– Ты тут на разогреве? – заглядывали в микроволновку крысы хвостатые.
Кальмар погладил по голове ближайшую к нему крысу.
– Ой, все! Ой, я не могу! – кричала крыса.
Когда астронавты вернулись на станцию, то они увидели, что на столе стоит блюдо заливное из крысиных хвостов. А ещё живой кальмар покамест заливается в термоподсумке очередной полторашкой.
– У нас ещё одна полторашка осталась! – радостно закричал астронавт.
Тут у него за спиной крякнулся космический ядерный реактор.
– А что случилось?
– Да потеряли запасной графитовый стержень, и я в шахту реактора запихал валенок, чтобы тот поглощал свободные нейтроны, – сказал астронавт, помахивая полторашкой.
Смотрят – валенок уже полный нейтронов.
– Вытряхивай!
– Реактор крутится, но не мяукает, – сетовали астронавты и с ними Бещеный.
Рукопись, найденная в привокзальном сортирогосе
Схымник прожил с Бещеным определенное количество лунных лет и решил начать жизнеописание. «Откуда есть пошелъ за хлебомъ Бещеный» – таково название сией летописи, с исчислениемъ года 6785 от сотворения мира. Обмакнув страусиное складное перо в сметану и, обдирая бересту по всему околотку, вымочив её в спирте и, сотворив из неё бумагописчее изделие, старец выключил свет, зажег лампаду, облизал палец, перелистнул первый лист, слизнул с него всех муравьев и начал излагать летопись от начала и до конца.
Первый лунный день: монахи нашли Бещеного в капусте. На этом первый лунный день заканчивается.
Второй лунный день: Бещеного выкинули назад в капусту. На этом второй лунный день заканчивается.
Третий лунный день: Бещеного нашли монахи другого затерянного в джунглях монастыря. К этому времени он уже съел половину капустного поля. Бросили его тогда в келью, к схымнику, наложили семь печатей и три замка.
– Сходи, Бещеный, туда, сам не знаю, куда, – сказал схымник, – возьми то, сам не знаю, что, – при этом вытряхивая последние капли терпения. Бещеный пошёл в погребок.
– Дас ист шмурдяк, – сказал схымник и откусил швейцарскую колбасу, сдувая пену с кружки, что твое ведро.
Так прошло десять лунных лет. Бещеный возрос. Схымника изгнали из кельи, и он унес с собой Бещеного в мирскую жизнь, и там воспитал его, как следует. Ибо принято, что один учит жизни другого, приблудного, а потом умирает. Этот другой занимает его место и учит третьего приблудного и рукоблудного, однако случилось так, что этому бывшему первому достался рукоблудный Бещеный, который только капусту ел.
Летом они выезжали на природу в шалаши. Бещеный пёк шашлык. Схымник его пестовал.
Урок первый. Схымник рассказывает Бещеному, что он несовершенный. Бещеный щелкает секатором и подрезает розы вокруг фанзы.
Занятия прервались мрачным летом 6798 года, когда произошло великое нашествие навий на затерянный в джунглях монастырь. Все сидели по своим кельям и носу не совали за окно, потому что всякий вышедший за пределы двери был сражен насмерть навиями, в это время носившимися. Схымник взял пергамент, покрытый мхами, лишайниками, ягелем, хвощами, плаунами, плывунами, кукушкиным льном, мохотрясущим лишайником, вольвоксом, сколопендрящим орляком, морской капустой, морскими ежами, еще раз вольвоксом и с удовлетворением написал: «Помроша вси». Бещеный в это время подливал ему чернила.
Спустя два лунных года было нашествие лунных еретиков. Монахи затерянного в джунглях монастыря выливали на еретиков зажигательную смесь из картофельного пюре и вчерашнего обеда.
– Без вкуса! – кричали нападавшие еретики и писали на стенах непристойные выражения, от чего сила оборонявшихся слабела.
Три дня и три ночи выпускали по ним схымники стрелы и испражнения. Но еретики шли под стены и валились аки снопы, упирая в стены орудия и укрепления.
– Все на обед! – крикнул Бещеный, помешивая обед прикладом аркебузы.
На этом месте рукопись почему-то оторвана. Видимо, Бещеный завернул в неё сваренный в напалме беляш. Так заканчивается летопись о том, как Бещеный проходил обучение на плато.
Бещеный и хрустальное яйцо
В одном учреждении с давних времен была комната благоденствия. Всякий входящий и исходящий становился осчастливленным. Так продолжалось бы дальше, да только прознало руководство учреждения о возможности связи с иными мирами в режиме «онлайн».
– Мост нужен нам. Не просто мост, но телемост.
Комнату отозвали, а благоденствие вымели оттуда метлой.
– Технологический прорыв! – сказали существа с головой в форме эллипсоида.
Было доставлено на подносе хрустальное яйцо. Включили фонограф, если, конечно, на Марсе бывает фонограф…
– Бывает, бывает! – затрясли эллипсоидами.
…чтобы сохранить запись для потомков в котомку.
Все стали рассаживаться по местам. Первые ряды в комнате были для приближенных – тех, у кого эллипсоид.
– А мне дали сороковое место! – сетовал кто-то отдаленный, без эллипсоида. – Не видно!
– Гнать без эллипсоида! – сказали с эллипсоидами.
– Запускай!
– Контакт!
– Есть контакт!
Щелкнули тумблером, если, конечно, на Марсе бывают тумблеры. В комнате погас свет. Хрустальное яйцо начало чудодействовать. Собравшиеся направили свои эллипсоиды на хрустальное яйцо.
На стене возникла проекция: плоское двухмерное пространство.
– Отлично! – сказали с эллипсоидами.
– А где же человекоземляне?
– Да вот же они, бегают на самокатах!
А в это время какой-то нерадивый искатель благоденствия дергал снаружи дверную ручку – пытался проникнуть в бывшую комнату благоденствия. От этого дерганья содрогалось всё, и яйцо тоже.
– Ты, искатель, читать умеешь?! – возмутились с эллипсоидами, – там на дверях написано!
Яйцо продолжало чудодействовать. На экране возник Бещеный, потирая хрустальное яйцо.
– Какая странная форма! – сказали с эллипсоидами.
Бещеный продолжал тереть хрустальное яйцо.
– Тьфу! – сказали с эллипсоидами.
В рядах с эллипсоидами началось смятение. Падали стулья. Свет из иных миров стал бить из хрустального яйца, озаряя все вокруг. Бещеный приветствовал с экрана. Все до одного попадали со стульев, хрустальное яйцо закатилось в дальний угол комнаты. Все потирали ушибленные эллипсоиды и мазали их марсианской зеленкой красного цвета.
Пришел счет на 500 миллионов марсианских долларов за телемост.
– У нас же безлимит!
Все присутствующие дали клятву о неразглашении.
– Где сей артефакт? – говорили с эллипсоидами, указывая в угол на хрустальное яйцо и, боясь к нему подходить.
Из хрустального яйца продолжал смотреть глаз Бещеного.
С эллипсоидами вышли из комнаты, приняли резолюцию «Устроить здесь склад компьютерного оборудования» – если, конечно, на Марсе есть компьютерное оборудование.
– Есть! – сказали с эллипсоидами, стукнули по столу и опрокинули на резолюцию миску с марсианским щами.
– Сами сделаем! Своими силами создадим!
Потом было много-много монографий, диссертаций, докладом, окладов, словопрений, коллоквиумов, диспутов, приступов и висмутов.
– Да, было много! – говорили с эллипсоидами.
Волшебная паяльная лампа
В одном городе на улице Портвейной жил когда-то потный портной. У него были так твоя жена и Бещеный. Когда Бещеному исполнилось четыре пять десять пятого, потный портной захотел обучить его своему ремеслу. Но целковых, чтобы платить за ученье – свет, а не ученье – тьма, у него не было, и он стал сам учить Бещеного шить и зашиваться.
Этот Бещеный был весьма ленивым созданием. Не желая учиться, выбегал на улицу. С утра до вечера выбегал. Потный портной так вспотел, что заболел. Тогда Бещеный продал через интернет всё, что после него осталось.
Внезапно Бещеному исполнилось восемнадцать лет. И вот, когда он, по обыкновению, выбегал, его заметил странствующий военком и сказал:
– Вот кто мне нужен. Много прошел я, прежде чем нашел того, на кого можно закрыть дело с выдранной магнитолой. Не каждый день исполняется восемнадцать. Если б восемнадцать исполнялось каждый день – все б служили бы вечно.
И был это магрибинец. Магрибинец обнял колонну и разрыдался, хлопая себя по груди, причем одной единственной и крича:
– Знай. Я пришел в этот город через огород после долгой получки и отлучки.
А потом магрибинец дал Бещеному два целковых и сказал:
– Отнеси деньги так твоей матери и передай ей, что твой военком завтра придет к вам ужинать ужами.
– Ужо я тебе! – говорила так твоя мать. – Уже ужами ужинать начинают!
На другой день так твоя мать заняла у соседей посуду и ужей и приготовила ужин. Бещеный весь день просидел дома, на унитазе.
Вечером в ворота постучали. Это был вчерашний магрибинец и с ним прислужник, который нёс дозиметр и модную болезнь. Слуга поставил свой дозиметр на землю и ушел, сверкая модною болезнью, а магрибинец поздоровался.
– Покажите мне то место, где всегда ужинал потный портной.
Ему показали. Магрибинец сначала поводил дозиметром над этим местом, потом поводил дозиметром по губам и спрятал его в штаны. Дозиметр начал орать в штанах. А потом начал орать сам магрибинец. Орал и стенал, пока не проглотил антирадиационный препарат – и был не рад, но быстро успокоился и только всхлипывал. У него попросили показать паспорт. В паспорте значилось: Абдула Аль-хазредъ иль Алямейн.
– Как бы не так! – воскликнула так твоя мать, – я никогда не видела такого лодыря, как этот Бещеный. Целый день он выбегает.
– Да ладно тебе, – ответил магрибинец. – Завтра мы с ним отправимся на торжище, и я приобрету ему красивую спецодежду.
– Ну, началось! – подумал Бещеный. Он сидел весь красный и кивал только головой, потому что у него уже начиналась модная болезнь. И он всю ночь проворочался с боку на бок. С рассветом он уже выбегал за ворота – за магрибинским марганцем.
Прежде всего, они отправились в сауну. Там их надушили тройным одеколоном и напоили водой с сахаром, охлажденной снегом.
– Мартини, что ли? – спросил Бещеный.
Затем магрибинец отвел Бещеного в ларек, и там выбрал ему жупан цвета гнилого абрикоса с зелеными полосами, красную шапку и сафьяновые кирзачи. Бещеный первый раз в жизни обул кирзачи, но ни за что не согласился бы разуться. Пот катился под жупаном, но зато все видели, какой красивой шапкой он вытирает себе модную болезнь.
– Ну, ты понял, – говорили ему на рынке евнухи, толкая себя в грудь, причем в одну-единственную.
Они с магрибинцем обошли весь рынок. Наконец, Бещеный не выдержал и спросил:
– Магрибинец, а почему в вещмешке одно и тоже блюдо: тушняк с фигами?
– А тушняк с мёдом и розовой водой хочешь?
– Хочу.
– И я хочу.
– Бещеный, – сказал магрибинец, – набери сухих сучьев для костра, и я покажу тебе то, что никто еще не видел.
– Нет уж, – Бещеному очень не хотелось видеть то, чего никто не видел.
– Ну, вот что, – сказал магрибинец, – слушай внимательно. Сейчас ты увидишь камень с кольцом. Подними его и…
– Отвали.
– …спустись по лестнице в подземелье, где будет проходить твоя служба – там один день идёт за два, – продолжал прельщать его магрибинец, – и ты увидишь дверь. Тебе будут грозить чудовища, но ты смело наступай им на хвосты. Принеси мне старую паяльную лампу, и я подарю тебе вещмешок с тушняком.
– Это вещь! – сказал Бещеный, дёргая.
– За что дёргая?
– За вещмешок, конечно же.
– Иди сам за своей паяльной лампой, если надо, а меня демобилизуй.
– Нет. Эта лампа достанется только призывнику.
Найдя лампу, Бещеный вернулся обратно и взобрался по лестнице.
Наверху они потирали лампу, как могли. Джинн торопливо вылез, чтобы исполнить любое желание.
– А что будет, если паяльную лампу заправить 92-м бензином? – спросил Бещеный у джинна.
Джинн почесал ухом за ухом и сказал:
– Я ничего не понял, но хорошо. Я сделаю, что ты хочешь, но после этого я тебе всеку. Согласен?
– Ну что тут скажешь… – начал, неуверенно Бещеный.
– А тут и говорить нечего! – резко отрезал джинн.
– А тебе? – повернулся джинн к магрибинцу, – Город расстроить или дворец порушить?
Магрибинец прикрывался вещмешком от джинна. И пока джинн исполнял, Бещеный уже успел налить в лампу 92-й бензин. После попадания в лампу бензина джинн сам потерял уверенность и стал путаться в показаниях. В конце концов, лампу перезаправили самогонем. Джинн уже неохотно вылезал и говорил непонятные и обидные слова:
– Тебе гамбургер с двойным картофелем?
…
– Ты мне вай-фай настрой, – потребовал Бещеный.
– О, я тут бессилен. Это может сделать только тот джинн, который локальную сеть настраивал.
– Ах, ты ж!
…
Снова потерли лампу – джинн:
– Вам телефон сразу с чехлом?
– Ты делай так, чтоб мне кредит дали, а не ерундой страдай! – пуще прежнего ярился магрибинец.
Анатомия мифов
Царь Приам сидел на троне и курил «Приму», предпочитая её. При Приаме жила ручная гвереца и оттеняла его красоту и высоту. Беспонтовая гвереца пришлась как раз ко двору. И купил Приам себе судно № 2. Судно с гверецой под троном ходило ходуном.
Пораженческие настроения в рядах ахейцев назревали из-за того, что десять лет никто не мог взять Трою. Придумав хитрый план по захвату непокорного города, ахейцы влезли в Троянского коня, собранного из пустых бутылок, накопившихся за десять лет осады и досады.
Не поместившиеся в коня влезли в медного быка по соседству. Задраили люки и на буксире оттащили сии изделия к воротам Трои. Одни в них визжали, а другие ревели.
Ночью троянцы дергали дверную ручку на дверях коня.
– Хана вам! – шептали ахейцы троянцам, выглядывая сквозь щели в брюхе коня.
– Да все тут понятно, – говорили троянцы, заглядывая в замочную скважину коня.
– В какую там ещё скважину?
Ахейцы смотрели фильмы, пока ждали, травили внутри коня клопов и анекдоты. И только когда на ахейских смартфонах сели батареи, ахейцы соизволили вылезти из коня, взять штурмом ларёк с аксессуарами и упрыгать обратно в конское чрево.
Царь Приам жарил омлет на постном масле. Гарпии поджарые налетели на омлет.
– Кыш! Кыш! – отбивался Приам от кожистых гарпий и их близких родственников.
– Чем отбивался?
– Да что ты заладил, чем! Чем было, тем и отбивался! Отбиваюсь, и отбиваться буду! – отчеканил Приам, снимая прильнувшую к его плечу гарпию на смартфон.
– Слетелись тут! – орал Приам на гарпий, грозил им и разил наповал их гарпунами.
– Да улетаем уже! – гарпии ныкали в кожистых складках телес своих омлет и летели, отяжелевшие от ночного кошмарного пиршества.
С неба падал омлетно-луковый дождь.
– Фу таким быть! – налетевшая гарпия чуть не содрала диадему и майку с Приама.
Приам выронил изо рта «Приму».
За бездействие Бещеного хотели кинуть в ров ко львам. Кольвы рычали и урчали во рве. А в это время нейрон и нейтрон колесили по колизею и колезили по колисею и читали стихи собственные.
– Надо больше креатива! – рычали во рве.
Избегая преследования и прокрастинации, Бещеный прокрался на судно, снаряжаемое и наряжаемое ахейцами на поиски руна. С собой он прихватил побитый тарч, каленый эспадон и ржавую шапель. От поношеной барбетты отказался.
Ахейцы ахали и махали веслами. Хватались за шпагоуты и рангоуты. Судно егозило по посредиземному морю.
– Если есть посредиземное море, – мыслил Бещеный, – то есть и околоводная суша?
– Мудрый Бещеный, добрый Бещеный, – говаривали ахейцы, оттягивая весла, колотя в бубны и свистая в двухядерные валторны.
– А где же конфликт? – спрашивал Бещеный.
– Погоди, – отвечали ему, – еще двадцать лет плавать, а мы только два часа плывем.
Капитан судна посеял на берегу семена с руном для сражения с гадами морскими, а войско не вылазит и всё тут.
Бещеного хотели использовать как приманку для кальмаров, а потом решили – а зачем нам столько кальмаров? Действительно!
На обратном пути Сирены распевали матерные частушки. Привязали Бещеного к морской мачте морским узлом и кормили маринованными морскими огурцами. Морской кот терся о мачту.