– Я должен был быть более аккуратным. Если бы я установил эту гору прямо, как остальные, то она бы не упала. Из-за спешки мне придется делать лишнюю работу. Теперь я должен очистить долину от всех этих камней, которые завалили ее.
Но потом он увидел, что упавшая гора не остановила течения реки; увидел, что ее вода течет из странного, темного отверстия в стене скалы.
– ‘Ха! Лучше что я оставлю этот водопад, как есть, – сказал он. – Это отверстие в скале и глубокий пруд под ней будут хорошим домом для некоторых из моих Подводных Людей.
И с этими словами он повернулся и пошел делать другую работу, создавать мир дальше.
– Старик, как вы помните, уже сделал Подводных Людей, и дал им воду, в которой они живут, и водных животных, чтобы у них была пища. Он не делал наших предков, пока не закончил создавать мир. И при этом он не желал, я в этом уверен, чтобы Подводные Люди и мы были врагами. Но мы все же враги – о, скольких из нас они захватили и предали смерти в глубинах рек – так что, дети мои, вы должны держаться подальше от этой речной пещеры.
– Я не могу считать, что тот, кого мы видели, был Подводный Человек, – сказал я. – Я заметил только чей-то темный контур за брызгами водопада, но почти-сестра, которая была с левой стороны от меня, говорит, что она видела его явно, и что он носил накидку красного цвета. Но мне кажется невозможным, чтобы Подводный Человек носил одежду. Он не мог бы в ней плавать, а от холода мокрая одежда не защищает.
– Сын мой, – ответил мне отец, – с обитателями глубоких вод все возможно. Ты забыл, что рассказал наш предок, который посетил их давным-давно. Внизу, у самой реки, они жили в теплых, удобных вигвамах и носили красивую одежду из меха и кожи. Что было еще более странно – они угостили его красной, созревшей на солнце земляникой. Почему же сейчас нельзя увидеть одного из них, носящего красную накидку, даже если он вышел в ней из воды?
Я не мог ничего на это ответить. Старики продолжили говорить. Женщины болтали друг с другом. Было уже поздно, когда наши гости разошлись по своим вигвамам, а мы легли на свои лежанки. Я долго не мог уснуть. Чем больше я думал об этом, тем более убеждался в том, что тот, кого мы видели, не был никаким Подводным Человеком. Я решил, что это был обитатель суши. Может быть, нашим соплеменником, может быть, что еще более вероятно, кем-то из представителей западных племен, с которыми мы были в состоянии войны. Я решил, что снова и снова буду ходить к водопадам, чтобы выследить обитателя темной речной пещеры.
Следующим утром женщины должны были порезать мясо бизонов на тонкие листы, чтобы высушить их до того, как возобновить работу на поле. Как только мы позавтракали, я напоил лошадей, привязал их там, где росла свежая трава, повесил на плечо колчан, взял ружье и вышел из лагеря. Когда я проходил мимо моего отца и Старого Солнца, которые сидели на солнце, курили и разговаривали, они взглянули на меня и Старое Солнце спросил, куда я иду.
– Да просто так, на разведку, посмотреть, нет ли рядом вражеских следов, – ответил я.
– Только не приближайся к пещере Подводных Людей! – приказал отец, и я на это ничего не ответил. Когда я проходил мимо женщин, которые резали мясо, Голубка глянула на меня и знаком показала, что хочет пойти со мной.
– Нет! Я пойду один, – знаками сказал я ей и вдоль склона хребта. Но отойдя настолько, чтобы из лагеря меня нельзя было увидеть, я свернул к водопадам, следуя тем же путем, которым мы с Голубкой накануне привозили мясо. Когда я приблизился к тому месту, где мы убили бизонов, я замедлил шаг, думая, что увижу волков, которые пируют на остатках нашей добычи. Я не собирался их убивать, но мне хотелось на них посмотреть – самых мудрых, как я считал, четвероногих охотников, живших в наших горах и равнинах. Подойдя совсем близко к поляне, я опустился на четвереньки и пополз сквозь траву и кусты, и скоро услышал громкий хруст костей, клацанье челюстей и громкое чавканье.
– Это волки, – сказал я себе; доедают оставленные нами мясо и кости, и обрадовался, что сейчас подберусь к краю поляны и посмотрю на них.
Я был всего в нескольких шагах от края поляны, но не мог видеть ее сквозь густой кустарник. Я полз еще медленнее, стараясь не шуметь, и наконец смог выглянуть из зарослей красной ивы и похолодел от страха, увидев там огромного медведя, который обгладывал скелет и голову одного из убитых нами бизонов. Голова и скелет другого бизона были рядом; он притащил их к краю поляны, чтобы устроить свой пир. Это был самый большой медведь, которого я когда-либо видел – несомненно, это он оставил следы, по которым мы вчера шли. Я не знал, что делать. Я хотел убить его; мне нужны были его огромные когти для ожерелья. Но какой это был ужасный риск – ведь мой единственный выстрел мог не убить его наповал! Я вспомнил о нескольких охотниках, убитых медведями. кончилось тем, что я отполз назад, оставив медведя за его пиршеством, потом назвал сам себя трусом и вернулся к красным ивам.
Стараясь не шуметь, я поднял ружье и проверил полку; на ней было достаточно пороха. Я медленно поднялся на колени и поднял ружье, чтобы прицелиться, когда медведь внезапно поднял голову и посмотрел на край поляны; его шерсть поднялась дыбом и он два или три раза сердито фыркнул. Я посмотрел в том направлении и увидел большого
медведя, выходящего на поляну из кустов и направляющегося к первому. Тот снова посмотрел на вновь пришедшего, все еще сердито ворча и фыркая, и вдруг я увидел, что он притих, его шерсть улеглась, и он возобновил свое пиршество. Я снова посмотрел на край поляны и увидел, как три медвежонка вылезают из кустов. Мне все стало ясно: вновь прибывшая медведица была его женой, но он не признал ее, пока не появились детеныши, и тогда успокоился. Она была желанной гостьей на его пиру.
– Мне здесь не место, – сказал я себе. – Можно рискнуть, выстрелив в одного медведя, но два....
Я отошел в лес и был рад, когда смог подняться на ноги и был уверен, что никто меня не преследует.
Но теперь, продолжая путь к водопаду, я начал сомневаться в себе и задался вопросом – а не трус ли я? Я не хотел быть трусом; это было то, что я более всего ненавидел. Я успокоил себя тем, что нужно найти способ получить ку на большом медведе, и начал планировать, как это можно сделать.
Сейчас я не искал добычу, но, пробираясь через лес, видел множество животных – на склоне хребта паслись лоси и олени, у края болота в верхней части бобрового пруда – тоже лоси, самка и годовалый самец. Бобры, плававшие среди хаток, напомнили мне о том, что я забыл захватить ловушки.
Миновав болото и пройдя вверх по реке, я вошел в узкий каньон, и рядом со скалой поднялся по крутому склону, нашел укрытие в зарослях можжевельника и посмотрел вниз на водопад; никого я там не увидел и почувствовал себя несколько разочарованным. Я поудобнее расположился на твердой скале, намереваясь остаться тут и наблюдать за водопадом до самой темноты.
Солнце перемещалось по небосклону и скоро стало совсем тепло. меня стало клонить в сон; время от времени я ненадолго засыпал. Я чувствовал, что хочу спать, но заставлял себя открывать глаза и снова наблюдать за водопадом. Когда солнце перешло зенит, я снова задремал, и вдруг почувствовал, что кто-то схватил меня за лодыжку. Я вскрикнул и схватил ружье, но вместо ожидаемого врага увидел смеющееся лицо Голубки!
– О, как я тебя напугала! – сказала она.
– Да уж, – сердито ответил я. – Ты не должна была так делать! Вдруг я бы выстрелил в тебя раньше, чем понял, что это ты! Никогда больше так не делай!
– Нет! Никогда! Никогда, почти-брат. О, не сердись на меня! – умоляла она. И когда я увидел слезы в ее глазах, мне стало стыдно, что я ее отругал, и еще более стыдно оттого, что я уснул, хотя должен был наблюдать за пещерой.
– Не плач! Я не сержусь. Мне тебя жаль. Представляю, что тебя ждет, когда мы вечером вернемся в лагерь. Ведь ты убежала из лагеря, – сказал я ей.
– Ты за меня заступишься. Ты из уговоришь, – сказала она и я понял, что так и будет.
– Каким путем ты пришла – тем. что мы вчера возили мясо? – спросил я.
– Нет. Я не хотела идти мимо болот и бобрового пруда. Я прошла прямо из лагеря по хребту, и затем спустилась с холма к устью каньона, – объяснила она.
– Боги направили твои шаги! – сказал я. – Я пошел по тропе к нашей добыче, услышал хруст костей на поляне, опустился на четвереньки и пробрался к ее краю, и увидел не волков, как ожидал, но большого медведя, его жену и троих детенышей.
– И что ты тогда сделал? – прошептала она, уставившись на меня широко открытыми испуганными глазами.
– Поступил как трус! Старый медведь обгладывал скелет и голову одного из быков, которых он уволок на поляну. Его жена и дети приближались к нему. Я как можно тише уполз оттуда. Почти-сестра, если бы ты оказалась там, тебя бы разорвали на куски. Ты же знаешь, как медведица защищают своих детей!
Голубка задрожала.
– Я едва туда не пошла! Боги, должно быть, увели меня с тропы, – сказала она так тихо, что я едва ее расслышал. И добавила: – Почему ты назвал себя трусом? Ты же хорошо знаешь, что ни один охотник из наших трех племен не напал бы на большого медведя и его жену!
– Мы не ничего о них не скажем, когда вернемся в лагерь. Я хочу убить этого медведя прежде, чем мы уйдем из этой долины. Мне нужны его когти для ожерелья, – сказал я ей. – Но первое, что я сделаю сегодня вечером, – продолжал я, – скажу моему отцу, что я намереваюсь наблюдать за этим местом, пока не узнаю, живет ли кто-нибудь в пещере за водопадами, т что ты должна наблюдать вместе со мной!
– Да, сделай так! – сказала она. – Я очень не хочу тайком уходить из лагеря; мысль о выговоре, который я получу после возвращения, портит мне все удовольствие.
Некоторое время мы молчали. Я вернулся, чтобы продолжать наблюдать за водопадом, а девушка сидела около меня. Я снял свой колчан, когда ложился, и она вытащила лук и несколько стрел и держала их на коленях. Она очень любила оружие.
Солнце продолжало свой путь к западу. Мы сидели тихо и неподвижно. По долине потянул теплый ветер, напоенный запахами соснового бора и цветов, которые цветут в начале лета. . Водопад продолжал свою песню – его голос то становился тихим и ласковым, то громким и угрожающим.
У берега, где течение было слабее, плавала утка – остроклювый нырок со своим выводком. они заплыли в пруд под водопадом и плавали вокруг него, мать иногда ныряла, пытаясь поймать форель, но чаще доставала что-то мелкое из щелей между камнями у самого берега. Добыча ее была очень мелкой, мы не могли ее разглядеть, видели только, как птенцы суетились вокруг нее и выхватывали что-то у нее из клюва.
Один из птенцов, более предприимчивый чем другие, внезапно оставил мать и поплыл, раскачиваясь, к центру пруда, возможно увидев форель или водяного жука. Потом он потерял добычу из вида и остановился, забил крыльями по воде, вытянул шею и закричал, зовя на помощь, потому что что-то, что мы не видели, стало тянуть его. Мы криков не слышали, нам мешал шум водопада, но мать услышала его и поспешила на помощь, но не проплыла и полпути, как птенец пропал, и всего несколько пузырей показывали место, где он только что был.
– Подводный человек! Это он схватил утку! Мы увидим его! – прошептала Голубка, низко наклонившись ко мне.
Я думал так же, но не сказал ничего и продолжал смотреть на водоем. Утка-мать вертелась, пытаясь отыскать своего пропавшего птенца. Молодняк, напуганный, старался держаться рядом с ней. Потом на другом берегу пруда поверхность воды взбурлила и на берег вылезла большая выдра с мертвым утенком во рту. Она положила его на плоский камень, обернулась и снова нырнула в пруд, а утка с выводком поплыла вниз по течению реки. Скоро выдра подняла голову над водой, увидела, что все уплыли, вернулась к берегу, взяла мертвого утенка и уплыла с ним вниз по реке.
– О, как я расстроилась! Я была уверена, что утенка схватил Подводный Человек, и что мы должны его увидеть! – сказала Голубка.
– Смелее! – сказал я ей. Это было все, что я мог сказать. Я тоже был ужасно разочарован.
Несколько раз в течение дня другие выдры разного размера подходили к пруду, ловили большую форель и уносили ее. Под большими камнями, которых много было по берегу пруда, для них было готовое убежище, хорошее, сухое, где они могли устроить свое жилище и вырастить потомство. Я задал себе вопрос – а почему они там не живут? Ответ был прост: они боялись жить так близко к обитателю темной речной пещеры!
Наше время подходило к концу. Солнце собиралось опуститься за горы, Голубка видела это и убедила меня вернуться. Я понял, чего она боится, и сам не хотел рисковать, встретившись с большим медведем и его женой в ночном лесу.
– Да, мы пойдем в лагерь, – сказал я ей, – но сначала мы спустимся к пруду и изучим его берега.
Она ничего на это не ответила, но я видел, как она дрожит, следуя за мной. Я шел впереди, сначала спустившись за скалой к берегу реки, а потом вдоль него к водопадам. там не было пляжа, голая крутая скала каньона опускалась прямо в воду. Мы с некоторыми трудностями прошли по ней, и наконец вышли на маленький песчаный пляж, заросший кустарником, у у самого пруда. И там, на этой узкой песчаной полоске, мы нашли следы босых ног! Голубка, увидев их, рванулась назад и схватила меня за руку, и мы долго стояли, уставившись на них и на реку, падающую вниз в клочьях белой пены из отверстия в утесе, скрытом от нас разносимыми ветром брызгами падающей сверху воды.
Глава III
Мы получаем разрешение наблюдать за ужасной пещерой
Если я сомневался в том, что мы действительно видели, как Подводный Человек поднялся в темную пещеру, то теперь мои сомнения развеялись. Были его следы на песке, свежие, простые отпечатки ног, не больше моих и от них ничем не отличавшиеся. Я был весьма удивлен тем, что они ничем не отличались.
– Почти-брат, я боюсь! Уйдем отсюда! – шепнула мне на ухо Голубка.
Я развернулся и повел ее назад. Я и сам не хотел находиться так близко к черной дыре. Возможно, Подводный Человек смотрел на нас из темноты. Мы не знали, что он, сильный и злой бог воды, мог бы нам сделать, если бы нас увидел. Когда мы заворачивали за скалу, я остановил голубку и обернулся, чтобы бросит последний взгляд на водопад; в поле зрения никого не было. Я надеялся, что мы остались незамеченными.
По пути домой мы далеко обошли место, где лежали убитые нами бизоны, чтобы не встретиться с медвежьей семьей, и вернулись в лагерь, когда западный небосклон еще не совсем потемнел.
Старая Краснокрылая стояла перед своим вигвамом, и, едва увидев нас, подбежала к Голубке, схватила ее за руки и стала трясти.
– Плохая девчонка! Ленивая девчонка! – кричала она. – Ты убегаешь, чтобы не работать! Погоди, я сейчас возьму палку и побью тебя, ты это заслужила!
– Нет, нет! Не делай этого, почти-бабушка, – сказал я, влезая между ней и девушкой. – Ты хорошо знаешь, что она не плохая и не ленивая. Пойдем с нами к вигваму моего отца. Когда ты слышите о большом открытии, которое мы сделали, то будешь радоваться тому, что она оставила свою работу и последовала за мной.
– О! Большое открытие! Бесполезная, ленивая прогулка, я в этом уверена! – кричала она, но все же последовала за нами, что-то про себя бормоча.
Когда мы вошли внутрь, то нашли там Старое Солнце и его семью. Мой отец и он не обратили на нас внимания; моя мать поставила перед нами обильное угощение и продолжала беседовать с другими женщинами. Мы спокойно поели, и когда насытились, я удобно расположился на своей лежанке и сказал:
– Так вот, отец и Старое Солнце, слушайте! Мы снова дошли до пруда у подножия утеса с пещерой, и там на песке нашли свежие следы Подводного Человека.
– Ха! – воскликнули мужчины. Женщины затаили дыхание. Все уставились на меня.