– О, это интересно, но, увы, сейчас у меня очень важная стратегическая работа, и я не имею возможности ее поменять.
– Ясно. Тогда доброго дня вам и благодарим за внимание к нашей работе. Если вдруг решите поменять работу, то можем обсудить!
– До свидания.
Гузалия за время телефонного разговора приготовила завтрак. Они сели кушать кашу.
– Кто звонил? – Подруга поставила перед Гузель тарелку.
– Вот это я понимаю, чудесный геркулес! – одобрила та. – Из «Кыстыбыя» гендир. Работу предлагал.
– Кем?
– Маркетологом, ему понравилась моя жалоба.
– Да ладно! И ты согласилась, конечно!
– Нет. У меня же есть работа.
– Это разве работа? Полы мыть!
– Да. У меня миссия – спасти Татарстан. Важная, стратегическая.
– От кого?
– От китайцев!
– И как ты это сделаешь? Ты просто горничная!
– Я им отомщу! За все унижения и мысли, которые они так беспардонно высказывают среди своих! Стразы на певичках, деревня! Вот я и покажу им деревню! На злых и мстительных татарах держится Татарстан. О монголо-татарах, небось, слышали…
Гузель ругалась и поедала кашу, а Гузалия глубокомысленно вздыхала.
– А как там Рашид? Почему про него ничего не рассказываешь? – спросила она, дождавшись, пока подруга выговорится.
– Как, как? Прекрасен, как юный хан, черт бы его побрал! И так всю ночь не спала. Мозг проигрывал кинопленку нашего с ним романа. Пленка заела, и не знаю, как ее теперь остановить. Перематывается и заново играет, зараза!
Гузель отложила ложку, откромсала большой кусок лимонника, откусила и стала запивать чаем.
Гузалия по размеру куска поняла, что у подруги и правда глубокие страдания.
Тренькнул телефон, и Гузель взяла трубку:
– Слушаю.
– Привет, черноокая.
Гузель быстро проглотила все, что было во рту:
– Кто это?
– Рашид. Неужели не узнала?
В трубке глухо рассмеялись.
– Здравствуйте, – пролепетала Гузель.
– Ну, со мной уж не на вы, ладно? – попросил Рашид.
– Надо привыкнуть… – Гузель взяла ложечку и стала крошить оставшийся кусочек лимонника.
– Как дела?
– Прекрасно. – Крошки на блюдце становились все меньше.
– Ты занята завтра? Выпьем кофе?
– Боюсь.
– Чего?
– Ваша жена, наверное, рядом снайпером сидит.
– Не сидит, я ее в разведку отправлю.
– Все равно не могу. У меня очень насыщенное расписание работы.
Гузель посмотрела на раскрошенный пирог и отодвинула блюдце.
Рашид хмыкнул.
– Что за работа, чай подавать?
– У меня переговоры со шваброй на втором, третьем и четвертом этажах. – На том конце провода послышался смех. – Но я могу внести вас в свой ежедневник, если хотите?
– Хочу.
– Послезавтра с шестнадцати до восемнадцати у меня есть окно.
– А другое время – никак? – судя по голосу Рашида, задержка ему не понравилась.
– Никак. Учеба, путешествия, личная жизнь.
– Ли-ичная жизнь… – протянул он разочарованно. – Ну, понятно. Тогда не буду вас больше отвлекать. Всего доброго.
– И вам. – Она положила трубку.
– Ну? – так и подскочила Гузалия.
– Рашид.
– И что хотел?
– Кофе выпить, – грустно сказала Гузель и всхлипнула.
– Ты же сама его отшила! – рассердилась Гузалия. – А теперь будешь тут сопли распускать?!
– Ты же знаешь мои принципы!
Гузель высморкалась и пошла мыть лицо, но слезы все выпрыгивали и выпрыгивали.
Гузалия укоризненно посмотрела ей вслед:
– Я знаю, что у тебя женатые – табу. Но это же просто кофе! – Она вздохнула и начала мыть посуду, разговаривая сама с собой. – Ладно. Может, ты и права. Лучше сразу на корню. Все с кофе начинается, а у него такая жена, что не дай Бог, что может сделать с тобой и с ним. Это тебе не комбайнер…
Снова раздался звонок, на этот раз по скайпу.
Гузель промокнула глаза полотенцем и села к экрану ноутбука.
– Ну, сегодня у меня и правда день приема! – невесело похвасталась она. – Мой китайский огурчик!
– Нихау мнхэбэтэм4! – Китаец улыбался во весь рот. – Ялтам сине. Минь килямь Касанга5!
– Щастье ты мое, поднебесное! Ну приезжай!
Гузель обреченно вздохнула, захлопнула ноутбук и стала собираться на прогулку.
– Ты, наверное, чувствуешь себя сейчас, как в китайской оккупации, да? – Гузалия нежно обняла мрачную и пунцовую от слез Гузель.
– Ага. Теперь я могу считать себя настоящей татарской шпионкой. И моя миссия: выжить и не сдать Татарстан Китаю!
Часть шестая
Гузель сидела в номере, обняв швабру, и тренировалась пускать слезы, когда вошла Римма Кирилловна.
– Что случилось с матурымкой6? – она присела рядом. – Кто тебя обидел?
– Ой, даже не знаю, как вам все это рассказать! Так стыдно! – Гузель вытерла слезинку.
– Ну, говори! Я уже волноваться начинаю. Что-то с китайцами случилось? – Глаза начальницы бегали.
– Да. Вы знаете, они, оказывается… геи! – Гузель наклонилась к уху Риммы Кирилловны, у которой брови уже полезли на лоб, и шепотом продолжила. – Вы же знаете, постояльцы обычно просят горничную о разных услугах. Вот и они вчера попросили сходить в аптеку за презервативами. Не за обычными. Сказали, что им очень понравился наш лимонник и сметанник. Извращенцы! И попросили купить что-то с похожим вкусом! – Девушка покраснела и замялась. – Я нашла им с ванилью и лимоном. Вон, лежат. – Она указала на ведро, которое было заполнено десятками разорванных презервативов.
– Они все это за одну ночь использовали? – начальница округлила глаза и с отвращением отвернулась от ведра.
– Конечно, их же десять человек! Всю ночь шумели! – невозмутимо ответила девушка.
– О, Аллах! Бесстыжие! – Римма Кирилловна закатила глаза.
– Но это еще мелочи! Есть вещи похуже! – Гузель прикрыла ладонью рот, делая вид, что просто не может рассказывать дальше.
– Не томи, что еще? – не стерпела паузы Римма Кирилловна
– Вы же знаете, что я учу китайский. Они-то не знают, что я их понимаю, и пока я убирала их туалет, я подслушивала и узнала об их планах и проектах. Ой, что-то сердце закололо, всю ночь не спала. Болела за Татарию… – Гузель схватилась за грудь.
– Что за планы? – Римма Кирилловна прямо-таки впилась глазами в девушку.
– Они хотят на землях, что здесь покупают, открыть завод, который будет выпускать презервативы со вкусом чак-чака! – Римма Кирилловна громко ахнула, а Гузель залилась слезами и обняла начальницу. – Представляете, какой позор для нас всех? Пощечина всему татарскому народу! Наш главный кулинарный символ хотят унизить и использовать в таких низких целях!
– Невероятно! – пробормотала Римма Ририлловна. – Ты уверена? А мы-то для них тут стараемся, а они – вон оно, что задумали!
– Вот, смотрите! – Гузель показала журнал, где на первой полосе была статья о том, что китайцы приехали в Башкирию по бизнесу. – Они скрывают свою поездку в Башкирию, но я-то знаю, для чего они туда поехали!
– Для чего же? – Римма Кирилловна насторожилась.
– Они хотят сравнить башкирский чак-чак и Мари-Эловский. А потом будут решать, какой вкус внедрять на производстве.
– То есть наши, казанские заводы, их не устроили? Уехали к конкурентам? – начальница скривилась.
– Но самое худшее, что они уже просчитали, в какие страны будут поставлять продукцию. Татары во всем мире живут, а любителей чак-чака еще больше. Казань станет поставщиком товара для… Я как представлю, что в супермаркетах на кассе у Кул-Шарифа, у Театра Тукая, у Чаши… скоро можно будет купить резинку со вкусом чак-чака… – Гузель вытерла слезы.
– И эти распутники живут в моем отеле? О, мама, прости меня! – Еще чуть-чуть и Римма Кирилловна могла бы заплакать, но сдержалась. – А если откроется правда, меня же уволят! Решат, что я потворствовала их тайным делишкам! Сегодня ведь как? Чуток подольше покрутишься вокруг гостя – тут же стучат!
Римма Кирилловна решительно встала. Ее высокая грудь тревожно колыхалась, щеки покрылись ярким румянцем, в глазах заиграл мстительный блеск.
– Моя бабушка уже, наверное, в земле перевернулась от такого стыда! – Гузель махнула рукой. – Я теперь, когда к ним захожу, то мне не убираться там хочется, а плеваться. Иду, как на войну.
– Конечно, как после такого их можно обслуживать? О, мои бедные труженики! Моя Татария! А начальство-то и не в курсе. Как же мы все-таки наивны, чисты, как невинное дитя…
– Я как уберусь у них, то всегда выхожу, пукая им назло!
– Правильно! Надо срочно сообщить нужным людям! Спасать страну от позора!
– У меня связей нет. – Гузель опустила глаза и пошаркала тапкой по полу.
– Зато у меня есть, я имею выходы во все казанские структуры. Мы себя в обиду не дадим! Надо их выселять! Я их, тьфу, геев, терпеть не буду! Моя гостиница – не бордель!
Гузель нарочито жалобно всхлипнула.
– Ты успокойся, дочка, – подбодрила ее Римма Кирилловна. – Молодец, что рассказала. Если что, держи меня в курсе!
– Вы уж не выдавайте меня, а то не знаешь, как они могут отомстить, – Гузель умоляюще посмотрела на начальницу. – С врагами надо быть осторожными. А эти ушлые китайцы – без принципов, на все способны. Раз они задумали такое, то от них все ожидать можно.
– Конечно, ты мой главный свидетель, мой шпион. Я тебя в обиду не дам! – Римма Кирилловна обняла Гузель и выбежала, держа руку на сердце.
– Первый пункт выполнен, – улыбнулась Гузель и сняла трубку.
– Алло.
– Алсушка, привет. Это Гузель.
– Привет – сто лет.
– Как дела?
– Прекрасно.
– Ты работаешь там же? В газете «Кузикмак даны»?
– Да.
– У меня для тебя скандальная новость, только для первой полосы. Прославишься!
– Интересно. Давай.
– Слушай, информация из первых источников…
Наступил вечер, Гузель стояла у окна гостиницы в обнимку со шваброй: «Здравствуй, любимый Татарстан, спи спокойно, твоя прекрасная горничная тебя защитит!»
Часть седьмая
– Ну, Гузкуз, я побежала пораньше. У меня пилатес до работы. – Гузель собирала рюкзак, а Гузалия еще лениво пила кофе.
– Я не знала, что горничным разрешается заниматься в отеле пилатесом.
– Ну, инструктор любит пить кофе из нашего дорогого японского сервиза, что только для вип. Вот мы с ней и договорились: я ей кофею по утрам, а она мне – тренировки.
– Смотрю, ты быстро адаптируешься к Татарии. Уже учишься связи налаживать. – Гузалия ехидно улыбнулась.
– Это называется – дружеский обмен любезностями!
– А… Вот как это теперь называется! А не жополизание, которое ты так ненавидишь?
– Разумеется, нет! – Гузель округлила глаза и присела за столик. – Разница в том, что здесь мы делаем друг другу приятное. А жополизание – это когда ты делаешь приятное другому через силу, переступая личные принципы и границы. А после тебя тошнит от изображения в зеркале. Дружеский же обмен укрепляет не только связи, но и ценность в своих глазах.
Гузель послала воздушный поцелуй подруге и выбежала.
– Ох, умеешь ты себя оправдать, лиса!
***
Рашид ехал в машине и был вне себя от злости. Он держал в руках газету с заголовком «Глава Правительства привлекает инвестиции в Татарстан для строительства завода презервативов. Изюминкой народного товара станет эксклюзивный вкус любимого всеми чак-чака. Судя по всему, даже в Правительстве окончательно потеряли честь и достоинство и готовы продаваться, не имея уважения ни к народу, ни к культуре, ни к общечеловеческим ценностям…»
Рашид взялся за телефон:
– Кто источник этой грязи? Найдите мне его! Соберите министров!
Совещание собрали уже через пару часов, но никто из министров не смог внятно и убедительно объяснить, откуда идет информация о заводе.
– Кому выгодно нас дискредитировать? – Негодуя, Рашид резко вскочил из-за стола, а за ним поднялись и остальные.
На мгновение ему показалось, что перед ним выстроилось монгольское войско с башкирскими генами: министры тревожно переглядывались, сжимали кулаки, как если бы в их руках были сабли и мечи, на головах – шлемы дулга с конским хвостом, а на торсах – ламинарные панциры.
– Другим инвесторам? – робко предположил министр информации. – Или тем, кто заинтересован в тех землях, что хотят китайцы?
Силовики зашевелились было, но смущенно опускали глаза под недоверчивым взглядом Рашида.
– А китайцы что говорят?
– Они тоже поражены и сильно возмущены статьей, – оттарабанил заместитель премьера и почесал лысеющую макушку.
Министр ГО и ЧС поерзал плечами, тронул ремень, как будто стальной панцирь был тесноват и солидное пузо требовало особого подхода в обмундировании.
– А вдруг источник не врет, и от нас что-то скрывают? Вы хорошо изучили проект? Может, там есть подоплека? Или мне по традиции надо все самому делать? – Рашид гневно смотрел на присутствующих.
– Я предлагаю для начала проверить китайцев на полиграфе. Так сразу поймем. Других вариантов нет, это самый быстрый, – предложил заместитель премьер-министра и простер руки к присутствующим.
Рашиду Нуриевичу показалось, что тот достал стрелу из колчана, натянул тетиву и нацелился прямо в лоб врага.
Эта идея показалась ему эффективной.
– Вот! Дело говорит! Но чтобы без огласки. Чтобы даже муха не пролетела над местом пыток! – Рашид одобрил, ощерился и подмигнул. – А черной совести – и кулак саблей мерещится. Жду отчета.
День у китайцев не задался с самого утра. В ресторане за их спинами шептались, а в одну чашку даже кинули спарившихся тараканов.
Когда они начали возмущаться и жаловаться на халатность обслуживающего персонала, то им ответили, что в своей стране они тараканов, как деликатесы едят и пьют. И как лекарственную настойку. А татарские тараканы подаются как специя к кофе самым дорогим гостям. И чем им не угодили? Татары просто хотели показать свое гостеприимство и уважение к чужой культуре!
А когда один из китайцев пытался по традиции флиртовать с официанткой, та брезгливо положила на стол презерватив со словами, что желает доброго вечера ему и его друзьям.
На ресепшене китайским гостям показали статью и спросили, правда ли это?
– Это все ужасная ложь! – китайцы краснели и негодовали. А затем закрылись в номере, чем возбудили еще больше подозрений.
Но подумать над своим поведением гостям было некогда.
– Гляди, по всем каналам показывают! – китайцы с открытыми ртами смотрели на митинг татар возле здания Правительства.
Главными участниками митинга были старушки. Они держали лозунги «Гнать из Татарстана порочных тараканов!», «Долой Правительство!», «Верните бабая Минтимера!», «Минтимер, наведи порядок!», «Прочь голубые из нашей страны!».
– Что происходит?
– Мы кому-то дорогу перешли?
Китайцы с недоумением смотрели друг на друга. И тут зазвонил телефон, и их пригласили на встречу в Правительство.
***
Рашид ехал домой. Голова его нещадно болела. После срочного совещания с Президентом он почувствовал себя выпотрошенным ослом.
«Как можно было подписать такой позорный договор, не проверив репутацию инвесторов?» – возмущался Президент.
Жена, Наталья Ибрагимовна, встретила мужа во дворе. Она сидела на ступеньках с бокалом вина, укутанная в черную шаль. На улице было уже прохладно, надвигалась зима.
Темный силуэт жены усилил мрачные предчувствия Рашида: черная ворона у дома – к беде.
– Дети спят? – он с трудом выбрался из машины.
Черные волосы Рашида были в беспорядке, щеки ввалились и проступили резкие морщины, пухлые губы цвета зрелой калины приобрели нездоровую бледность.
– Да. А ты чего так поздно? – жена поднялась и поправила белые локоны.