Они гуляли с Олегом до позднего вечера. Лере казалось, что все улицы, по которым они бродили – поют и переливаются в электрическом свете. А прохожие все до одного приветливые и счастливые.
Они шли мимо станции метро. Вдруг заорал кто–то:
– Сматываемся! Мент!
Стихийный рынок у входа в метро заволновался. Лера вздрогнула, а Олег заметил продавщицу цветов и в один миг оказался рядом с пожилой дамой в перекошенной набок беретке. Дама наспех скидывала в клеенчатую сумку тюльпаны, хризантемы и вялые розы. Остальные уже разбежались. А она не успевала. Цветов на фанерном ящике, игравшем роль прилавка, было слишком много.
– Мне один букетик, – потребовал Олег.
Дама внимания на него не обратила. Со вздохом взвалила на плечи тяжеленный баул. Тут Олег резко схватил ее за локоть:
– Вы не понимаете. Мне нужны цветы!
– Возле булочной, молодой человек, – отчеканила женщина и быстрым шагом пошла по дорожке прочь.
Только она свернула за угол, как из перехода выскочил запыхавшийся милиционер. Растерянно посмотрел на опрокинутые тарные ящики, на черное крыльцо магазина, на ржавую крышу газетного киоска и только после короткого вздоха сообразил куда следует бежать.
– Подожди немного и все будет гуд, – нежно прошептал Лере на ухо Олег. Лера уже не хотела ни цветов, ни подарков. Ей не понравилось бежать по темному и мрачному переулку сразу за мусорными баками, в который, не спрашивая согласия, затащил ее Олег.
У панельной пятиэтажки он вдруг оживился. Мимо них промелькнул тот самый милиционер из перехода.
– А я знаю одного мента настоящего, – похвастался Олег. – Ваньком зовут, хотя ему лет тридцать пять. И у его родаков на даче огромный экран в спальне. Вот такой. И стереосистема. Мы фильмы с ним смотрим, бывает. А какие в этих фильмах мужчины! Потные, накаченные, крутые, каждые пятнадцать минут дерутся с врагами и изо всех драк выходят победителями.
Леру драки не интересовали. Она и фильмы такие не особо любила. И что ответить Олегу не знала. А Олег все говорил и говорил. Рот его не закрывался.
За углом пятиэтажки Олег отыскал булочную и возле нее даму в беретке. Покопавшись в бауле, он купил тюльпаны и грубо сунул их Лере в руку. Головки цветов ослабли и совсем не пахли. Но Лера вздохнула посильнее и представила, что от тюльпанов исходит чудесный аромат.
– Шашки любишь? – вдруг спросил Олег.
Лера пожала плечами.
– Идем со мной, научу.
Олег поволок ее дальше. К высоченному дому, красиво облицованному красным кирпичом. Леру поразил просторный подъезд с дремлющей консьержкой.
– Предки свалили, никто не помешает, – сказал Олег и как–то странно посмотрел.
Лера смутилась, но с пониманием кивнула. Ей не было страшно. И желания сопротивляться она не ощущала. Просто шла за Олегом к лифту и не переставала любоваться его длинными мускулистыми ногами.
В квартире оказалось темно. Забежавший туда первым Олег включил в коридоре не яркий свет. Лера удивилась, что в прихожей у Олега висит хрустальная люстра. Она оглянулась и не нашла куда бы присесть.
– Тут подожди, – Олег за руку втащил ее в просторную гостиную, где были два дивана, покрытые потертым гобеленом, такое же кресло и телевизор с запыленным экраном, который, видимо, редко включали. Пульт от него лежал на полке книжного шкафа и все кнопки тоже покрывал густой слой пыли.
Лера плюхнулась на крайний диван и осмотрелась. Полированная стенка была полна хрусталя. Над диваном висела репродукция Шишкина в кудрявой раме фальшивой позолоты. Вместо шахматной доски Олег приволок бутылку коньяка и два бокала. Лера не стала отказываться. Олег включил музыку. В колонках зазвучало хриплое меццо-сопрано, а Олег сел рядом.
Выпил он, выпила она. Улыбнулся он, улыбнулась она. Все это недолгое время он пронзительно смотрел на нее и совсем не смеялся, хотя говорил сущие глупости и небылицы. В танце и шепча нежности на ухо, Олег увлек ее в спальню. Расстегнул молнию на платье. Белье на кровати его родителей показалось непривычно тонким, а от поданной Олегом подушки приятно пахло чем-то цветочным.
Лера молчала. Ждала. Слушалась. Момент, когда Олег вдруг переменился в лице, отстранился, встал с постели и сбежал от нее к окну, заставил испугаться. С ним что–то случилось. Она сразу почувствовала. Оставаясь лежать в родительской кровати, она прикрылась съехавшим на пол одеялом и решила, что с Олегом нужно говорить, пока он не разозлился на нее окончательно.
– Пак поет о том, что с нами произошло…, – тихо прошептала она.
– О чем это? – усмехнулся Олег, не поворачиваясь. Обнаженные плечи дрогнули и снова опустились.
– О шутках, о прогулке и о признании…
Лера говорила о любимой музыке с таким воодушевлением и мечтой в глазах. Жаль, Олег теплеть не собирался, как и возвращаться к ней. Он был и близко, и далеко. Все стоял в тени и смотрел, как один за другим гаснут уличные фонари.
– Детские сопли, – грубо произнес он, резко схватил бутылку конька с полки и стал пить залпом из горлышка. О стаканах и Лере будто бы забыл.
Олег пил и пил, не уходя от окна и не поворачиваясь. А Лера смотрела на него молча, и по–прежнему любовалась загорелой спиной и длинными руками. Пусть Олег и не был меломаном, как Максим, и на гитаре не играл, а Лере нравилось, когда играют на гитаре, когда поют. Когда мелодия расцветает после второго припева в кульминации подобно распускающемуся цветку лилии…
Что–то грохнуло…
Лера подскочила и в тревоге уставилась в темноту. Это Олег рухнул в пухлое кресло рядом с платяным шкафом, а пустая бутылка выпала у него из руки. Его отяжелевшие глаза медленно закрывались. Олег смеялся над собой, корчил странные рожицы, бормотал себе под нос, что мент Ванек был прав, а он не верил… Не верил…
Через пару минут Олег засопел. Лера осторожно, стараясь, чтобы одеяло не упало, а ножки кровати не скрипнули, поднялась и наспех натянула на себя белье, колготки и платье с короткой юбкой. Не зажигая свет, она стала бродить по пустой Олеговой квартире. Шла наощупь и натыкалась то на дверь, то просто на стену. На кухне машинально схватила с полки керамическую кружку с дельфинами, ей показалось, что из нее пьет чай Олег. В тумбочке для обуви увидела зеленые тапочки. Оглянулась. Из спальни, где развалился в кресле Олег, не доносилось ни звука.
Не раздумывая, Лера запихнула найденные вещи в рюкзак, быстро обулась и бегом выскочила на лестничную площадку. На первый этаж она спускалась, перепрыгивая через ступеньку. Отдышалась только когда пискнула дверь подъезда и уличный ветер ударил в лицо.
У детской площадки она обернулась. Все окна в Олеговой квартире были темны. Вздохнув, Лера побрела через темный двор к проспекту. К груди прижимала рюкзак. Впервые было не страшно идти по переулкам и дворам в столь поздний час. Она старалась не думать о гопниках, которые могут неожиданно появиться из темноты, вырвать из рук рюкзак и навсегда лишить ее двух лежащих в нем частичек ЕГО.
Фонари тусклым светом своим указывали дорогу. Лера брела, напевая песни Пака о герое–Олеге. Плеера у нее не было, но она помнила тексты наизусть. И волнующая воображение музыка всегда звучала в голове.
– Что с тобой? – спросила Лера у Максима, когда он отстранился от поцелуя.
– Неприятности, – ответил он. – Мы будем играть на разогреве у твоего Пака. Чиф договаривается. Но мне даже думать противно об этом.
– Макс! – Лера бросилась ему на шею.
– Теперь еще противнее, – Максим отодвинул ее и зашел в спальню.
Лера с непониманием смотрела на него. Максим медленно стягивал с себя куртку и футболку. Таким же злым он проснулся сегодня утром и без особых причин потребовал снять со стены плакаты Паркера Джонса. Один плакат содрал сам, тот, где Пак сидит на бронзовом троне с кованой спинкой, приложив большой палец к горбинке. Звук срываемого скотча резанул по ушам. На обоях в мелкий цветочек остались шрамы. Макс ранил Леру, а она в отместку выдрала страницы из журнала и развесила новые фотографии Пака по стенам на кухне.
– Не понимаю, зачем, какая цель…, – бормотал Максим, падая в постель.
А Лере было не по себе. Она весь вечер ждала его, беспокоилась и вот, он заявился домой после репетиции и вместо того, чтобы успокоиться и обнять ее, поносил на чифа, ярого фаната «VictoryGA». Как тот не понимает, во что ввязывается, соглашаясь на путанные по смыслу пункты в договоре менеджмента Паркера Джонса.
– Курам на смех! – раздражённо сказал Максим, ударив рукой по стене так сильно, что засыпавшая Лера вздрогнула и мгновенно распахнула глаза. Кругом царила непроглядная темнота. Даже окна не было видно. Единственным живым был его раздраженный голос. Лера не узнавала эти нотки. Интонации казались чужими, недобрыми.
– Специально пел вяло и мимо нот. Думал сойдет, нет, заставили перезаписывать вокал сотни раз, звукорежиссера модного и профессионального пригласили, Славик в студии все размахивал руками. То ли от радости, то ли от желая набить мне морду… Или задушить. Свинью такую неблагодарную… Да… Чего молчишь?
– Просто, – Лера пожала плечами. Думала подкатиться к нему и обнять, но вместо этого отодвинулась на самый край.
– Ну молчи. На разогреве может и сыграем, только Пака твоего нам не покажут. Не доросли по уровню.
– Макс…
– Что Макс. Никуда от этого Пака не спрячешься. Везде он. В метро, на рекламных щитах, в телевизоре и даже ресторан его имени, как прилетит в Москву, сразу откроется. Пак–бургерами будут народ кормить. Славик похвастался. Чиф и такую сделку планирует провернуть. Не только концертный тур…
– Макс… Сегодня я видела Олега.
Лера через силу произнесла это ужасное имя. Но Максим, пребывавший в досаде и в обидах на Пака, не понял, не услышал. Засыпая, бормотал, как будто он иностранец и у него акцент.
VI
Школьный выпускной пришелся на жаркий день. Было очень душно и ждали грозу. Узкое платье с пышной юбкой давило в талии, красный ремешок с пряжкой застегнулся только на вторую от конца дырочку. Лера чувствовала себя неуклюжей, опухшей, во рту появился привкус железа. И сделанный пару дней назад тест показал две полоски. Да, у нее будет ребенок. От Олега. Верилось с трудом, но записываться на прием в поликлинику, где маму знали все врачи, Лера пока не могла решиться. Ей казалось, что маме сразу доложат и она разболеется от расстройства. И директрисе, дружившей со всеми в районе, тоже донесут. А от нее узнают в школе. Все…
В том числе и он.
Максим.
Он явился на выпускной в джинсах и в кожаной куртке. На голове залаченный начес. И с лицом что-то. Цвет кожи стал теплее. Даже прыщики с подбородка куда–то совсем исчезли. И смотрел Максим на Леру уверенно. И говорил он иначе. Директриса отчитала его за недостойный внешний вид, а он ответил нахально:
– А у меня такой праздник сегодня.
Лера думала, что Максим единственный из класса пришел не в костюме. Но нет. Был еще один такой, рокерский. Славик. Только он крутился где–то с друзьями и Лера встретила его всего раз, а Максим не переставал ее преследовать. Лера в класс, а Максим оказывался рядом и спрашивал, что принести. Лера в коридор, а он за ней.
У актового зала вообще вынул из рюкзака коробку с любимыми шоколадными конфетами, открыл и предложил ей. Лера неохотно взяла одну, самую маленькую, с ореховой начинкой. Надкусила, медленно прожевала. Но вкус начинки показался каким–то неприятным, наслаждения она не получила. И проглотила растаявший во рту шоколад с трудом. Закашляла.
– Подавилась? – заволновался Максим.
– Нет, все хорошо, – улыбнулась Лера натужно, а сама с нетерпением стала ждать, когда же он оставит ее в покое и уйдет. Но Максим не уходил. Говорил и говорил. О Славике. Какой он замечательный и талантливый. О чифе. Какой он понимающий и как много делает для группы. Вот усилитель им купил недавно. И на фирме открыл бесплатную столовую для сотрудников.
– Просим всех пройти в актовый зал, – объявила директриса в микрофон. – Через десять минут начнем.
Лера обрадовалась. Появилась причина сбежать. Она просто пошла за всеми к распахнутым дверям актового зала и довольно быстро заметила Олега, но догнать его не успела. Максим в одно мгновение оказался рядом с ней и резко остановил.
– Идем со мной.
Лера подчинилась. Крепко удерживая за локоть, Максим довел ее до первого ряда и почти насильно усадил на жесткий стул рядом с собой. Обернулся. Увидел сидящего неподалеку Олега и как–то странно на него посмотрел. А Олегу дела до Максима не было. Судя по отблеску на гладком лице, он с кем–то общался в чате по телефону. Лере стало интересно, кто же его собеседник…
– Как Пак? – отвлек ее внезапным вопросом Максим. – Какие новости читала о нем?
Лера неохотно повернулась и дрожащим голосом ответила:
– Группа занята записью четвертого диска вроде…
– Тоже слышал. Еще говорят, Пак сейчас живет в Уэльсе. Нашел в развалинах замка старую часовню и записывает вокал. А я не поленился и видео посмотрел. В сети есть. Так вот. Стены в этой часовне белые–белые, одно узенькое окошко на балконе. Я слышал голос девушки–туристки, стоявшей на другом конце часовни. Ощущение, что звук летит над огромным пустым пространством, голос парит в воздухе, плывет вокруг тебя.
Максим вздохнул. Договорить он не успел. Зазвучала бравурная маршевая музыка, оглушившая Леру, и на сцену поднялась директриса. Махнула рукой, как волшебница из сказки. И тут же дрогнул красный занавес. Воздушные шарики взлетели к потолку. А из–за кулис вынесли стопку аттестатов казенно–голубого цвета и положили на стол.
– Ну все, все, – засмущалась от обилия аплодисментов директриса и два раза постучала указательным пальцем по микрофону, проверяя звук. – Начнем, – по–доброму сказала она.
На выпускной эта статная женщина пришла в атласном платье. Синий цвет выгодно подчеркивал ее густую седину. Гранатовое ожерелье искрилось и мерцало на полной груди. Сама она улыбалась, зачитывая с листа фамилии выпускников.
Лера смотрела, как к столу с аттестатами подходят один за другим ее одноклассники. Вот Олег в ладно сидящем костюме. После него на сцену взлетела Маринка и роскошным платьем из разноцветного кружева вызвала всеобщий восторг и зависть. Маринка сияла, как самая настоящая звезда, и была похожа скорее на знаменитую певицу, чем на выпускницу.
Следующим был Максим. Его внешний вид никого в зале не удивил. А директриса сморщилась, когда снова увидела взлохмаченные волосы и дырки на коленях, но в этот раз ничего не сказала. Только головой покачала и охнула.
– Калинина, – назвала она фамилию Леры.
Лера неуверенно поднялась с жесткого стула. На отекших ногах потащилась к сцене. В руке у директрисы голубел подписанный ее рукой заветный аттестат, а Леру больше беспокоили сидящие в зале. Она чувствовала на себе взгляд каждого. Ей казалось, что все они видят, что красный поясок платья врезается в талию и очень больно давит. В какой–то момент Лера даже обернулась…
Маринка, расправляя свои кружева, болтала с Максимом, Олег забросил ногу на спинку сидения перед ним и глаз от экрана телефона не отрывал. Остальные просто ждали, когда их вызовут.
– Ну, Калинина, быстрее можно? – поторопила ее директриса.
Уже на сцене Лера получила в дрожащие руки свой аттестат. Ничего для нее незначащую бумажку. Куда идти дальше – Лера понятия не имела. Цели у нее не было. Она даже Олега не спросила, в какой институт он поступает. И за ним она пошла бы. Чтобы видеться с ним каждый день. Как сейчас. Лера смотрела на него, а Олег по–прежнему ее не замечал. Сидел задумчивый с телефоном и весь был там.
– Ну как? – спросил Максим, когда Лера вернулась на место. – Куда дальше?
– Не знаю, – пожала Лера плечами.
Мама тоже спрашивала, каждый вечер приставала, убеждала, что следует пойти туда и туда. А у Леры от расспросов кружилась голова и она сбегала от мамы в свою комнату, запиралась там и включала проигрыватель. Музыка Пака успокаивала, музыка Пака дарила несуществующую надежду.