Глава 1
«В каждой больнице есть два вида пациентов: одни серьёзно больны, другие жалуются на питание»
– Андрей Артурович, вы меня слышите? – спросил голос напротив.
Андрей положил голову на плечо и уставился в пол.
– Андрей Артурович, вы уже у нас почти полгода, пора начать говорить. Что вы скажете о вашей палате?
Молчание.
– Ну, хорошо, а питание, как вам еда?
Молчание. Перекат головы с одного плеча на другое.
– А медперсонал, с вами хорошо обращается?
– Увести? – спросил грубый мужской голос.
– Уводи, всё равно толку нет, продублирую прежнюю запись в карточке.
Его тело, закутанное в смирительную рубашку, поднялось с кресла и поплыло к двери. Затем для него, открылось его любимое место, это коридор. Место, где много пространства, где снуют туда-сюда непонятные люди, трущиеся о стенку и медленно сползающие на холодный пол. Он не чувствует своих ног, которые плохо слушаются его и медленно шаркают по кафельной плитке. Он видит цифры на дверях, но они ничего ему не «говорят». Надев простынь на голову, с криком: «Я Икар!», мимо пробегает его сосед по палате. Андрей и ещё пятеро пациентов запрокидывают голову и начинают хохотать. Всё заканчивается как обычно, «Икара» ловят санитары и, обхватив колени, сидя на полу, он громко рыдает.
Андрея провожают в палату, снимают с него смирительную рубашку и усаживают на кровать. Теперь он волен делать что хочет. Он сразу же хватает раскраску, карандаши и, расположившись на полу, усердно работает над красивым орлом.
– Мне, мне-е-е-е нуже-е-ен красный кара-а-а-ндаш!
Андрей поднял глаза к верху и увидел Семёна.
– Нет! – отрезал Узлов.
– Да-а-а-й мне-е-е кара-а-а-андаш! – настаивал тот.
– Не-е-е-ет! – ещё громче ответил Андрей.
– Да-а-а-й! – истошно закричал Семён и схватил за руку Андрея. Андрей вывернулся и оттолкнул неспокойного соседа, отправив того на пол.
– Да-а-а-ай! – продолжал вопить сосед.
– Что тут происходит? – спросила вбежавшая медсестра. – Сёма, ты что верещишь?
– Кара-а-а-андаш!
– Андрей, дай ему карандаш?
– Не-е-е-ет!
– Кра-а-а-асный!
– Андрюша, ты всё равно им не пользуешься, орёл красным не бывает!
Узлов оторвался от рисунка и удивлённо взглянул на медсестру.
– Тебе не нужен красный карандаш!
Андрей обиженно закатал губу и, отвернувшись, протянул красный карандаш.
– Вот молодец! – похвалила она его. – Сёма вставай с пола.
Андрей искренне любил этого орла. Он не знал, когда это началось, он не помнил, откуда появилась у него эта раскраска, все его мысли, были направлены на этого орла. Скоро придут нехорошие санитары, заберут у него орла и, уложив его на кровать, сделают ему «волшебный» укол, после которого он провалится в другую «страну». Страну, где царит покой.
Он открыл глаза и посмотрел на больничный потолок.
– Все подъём, просыпаемся, открываем глазки, не спешим, Толик, я сказала, не спешим, встаём, аккуратно!
Он опустил ноги на пол и почувствовал лёгкое головокружение. Так было всегда, после посещения другой «страны».
– Как меня зовут? – спросила медсестра.
– Жано-о-о-очка-а-а, – протянули все хором.
– Умнички! – сказала она улыбнувшись. – Надеваем тапочки, и идём умываться.
Выстроившись друг за другом, шаркая по полу, они все идут в ванную.
– Не толкаемся, не толкаемся, берём только свои принадлежности! Серёжа, придурок, сколько раз говорить, твоя кабинка, с изображением бобра, а не утки!
– Утка-а-аа! – сказал Серёжа.
– Да нет же блин, бобер, вот он, – сказал санитар, стуча по дверце кабинки с изображением маленького бобра. – С длинными зубами, как у тебя! Эй, психи, смотрите! – он, как обычно подставляет два указательных пальца ко рту и изображает бобра, отчего все начинает хохотать, размазывая зубную пасту по лицу.
– Гена! – взрывается входящая Жана. – Каждый день одно и то же, ну сколько можно?!
– Я же не виноват, что им весело каждый день, как в первый раз! – расхохотался тот. – Всем, кроме него, – он показал пальцем на Андрея, продолжавшего чистит зубы.
– Он, просто серьёзный человек, правда, Андрюша?
Андрей со щёткой во рту посмотрел на медсестру и отчаянно закивал головой.
– Щас он такой же псих, как и все, правда, Андрюша?
Андрей выплюнул воду в раковину и громко протянул: «да».
– Ну, хватит, дурачиться! – объявила она всем. – Гена, заканчивай здесь и веди их на завтрак.
– Так хохмачи, умылись, чтобы было чистое лицо и строиться!
Пациент Степан сразу же хватал мочалку и начинал ей, драить лицо.
– Да твою мать, опять стал фейс скаблить! – подлетел к нему санитар. Степан стоял с красным лицом, на котором кое-где проступили уже маленькие пятна крови.
– Марш на завтрак, стадо!
Ему нравилась пухленькая маленькая Жана, а Гена нет. Гена, всегда кричал, Гена всегда заставлял их смеяться друг над другом, а иногда, Гена давал кому-нибудь подзатыльника или пинка. Если кто-то начинал истошно орать, он сразу же говорил, что заберет любимый предмет. У каждого пациента был любимый предмет, вещь, тотем, талисман, остаток, доля человечности, его особая кармическая связь с каким-то миром, потеряв который, они могли лишиться всего. И все закрывались, все боялись «потерять» себя. Андрей боялся тоже. Боялся, что у него больше не будет его орла. Его любимого орла. Раскраску, в которой «жил» орёл он не отдаст никому.
Десятки ложек стукали о пластиковые тарелки, подчищая за собой остатки каши. Потом был компот. Вкусный компот, из фруктов, в которых Андрей находил иногда забавных червячков. Он медленно отлавливал их руками и складывал к себе в карман. Он повернул голову на громкий звук. В очередной раз кто-то из пациентов пытался расколоть железным стаканом абрикосовую косточку. Заканчивался этот процесс одинаково, косточка тут же изымалась, так же как и кружка. Булочку Андрей никогда не доедал, он кормил ею птиц на прогулке.
Каждый раз, выходя на прогулку, он подставлял своё лицо на солнце или под струю ветра. Он словно впитывал в себя всю энергию природу, которой ему не хватало в закрытом помещении. Присев у забора, он искрошил булочку, достал червячков и, отбежав на несколько метров, принялся наблюдать, как любопытные птички, всё ближе и ближе, подбирались к его угощению.
– Птички, – сказал подошедший Женя.
– Не-е-е-т, – грозно сказал Андрей.
Женя упал на землю и пополз в сторону птичек. Андрей нахмурившись, схватил того за штаны и потянул на себя.
– Птички! – заорал Женя, царапая землю пальцами.
Через пару минут, оба сидели на крыльце в смирительных рубашках, наблюдая за остальными на прогулке.
– Ну что буйные арестанты, шагайте внутрь, прогулка закончилась, – оповестил Гена.
Андрей с большим наслаждением достал раскраску и принялся за работу. Сегодня объектом его пристального внимания был клюв орла. Он осторожно обвёл контур коричневым карандашом и принялся его аккуратно закрашивать.
– На раздачу! Внимание, всем выйти на раздачу!
Андрей разочарованно поморщился и, убрав раскраску, вышел в коридор.
Раздача ему не нравилась, так как там давали не вкусные таблетки, из-за которых он иногда даже не успевал добежать до туалета. Тогда его гнали в душ и устраивали, по словам самих санитаров – контрастный душ. Любой человек, наблюдавший за этой процедурой, сказал бы, что никаким контрастом там и «не пахло», так как человек вжимался в угол душевой и истошно кричал, в то время как его полевали из шланга холодной водой. Напоследок, всё-таки, была струя теплой водой, которая оказывала минимально-согревающее действие, так как пациент, всё равно стучал зубами от холода. Проглотив таблетки, кто-то возвращался обратно в палату, а кто-то, шёл сразу же в туалет, так как боялся душевой. Оттого, что много пациентов устремлялось в туалет, все кабинки были заняты. В этот раз Андрей, успел занять угловую кабинку и сидел в ожидании опорожнения, разглядывая причудливые рисунки, нацарапанные кем-то на дверях. Крики в коридоре, говорили о том, что кого-то повели в душ, того, кто в этот раз оказался менее проворным, чем другие его соседи по палатам.
Он вышел из туалета и пошёл к себе в палату. В коридоре стоял острый запах чужих испражнений. Он, не зажимая носа, спокойно прошёл мимо и, посмотрев на номер своей палаты, вошёл внутрь. Санитар Гена, сидел на его кровати и рассматривал его раскраску.
– Нет, – сказал Андрей.
– Спокойно господин бывший чиновник, я только посмотрю.
– Нет, – повторил Андрей.
– А это что такое?! – усмехнулся он, показывая на девочку в шортиках, с сачком в руке. – Это же нарушение режима, субъект женского пола, с минимальным количеством одежды.
– Нет, – вновь произнёс Андрей.
– Ну как нет, вот она, прости, но я склонен к изъятию данного журнала.
– Нет.
– Даже не протестуй, следы преступления, так сказать «налицо»!
– Отдай, – неожиданно, даже для санитара сказал Андрей.
– Как ты сказал, что ты сказал: «Отдай!?». Не могу, это нарушение.
Андрей схватил журнал, которым санитар размахивал перед его носом и отвернулся.
– Что!? – удивился Гена. – Сопротивление официальному лицу?!
Андрей почувствовал удар по ноге и, встав на одно колено, ещё сильней прижал к себе журнал.
– Мало значит, – не унимался санитар.
– Гена! – крикнула Жана. – Опять издеваешься над пациентами?
– Ну что вы, я просто посмотреть хотел, чего он там рисует, а он не даёт!
– И правильно делает, это его журнал.
– Я же по-братски…
– Нет, – прорычал Андрей.
– Чего нет, чего нет-то, вот блин заладил!
– Вставай, – предложила медсестра, хватая Андрея за рукав и приподнимая своими сильными руками верх. – А ты иди, проводи ребят с душевой.
– Хорошо. Андрюша, я позже зайду, покажешь мне тогда свои рисунки?! – усмехнулся тот.
Андрея била дрожь. Он улегся в кровать и только сейчас разжал пальцы, сильно сжимавшие раскраску. Она сильно помялась, некоторые странички загнулись, а кое-где они порвались. Андрей прижал изображение орла к груди и тихо заплакал.
Иногда ночью он видел сны. Он в солидном пиджаке, на хорошей машине, ездит по городу. Однако просыпаясь утром, он всё забывал, он не помнил ничего, кто он, откуда, как сюда попал, зачем здесь находится. Он стал частью этой губительной системы, спокойно перемалывавшей тысячи и тысячи душ.
– Эй, чиновник, чиновник? – сказал голос, тормоша его.
Андрей открыл глаза и испуганно посмотрел на двух санитаров.
– Вставай, пойдём на процедуру.
Андрей медленно поднялся и босиком пошёл за двумя санитарами. Он хотел пройти дальше, но его втолкнули в ванную и закрыли дверь. Он прошёл к окну и опустился на пол. Щелкнул замок и на пороге появился санитар Гена.
– Ну что мистер-раскраска, сейчас надо бы рассчитаться за подставу перед толстухой.
Он подлетел к Андрею и стукнув того дубинкой по плечу, потащил его в душ. Андрей вжался в стенку и сразу же почувствовал, как сотни холодных иголок впиваются в его тело. Он закричал и тут же получил струю холодной воды в лицо. Лёжа на полу, он отвернулся к стенке, чувствуя, как немеет спина. А потом всё прекратилось, всё ушло, оставляя лишь только холод.
– Надеюсь, ты усвоил урок? Расскажешь кому-нибудь, твоя раскраска попадёт ко мне. Ну, понял?! Кивни головой!
Андрей закивал головой и пополз к двери.
– Вы двое, вытрите его и уложите спать.
– Хорошо Геннадий Васильевич.
Он долгое время не мог согреться. У его соседа, опять случился приступ астмы и тот, на протяжении уже десяти минут жадно хватал воздух ртом, ожесточённо хватаясь руками за железную сетку кровати. А потом он стих, и Андрей наконец-то закрыл глаза.
Утром все пациенты в палате наблюдали за тем, как их соседа, накрыв большой белой простыню на каталке, выкатывают из палаты. Кто-то начал громко смеяться, приняв, сея процедуру за увеселительное мероприятие. И только дежурный врач, был мрачнее тучи, так как понял, что сейчас, вместо похода домой, ему придётся составлять протокол и писать длинный акт о смерти. Андрей проверил на месте ли его раскраска и, спрятав её в другое место, пошёл на завтрак.
Сегодня в компоте, плавал всего лишь один червячок, а при поедании каши, он наткнулся на маленький камушек.
В этот раз на прогулке ему никто не мешал, он смеялся словно ребенок, наблюдая за тем, как его птички забирают друг друга кусочки хлеба. Одна подобралась настолько близко, что он протянул руку, чтобы схватить её, но та вспорхнула, и Андрей обиженно закусил губу.
Однажды собираясь на прогулку, их заставили надеть сапоги и тёплые куртки. Андрей вышел на улицу и тут же застыл от удивления. Вся земля кругом была «покрашена» в белый цвет. Он коснулся земли, затем ещё раз и ещё, а потом он взял в руку белую кашу и она превратился в его руке в воду. Он расхохотался и взял ещё больше снега, превратив его в своей руке в маленький снеговой комочек. Он кинул его в забор и тот к большому удивлению Андрея остался на нём. Он кинул опять. Кидал ещё и ещё, снова и снова. Пока его пальцы не замерзли, и он не опустил обе руки в карманы куртки.
– Андрей, пойдем к доктору, – сказала подошедшая Ира. Он улыбнулся ей. Ира нравилась ему, у неё был нежный голос и тёплые руки. Он повернулся и пошёл следом за ней.
– Сегодня тебя будет принимать новый врач, Александр Федорович, старый заболел…
– Федоро-о-ов-и-ич, – протянул Узлов.
– Да правильно, Федорович.
Она завела его в кабинет и, усадив в кресло, встала позади.
– Спасибо, вы можете быть свободны, – сказал человек, сидя за столом.
– Обычно мы находимся здесь…
– Спасибо, это не потребуется, если что, я позову вас.
Дверь закрылась и человек в белом халате, тут же вскочил из-за стола и подбежал к Андрею.
– Андрей Артурович, слава Богу, это действительно вы, как хорошо…!
Узлов вжался в кресло, испуганно поглядывая на незнакомого для него человека.
– Мы долго искали вас, столько работы проделали…
– Федоро-о-ов-и-ич, – снова протянул Узлов.
– Да, да, всё верно, я Александр Федорович Клюкин, в пятом регионе, помните, вы спасли мне жизнь в больнице… – шёпотом напомнил он.
– Клю-ю-кин! – сказал как будто самому себе Андрей.
– Боже мой, они успели вам навредить, эти нелюди! Ах да, сейчас, сейчас, – заторопился он, извлекая из кармана таблетку. – Глотайте, глотайте, не бойтесь, это поможет.
Узлов спокойно взял таблетку и, затолкав её в рот, слегка поморщился.
– Запейте, – предложил Клюкин, протянув тому стакан воды. – Вот и славненько, подействует не сразу, но должна сильно помочь, так, по крайней мере, сказали ваши друзья. Послушайте меня Андрей Артурович, с этого момента вы не должны принимать другие лекарства, берите их, но любым способом старайтесь не глотать. Завтра, мы вновь встретимся с вами. Сестра!
– Слушаю Александр Федорович?
– Молчание, полнейшее, он давно уже так? – поинтересовался Клюкин.
– Полгода, не слова, только отдельные слова и обрывки фраз.
– Ну что ж, случай не рядовой, но будем лечить.
– Надо вылечить доктор, мне кажется, он неплохой человек, – призналась Ирина.
– Но, но, Ирина Михайловна, будьте профессионалом, ничего личного!
– Конечно доктор, конечно.
– Можете уводить, всё равно никакого толка.
– Вставай Андрюша, пойдем, пойдем, порисуешь.
Сегодня у него, было, крыло орла. А клюв получился весьма недурно, коричневый, насыщенный цвет. Он долго смотрел на карандаши и никак не мог определиться с цветами. Наконец, взяв чёрный карандаш, он принялся медленно закрашивать белый клочок бумаги, в общей фигуре крыла. Ему вдруг резко захотелось спать и, зевнув он, взобравшись на кровать, закрыл глаза.
Гора. Высокая, большая гора. Летящий орёл, гордый и сильный, его взмах крыльев, говорил о том, что он свободен. Он волен выбирать свой путь, место для охоты и обустройства своего гнезда. Расправив широко крылья, он планировал вниз, спускаясь вдоль склона горы, а затем вновь взмывал высоко в небо, купаясь в первых лучах восходящего солнца. Он садился на вершину горы и обдуваемый ледяным ветром, гордо смотрел вперёд.