Она сходила в туалет помыть руки и в предвкушении завтрака подмигнула татарочке, нарисованной на двери.
Меню Гузель слегка озадачило. Она внимательно просмотрела все страницы и когда официантка подошла, спросила:
– Мне, пожалуйста, кыстыбый с пшеном. Но что-то я его не нашла в вашем меню.
– А у нас его и нет, – улыбнулась девушка.
Гузель удивилась.
– Как нет!? Ай-ай-ай! Какой позор! Обман народа! Подайте мне, пожалуйста, жалобную книгу, я напишу, что здесь не подают традиционную татарскую кухню! Вы хоть понимаете тяжесть этого преступления? А это настоящее преступление против татар! Теперь мне ясно, почему татары вырождаются! Как же не выродиться, когда тебя кормят картошкой вместо золотого проса! Бедная Сююмбике! Наверное, каждый раз, когда видит, что кыстыбый с пшеном отвергается, переворачивается в земле! А ведь она только и делала, что пекла лепешки с пшеном в своей башне, успокаивала нервы. А там было из-за чего страдать…
– Гузель, ты в своем уме? – Гузалия покраснела, а официантка побледнела.
– А что же думает о нас великий Искандер Зу-Л-Карнайн? – продолжала Гузель как ни в чем не бывало. – Вы представляете, что именно благодаря кыстыбыю с пшеном он стал великим! Перед каждым сражением все его воины насыщали свои стальные корпуса пшеном. Просом крепости ума и тела! И вот пришел он с тысячами невольников на берега Волги, и их жены пленились речным раздольем и попросили великого Искандера остаться там жить. Он согласился, но при одном важном условии: будете, говорит, своим мужьям готовить кыстыбый с пшеном, лично буду проверять исполнение приказа! Согласились пленные, и он построил прекрасный город Болгар! Целлюлита у их жен точно не было, потому что пшено обладает липотропным действием, препятствует образованию жира, а еще оно выводит токсины и антибиотики. – Гузель подняла указательный палец в воздух. – Учиться надо у древних татарочек молодости и красоте, а вы нас тут закармливаете жирной картошкой с креветками и преподносите это как национальное блюдо! Как не стыдно, прямой геноцид нации! Минтимер Шарипович, что вы же скрыли ваш главный секрет успеха? Когда вы в люльке лежали, ваша мама что давала вам пососать? Вот-вот, конину да лепешку с пшеном, поэтому вон какой вы стали бахатырь, силушку которого никто переплюнуть до сих пор не может! Вот так и вымирает нация, дух ханский скоро канет в лету.
Гузель опустила глаза и стукнула кулаком по столу.
– Вы не обращайте на нее внимания, она у нас недавно из Индии вернулась и практиковалась варить супы из черепах в Китае. У нее идет адаптация к Татарстану, тяжело идет, потому что привыкла есть коровий навоз вместе с голыми индусами, сутками висящими в позе лотоса. У нее культурный шок. Одичала, но мы ее лечим, – Гузалия встряла и успокоила официантку.
– Понимаю. Так вы будете что-то заказывать? – официантка устало поглядывала по сторонам.
– Да. Так уж и быть. Но жалобную книгу попрошу дать. Мне есть, что сказать вашему генеральному.
Официантка кивнула и ушла за книгой.
– Чувствую, что твою крышу нам долго придется ремонтировать.
– Болею за татар, как курица-наседка. Сердце тревожится за вас, – вздохнула Гузель.
– У меня есть хороший психиатр. Если что, обращайся, – покачала головой Гузалия.
На обратном пути Гузель попросила подругу прокатиться с ней по Казани.
Мимо замелькали дома с арками, так напоминавшими Петербург.
Она с любопытством проводила глазами «Театр сказки» и представила себя на сцене в образе Золушки. Послала поцелуй Льву Гумилеву и решила, что обязательно придет на улицу Петербургскую с книжками под мышкой и под вечерними фонарями казанского Петербурга погрузится в патриотичную романтику Габдуллы Тукая.
– А это что за вилла в пять этажей! – она указала в окно. – Обалдеть, татарский обычай – переплюнуть шик соседа!
– Это вилла нашего главы Правительства, Рашида Нуриевича. Говорят, ковры недавно из Ирана привез. Денег же девать некуда. Деньги народа легко тратить.
– Разве он не в Башкирии? – У Гузель перехватило дыхание и защемило сердце.
– Нет, его же перевели год назад. У тебя все в порядке? – Гузалия, не останавливая машину, потрогала лоб подруги. – Да, ты ледяная!
– Все нормально. Сейчас пройдет.
– Вы с ним знакомы?
Гузель молчала и смотрела в окно, за которым начал вдруг лить дождь.
– Солнца у вас здесь маловато, – прошептала она.
– А это, случайно, не тот, из прошлого?
– Тот.
– Ты до сих пор его любишь?
– Как кислое молоко.
– Так это он женился на дочке генерала?
– Да, он всегда хотел пробиться, вот и лизал всем жопу. А ты знаешь, как я не люблю, когда лижут. Я ему прямо сказала тогда, что думаю. Он обиделся, был разрыв, а потом ему нашептали, что я переспала с другим. Он поверил, из мести женился. В молодости мы не сдерживаемся особо ни в словах, ни в поступках. А потом расплачиваемся. Смотрю, он хорошо долизался.
– Ну, знаешь, если работать не умеешь, то одним лобызанием ничего не достигнешь. А в Татарии связи очень даже помогают.
– Как в деревне. Без связей – даже тракториста не найти для полевых работ.
– Значит, ты его не забыла?
– Так бывает. Ты просто встречаешь кого-то и понимаешь, что он – пазл, которого не хватало для счастливой картины твоего бытия. А после него было уже не то. Словно пересела с мерседеса на форд. Вроде едешь, и скорость есть, но или кресло неудобное, или климат-контроль барахлит, или навигатор кричит слишком громко.
– Интересно, а он тебя помнит? – спросила Гузалия.
Гузель не ответила, только вздохнула.
– У него такая жена… – улыбнулась подруга. – Интересно, они спят вместе?
– Пять сыновей – не кенгуру небось в кармашках принесли. Но фигура – квадрат Малевича в кубе. Дверь в их дом, наверное, сделана на заказ. – Печальная Гузель рассматривала капли на окне.
Гузалия не любила, когда подруга грустит. Она предпочитала ту, что борется за прекращение геноцида нации.
– Я купила билет на Айрата Сафина. Завтра идем на концерт, – она попыталась расшевелить подругу.
Но Гузель, казалось, даже не слышала. Она настойчиво пыталась отогнать сон прошлой ночи.
Часть четвертая
– Век тебе замуж за татарина не выйти! – возмущалась Римма Кирилловна, проверяя пыль за зеркалами.
– Я просто не успела еще, – бормотала Гузель.
– Надо скорость увеличивать, дорогуша! Посмотри, а постель? Как ты ее заправила? Углы неровные! Такую жену – точно никто не возьмет! Разве татарская свекровь допустит тебя к хозяйству? Лентяйка!
– А китайская допустит?
– Что?
– Китайская свекровь возьмет? Если татары не хотят, то пойду замуж в Китай, – вздохнула Гузель.
Римма Кирилловна с изумлением замолкла, но оттаяв, подошла и потрепала Гузель по спине.
– Ну ладно, ладно, погорячилась я. Не переживай так. Котай, котай3! Зачем тебе эти иностранцы? Я из тебя такую невестушку-конфетку сделаю, что любой заберет! – она подмигнула Гузель и добавила. – Шутишь же про Китай, да?
– Ну, я наслышана, какие сегодня татарины капризные. Им богатых подавай, а я кто? Полы мою.
– Полы тоже надо уметь мыть. У меня племяшка есть, завхоз колхоза. Я покумекаю. Не волнуйся, пристроим. В деревнях знаешь, как хорошо живут? Получше городских!
– Вы так добры, спасибо!
– А теперь, дорогая, быстро иди в ресторан! Тебе там выдадут форму.
– Зачем?
– Ай, забыла сказать! Ты сегодня помогаешь нашим девочкам принимать китайскую делегацию. На стол накрывать, чай, кофе сервировать. Заодно научишься мыть посуду. Сам Рашид Нуриевич приедет. Смотри не подведи!
– Я же не нанималась в официантки, я горничная! – Гузель запаниковала.
– У меня две девочки не вышли сегодня, мне некого больше послать. Ты давай не капризничай, у нас работа широкой специализации, тебе только в плюс! – Римма Кирилловна начала подталкивать Гузель к выходу из номера.
– Нет! Мне еще полы надо перемыть! Там пятна остались… – девушка умоляюще схватилась за швабру.
– Быстро иди за фартуком! Иначе уволю и такое резюме напишу, что тебя потом даже улицы подметать не возьмут! – прорычала Римма Кирилловна.
Гузель выбежала в коридор и начала метаться взад-вперед.
– Вот влипла!.. Что же мне делать? Хотя… Он, может, и не узнает меня… Буду держаться за всеми тихо и скромно. Авось пронесет! – молилась девушка, успокаивая дрожь в коленках.
***
Гузель услышала мигалки и выглянула в окно. Девочки стояли наряженные и накрахмаленные, как первоклашки. Чирикали бесконечно.
– Так здорово! Может, и нам чо перепадет, – предвкушала Лилия.
– Что перепадет? – угрюмо переспросила Гузель.
– Что, что? Еда, например. Ну а повезет – и перепихон с начальством. Не каждый день с шишками приходится общаться, знаешь ли… – девушка скривила лицо.
– А разве они с тобой едут общаться? Они тебя даже и не заметят, глупышка, – отбрила Гузель, внимательно наблюдая, как Рашид выходит из машины.
– В том и суть, что надо сделать так, чтоб заметили! – фыркнула Наташа и подсунула еще ваты в лифчик.
– Вип-тюнинг как раз для уровня главы Правительства! – усмехнулась Гузель. – Он просто изумится вашей изобретательности и сразу предложит вам стать второй женой!
– Я смотрю, тебе есть что предложить! – Наташа ее критически осмотрела. – Грудь размера – «проехал каток». Вид сзади – груша в климаксе. Лицо – урожай веснушек.
– Не думай так много, – предупредила Гузель, поправляя перед зеркалом чепчик. – А то твое лицо будет обезображено интеллектом!
Наташа покраснела, набрала в грудь воздуха, чтобы сказать новенькой все, что она о ней думает, но тут вошла начальница и пригласила всех к выходу.
В конференц-зале сидели пять китайцев, переводчица Алина, Рашид и его заместитель.
Три официантки принесли на подносах кофе и встали у дверей в ожидании новых поручений.
Участники были погружены в бумаги, обсуждали покупку земель. Гузель внимательно слушала китайцев и рассматривала Рашида.
– Принесите еще кофе, пожалуйста! – попросила переводчица.
Наташа чуть не выпрыгнула из платья: подскочила к заместителю, как будто случайно задела его колено, собрала пустые чашки со стола и вышла.
– Рашид Нуриевич, китайцы, спрашивают, есть ли какие-то запреты и ограничения на использование земель?
– Перечень запретов указан в законе. Проинформируйте их об этом, пожалуйста, и предоставьте полный список.
– Хорошо.
Рашид потер глаза. В ожидании кофе посмотрел на дверь, а потом на часы:
– Нам бы еще сока лимонного или апельсинового, пожалуйста.
Он говорил, не отрывая взгляд от циферблата. Времени оставалось немного, и нужно было заканчивать встречу, так как у него была еще одна, в министерстве сельского хозяйства.
– Конечно! – пролепетала Лилия и выбежала из зала.
Наташа принесла кофе, и все оживились. Было решено сделать пятиминутный перерыв.
Китайцы шумно наслаждались татарской выпечкой. На столе были чак-чак, талкыш калеве и хворост с баурсаком.
– Улыбаются, как ехидны, – прошептала Гузель. – Не нравятся они мне.
– А кому они нравятся? Мнят себя владыками мира, – отозвалась Лилия.
– Хоть в чем-то мы опередили китайцев, их Новый год мы отмечаем раньше!
– Дышать тесно, китайцы вокруг!
– Пока мы тут стоим и лясы точим, они размножаются, – захихикала Наташа.
– Если они захватят Татарию, то это конец света, – взгрустнула Лилия.
– Настоящий конец света, когда китайцы начнут клонировать самих себя! – рассмеялась Гузель.
Рашид слышал лепет девчонок и от скуки повернул в их сторону голову. Но смотрел он не на лица, а на лодыжки.
Лодыжки были его слабостью. Он оценил стройные ножки девушек и остановил взгляд на тех, что были посередине.
– Красивые, рельефные, изящные! – Прихлебывая кофе, он краем глаза рассматривал ножки, а после ему стало интересно увидеть и остальное.
Рашид медленно, стараясь не привлекать внимания, стал поднимать глаза выше и чуть не подавился кофе, когда увидел запуганные, побитые глаза Гузель.
Она опустила взгляд. На ее пунцовых щеках можно было пожарить яйца.
– Давайте продолжим, времени мало, – нарочито громко сказал Рашид, и все снова погрузились в бумаги.
Через час Рашид уехал, китайцы остались в баре отеля, а девочкам велели прибираться в холле и зале.
Гузель же поручили мыть полы в холле около бара.
Совсем рядом с ней пять китайцев, развалившись в креслах, обсуждали предстоящую сделку.
– Погреем мы руки на этом договоре! Такой контракт только дурак не подпишет. Прикинь, они даже не стали проверять нашу продукцию, – смеялся один из китайцев.
– Татары так и остались на уровне, когда их раскулачивали. Местное начальство только деньги интересуют. Они же здесь дилетанты. – Узкие очочки пригубили вино.
– Ну, это их проблемы. Нам главное – заключить договор, и пропади все пропадом. Пару лет потравим Татарстан, прикупим земель и хат, только и видели нас.
Китайцы обсуждали планы, думая, что никто их не понимает. А Гузель мыла полы и старательно настраивала ушные антенны, вспоминая всю недавно пройденную китайскую грамматику.
– Жаль их, конечно, – ухохатывался полный китаец. В огромном кресле он выглядел, как борец сумо на унитазе.
– Особенно тех, что станут фанатами нашего зерна и мяса, – очочки его соседа кривились в ухмылке.
– На этой земле после нас могут людей бальзамировать и выставлять, как Ленина! Татары каждый сантиметр с выгодой используют!
Ошарашенная Гузель замерла в холле в обнимку со шваброй.
– Может, нам все же не использовать такие агрессивные пестициды? Вдруг и правда будет ущерб здоровью? Землю-то не жалко, но людей… – встрял худощавый китаец с татуировкой на руке.
– Да перестань, нечего жалеть чужих. Нам себя надо поднимать! Пошли погуляем, татарочек молоденьких поснимаем. Татарочки тут – ого-го! Не те старушки на сцене, обвешанные стразами.
– Видишь, как одеваются их певицы, вспоминаешь СССР. Жалко их, татар. Деревню из них никакими пестицидами не вытравишь…
Китайцы отправились к выходу из отеля, а Гузель смотрела им вслед. По радио Айрат Сафин пел «Синсез уткэн язлар», и в ее голове смешалось все: и Рашид, и китайцы, и прошлое.
– Узкоглазая саранча, – прошептала она, когда китайцы скрылись из вида. – Травить мой Татарстан вздумали! Я покажу вам наше, татарское, гостеприимство! Веником потом соберу ваши жирные тела, а лапки замариную и на родину отправлю, как татарский деликатес!
***
Рашид ехал в машине и широко улыбался. Он чувствовал себя мальчишкой, тем самым, что в деревне бегал за ней по лугу.
– Прибавь звук! – сказал он водителю, и Айрат Сафин запел громче.
«А дальше что?» – думал он про себя снова и снова.
Затем сбавил звук и взял трубку:
– Я нашел ее. Собери на нее досье. Я хочу знать о ней все. Жду.
А Айрат продолжал петь про то, что «не одну весну прожили мы врозь…»
Часть пятая
У Гузель был выходной, и они с подругой собирались прогуляться по Кремлю.
Гузель еще валялась в кровати, когда ей позвонили.
– Добрый день. Меня зовут Азат, я генеральный директор кафе «Кыстыбый».
– Здравствуйте.
– Я прочитал вашу жалобу. Принял к рассмотрению.
– Замечательно. Благодарю.
– Кстати, вы не думали о том, чтобы поработать маркетологом? У вас очень хорошо получается продвигать национальные продукты.
– Почему вы так решили? – Гузель напряглась.
– Я посмотрел запись с камеры. Вы так эмоционально и убедительно выступали… – В трубке послышался смех.
– Я просто была искренней.
– Это здорово. Так вам нравится идея работы? Я готов взять вас на полставки.