Поздоровавшись, с ходу начал по-дружески отчитывать генерала:
– Так, мой милый сверстник, нельзя – надорвешься. Когда не позвоню, тебя нет. Что у тебя мало подчиненных, что ты сам всюду мотаешься?
– Подчиненных немало, но помнишь анекдот про учительницу, которая журила ученика Вову за то, что он пропустил занятия, корову водил с отцом к быку? – принял веселый тон Николай Васильевич.
– Забыл. Напомни.
– Учительница удивленно спрашивает Вову: «А что, отец сам не мог? – Мог, конечно, – ответил Вова, – но бык лучше».
Олег Павлович от души захохотал.
– Понял тебя. Чем завтра собираешься заняться?
– Надо в Светлоград смотаться, нехорошие слухи о начальнике милиции доходят.
– Ты поменьше слухам доверяй. Да и пора об отдыхе подумать. Приглашаю тебя завтра на рыбалку. На Сенгилеевское озеро. Там, говорят, такой клев сазана и леща начался, на голый крючок ловятся.
– Спасибо, Олег Павлович, за приглашение. Но я не рыбак, да и время жалко тратить на пустое развлечение.
– Ну ты это зря, друг. Рыбалка – это не только общение с природой, вкусная уха на свежем воздухе под нашу ставропольскую, это еще и общение с друзьями, уход от служебных и домашних заморочек. Так что соглашайся.
– В другой раз, – пообещал Николай Васильевич, чтобы отделаться от назойливого приятеля…
В субботу Николай Васильевич позволил себе полежать в постели аж до семи утра. Знал, что рано в Светлоград ехать бесполезно – местное начальство в выходные тоже дает себе возможность расслабиться.
Сел завтракать, когда ему позвонили. Он никак не ожидал услышать женский голос: жена звонила накануне, выразила неудовольствие, что он не звонит, оправдание, что занят, не приняла; на его предложение ответила усмешкой, а на то, что он остается работать в Ставрополе, разозлилась не на шутку и бросила трубку.
И вот этот звонок. Женский голос. Незнакомый. Он, ответив на приветствие, гадал, кто это.
– Что молчишь? – спросила женщина. – Не узнал?
– Не узнал, – честно признался он.
– Ну, Николай Васильевич, наверное, слишком много женщин беспокоит вас.
– Увы, – вздохнул Дубровин. – Если бы.
– Серьезно? – рассмеялась женщина. – Вот не ожидала…
И он узнал – Вероника!
– Не ожидала, что забудешь свое обещание посетить наш театр. А сегодня как раз выступают приезжие артисты. Может, и не такие профессионалы, как в Москве, но, поверь, очень приличные. Не пожалеешь.
Идти в театр у него желания не было, да и работы было столько, что он каждый день допоздна задерживался в штабе, изучая дела отделов, начальников, которых раньше не знал, и все больше расстраивался, читая отчеты о происшествиях, докладные офицеров нижнего звена с предложениями и просьбами, связанными со службой.
Второй месяц пошел с момента прибытия его в Ставрополь, и если поначалу предложение возглавить Управление внутренних дел края обрадовало, то теперь в его голову закрадывались неутешительные мысли, все более тревожащие утренними сообщениями о новых происшествиях. За трехлетнее пребывание в столице в должности главного инспектора штаба МВД, а затем и начальника инспекции он отвык от таких глубоко проникающих в душу информаций, его больше волновали выступления на итоговых коллегиях, на которых частенько между высокопоставленными начальниками разгорались настоящие баталии с непредсказуемыми последствиями, чего он терпеть не мог и от чего, получая новое назначение, считал, что избавился. Оказалось, ежедневные доклады о преступлениях в крае отзываются в душе более щемящей болью.
Спускаясь из номера с третьего этажа в кафе-столовую, он думал как раз над покушением на местного короля растительных масел Шулепова: кому он помешал и что за всем этим кроется, имеет ли это какую-то связь с начальником милиции Светлограда Сергеевым и как построить с ним разговор?
Звонок Вероники нарушил всю выстраиваемую в голове цепочку мыслей, удивил его и озадачил: Олег Павлович, насколько ему известно, уехал на рыбалку на два дня. Неужели вернулся? Или Вероника решила без него отправиться в театр, пригласив сопровождающим начальника УВД края?
– Обещание я не забыл, – ответил Николай Васильевич. – Но ведь Олег Павлович укатил на рыбалку…
– Вот и хорошо. Разве от этого нам будет хуже? – весело спросила Вероника. – Или генеральские погоны не соответствуют вашему предназначению?
Ее прямые вопросы ошарашили его еще больше. Давненько не встречался он с такими откровенными женщинами. Или за всем этим кроется совсем иное, о чем подумал он с ходу? Вероника на первый взгляд показалась ему умной и серьезной женщиной, знающей себе цену и не раболепствующей перед супругом, несмотря на его домостроевские замашки; не лишенная юмора, умения держать себя свободно и даже в какой-то степени игриво. И не игра ли в данном случае? Олег Павлович хитрый и коварный человек, с тремя начальниками УВД не мог ужиться. К Николаю Васильевичу со школьных лет не питал симпатии или уважения, правда, когда занял ступеньку губернатора города, а Дубровин вырос до заместителя начальника УВД, отношения между ними не сказать чтобы были приятельские, но при встречах на совещаниях или праздничных вечерах они тепло здоровались, как сверстники, бывшие одноклассники, а прежняя их симпатия Маша Бабайцева, не доставшаяся ни тому ни другому, будто сблизила их, не более. На совещаниях они не скрывали своих разногласий по тем или иным экономическим или служебным вопросам, но жарких дискуссий не заводили и относились друг к другу терпимо. Однако, когда должность начальника УВД освободилась, губернатор предпочел взять варяга, а чтобы Николай Васильевич не обиделся, порекомендовал его на генеральскую должность в Смоленск. Спустя пять лет вспомнил о нем и вытребовал на родину…
– Если вы сомневаетесь в моих чисто служебных обязанностях, я готов продемонстрировать вам, – с тем же юморком ответил и он. – Во сколько прикажете заехать за вами?
– Жду вас в восемнадцать. Могу сама заехать за вами.
– Не надо, милая Вероника, принижать мои кавалерские достоинства. Я еще не утратил их.
– Что ж, посмотрим. Итак, жду вас.
Весь день прошел в мимолетных и суетливых встречах с начальниками отделов и отделений Светлоградского РОВД, слушания докладов, разговорах о происшествиях, о мерах, предпринимаемых против воров и бандитов, налетчиков из гор, охотников на отары овец, об угонщиках машин. Николай Васильевич слушал, делал короткие замечания, и в мысли подспудно закрадывалось сожаление, что он согласился на эту хотя и почитаемую, но очень уж ответственную должность. Дело даже не в ответственности, а в малой эффективности своих полномочий – не все от него зависит, не все его указания и приказы выполняются как должное; здесь давно сложились свои правила и традиции; начальники приезжают и уезжают, а они, простые правоохранители, остаются и выполняют черновую, рискованную работу. Ранее, когда Дубровин исполнял должность начальника уголовного розыска, все было просто: раскрыть какую-то банду, найти какого-то убийцу, перекрыть канал поступления контрабандного товара. Он разрабатывал план, расставлял на нужных направлениях подчиненных и раскрывал банду, находил убийц, перекрывал путь контрабандистам. Теперь же… Он не представлял, как широко и прочно охватили его родной край мафиозные структуры, как глубоко проникла коррупция в сферы власти, как зависима от местных воротил оказалась полиция. Развязать, разрубить этот порочный узел будет не так-то просто…
Угнетало и одиночество. Правда, в Москве он тоже не успел обзавестись настоящими друзьями, надеялся здесь найдет прежних соратников и единомышленников, но жизнь – сложная штука; за пять лет многое изменилось, и прежних сослуживцев разбросало по великой матушке-России; а иных уже нет в живых… А тех, оставшихся, похоже, отпугивают его генеральские погоны: знай, мол, свое место. Вот только один Тимошкин относится к нему по-прежнему запросто, откровенно и независимо, как и к другим высоким чинам. Пока еще не в продолжительной беседе с ним Дубровину удалось уловить в его донесениях не очень-то благосклонные нотки в отношении Чернобурова, но Сергей Сергеевич, похоже, только обозначил серьезные проблемы в предстоящей деятельности.
Что ж, за этим дело не встанет. Дубровин и по короткому ознакомлению с обстановкой в крае узрел, что губернатор по-прежнему гнет свою линию, держит опору на олигархах, крепко их поддерживает, и они не остаются в долгу. Вот и сегодня укатил на рыбалку с «королем» ликеро-водочного завода и председателем ставропольских предпринимателей по экспорту-импорту. Вот и попробуй взять их за мягкое место, если садятся они не там, где следует, когда у них такой высокий покровитель. Да и не хотелось Дубровину конфликтовать со своим бывшим соклассником, земляком, который встретил его по-человечески и тоже надеется на взаимопонимание и сплоченную работу. Олег, уезжая на рыбалку, даже пошутил:
– Оставляю тебя на попечение Вероники. Она, кстати, взяла билеты на концерт «Лейся, о серенада!», где прозвучат романсы, арии, неаполитанские песни. Но я предпочитаю рыбалку. Так что послушайте музыку Моцарта, Шуберта, Глинку, Чайковского без меня. Разрешаю поухаживать за Вероникой, только не очень. – И весело рассмеялся, услышав какую-то реплику супруги…
Вероника. Интеллигентная, симпатичная женщина. И судя по разговорам, по замечаниям мужу, очень уж без скромности восхвалявшему экономические успехи края, умная и серьезная женщина. Приглашению в театр Николай Васильевич не очень-то был рад, он и в Москве не раз слушал известных солистов вокального искусства, талантливых певиц, хотя не все ему нравились, особенно те, кто слишком вольным поведением на сцене и броскими нарядами нарушал все рамки приличия. Отказаться, не пойти – неудобно, он же обещал. Да и что делать вечером? Ждать звонка от своей благоверной? Не очень-то она радует его своим вниманием. Хотя… радости ее звонки ему вовсе не доставляют. Особенно после того, когда она напрямую не одобрила его выбор остаться в крае и дала понять, что не собирается оставить Москву. Что ж, настаивать он не станет… Как же быть дальше? Найти любовницу? Не по душе это ему. И в молодости избегал легких на передок девиц…
Вероника, похоже, не очень-то счастлива своим выбором и тоже чувствует себя одинокой. Николая Васильевича встретила тепло и мило, приятно побеседовали; похоже, он произвел на нее неплохое впечатление – иначе не пригласила бы его в театр. Видимо, испросила разрешение Олега. Он явственно поддержал ее идею. Почему? Искренне верит бывшему своему сокласснику и сопернику или преследует другие цели? По крайней мере цель пока может быть одна – наладить добрые отношения. Дубровин не против…
Николай Васильевич долго и внимательно осматривал свой штатский костюм и выбирал сорочку с галстуком. Усмехнулся над собой – как в молодости на свидание. И сознался: хочет понравиться Веронике. Она ему тоже нравится. И снова усмехнулся: надо же, одинаковые вкусы с Олегом. Интересно, как они познакомились и что заставило девушку пойти замуж за мужчину старше ее на семнадцать лет? Хотя и его благоверная моложе на пятнадцать. Любит ли Вероника Олега?… Во всяком случае, когда выходила замуж, любила. Так и у него с Татьяной. Только любовь оказалась недолгой. В чем же дело, кто виноват? Наверное, и он. Татьяна – с большим самомнением, темпераментная и своевольная. А главное, пожалуй, у нее совсем иные, свои интересы. И хотя изредка она писала о милиции, но отношение к людям в серой форме у нее было далеко не благосклонное. Видимо, кто-то или что-то (вероятнее всего, ее герой-спортсмен, о котором она написала очерк, а потом взялась и за книгу) влиял на нее. Вероника, как показалось Николаю Васильевичу, тоже не без ума от своего губернатора – очень уж корректно держалась с ним при встрече гостя. Не любит домашние приготовления? Хотя с Николаем Васильевичем была внимательна и любезна…
Сам черт не разберет этих женщин. И надо было пообещать ей посетить вместе местный театр. А Олег улизнул. Специально или тут что-то другое?…
Гадай не гадай, а идти надо.
Надел белую рубашку с синим в полоску галстуком и темно-синий, тоже в полоску, костюм. Покрутился около зеркала. Вроде ничего. Поправил прическу, совсем выглядит добрым молодцем. Вот если бы не пробивающиеся сединки на висках. Вроде бы рановато – сорок три, – но в их профессии и в двадцать пять становятся седыми. Вспомнилось, как в бытность участковым пришлось обезоруживать пьяного дебошира, застрелившего своего обидчика, бригадира колхоза.
…Стоял жаркий июльский день. Старший лейтенант милиции Николай Васильевич Дубровин находился на дежурстве, когда зазвонил телефон и неизвестный абонент, назвавшийся завхозом Сидоркиным, тревожным голосом сообщил, что в деревне Заречное мужчина застрелил бригадира.
Николай Васильевич с дежурной командой срочно выехал в деревню.
Подъехали к правлению колхоза, откуда, видимо, звонил завхоз, увидели у двери пожилого мужчину, который на вопрос, где стрелявший, махнул в сторону реки:
– Туда побежал, наверное, чтобы ружье в воду бросить.
Милиционеры выскочили из машины и кинулись за ним вслед.
Судмедэксперт отправился к трупу, который лежал невдалеке, а Дубровин – в контору, чтобы заняться протоколом осмотра. Устроился за пустым столом – из правления все куда-то исчезли, – достал бумагу и приступил к изложению уже известного: телефонного звонка, места происшествия.
Написал пару строчек и вдруг над головой прозвучало:
– Ну что, мент, и ты уже тут?.
Николай Васильевич поднял голову. В глаза ему уставились два зрачка двустволки, пахнущих пороховой гарью.
Это было так неожиданно и ошеломляюще, что по спине пробежал холодок, и он в первые секунды не нашел ответа. Лишь вспомнил о пистолете, который никогда не брал с собой за ненадобностью. А помог бы он в данной ситуации? «Вряд ли», – мелькнула мысль без всякого сожаления. И тут же вспомнилось то ли прочитанное, то ли услышанное от бывалых следователей: «В экстремальных ситуациях важно найти нужный тон разговора с преступником, чтобы сбить его агрессивность…»
– Что, страшно? – насмешливо-издевательски спросил пьяным голосом убийца.
– Страшно, – согласился Дубровин, уже оправившийся от внезапной угрозы. И добавил: – Умирать всем страшно. И зря ты убил бригадира.
– Да он, сука, – заскрежетал зубами пьяный, – давно заслуживал пули. Столько мне нагадил…
– Ну, садись, расскажи, что он нагадил, – предложил Николай Васильевич, указав на стул рядом.
И убийца послушался, сел…
Разговор длился долго. Вернулись милиционеры от речки, но не мешали участковому вести допрос. Преступник высказал всю злость на бригадира, причину столь суровой мести и добровольно сдал ружье…
Может, в тот день и появились сединки…
Вероника поджидала его у подъезда. На ней было легкое, прямо-таки воздушное серебристо-голубое платье, будто сотканное из облаков и неба, сквозь которое не просвечивалась, а только обозначалась стройная фигура; большой вырез на груди и короткие рукава обнажали загорелое, привлекательное тело. Золотистая цепочка на шее с ажурным медальоном дополняли ее неброский, но очень милый, притягательный вид.
Николай Васильевич, восхищенный вдруг открывшейся невиданной ранее красотой, не мог оторвать взгляда и сидел без движения, пока не осознал, зачем он здесь и что надо делать. Вышел из машины и направился к встречающей его теплой улыбкой женщине.
Вероника протянула ему руку, сказала ласково:
– Здравствуйте. – Мельком взглянула на часы. – А вы точны, как истинный военный. Кстати, люблю обязательных людей и не терплю, когда опаздывают, не держат слово.
– Понял ваше предупреждение, – улыбнулся Николай Васильевич. – А если бы дела службы меня задержали?
– Но разве вы не нашли бы минутки сообщить о случившемся?
– Разумеется, нашел бы.
Он подвел ее к машине и открыл дверцу. Помог забраться на заднее сиденье и сел рядом.
– Поехали, – дал команду водителю.
– Как съездили в Светлоградск? – поинтересовалась Вероника. – Понравился город?
– Некогда было любоваться местными достопримечательностями. Проблем, как и во всем нашем царстве-государстве, через край. Не знаешь, с какой стороны ухватиться.