– Ладно, давай лучше выход искать, – сказал профессор. – А это что? Нет, тебе лучше сюда не смотреть…
– Что там, профессор?
– Ну, раз уж ты всё равно видела…
На полу прямо перед ними лежал труп. Точнее, скелет в истлевших лохмотьях.
Профессор и Глэдис молча уставились на материализовавшийся перед ними образ смерти.
– Ник, – тихо сказала Глэдис. – Мы здесь умрём?
Профессор не ответил. Он вдруг почувствовал, что очень устал, и опустился на неудобный стул, более похожий на приспособление для пыток.
Глава 2. Солнечные часы и новая метла.
2013 год. Берген, Норвегия.
Хакон приоткрыл дверцу своего старого «Вольво» и высунул ногу, одновременно выставляя вперед складной зонт. Хилое изделие китайской промышленности немедленно атаковал порыв ветра. Холодная капля упала за воротник. Ветер рвал искореженный зонт из рук, за него пришлось сражаться. Жонглируя полуоткрытым зонтом и пультом от машины, он, наконец, захлопнул дверцу и готовился уже перебежать чертову Христиесгате, как из под шатающейся тротуарной плиты выплеснулся мокрый протуберанец, окатив правую штанину по самое колено. Вот дерьмо!
Чертыхнувшись, Хакон побрёл по руслу ручья, в который превратилась улица. В довершение всего, машинально вскинув руку, обнаружил, что забыл надеть часы. «Пипец» – констатировал он.
Безлюдье перед уродливой башней Хордаланнского полицейского участка подсказывало, что он опоздал. Вопрос на сколько? Вообще-то на козырьке навеса над входом красовалось табло электронных часов, но их недаром прозвали «солнечными». Они правильно шли только в хорошую погоду. В ненастье их то ли заливало водой, то ли ещё что, но они показывали не время, а нечто другое. Сегодня как раз такой день. На табло вместо часов и минут вспыхивали и гасли какие-то иероглифы, складывающиеся в слово «rass»1. «Точнее не скажешь», пробормотал Хакон, распахивая стеклянную дверь.
В холле, где возле жужжащей и шкворчащей кофемашины обычно царила толчея, и шел оживленный обмен сплетнями, сейчас было непривычно пусто. Фрита за стойкой респешен сделала круглые глаза и молча указала в направлении конференц-зала. Сквозь стеклянную стену было видно, что все собрались там, а перед ними выступает незнакомый тип.
– Вот пример того, о чем я вам говорил, господа! – провозгласил выступающий, указывая на пытавшегося деликатно пробраться на свободное место Хакона. – Полицейская служба – это дисциплина, и прежде всего – дисциплина! Это как раз то, чего здесь не хватает. Начинается с малого, с нарушения распорядка. А заканчивается провалами операций и ростом количества происшествий!
– Что за клоун? – спросил Хакон толстяка Ларсена.
– Тсс! – прошипел тот. – Это Кунц, наш новый шеф.
– Новый шеф? А старого куда?
– Надеюсь, – продолжил Кунц, уставив начальственный взор на Хакона, – вы согласны со мной, герр…
– Йенсен. Инспектор Йенсен.
– Вот именно. Так вы со мной согласны?
– Насчет дисциплины? Безусловно.
– Тогда, если вас не затруднит, после совещания соблаговолите составить рапорт о причине вашего опоздания. Что? Не слышу ответа?
– Так точно! – ответил Хакон.
– Не буду скрывать, министр очень недоволен работой полиции Бергена. Нашу репутацию, замечу, и без того не блестящую, едва не смыло потоком дерьма из-за «Флесланнского дела». Хотя этот скандал удалось замять, но вы же понимаете, это ваш косяк, джентльмены. И, по-хорошему, он многим должен был бы стоить головы.
«И было бы правильно», – подумал Хакон.
Дело с незаконным арестом экипажа украинского самолета в аэропорту Бергена, прозванное журналистами «Флесланнским делом» или «Флеслангейтом», в очередной раз выявило некомпетентность и непрофессионализм полиции. Украинцев арестовали на основании показаний торчка, которого держали в камере во время ломки, обещая дать ему дозу, если он назовет, кому продавал «крэк». Этот несчастный указал на иностранных летчиков. Он действительно кое-что предлагал им в баре, но они прогнали его взашей. Членов экипажа арестовали прямо перед вылетом при прохождении паспортного контроля. Их заставили сдать тесты на наркотики, а когда были получены отрицательные результаты, провели проверку на содержание алкоголя в крови. При этом разрешение на задержание и проведение тестов получено не было. Очевидное проявление полицейского произвола!
В результате только у одного из всей команды, у командира экипажа, нашли незначительное превышение алкоголя в крови. Как потом разузнали журналисты, этот немолодой человек страдал диабетом, что при наличии неизбежного стресса могло повлиять на результаты тестов. В камере ему стало плохо, а ампулу инсулина ему пообещали в обмен на признание, будто он перед полетом употреблял спиртное. Только это и спасло полицию от обвинений в незаконном аресте, превышении полномочий и жестоком обращении с задержанными. Остальных членов экипажа, которым не давали еды и воды и оказывали сильное психологическое давление, выпустили из камеры без объяснений и извинений.
Хакон, на глазах которого все это происходило, направил рапорт в Службу внутренней безопасности, где подробно и доказательно перечислил все злоупотребления. Однако никакого ответа не получил. Разве что начальство стало косо на него смотреть. Возможно, подумал Хакон, внезапная смена руководства стала последствием «Флесланнского дела». Вот только изменится ли ситуация к лучшему?
– Кроме того, – продолжал новый шеф, – хочу поставить на вид всем присутствующим, что согласно инструкции сотрудник полиции при исполнении своих полномочий должен иметь что?
– Средства полицейской идентификации! – проявил служебное рвение Ааре Морк, служивший, что называется, без году неделю.
– Совершенно верно! Средства полицейской идентификации. То есть что?
– Форму? – предположил Морк.
– Вот именно! Чтобы граждане, в отношении которых вы применяете полномочия, видели, что они имеют дело с офицерами полиции Его Величества, а не с какими-то гражданскими лицами, непонятно кого представляющими. А посему. Настоятельно советую. Являться на службу. В полицейской форме! А не в свитерах и джинсах, как сраные хиппи. Всем понятно?
В зале повисла тишина. Сотрудники удивленно переглядывались. Инструкция допускала осуществление полицейских полномочий в гражданской одежде, а при осуществлении некоторых оперативных мероприятий появление в форме означало бы неизбежный провал. Профессионалам не надо этого объяснять.
– Надеюсь, понятно, – подытожил Кунц. – А теперь за работу, господа.
Ну и дерьмо! Не мой день сегодня, явно не мой, – подумал Хакон, уставившись в монитор на рабочем столе. Никаких идей, что писать в объяснительной.
– Новая метла по-новому метет, – тихо, но явственно обозначила ситуацию Астри Фьёльд, начальник отдела убийств. – Хакон, ты опять с похмелья? Я все понимаю, мне очень жаль, но ты же знаешь правила. Тем более теперь… И побрился бы что ли, а то на бомжа похож… В общем, смотри, там парнишку какого-то привели, вроде бы он нашёл в лесу труп. Обугленный. Не парнишка, а труп, разумеется. Все наши на выезде. Ты один тут прохлаждаешься. Пойди, разберись там, что к чему. Если надо – съезди с ним на место, осмотри. Ну, не мне тебя учить. Возьми с собой медэкспертов, кто там у них свободен.
– Так мне ж объяснительную писать…
– Потом напишешь. Давай, вперед. Удачи…
– Яволь, мэм! – Хакон шутливо отсалютовал начальнице. Тетка она была что надо, понимающая, правда приходилось ей не сладко. Её жизнь протекала между молотом и наковальней: с одной стороны норовистые подчиненные, с другой – начальство, с которым приходилось ладить.
Пацан ожидал в комнате для допросов. Кроме него там были Ааре Морк (надо же, уже переоделся в форму!) и женщина средних лет, очевидно, мать парня.
– Инспектор Йенсен, – представился Хакон, по-взрослому пожимая руку мальчику.
– Ларри… То есть Ларс, – сказал мальчуган и хитро улыбнулся. – А у тебя есть пистолет?
– Конечно, герр Ларс. Я ведь полицейский.
– А покажешь?
– Покажу. Но сначала ты нам расскажешь, что случилось. Говорят, ты нашёл тело?
– Да. Только это не тело. Это настоящий Мертвый Труп!
– Иди ты! Настоящий Мертвый Труп?
– Он самый!
– И как дело было?
– Ну как… мы играли с ребятами на Лундовой пустоши, ну там, за домами. Там еще старая дорога, по которой никто не ездит. А возле дороги такой окоп.
– Кювет, – поправил Ааре.
– Такой кувет. Я бежал мимо, смотрю, а там что-то чернеет. Сначала подумал, кто-то жег костер. Будто палки обугленные. А потом смотрю – у него голова, и руки вот так, – мальчуган сложил руки наподобие того, как это делают боксеры.
– Ты испугался?
– Я? Не-ет! Что я, мертвых трупов не видел?
– Вот, говорила я тебе, не смотри ужастиков, – запричитала мать мальчика.
Хакон жестом попросил её не мешать, и продолжил беседовать с мальчиком, сверкавшие глаза которого выражали восторг от случившегося с ним необычного приключения.
– Ты сможешь показать нам, где ты это увидел?
– Да конечно! А ты точно покажешь пистолет?
– Покажу, покажу. Вы не будете возражать, если мы проедем к месту происшествия, фру?
– Я? Нет, с чего бы мне возражать. Конечно, я не хотела бы, чтобы Ларри лишний раз такое видел…
– Ларс! – поправил мальчуган.
– Конечно, Ларс! – поддержал его Хакон. – Ну, раз никто не против, давай прокатимся.
Глава 3. Парфенон, еретики, и найденная книга.
1988 год. Антакья, Турция.
Попытки разобрать камни, завалившие дверной проём, оказались безуспешными. Тяжелые валуны и куски кирпича прочно удерживала набившаяся между ними и почти окаменевшая глина и проросшие корни деревьев.
Опустившись на колени, профессор простукивал ржавым канделябром плиты пола.
Глэдис обшаривала помещение в поисках чего-нибудь, что могло бы помочь выбраться из ловушки. Например, можно попытаться добросить до дыры в куполе палку с привязанной к ней веревкой. Если палка за что-нибудь зацепится, можно попробовать выбраться по веревке наверх. Правда, для этого как минимум нужна веревка…
– Ник, тут в нише что-то вроде секретера или дрессуара2. Дверца заперта. Вдруг там веревка, или ещё что. Не поможешь?
Профессор, разочарованный своим обследованием, подошел к ней. Шкафчик покоился на высоких витых ножках. Наклонить и опрокинуть его не составило труда. Ударившись о каменный пол, шедевр средневековых ремесленников развалился в щепы.
– Думала, что-нибудь полезное, – разочарованно сказала Глэдис, поднимая с пола выпавшую из ящика книгу в деревянном переплете с металлическими накладками и жуковинами.
– Смотри! Там что-то есть! – воскликнул профессор, указывая на заднюю стену ниши, прежде скрытую дрессуаром.
– Обыкновенная каменная стена, – пожала плечами Глэдис.
– Нет! – сказал профессор, и Глэдис уловила в его голосе нотки энтузиазма. – Это «эвен голель».
– Что?
– Запорный камень! Здесь выход!
Присмотревшись, Глэдис увидела, что каменная плита в глубине ниши имеет сверху скругление, а нижняя её часть, тоже округлая, вставлена в вырубленный в полу паз. Если мысленно продолжить округлые линии, получился бы правильной формы каменный диск, края которого скрыты в углублениях по обе стороны ниши.
– Отойди, – сказал профессор, – здесь мало места.
Войдя в нишу, он уперся в камень руками и покачал его из стороны в сторону. С хрустом и скрежетом каменный диск повернулся и откатился влево, открыв небольшое неровной формы отверстие, в которое едва мог протиснуться человек.
Из открывшегося проема, хлопая кожистыми крыльями и попискивая, выпорхнула стая летучих мышей, которые, пища и кружась, заполнили собой всё пространство комнаты.
– Вперёд! – скомандовал профессор, и, освещая путь фонарем, шагнул в проем, из которого потянуло вековой затхлостью и экскрементами нетопырей. Глэдис, отбиваясь от круживших вокруг неё и цепляющихся за волосы летучих тварей, двинулась следом.
Вырубленный в скале проход был узок и низок. Приходилось идти, пригнувшись. Но дальше пол понемногу понижался, забирая вправо, а потолок, становился выше. Воздух уже не казался таким затхлым. Чувствовался даже легкий сквозняк, что внушало надежду. Пройдя около сотни шагов, они различили впереди пятно серебристого света. Подойдя ближе увидели: свет проникал сквозь отверстие, пробитое в стене. Правда, находилось оно под самым потолком, – не достать. Но дальше были ещё такие же окна и пробиты они были на разных уровнях.
– Отдохнем, – взмолился запыхавшийся профессор. – Кажется, нам удалось. Скоро выберемся отсюда.
Он уселся, привалившись спиной к стене, с наслаждением вдыхая смолистый сосновый запах, вливающийся из окна и, свернув куртку, предложил Глэдис присесть рядом.
– Ну, что скажешь? – спросил он.
Глэдис обвила рукой его шею и, прильнув к нему, поцеловала в щеку, что тронуло даже его циничную натуру.
– Ты мой спаситель, Ник! – сказала она.
Что-то твердое ткнуло его в ребро. Скосив глаза, профессор увидел, что Глэдис прижимает к себе объемистую книгу. «Из неё выйдет настоящий ученый, – подумал Ник. – Каждый ли, когда надо спасать свою шкуру, будет заботиться ещё и о книге?».
– Ты что, всё время тащила это с собой? – спросил он.
– Да, а что? Не хочешь посмотреть, что там?
– Может, не сейчас?
– Ты куда-то торопишься? Ну-ка, подай мне тот камень. Да нет, не этот, а вон тот, поострее.
Пристроив замок книги на одном камне, Глэдис несколько раз ударила по нему острием другого, отчего под сводами галереи загрохотало эхо. Потом настал черед второго замка. Наконец, оба замка были сбиты.
– А теперь – фонарь, – потребовала Глэдис, и распахнула книгу.
– Ну, что там? – поинтересовался профессор более из приличия, чем из любопытства.
– Погоди, погоди… Так… Интересно… Ник! Это что-то вроде дневника или даже летописи. Хроника, которую вел какой-то священник. Забавно: пишет о себе в третьем лице. А, вот тут он называет свое имя. Вот, здесь, смотри. Его зовут Бернар.
– Что-то такое припоминаю, – сказал профессор. – Да, да, был некий патриарх Бернар в эпоху Первого крестового похода. Поздравляю, коллега! Это открытие! Живой документ эпохи!
– Хм… Забавное словечко: «эдим», – сказала Глэдис, перелистнув несколько страниц, – «хаеретичи эдим».
– Еретики. Как ты сказала? Эдим? Эдим… Эдим… Где-то мне попадалось это слово. Какая-то секта на Ближнем Востоке. Но позднее III века упоминаний о ней вроде бы нет. Про них мало что известно кроме названия. «Эдим» по-арамейски значит «Свидетели». И что там про них написано?
– Сейчас… Думаешь так легко читать средневековую латынь?
– Ну, ты же изучала палеографию? Кто, кстати её преподает у вас в Стэнфорде? Не Нэнси Берроуз?
– Да.
– Ух ты! Она ещё жива? Ой, прости, что-то я не то говорю. Старая добрая Нэнси… Ладно, давай сюда, – сказал профессор и протянул руку за книгой. – Бесплатный мастер-класс. Учись!
Он водрузил на нос очки и принялся читать.
– Прибыв в эти земли, – пишет Бернар, – я сильно ужаснулся деяниям еретиков «эдим», их кощунственным обрядам и богохульному учению. Ибо отрицают они божественность Иисуса Христа, глумятся над христианскими символами и поклоняются вырезанному в скале идолу, которого почитают за подлинного Христа и Бога.
Дальше тут про то, как он повёл с этими страшными еретиками и богохульниками настоящую войну. Уничтожить их не смог, потому что они скрывались в подземных пещерах, но ему удалось захватить их главную святыню, Ладзари Волюмен. Что? – перебил сам себя профессор, – Ладзари Волюмен!? Свиток Лазаря? – профессор ошарашенно воззрился на Глэдис.
– Лазарь? – спросила Глэдис, – это тот, что в Евангелии?
– Да. Тот самый. Есть такая версия… впрочем, многие говорят, что это всё выдумка…
– Что за версия?