А ведь мечта у меня была – я очень хотела побывать в Перу, увидеть настоящих индейцев, побродить по знаменитым джунглям Амазонки и, чем черти не шутят, поучаствовать в настоящей шаманской церемонии, о которой так много слышала. Вот удивительно, Вселенная как будто прочитала мои мысли, и случай представился в первые дни января 2018 года. Знакомая написала, что набирается группа психологов для поездки в Перу. До этого я много лет путешествовала одна, а тут случилась оказия присоединиться к уважаемым людям. Идея показалась интересной, и вообще всё происходящее было похоже на то, что мудрецы называют «зовом». Поэтому, даже не дав себе времени на размышление, безо всяких сомнений, я купила билет на перелёт по маршруту Минск – Вильнюс – Париж – Лима, чтобы чуть меньше чем за двое суток самолёты доставили меня прямиком к мечте.
Глава II. Путешествие в тысячу миль
15 февраля 2018 года. Лима, Перу
Проснулась в 6 утра, за окном птицы поют, пальмы, туман, а в небе только что пролетел кондор. Здравствуй, Лима, столица Перу. Двое суток я летела к тебе в Южную Америку, на континент мечты. Ради тебя пересекла Атлантический океан и отмотала время назад.
Лима – город в тумане, чем ближе к воде, тем гуще туман. Он приходит со стороны океана каждое утро, сбивает с толку, запутывает следы, обнимает пространство вокруг. Океан тут только называется Тихим – выглядит он неспокойным и устрашающим, особенно когда направляет в сторону города сотни и тысячи волн. А ещё здесь почти всегда пасмурно.
С первого дня в Лиме мне постоянно казалось, что я упускаю важное. Вроде и мечту исполнила, но как будто чего-то не заметила, не разглядела в тумане. Красоты Лимы, её цвета, звуки, дыхание воспринимались приглушённо, я как будто погрузилась в неведомую глубину и потеряла ориентиры. В сказках туман часто сравнивают с порогом – местом, которое надо просто преодолеть. Считается, что в тумане граница между реальным и параллельным миром истончается настолько, что мы не в состоянии определить черту, за которой впадаем в иллюзии. Здесь существует особая жизнь, и каждый в ней видит своё. Общее пространство, впечатления и переживания стираются, вместо них создаются новые ритуалы и устанавливаются иные отношения.
Я забронировала номер в одном из лучших прибрежных районов города – Мирафлорес. Отель был из тех, где цена соответствует качеству, при этом первая оказалось приятной, а второе вполне себе на высоте: комфортное место с красивой резной мебелью из тёмного дерева, расписными стенами, горячей водой, огромными кроватями и уютными комнатами. В пяти минутах ходьбы гремел океан, на метро можно было добраться в любой конец города, все необходимые магазины находились в пешей доступности, на каждом шагу соблазняли рестораны, бесстыдно выставляя напоказ яркие вывески: «севиче», «роллы», «пицца», «десерты».
В первые пару дней, пока не приехали остальные члены группы, я была здесь одна. Бродила по городу, покупала арбузы, ананасы и манго, разрезанные на кусочки – наслаждалась жизнью и думала о том, что одни города попадают в самое сердце, а другие не добираются туда совсем. В одних хочется исследовать каждый метр, а другие оставляют абсолютно равнодушным. Каждое место и каждый город открывают в нас то, чего не видят другие места и города. Поэтому в Лиме я никогда не буду такой, как в Париже, никогда не представлю себя француженкой, пишущей акварелью, живущей на Монмартре и влюблённой в соседа – красавца поэта со взъерошенными волосами и чарующим голосом, который каждый вечер посвящает мне свои дивные строчки, а после неистово любит.
Не спросив разрешения, Лима сделала меня обычной туристкой (хотя я всегда представляла себя великой путешественницей) – из тех, что опасливо озирается по сторонам, боится ездить на метро одной и постоянно морщит носик. Мол, ой, ну надо же, как у вас здесь грязно.
Дорогая и дешёвая, богатая и бедная, имперская и современная, холмистая и океаническая – Лима давалась мне с трудом. Её улицы были приветливы, разговаривали со мной на языке граффити и источали аромат свежезаваренного кофе. «Думай сердцем!» – кричали надписи на стенах домов. В самую душу карими глазами смотрели нарисованные перуанцы, в руках они держали огромных, невиданных птиц. Лима поворачивалась ко мне своей самой выгодной стороной: уютными парками и резными балконами, протянувшимися через весь город проводами и романтическими, чуть обшарпанными закоулками, фольксвагенами-«жуками» и дребезжащими тук-туками. Город круглосуточно жужжал и бибикал клаксонами автомобилей, а пробки могли соревноваться с московскими. Но я ему так и не смогла поверить…
Через несколько дней в Лиму приехали ещё несколько человек из нашей группы, и все мы дружно, по старой советской привычке, стали проживать историю «всё вокруг колхозное, всё вокруг моё».
В один из вечеров зашли в бар пропустить по бокалу Писко Сауэр – коктейля из местной водки с белком. Напиток Писко так назвали в честь небольшого городка, расположенного в нескольких часах езды от Лимы. Услышав название, я развлекалась – склоняла и подбирала рифмы к смешному слову на все лады. Это было так весело, что останавливаться не хотелось. Совсем как в школе.
– Лёха, а вот ты, например, знаешь, как с кечуа будет «моя птичка»?
– Не знаю, и как?
– Ми писко, – не выдержала, расхохоталась. Мне только повод дай.
– Сколько тебе лет, девочка?
Лёха был помоложе, но интенсивно притворялся взрослым серьёзным дяденькой с роскошной бородой (она придавала солидности) и таким же эго – пышным и богатым. Мой новый друг мог запросто, отужинав за общим столом, встать и небрежно обронить в мою сторону: «Посуду помой». Полагаю, он самопровозгласил себя родителем бестолковой меня, хотя знали мы друг друга всего несколько дней.
Как и полагается трудному подростку, я реагировала мгновенно: с помощью экспрессивной лексики доносила до Алексея и его эго всё, что о них думаю, а также отправляла идти не оборачиваясь, в сторону женского или мужского детородных органов, щедро предоставляя ему право выбора.
Давным-давно я решила для себя: путешествовать буду только в одиночку, чтобы таких эксцессов не возникало, но в этот раз всё сложилось иначе. Во-первых, я летела в Южную Америку и, признаюсь, одной мне было немного страшно. Всё-таки стереотипы об опасностях, подстерегающих людей на землях, открытых некогда Колумбом, сделали своё дело. Во-вторых, собиралась группа психологов, а к людям этой профессии я до определённого времени относилась с пиететом – считала не то чтобы просветлёнными, но продвинутыми и осознанными точно.
Нет, ну а кто из нас не без иллюзий или лишен фантазии? Плюс, говорю же, туман.
Уже в Лиме наше общение с компаньонами по путешествию не сложилось. С чувством юмора у новых друзей было туго, зато с пассивной агрессией – чудесно. Стоило заикнуться, что я злюсь или обижена, как они, «светлые человечки», буквально набрасывались на меня. По любому поводу советовали «понять и простить», говорили, что я слишком остро реагирую, а так нельзя, рекомендовали «быть проще и позитивней». А после этого обязательно рассказывали истории о том, что люди, которые носят в себе обиды, непременно заболевают страшными хворями. Я пыталась сопротивляться, но в основном по привычке терпела и прислушивалась. Всё-таки психологи! Они точно знают!
Надо отдать должное – они всегда держались вместе, чужие границы «пробивали» всей толпой и дружили против других тоже вместе. В какой-то момент я поймала себя на том, что эти люди мне неприятны, общение представлялось небезопасным, а ощущения потерянности, беспомощности и отчаяния лишь нарастали. Но я, мастер игнорировать чувства, ловко и умело отгоняла их прочь.
Впрочем, мои новые друзья отвечали взаимностью. Одна дама на пару размеров больше меня выхватила из рук футболку и стала примерять со словами: «У нас с тобой примерно одинаковые параметры», а когда я сообщила, что если она это не прекратит, то получит в глаз, – очень удивилась и несколько часов демонстрировала мне глубокую обиду вперемешку с неприязнью. Действительно, в нашей коммуне ведь всё общее, как я могла забыть! Вторая искренне недоумевала, когда я тактично сообщила ей, взрослому человеку, что реплики: «А на какие деньги ты путешествуешь? Как ты можешь так жить!» – бестактные и беспардонные. Третья, после того как утром вломилась в моё бунгало без стука и была послана подальше, стала, противно хихикая, называть меня за глаза «феей убивающего домика». Четвёртая могла совершенно бесцеремонно засунуть нос в тарелку, чтобы узнать, какой диковинный фрукт я ем. Я проглатывала, шла на компромисс, потому что она была организатором путешествия.
В какой-то момент мне показалось, что мне снова 12 или 14 лет, и я в пионерском лагере. От пассивной агрессии, окружающей меня в эти недели, ломило кости, а от того, что я постоянно вынуждена была отвоёвывать свой маленький кусочек пространства, всё время болела голова, мигрени меня не оставляли ни на минуту. Я чувствовала себя изгоем, гадким утенком – настолько дискомфортно мне не было уже давно. Но я ничего не сделала, чтобы ситуацию изменить, я даже не задумалась тогда о том, что это возможно. Потому и терпела.
Нам всем в какой-то момент хочется найти учителей. Легко и запросто обучаться сложным жизненным вещам. В реальности же картинка может быть совершенно другой, а учителя – жестокими и беспощадными. Теми, кто приходит проверять на прочность и не оправдывает ожиданий. Бытует мнение, что именно такие «учителя» способны резко пробудить тебя от глубокого сна, расширить кругозор и одновременно нарушить границы: мол, таков парадокс. Но сколько же боли приносят такие учителя.
«На каждую дуру найдется гуру». Уважаемые психологи научили меня тогда, что иногда боль приходится переживать самостоятельно, без единого шанса на сочувствие и сострадание. Столкнуться с равнодушием, кричать в людей, как в никуда, смотреть в глаза и видеть там пустоту, попадать в удалённые контакты и непрочитанные сообщения. Ни один из тринадцати человек в группе не поддержал меня, когда случилась беда на границе в Вильнюсе. Ни одного слова, пустота. Отмолчались дружно все, хотя на моём месте мог оказаться каждый. Меня просто дружно отвергли, ведь я не слилась, так и не сделалась удобной.
Впрочем, это случилось много позже. А пока меня и моих новых «друзей» ждал Куско.
20 февраля 2018 года. Куско, Перу
Этот город «зарулил» в мою голову прямиком из детских фантазий. Спустившись с трапа самолёта, я с первой минуты почувствовала себя настоящим искателем приключений и храбрым исследователем планеты. Наконец-то привычные ощущения вернулись – азарт, жажда авантюр, дух путешественника. Я вспомнила Жюля Верна, которым зачитывалась в детстве, а тем временем голос в моей голове вёл собственные разговоры: «Эй, Никуся, ты в Куско, прикинь!» – «Да ну ты гонишь! Как такое возможно!» – «Да я серьёзно, смотри, это же Куско! Тот самый, как у Жюля Верна!» – «Обалдеть!»
Кто-то может подумать: надо же, всего несколько дней как укатила, а уже голоса в голове. Но нет, это не то, что вам кажется. Это – Куско.
Чтобы добраться сюда, пришлось целый час лететь от океана к горам, где люди живут на высоте 3400 метров над уровнем моря. Пока летела, делала заметки в блокноте, а потом вдруг увидела странное свечение. До сих пор не знаю, что это было. Как будто где-то вдалеке горел прожектор, освещая всё вокруг. Тогда я придумала историю, что это боги поставили маяк для людей. Прямо в середине неба, на высоте десять тысяч метров над землёй. Они, боги, не выносят турбулентности. Поэтому и живут выше облаков или прячутся в чёрных дырах параллельной вселенной. Казалось, нужно всего мгновение, чтобы я смогла к ним прикоснуться. Но реальность всегда другая – ещё минуту назад ты летел над облаками и чувствовал себя равным среди богов, и вот уже сравнялся с белой тягучей пеленой, превратился в птицу. Увлёкся – и всё. Ты ниже облаков – обычный человек, и никаких иллюзий.
Ступив на землю Куско, я даже не поняла сначала, что произошло. Ну разве что было холодно, везде выдавали листья коки и поили специальным чаем, который помогает легче переносить горную болезнь. Первые несколько часов я ходила непривычно спокойная и ко всему равнодушная, даже не по себе стало. Как будто и не я это была вовсе. Обычно я очень жизнерадостная дама, и у меня тысяча планов на день. А тут постоянно хотелось только поспать или хотя бы полежать – больше ничего.
Мысли в голове текли так медленно, что я могла рассмотреть каждую, повернуть их, как калейдоскоп, в разные стороны. Некоторые из них, вроде: «А не прогуляться ли мне по улицам Куско?» или «Не пора ли нам подкрепиться?» – казались слишком сложными, от этих отмахнулась сразу. Чай из листьев коки – единственный план, который сбылся. Я выпила чашки три или четыре, после чего на несколько минут в глазах прояснилось.
Воздух на высоте 3400 метров над уровнем моря сильно разрежен, поэтому в Куско поначалу я чувствовала себя человеком, на которого сверху уронили пыльный мешок, доверху набитый всякой фигней. Фигня рассыпалась, голова от боли загудела, а я так и осталась сидеть на месте, не понимая, что происходит. Понадобилось 24 часа и пару таблеток от горной болезни, чтобы прийти в себя. К тому моменту наша «организованная» группа разбрелась кто куда. Одни взяли русскоговорящего гида, другие отсыпались, третьи проводили время в кафе, неподалёку от главной площади. Я села на экскурсионный автобус и поехала кататься вокруг города, знакомиться ещё ближе.
В Перу есть свои символы, с которыми во время путешествия постоянно сталкиваешься. Один из главных – пума, представительница рода кошачьих, её образ перуанцы находят где только возможно: в очертаниях гор, скал, озёр и городов. Пуме поклоняются, в её честь слагают песни и даже молитвы. Такой же чести удостоили кондора – огромную птицу с туловищем орла и головой индюка. Наконец, ламы, викуньи и альпаки – это государственный символ Перу (на гербе страны, например, изображена лама). В отличие от пум и кондоров, лама – неотъемлемая часть местной повседневной жизни. Ламы и альпаки здесь повсюду: в горах, в деревнях, на озерах, на прибрежных территориях – приехав в эту страну, не встретить их просто невозможно. Мясо малыша альпаки можно заказать в любом ресторане, а изделия из кожи и шерсти этих животных продают здесь повсюду. Вообще вся одежда в Перу – из «ламы» (на самом деле из альпаки). Кстати, в этой стране нет лошадей – их тоже полностью заменили на лам. Прожив в Перу месяц, я воспринимала этих зверей как должное, но в начале пути восхищалась и умилялась каждой встречей. С одной даже подружилась: осторожно подошла поздороваться, а лохматое животное чмокнуло меня в щеку – счастью моему не было предела. Всё-таки звери – удивительные, и они, в отличие от людей, всегда так искренни в своих чувствах.