они начали стрелять. А я свалил. Но Мелета его не видела.

– Мелета?

– Ну… – Мирон с силой потёр щёки. – Программа, которая разговаривает со мной через твои крутые Плюсы. Я назвал её так, чтобы было…

– Ясно. Сентиментальные чувства к погибшей девушке.

– Может, она не погибла, – запальчиво возразил Мирон. – Анонимусы обещали её найти…

– Значит, в Плюсе его в это время не было, – нетерпеливо перебил Платон.

– Или… электронные устройства Призрака не замечают, – пожал плечами Мирон. – Только люди.

Он вновь повалился на кровать, ощутив зверскую усталость. Глаза просто слипались.

Джет-лаг, – подумал он. – И Неоновая Хризантема…

– Сейчас я отрубаюсь, – сказал он брату. – Но мы разберемся. С призраками, с убийством отца… Со всей этой херней. Лады?

– Если ты не против, я поработаю в Плюсе, – ответил Платон. – Наведу кое-какие справки.

– Развлекайся, – буркнул Мирон и зарылся в подушку.

В следующий миг раздался стук в дверь.

Он разлепил веки, тупо посмотрел на дверную ручку.

– Кто там? – спросил он программу.

– Не могу определить. Его… он как-то прячется. Этого человека нет ни на одной из камер.

Стук стал настойчивее.

Заворчав, как пёс, Мирон поднялся и шагнул к двери. Номер был небольшим и одного шага было более чем достаточно.

– Кто там? – спросил он. Усталость сжимала мозг липкими пальцами, думать ни о чём не хотелось.

– Господин Орровски? – голос был незнакомым, с еле заметным акцентом на букве "л". – Нам необходимо поговорить.

– Кто вы такой?

То, что здесь кто-то знает его имя, заставило Мирона проснуться.

– Откройте дверь. Не бойтесь, я не кусаюсь. Для вас же будет лучше, если меня здесь никто не увидит.

Мирон приложил ладонь к сенсорной панели, дверь приоткрылась. На пороге стоял давешний посетитель бара. Тот, что салютовал ему бутылкой пива.

2.3

Чёрный ход и пожарная лестница.

Войдя, незнакомец сразу сел на стул, который стоял у кровати. Мирону ничего не оставалось, как взгромоздиться на футон.

Будто он больной, и навестить его пришел не слишком приятный родственник.

Конструкт лежал на покрывале – примерно посередине между ним и Мироном.

Он был странный. Будто сошел с картины Мондриана: квадратная голова – лысина окружена жесткой, торчащей во все стороны порослью, квадратные плечи, с которых плащ, коричневый, как грязь под ногтями, спадал бесформенными грубыми складками…

Когда Мирон добрался до ботинок – грубых, разношенных, то невольно перевел взгляд на синт-ковёр – не осталось ли на нём грязных следов. Но если они и были, ворсинки ковра уже всё поглотили.

Человек сидел молча, крутя в желтых пальцах с крепкими квадратными ногтями замусоленную сигарету – будто давал время к себе привыкнуть.

Он сидел так близко, что Мирон чувствовал запах: табак, сдобренный каким-то ароматизатором, пиво, машинное масло – будто незнакомец много времени проводит за рулём. От его плаща, влажного на плечах, несло плесенью.

Сигарета негромко потрескивала, роняя горящие табачные крошки на ковёр и незнакомец безучастно наблюдал, как они, одна за другой, гаснут, оставляя чёрные точки проплешин.

– Меня зовут Усикава, – сказал он, докурив. Посмотрел на Мирона, зачем-то кивнул и улыбнулся. Зубы у него были желтые, будто испачканные цветочной пыльцой. – Но друзья кличут меня просто Уси.

– Очень сложно представить, что у вас есть друзья, – вырвалось у Мирона. Он не хотел грубить, ответ слетел сам собой, как реакция на вмешательство в его личное пространство.

– Это потому, что вы не сильны в японском, – усмехнулся человек.

– Уси – это иероглиф "корова", – прошептала программа под сводом черепа. – Его дразнят быком, а следует отметить, что у японцев сравнение с животными – сильное оскорбление.

– Так что вам нужно?

Мирон еще не привык разговаривать "на два фронта". Голос в голове отвлекал, но попросить Мелету замолчать он не решился.

– Лично мне – ничего. Но я пришел по поручению других людей.

– И как вы прошли мимо охраны внизу? Я думал, Империал славится своей конфиденциальностью…

– О, в этом нет ничего сверхъестественного, – он успокаивающе взмахнул руками. – Никто не замечает такую ничтожную персону как я… Маленький человек, блоха. Но в этом есть и свои преимущества.

– Вы следили за мной? Я видел вас в баре…

– Все следят за вами. Я, так сказать, первый жаворонок, – он опять усмехнулся. – Но это сейчас несущественно. Мне поручено… Как бы это сказать… Убедиться, что у вас, господин Орровски, всё в порядке. Что вы понимаете, где находитесь и примете определенные меры для своей защиты.

Назад Дальше