Андрей подумал: «Неплохая в принципе девчонка. Болтает, конечно, много, но ничего. Даже интересно. Ей вполне подходит тот заморыш, ее друг, или кто он там». Уже у крыльца консерваторского общежития Наташа предложила зайти попить чаю, но Андрей со словами «спасибо, как-нибудь в другой раз» собрался отчаливать.
– А вот, кстати, моя соседка идет. Я тебе про нее рассказывала.
Андрей обернулся, и увидел высокую стройную девушку в простеньком драповом пальто с несуразно большой дамской сумкой в руках.
– Алина, познакомься. Это очень веселый парень, Андрей, – радостно выпалила Наташа.
«С чего она решила, что я веселый? Я ведь молчал всю дорогу», – подумал он, разглядывая подошедшую ближе Алину. Выразительные черты лица, почти белая кожа, красивые золотистые волосы. На таких девушек невольно засматриваешься, случайно увидев где-нибудь в общественном транспорте. Андрей не раз замечал: на улице редко обращаешь внимание лица прохожих. Все куда-то движутся, бегут. В общественном же транспорте, привязанный на несколько остановок к одному месту, сам того не замечая, начинаешь глазами скользить по окружающим. Разглядывать украдкой стоящих или сидящих рядом людей, гадая, кто они, чем занимаются, как их могут звать, о чем они сейчас думают. Именно украдкой. Потому что прямой взгляд неизбежно вызывает ответную реакцию. Он даже ставил такие эксперименты: смотришь в упор на человека и начинаешь обратный отчет. Занят ли он чтением, сидит вполоборота, или стоит к тебе спиной – через несколько секунд он обязательно обернется, чтобы встретиться с тобой взглядом.
Обычно люди оборачиваются за первые десять секунд. В редких случаях приходится буравить глазами затылок, удерживая концентрацию дольше, но срабатывает это всегда. Случалось вам, непроизвольно повернув голову, встретиться с незнакомцем взглядом? Что это – шестое чувство, скрытые возможности, мистика? Да, мы чувствуем взгляды. Инстинкт, минуя сознание, заставляет нас делать это. Мы не успеваем подумать – мы реагируем.
Труднее всего выдержать встречный взгляд. Рассматриваемый объект начинает ощущать дискомфорт, возможно даже скрытую угрозу, которая, кстати, если не прекратить бестактно пялиться, может вылиться в открытую агрессию уже самого объекта. Тоже проверено. Все эти пацанские разборки часто начинаются с косых взглядов. Не хотелось на пустом месте доставлять неудобства случайным людям. Именно поэтому Андрей прекратил свои эксперименты. Но иногда появлялось такое красивое, открытое лицо, на которое хотелось смотреть, любуясь, не думая о такте, или другой ерунде. Лицо Алины было как раз таким. Она тихо поздоровалась.
– Наташа вот приглашает меня зайти чайком побаловаться. Вы не против? – решил сразу взять ситуацию в свои руки Андрей. «Серая шейка» растерянно захлопала глазками, а Алина, больше обращаясь к подруге, чем к нему, ответила:
– Да нет, только, пожалуйста, недолго. Мне завтра рано вставать.
Пожилая вахтерша внимательно, не по-доброму, осмотрела Андрея с ног до головы и пробурчала:
– Смотрите, девчонки: чтобы в десять часов его здесь уже не было.
Консерваторская общага оказалась достаточно уютной. А комната девушек Андрею просто понравилась. Умеют все-таки девчонки облагородить быт. Даже казенная мебель не портила картину. И к тому же, придавая обстановке налет аристократизма, в комнате стояло пианино.
Заваривая чай, Наташа в красках изложила Алине историю «героической» выходки Андрея на дне рождения. Алина удостоила его парой любопытных взглядов, а Наташа перешла к расспросам об учебе и всякой другой дребедени. Алина тем временем переоделась за шкафом в простенький халатик и отправилась на общую кухню в конце коридора готовить себе нехитрый ужин.
Андрей видел немало красавиц, привыкших производить впечатление. Они вальяжно разрешали собой полюбоваться, не забывая при этом постреливать глазками. Эта девушка была другой. Целенаправленный взгляд делал ее излишне серьезной. Она словно специально отказывалась от кокетства, дабы избежать знаков внимания.
…Между прочим, к искренней радости Наташи, Андрей предложил починить отваливающуюся книжную полку. Было уже поздно, и договорились на послезавтра: он прихватит с собой нужные инструменты и вроде как, специально не напрашиваясь, снова сможет увидеть загадочную особу.
4.
Через день, когда Андрей уже заканчивал возиться с полкой, наконец появилась Алина. Наташа смотрела на него, как на Геракла, совершающего очередной подвиг.
– Ну, хозяюшки, принимайте работу, – театрально произнес Андрей, нарываясь на комплименты. Сели вместе пить чай.
Андрею очень хотелось произвести впечатление. Он как будто невзначай рассказал, что почти профессионально занимался карате. Приврал немножко, что у него коричневый пояс. Затем, когда девушки перекинулись парой фраз о консерватории, Андрей решил оседлать своего конька. Он хоть и не профессионал, но тоже владеет музыкальным инструментом. Играет на гитаре. И любит музыку за чувства, которые можно передать, например, в песне.
– Ой, а ты нам не споешь? – спросила Наташа.
– Ну, нет: без гитары…
– А я могу у ребят с третьего этажа попросить.
«Умничка», – подумал он, а сам снисходительно развел руки: вроде, как, не настаивает, но и не против. Наташа мигом упорхнула и вернулась с гитарой. Андрей взял инструмент, проверил строй, подкручивая колки. Провел пальцами по струнам, извлекая приглушенный ля минор, словно готовясь к магическому ритуалу.
Он обожал этот момент. Тишина предчувствия. Устремленные взгляды. Теперь он был почти уверен: сердца девушек дрогнут. Ну? Иду на вы.
Андрей спел свой самый проверенный лирический хит про одинокую березу, бывшую когда-то девушкой, но превратившуюся в «памятник негаснущей любви».
Наташа ловила каждое слово, каждую интонацию, а Алина сидела очень спокойно, и даже один раз украдкой посмотрела на часы.
Прозвучал последний аккорд, Наташа зааплодировала.
– Здорово.
– А Вам понравилось? – обратился Андрей к Алине, хотя они давно перешли на «ты».
– Да, в принципе… Только я предпочитаю другую музыку. Профессиональную.
– Ой, Алин, тебе что – консерватории не хватает? – вмешалась Наташа.
– А чем же эта музыка не профессиональна? – начал задетый за живое Андрей, – В ней такие замечательные слова.
– Ну, мне кажется, что музыке далеко не всегда нужны слова,– Алина сделала паузу, словно соображая, стоит ли продолжать. – Для меня профессионализм – это когда композитор пишет произведение, опираясь на свои знания, на предшествующий вековой опыт. А исполнитель владеет инструментом, много занимается, чтобы всего раз вынести свою работу на суд слушателя.
«Ну и высокомерная же штучка», – подумал Андрей.
– Алин, ну зачем еще здесь устраивать уроки музлитературы, – снова вмешалась Наташа. – Это разные вещи. Нельзя ставить в один ряд классическую музыку и бардовскую песню, в которой своя поэзия…
Алина парировала: если уж соединять музыку с поэзией, то должна получиться опера, или вокальный цикл. Андрей отложил гитару и молча слушал. Он не привык к такого рода дискуссиям. И, похоже, его самолюбию нанесли легкий, но болезненный укол. В его окружении общались по-другому: никаких умствований и долгих рассуждений – старались казаться понятней и проще.
Он допил остывший чай и засобирался. Еще раз принял благодарность за полку, пообещал, что непременно зайдет на следующей неделе, хотя был твердо уверен, что никогда здесь больше не появится. Шагая домой, он никак не мог избавиться от ощущения, что его выставили дураком. Эта «снежная королева» его неплохо задела. И дело даже не в пении. Тут что-то другое. Они словно из разных миров. Она культурная, породистая, играет на фортепиано. Воспитанница института благородных девиц из высшего общества. А он неотесанный мужлан – матросик, имевший шанс случайно столкнуться с ней разве что при штурме «Смольного». Эта их разность как раз и манила.
5.
В пятницу вечером Андрей дежурил у входа в консерваторское общежитие. Он помнил, что Наташа собиралась уехать на выходные к родителям, и решил воспользоваться моментом, чтобы увидеть Алину одну. Она появилась в своем драповом пальтишке, и только у самого входа заметила Андрея.
– А Наташа уехала сегодня, и вернется только в понедельник, – прозвучало вместо приветствия.
– Я знаю. Я вообще-то с тобой хотел поговорить.
– Со мной? О чем? – удивилась Алина.
– Да так… Может у тебя есть немного времени? Пройдемся…
Несколько секунд ей понадобилось, чтобы преодолеть замешательство.
– Ну, хорошо. Только я сумку тяжелую с нотами занесу.
Андрей остался ждать, в очередной раз прокручивая в голове план предстоящей беседы.
– Ну. Куда пойдем? – Алина спускалась по лесенкам крылечка. Открытый взгляд, милая улыбка. Нет, все-таки она не снежная королева.
– Может в соседний парк? – продолжала она. – Я стараюсь каждый день хоть немного гулять.
Какое-то время шагали молча. Андрей готовился начать разговор. Решившись, он повернул голову, и открыл было рот, но его фраза прозвучала одновременно со словами Алины: она тоже хотела что-то сказать. Раньше никогда бы не поверил, что эта типично голливудская сцена может произойти на самом деле. Она их развеселила.
– Ты что-то сказал?
– Да нет, ничего. Говори. Я слушаю.
– Я просто хотела извиниться. В последний раз я тебя, наверное, обидела. Ты не подумай. Ты очень искренне пел. Мне правда понравилось. Просто эти два месяца вокруг меня одни музыканты. Мой маршрут – «консерватория – общежитие – консерватория». Я совсем не общаюсь с другими людьми, поэтому все перевожу на профессиональные рельсы.
– Да что ты. Я совсем не обиделся, – ему стало чертовски приятно.
– Да? А Наташа на меня взъелась. Говорит, я черствый человек… Она очень хорошая девушка.
«Она меня, часом, не сватать собралась? – подумал Андрей. – Так дело не пойдет». А вслух заметил:
– Да. Наташа хорошая, но сейчас не о ней… Я хотел тебя завтра в театр пригласить.
«Тьфу, черт. Испортил заготовку. Это надо было ближе к концу сказать»
– Да, в оперный театр. У меня два билета на оперу Джузеппе Верди «Аида».
Ладно хоть фамилию с названием вроде правильно выговорил. Не зря дома несколько раз повторял. Он вспоминал дополнительные аргументы:
– Ты же сказала, что если музыку соединить со словом, то может получиться опера, – нет, что-то упустил. – …то лучшее, что может получиться, – опера. Вот я и решил позвать тебя на то лучшее.
Это была первая половина домашней заготовки. И здесь умудрился слова напутать. Алина остановилась.
– А как же Наташа?
Опять Наташа. Далась ей эта Наташа.
– Ну а с Наташей в следующий раз можно… – опять глупость сморозил. Алина решит, что он ловелас. Будет с ними по очереди по театрам разгуливать. И добавил спасительную, как ему казалось, фразу:
– … можно в другой раз сходить вместе. Втроем.
«Так никаких денег не хватит». Он был очень неприятно удивлен, покупая билеты. Еще подумал: за такие деньги можно было и на Цоя сходить. Повисла пауза.
– Я слышала про эту постановку… Но пойти не могу. Это будет нечестно по отношению к Наташе.
Алина что – считает его потенциальным кавалером своей соседки? Хуже, если Наташа думает так же. Наташа, Наташа… Ее счастье, что она уехала к родителям.
– …Но ты же музыкант! Будущий профессионал. Зачем упускать такую возможность? Ты честно занималась всю неделю, так можешь наградить себя походом не куда-нибудь, а в театр!
Алина колебалась. Андрей понял, что если сейчас не найдет более весомые аргументы, вся кампания провалится.
– А если у тебя будет свой билет? Представь, что ты идешь одна. А там случайно встретила меня и перекинулась парой фраз в качестве консультанта. Я же в опере ни черта не понимаю. Тоже бы отказалась? – Андрей достал билеты, и оторвал один от другого.
Алина согласилась в конце концов с такими доводами. Решили не устраивать комедию со случайной встречей на соседних местах. Договорились, что за полчаса до начала Андрей будет ждать у входа.
Домой он шел вполне довольный собой. Не терпелось дождаться завтрашнего вечера.
В комнате его ждал Сергей.
– Что такой довольный? Удалось снять консерваторских?
Андрей уже жалел, что рассказывал ему про первое знакомство с девушками. Тогда они весело ржали, обсуждали, как подключить Серегу, познакомив с какой-нибудь клевой Алининой подругой.
– Да нет, не удалось.
Почему-то сейчас Андрею ничего не хотелось рассказывать. Это касалось только его.
– Ладно. Не хочешь говорить – не надо. Я на второй этаж, к Антону. Приходи позже. Там все будут.
Сергей ушел, а Андрей, не раздеваясь, лег на кровать. Закрыл глаза. Алина. Имя-то какое приятное, нежное. Не жесткое, как Татьяна, Тереза или Шура, например. А мягкое, певучее, женственное, как она сама…Аль-лии-на.
6.
У входа в оперный театр было многолюдно. Кто-то поджидал своих спутников и знакомых, кто-то сразу проходил внутрь. Несколько раз спросили лишний билетик. Андрей останавливал взгляд на всех девушках со светлыми волосами и с легким беспокойством посматривал на часы. Алина появилась без десяти семь. Увидела; пробираясь сквозь толпу, помахала рукой.
– Привет, я немножко опоздала.
– Да все нормально. У нас еще уйма времени.
Андрей впервые попал в Михайловский театр. Да он вообще не мог припомнить, бывал ли хоть в каком-нибудь оперном театре. За последний год его культурная питерская жизнь исчислялась следующими событиями: два рок-концерта, причем один на стадионе (это было, безусловно, самое яркое впечатление), видеосалон, представлявший собой небольшую комнату с цветным телевизором и видеомагнитофоном в жилом доме напротив (боевички, фильмы погорячее) – ну и дискотеки, подавляющее большинство которых проходили в подвале собственного общежития. А тут театр.
Хотя Андрей посетил основные достопримечательности Санкт-Петербурга еще абитуриентом, его впечатлили античные колонны холла, гипсовые потолки и стены, словно во дворце.
В гардеробе он галантно помог Алине снять пальто и пошел сдавать верхнюю одежду. У огромного зеркала она поправила и без того аккуратно уложенные волосы. Легкие штришки макияжа усилили выразительность ее лица, а строгий темно синий костюм подчеркивал точеную фигуру. Она была ослепительно безупречна.
Алина остановилась у билетерши, предлагающей программки.
– Дайте нам одну, пожалуйста, – с видом Рокфеллера среагировал Андрей, соображая, останутся ли деньги на буфет.
Поднялись на балкон и заняли свои места. Почти сразу в зале погас свет и заиграл оркестр. Ничего больше не происходило.
– Это увертюра, – прошептала Алина.
Андрей успел полностью изучить программку, ожидая, когда же поднимут занавес. Наконец-то начался спектакль. Вокалисты затянули заунывные арии.
Нельзя сказать, что Андрей не любил классическую музыку, – он ее просто не слушал. Вспомнился урок музыки в средней школе. Высоченный учитель, которого побаивался весь класс, часто ставил пластинки с классической музыкой и строгим голосом добавлял:
– Вернусь – буду спрашивать, чем вам запомнилась эта музыка. Кто станет шуметь, будет наказан, – и выходил из класса, наверное, покурить: от него всегда несло табачищем.
На пластинке дядька пел очень низким голосом. Дети начали галдеть, заниматься другими, более интересными делами: играли в морской бой или в крестики-нолики. Андрей решил выделиться. Встал на стул (а сидел он за второй партой), повернулся к классу и стал открывать рот, разводить руками, имитируя пение вокалиста с пластинки. Старался совпадать с записью. Одноклассники оценили выходку. Кто-то просто смеялся, кто-то тоже начал обезьянничать. Галдеж поднялся громче обычного, и он не услышал, как в класс вернулся учитель. Андрей получил подзатыльник, двойку и предписание после уроков вернуться в класс музыки. Изверг-учитель придумал для него суровое и изощрённое наказание: целый час слушать оперу. Учитель сидел напротив, заполнял журнал, проверял тетради. Звучала опера Моцарта «Свадьба Фигаро». Андрей запомнил это на всю жизнь, потому что потом учитель заставил его исписать целый лист: на одной стороне – название оперы и имя автора сорок раз, на обратной – описание своих музыкальных впечатлений.