– Незабудки! – высказала свое мнение Улыбка Счастья.
– Хризантемы, – не слушая никого стала записывать Марина в графу «цветы».
– Постой, Марин! Все не то, – забеспокоилась Лера.
– Браво, Лерочка! – Маринка недовольно бросила карандаш. В графе она успела написать только «хриз…». – Оказывается, ты слушала!
– Представляешь, слушала. Нарциссы – символ победы валлийцев над англосаксами, георгины – символ неразделенных чувств. Хризантемами, цветами скорби и печали, закидали тут у нас одного земляка Пака, Макс рассказывал. Но артист цветам не обрадовался.
Маринка прикусила губу. Зазывала перестал улыбаться. Даже в глазах Улыбки Счастья Лера не заметила прежнего огонька, а Поющая демонстративно вынула из сумки круглое зеркальце, помаду и принялась подкрашивать губы.
– Какие же цветы предлагаешь купить ты, мисс всезнайка? – поинтересовалась Маринка. – Думала муж у тебя выскочка. Считает себя лучше Пака. Надо же, и к тебе дурость прилипла.
– Марин…
– Не Марин, а предложение. Мы слушаем. Внимательно.
Зазывала смотрел на Леру недоверчиво, Доночка Жана с подозрением, а Лера боялась озвучить свою мысль. Она все еще обнимала подушку с желтым парашютом. В нетронутой кофейной чашке молочная пенка осела, а кофе давно остыл…
– Розы, – тихо произнесла Лера. – Паку следует дарить розы.
– Банально, – засмеялась Марина и схватила карандаш. – Розами московские помойки переполнены. Всем надоели уже.
– Розы – национальный символ его страны, – стала защищаться Лера. – Розы – олицетворение страсти и любви. Мы Пака любим, а не скорбим о нем.
– Я в символы не верю, Лерочка, – хмыкнула Марина и дописала в графе «цветы» – «…антемы. Закупить сто штук».
– И я не верю, – поддержал Марину Зазывала. – На западе букеты рок–звездам дарить не принято. Решено, хризантемы. Их бросать проще, не поранишься.
– Ребята, без разницы, какие цветы, главное, чтобы Пак понял: мы не хуже европейцев умеем петь и веселиться. И чтобы пообещал нам вот прямо со сцены заехать в Москву в следующем туре.
– Да!..
Лера не расслышала, кто выкрикнул «да». Маринка… Зазывала… Поющая… Доночка Жана… Неважно… Активисты смеялись, проживали вторую жизнь в виртуальном сообществе, были на одной волне и пели песни Пака. Пак своей музыкой убаюкивал или радовал. Фортепианными балладами выбивал слезу, а в экстазе был способен превратить спичку в воздушный шарик.
Сейчас по телевизору в кофейне крутили клип «VictoryGA». Из динамиков не доносилось ни звука. Лера наизусть знала текст песни, но этого мало. Ей хотелось услышать голос. Мелодичный, чувственный. Она подумывала как бы ей незаметно стащить со стола пульт и прибавить громкость. Голос Пака заглушил бы смех Маринки, заставил бы говорить тише Зазывалу и Доночку Жану. Улыбка Счастья перестала бы раскидываться радостными репликами, от которых подташнивало.
Смелости не хватило. Другой голос зазвучал совсем рядом. Отголосками. Максим… Словно муж перенесся из репетиционного зала ДК в кирпичный закуток кофейни и смеялся над Паком.
– Да, Зазывала, желтый парашют в памяти застрял навечно, чтобы там рокеры ни писали в крутых журналах, – рассуждала Маринка. – Но только после четвертого альбома частота в моем приемнике всегда 95,2 или 103,7 вместо 106,2. Отстойные станции больше не слушаю. Сначала Пак, потом брит–поп и гранж, постпанк и новая волна, нью–метал и треш, психоделика и хард–рок.
– Маринка! Да ты крута! – Поющая докрасила губы и щелкнула колпачком помады.
– Конечно! Я бы еще с Паком выпила. Знаю, кто поможет ящик с бутылками на площадку протащить. Главное первый ряд занять. Лерочка, с тебя яблочный пирог, дорогая…
– Ну, в родной Москве мы хозяева. Иностранцев вперед не пустим. С оргами спишемся, договоримся, – сказал Зазывала. – Марин, скинешь контакты агентства в чат?
– Как узнаю, кто занимается привозом Пака, обязательно, – Маринка пометила в блокноте – «найти орга…».
Дописать не получилось. Карандаш затупился совсем. Маринка бросилась искать в кармане запасной. Не нашла. Простую шариковую ручку Маринке одолжила Улыбка Счастья, а Лера вдруг улыбнулась. Она уже знала, кто ей поможет встретиться с Паком.
– Лерочка преподносит пирог и желает Паку доброго дня. Поющая ответственная за распевку.
– Здорово! Как раз серебристую помаду в kiko прикупила, а платье… До сентября вагон времени. В Милане подберу что–нибудь броское…
Тем временем Лера, уткнувшись в телефон, листала ленту в facebook.
– Лерочка, да что с тобой? – окликнула ее Маринка. – Ты вообще меня слышишь?
– Марин, прости, срочное дело! – Лера поспешно сорвалась с места, сняла с крючка сумку и понеслась прочь из кирпичного закутка, из кофейни.
Снаружи было дождливо, пахло прелыми листьями и дышалось легко. Прохлада освежала. Идея Леры была ясной, разумной и реальной. Больше часа Маринка и активисты обсуждали, как будут выслеживать Пака. А у Леры есть вариант, о котором никто не знает. Никто. Даже Максим.
Одноклассник… Олег… Вот кто поможет.
Лера дружила с Олегом в сети и лайкала его фотографии на стене. Олег каждую неделю постил снимки с вечеринок. По пятницам он тусовался на коктейльных пати, по субботам – в клубе «Поднебесный». И Олег был владельцем успешного детективного агентства. Лера читала его интервью. Олег сидел за большущим столом и, улыбаясь, рассказывал как легко он и его партнер разоблачают неверных друзей и подруг.
Лера вздохнула.
Олег…
Олег поможет найти Пака. Лера снова вошла в messenger facebook, нашла в контактах Олега и нажала на звонок.
IV
Всю дорогу от кофейни до бывшего завода, где Олег арендовал помещение под офис, Лера представляла, как будет умолять одноклассника: «помоги выследить Пака, помоги, ты моя последняя надежда». И как Олег встретит на проходной, выслушает и не откажет, будет говорить: «Лерочка, я так рад, заходи, заходи. Пак? Паркер Джонс? Все сделаю, не переживай, не волнуйся».
И неважно, что они не виделись с выпускного, и что Олег до девятого класса забывал здороваться, если Лера проходила мимо него. И что за слезы на уроках он подсыпал в яблочный сок слабительное и смеялся, если Лера тянула руку и отпрашивалась в туалет.
А Лера была влюблена в Олега. И даже событие одно произошло. Одна ночь. Но об этом лучше забыть.
Вздохнув, Лера толкнула плечом обшарпанную дверь и вошла в просторный холл, где пол был выложен протертым кафелем и вдоль стен стояли стулья с низкими спинками, на которых никто не сидел.
И в душной проходной в разгар рабочего дня тоже никого не было. Совершенно безлюдно. Олег не спустился, не встретил. И куда идти дальше, Лера не знала.
Она повернулась к стене и увидела доску с объявлениями.
«Стильная стрижка за пятьсот рублей», – гласила надпись на самой большой бумажке.
«Тайский массаж и спа–услуги. Недорого», – значилось на втором.
«Хастл, постановка свадебного танца. Четвертый этаж», – было написано на третьем.
Не найдя объявления нужного ей агентства, Лера подошла к стеклянной будочке вахты и постучала. Темноволосый мужчина с пунцовым от жары лицом отвлекся от развернутой газеты и приглушил громкость радиоприемника.
Лера пригнулась к окошку и спросила:
– Как мне найти детектива Олега Ермошина?
Охранник, не торопясь свернул газету и положил в лоток. С полки стащил толстую книгу в картонной обложке, полистал разлинованные страницы, дошел до буквы «Е» и дежурным голосом произнес:
– Пятый этаж, комната пятьсот шесть.
– Спасибо, – Лера улыбнулась.
– Только обед у них, – предупредил мужчина и снова извлек газету из лотка. – У всех обед. Еще сорок минут.
– Ничего, – Лера посмотрела на экран телефона. Двадцать минут третьего. А у нее три свободных часа, пока дети на занятиях в музыкальной школе. И она решила ждать Олега.
Окошко стеклянной будочки захлопнулось. Охранник закрылся газетными страницами и вернулся к чтению, а Лера завернула за угол и пошла по коридору, в конце которого стояло пальмовое дерево в пластмассовом горшке.
Кругом царила сырая тишина. Только кофейный автомат гудел. Возле него стояла высокая девушка, стильно причесанная и ярко накрашенная. Она сунула в щель купюру и стала давить на кнопку, но автомат упрямился, хихикал, а кофе не давал.
Лера вызвала лифт. Едва раздвижные двери сомкнулись, а она нажала на цифру «пять», как единственная лампа замигала и погасла. И от железных содроганий кабины бросило в нервную дрожь, а после резкой остановки вообще показалось – все, застряла.
Но нет, лифт открыл двери на пятом этаже. Лера выбежала из кабины в коридор и, следуя указателям на стене, свернула направо. Она шла мимо одинаковых обитых темным ламинатом дверей, на которых номера менялись в порядке возрастания. Пятьсот, пятьсот один, пятьсот два…
Лера искала офис с номером «пятьсот шесть».
«У Пака есть песня с таким названием».
Леру кольнуло. Песня, где нет припева и где замедленная струнная партия переходит в сверхбыстрое агрессивное соло гитариста, а Пак, под негромкие звуки фортепиано в самом конце, томным голосом просит ангела с небес услышать его.
«Это знак», – подумала Лера и ускорила шаг.
Пятьсот три, пятьсот четыре…
Пак… Призрак Пака соткался из воздуха и бледным пальцем указал на желтую ручку и на криво прибитые к двери офиса цифры – пять, ноль и шесть. Лере показалось, что ноль скорее на букву «О» похож, чем на цифру. Слишком широкий, округлый.
Постучать она забыла и нажала на ручку. Дверь поддалась и приоткрылась. Лера увидела сидящего на краешке стола Олега. Мраморный бюст Пака будто бы ожил, получил тело, ноги, руки, оделся в скроенный по фигуре костюм, сбежал из ДК и устроился на работу в детективное агентство.
Те же волосы, кучерявые и модно зачесанные, как у Пака. Те же глаза, только карие, такой же длинный нос, но без волнующей воображение горбинки, тот же длинный рот и мускулистые плечи. Казалось, что Олега, как и бюст Пака, изваяли из лучшего мрамора на свете. Настолько одноклассник был гладок и безупречен.
И вполне себе живой Пак–Олег жестикулировал, улыбался, сиял и весь был обращен к неподвижной спинке черного кресла. Кто сидел в нем, Лера не видела, но лицо Олега после каждой произнесенной им реплики таяло от нежности, во взгляде читалась чувственная сладость, а мягко звучащий голос был столь участливым, что Лера на минуту подумала, что Олега пришла проведать жена или возлюбленная.
Лера погрустнела, посчитав себя лишней. Уже собиралась тихонько попятиться и подождать в коридоре. Но тут увидела, что на высокий подлокотник черного кресла опустилась мужская рука, гладко выбритая как у манекена.
– Ой! – прошептала Лера и поняла, что поцелуй Олега с молодым лейтенантом во время выпускного не был забавной шуткой.
Она попятилась и споткнулась. Но ее никто не услышал. Олег так и не повернулся, а сидящий в кресле лениво смял конфетный фантик и бросил в чистейшую пепельницу.
– Да, да, – произнес он. Приподнял два пальца с безупречным маникюром и на полусогнутом мизинце блеснуло золотое кольцо. – Только Европа, страну выберем, когда она официально подпишет отказ. Ты же звонил? Договаривался?
– Конечно. Представляешь, сама позвонила!
Собеседник Олега рассмеялся и сказал:
– Желание желанием, а реальность реальностью.
Лера сглотнула слюну.
– Она зайдет сегодня.
– Ну, ну.
– Все будет гуд, Костик.
Тут Костик повернулся в своем кресле к Лере и, весь такой ухоженный и холеный, замерцал под светом ламп. Темные волосы были выстрижены острыми прядками, а на высокий лоб падала длинная челка и лезла в янтарные глаза, выразительно подведенные черным карандашом.
А Олег говорил и говорил. И Костик, моргая длинными, накрашенными ресницами, слушал его, лениво вращался в кресле и не замечал стоявшую за дверями Леру.
Уставшая, обессиленная Лера засмотрелась на них, машинально переступила порог и прижалась к стеллажу, где стояли золотые и серебряные кубки, грамоты в деревянных рамочках и всякие затейливые безделушки. Вдруг от одного неловкого движения Леры керамическая статуэтка грохнулась на пол.
– О, ты уже тут? – спросил дёрнувшийся Олег и прищурился. – Проходи.
– Олежек, недолго только, мы клиента ждем, – напомнил Костик, покачивая красивую кожаную сандалию на кончике большого пальца. На узкой щиколотке блеснула золотая цепочка.
Лера неохотно подошла к столу и присела в ярко-желтое гостевое кресло напротив Костика.
– Про Ниро Вульфа читала? – самодовольно спросил Олег. – Там тоже кресла для посетителей желтые.
Лера поежилась. Стало холодно. Невидимый Пак, ее защитник, который беззвучной песней помогал справиться с волнением, куда–то пропал.
– Вот видишь, Костик, – с нежностью сказал Олег. – Я же говорил шнеле все будет. Вот и гуд. Зачем пожаловала? – обратился он к Лере.
– Я? – переспросила Лера, опешив от недоброжелательного тона.
– Ну не я же!
Олег переглянулся с Костиком и Лера уловила в их взглядах подтекст. Эти двое будто бы мыслями обменялись. Олег кивнул, а Костик улыбнулся и по–особенному посмотрел на друга.
– Мне… мне помощь нужна…, – невнятно пробормотала Лера.
– Помощь?
Олег с важностью занял хозяйское место за большим письменным столом. Взгляд Олега мазнул по Лере, и она спрятала под сумку обе руки. Олег свои не прятал. Уперся локтями в подлокотники. Лера глаз не могла отвести от длинных пальцев, как у Пака, и пальцы барабанили по ярко-синей коже кресла в ритм песни с последнего диска «VictoryGA». На мизинце Олега поблескивало кольцо, такое же, как у Костика.
Леру от недомолвок бросило в озноб.
– Значит вы Лера? – спросил Костик и сложил обе ладони домиком.
– Да.
– Так вот, Лера. Что мы хотим вам предложить…
Костик не успел договорить. Олег резко стукнул кулаком по обширной столешнице и перебил его:
– Костик, я сам!
– Нет, Олежек. Не стоит упускать момент. Раз Лера пришла. Олег рассказал, в какую ситуацию мы попали?
– Костик, – засмущался Олег. – Подожди.
– Олежек, что такое?
– Да понимаешь…
Олег свел тонко выщипанные брови. Его глаза забегали. Пальцы забили по подлокотнику невпопад. Личная музыка будто бы замедлилась, стала тревожной.
А Костик сохранял внешнее спокойствие. Ни один мускул не дрогнул на безмятежном лице.
Олег нажал на кнопку на панели стола. Что–то сказал вполголоса. Лера попыталась разобрать, но не вышло. Она осторожно осмотрелась и увидела на стенах несколько фотографий в рамках. Похоже, Костик и Олег часто путешествовали по Европе. Они позировали в обнимку на фоне светящихся в ночи кабинок Лондонского колеса обозрения. Гуляли, держась за руки, по улочкам Парижа. Загорали в знойный полдень на скамейке у Ратуши в Стокгольме.
– Мой отец состоятельный человек, – небрежно произнес Костик. – Крупная сумма денег завещана сыну, которого пока у меня нет.
– Не шнеле, Костик, – бормотал под нос Олег. – Не гуд.
Но Костик продолжал говорить. Он смотрел на Леру и обстоятельно рассказывал о порядках и законах в странах, где, как поняла Лера, ему и Олегу разрешат иметь детей.
– Вам нужен сын? – перебила Костика Лера. – При чем тут я?
Костик не успел ответить. Дверь со скрипом приоткрылась. В кабинет зашел высокий мужчина с круглыми глазами и мягкими светлыми кудрями. На нем была голубая рубашка с коротким рукавом. На шее пестрел платок. Мужчина держал поднос. А когда увидел Леру нахмурил бесцветные брови.
«Кофе…», – догадалась Лера. Ароматный, пряного сиропа не пожалели, и пенка. Плотная, густая, бело–коричневая.
– Вы то как раз и при чем, – задумчиво произнес Костик.
Лера взяла ближнюю к ней чашку, отпила из нее немного и обожгла язык, настолько кофе оказался горячим.
– Костик! Давай не сейчас. Лучше пусть Лера скажет, зачем мы ей понадобились, – встрял Олег.