Местами там можно было наскрести глины, которая, судя по качеству, вполне подходила для некоторых гончарных работ. Руиф присел на корточки и стал перебирать руками кусочки породы. Он вспомнил, как сосед, прежде чем выбирать неизвестную глину, пробовал ее на вкус. Руиф точно не знал, какого вкуса должна быть глина. Соленая или нет? Очевидно, мастер мог это определить, пробовать самому после зеленых стеблей не стоило. Парень понюхал, огляделся.
– Должна подойти, и цвет вроде бы подходящий.
Был тут и песок на склоне. Следовало запастись емкостями для переноски. Рвать на это одеяло он не желал.
– Нет, только не это.
Одеяло он берег, его даже на верхнюю одежду не хотел распускать, а была такая безумная идея: порвать и носить как мексиканскую верхнюю накидку. Умылся, сполоснул ступни и побрел обратно, скоро наступит время вечерней молитвы, пропускать это мероприятие без уважительной причины он не мог. Остальной вечер прошел в бездействии, заставить себя что-то сделать он просто не мог. Можно было развести костер, но на это ушли бы все сухие ветки. Было еще достаточно тепло, он укутался и заснул.
Утро было прекрасное. Руифу удалось найти и разорить птичье гнездо. Конечно, разорять птичьи гнезда было нехорошо, его этому никогда и никто не учил в жизни. Но когда глазами ищешь, чтобы такого съесть, про моральную сторону вспоминаешь в самую последнюю очередь. Вообще, завтрак из трех сырых крохотных яиц ему понравился. Он даже съел скорлупу, чего раньше никогда в жизни не делал.
– Непонятно, что бы я сделал, если бы там были птенцы. Но ладно, голод не тетка.
Немного подумав, Руиф смастерил из тонких веток корзину, которую с вечера погрузил в речную воду. Он уже видел в речной протоке мелкую рыбешку. Но если внимательно присмотреться, то через толщу воды можно заметить длинные тени больших рыбин. Это был его запасной вариант. Как называлась эта рыба, он, конечно, не знал. С расстояния определить ее вообще было трудно, поймать практически невозможно, но можно попытаться устроить дистанционную ловлю. Так и случилось, несколько раз утром он доставал из ловушки приличный улов. Это была его очередная победа. Готовил ее всю, так как способа консервировать, или просто солить у него не было. Костер прогорал, он разгребал угли, доставал запеченную в глине тушку, разламывал ее и ел, выплевывая мелкие кости. Две-три рыбины можно было оставить на месте в песке, но ненадолго. А вот кости приходилось выбрасывать подальше от лагеря, чтобы любопытные лисицы не нашли другие спрятанные заначки.
Но все-таки еды, как и прежде, ему не хватало, казалось, что холод в образе незримого старика маячил где-то за спиной, подступая все ближе и ближе. Руиф знал, что однообразная диета для него губительна, отсутствие достаточного количества углеводов в рационе ведет к потере сил.
Все больше он стал поглядывать на другой берег, в надежде увидеть там огонь чужого костра или хотя бы парус судна. Но ничего этого, сколько ни смотрел, так и не обнаружил. Зато нашел еще один источник для пропитания – морской берег. Вернее сказать, вспомнил об этом. Ведь сразу у него с поиском и сбором морепродуктов не получилось. Но теперь следовало наверстывать упущенное. Подсказку к этому натолкнули погодные условия. Однажды разбушевался ночной шторм, который стих только к утру. Всю ночь Руиф не мог сомкнуть глаз, было холодно, его шалаш разметало сильным ветром, сам он сидел, сжавшись в комок, молился Аллаху и просил спасти его. Одеяло уже практически промокло, когда он увидел далекий от него берег, который на мгновение осветила молния. Именно тогда в голову пришла отличная мысль.
– Слава Аллаху. Ты вновь спас меня.
В то утро на берег выкинуло много морской капусты, медуз, рыбы, моллюсков, мелких осьминогов. Он даже нашел в камнях несколько крабов. Это были не мелкие особи, а крупные гиганты, о существовании которых наш герой мог только догадываться. Правда, выкинутую морем рыбу быстро забирали назойливые чайки, но Руиф успех ухватить несколько тушек.
На этот момент он уже обзавелся глиняной посудой, которую удалось правильно равномерно обжечь. Варить краба оказалось очень интересным занятием.
– Тут, главное, не передержать.
Он знал, что белок очень быстро варится. По вкусу мясо краба очень отличалось от мяса речных раков. Собственно говоря, Руиф крабы уже попробовал, это первый деликатес, который ему посоветовали купить на рынке в Приморье, чтобы ознакомится с местной морской кухней. Готовил тогда его приятель, но Руиф понял принцип и был готов к самостоятельным экспериментам.
– А что мне делать с морской капустой? Как ее готовить?
Этого он себе даже не представлял, но, пожевав промытые листья, убедился, что они вполне съедобные и безопасные. Самое простое, что он мог себе позволить, это собирать, мыть и сушить их на солнце. Для этого он сделал несколько специальных решёток. Сушеные листья довольно просто шли в употребление. Капусту он жевал бесконечно, пока она ему не надоела. Потом научился ее варить.
– Осталось еще морского ежа попробовать, морской огурец и еще морского коня, кажется.
Теперь он стал регулярно совершать прогулки вдоль берега, собирая все, что могло пойти в пищу. Уходил с раннего утра, брал с собой небольшую корзину, которую сплел для таких дел. Искал порой целый день, потом возвращался вечером обратно, усталый и счастливый. Готовил как всегда на скорую руку, потом следовала обязательная вечерняя молитва и ужин.
– Слава Всевышнему, жизнь удалась.
Иногда приходилось стирать одежду. Так как ничего другого носить у него не было, он ходил, накинув одеяло. Стирал в далеком ручье, предварительно смазав шорты и рубаху глиной. Потом тщательно полоскал.
– Так одежда быстро износится. Что-то нужно придумать.
Редко полоскал одеяло, его вообще трудно было хорошо постирать, но и нужды особой в этом не было – встряхнул и убрал в тайник. Что собой представлял тайник? Все очень просто: углубление в земле, сверху плетеная крышка, присыпанная сухой травой. Посуду он мыл с песком или просто споласкивал водой. Собственно говоря, и посуды у него не было – три средних вазона, две мелких миски, крышки. Правда, он еще умудрился изготовить большой бак для сбора дождевой воды. Сплел корзину, потом обмазал ее глиной и немного нагрел на костре, чтобы она не потрескалась. Испытал, носить бак было трудно, но этого и не требовалось, хранить чистую воду в таком сосуде оказалось нетрудно. Это было самое большое изделие, которое он сумел тут сам сделать. Конечно, некоторые мелкие вещи выглядели нелепо, так как без гончарного круга ему было нелегко придать правильную форму изделию. Сначала его эта уродливость выводила из себя, но он терпел, переделывал, пока не добился некоторого позитива. Как выглядел весь процесс? Руиф медленно месил глину, выбрасывал все камешки до одного. Когда глина была готова, он катал ее на камне, мысленно проектировал в ту форму, которая по его соображению ему требовалась. Равномерные полоски укладывая этажами, парень наслаивал по очереди все стороны, потом тщательно их ровнял, затем опять наращивал и убирал лишнее. Средние чашки получились уже намного лучше первых двух. Гордясь этим, он почти не замечал изъяна.
– Криво, но надежно. Не на продажу, для себя пойдет.
Теперь он мог носить и хранить чистую воду, кипятить чай из трав и листьев, готовить бульоны из мяса и рыбы. Варить краба пришлось в отдельной огромной миске. Длинные лапы не вмешались в первые глиняные изделия. Среди лесных даров природы Руиф пытался отыскать пчелиные улья, но безуспешно, пчелы уже были, но как найти их пристанище, он этого не знал. Один раз он случайно наступил в муравейник, это заставило его присмотреться к местным насекомым.
– Что-то из всего этого местные обитатели ведь едят?
Жуки и другие насекомые имели отталкивающий запах. Правда, их можно попробовать поджарить, как саранчу. Есть еще личинки других насекомых, но какие из них точно пригодны для пищи, он этого не знал.
– Говорят, что коряки любят личинки овода. Ну, и где мне их найти, чтобы попробовать?
Личинок овода он не нашел, но вот разоренный муравейник решил исследовать. Первые три минуты он наслаждался, опуская тростинку в муравьиную среду и собирая мелкие яйца муравьёв, но потом его атаковали, пришлось ретироваться.
Есть лягушек он пока не пытался, ему было мерзко даже трогать их. Впрочем, шашлык из лягушачьих лап он бы смог осилить. До этого не дошло, в лесу он часто натыкался на змей, с которыми теперь разговор был короткий. Шашлык из них было не так противно есть. Но ему не хватало специй, соли, каких-нибудь соусов. Часто он делал вид, что на его столе имеется соус или приправа, которыми он якобы сдабривает свою пищу. Это выглядело нелепо, но потом он привык, как, впрочем, и разговаривать сам с собой.
Благо у него был топор, которым он мог выкопать корни растений, чтобы попробовать их на вкус. Ему повезло, некоторые попадались вполне съедобные. Это напомнило ему, что корни водных лилий можно есть.
Похождения Руифа Русского были бы не полными без этой главы, потому что самое интересное происходило именно в его голове – то, как он ко всему окружающему относился. «Главное, не сойти сума», – думал он, но судьба приготовила ему другой, более жестокий подарок. Какой? Читатель это уже понял. Потеря личности. Впрочем, Руиф пока еще борется, конечно, надеется на бога, но все-таки не унывает.
Это растение он попробовал чисто случайно. Попробовать пришлось различные растения, он стал регулярно жевать, чтобы определить пригодность на вкус. Опасался отравиться, ел немного, чаще сплевывал. Так наткнулся на орляк, который потом приноровился отваривать в глиняной посуде. Изредка подсушивал, думая, что нужно сделать запас продуктов. Ничего толком про папоротник не зная, он стал собирать молодые росточки. Еще он смог найти засохшие ягоды дикого шиповника, очевидно старых урожаев. Сначала нашел обломанную колючую ветку, собрал ягоды, чтобы сварить чай.
Глава шестая, в которой есть описание третьей недели. Охотник
Он появился внезапно. Было всего несколько секунд, чтобы что-то предпринять. Но начнем все сначала. Однажды вечером необъяснимое чувство тревоги овладело Руифом. Он еще не знал, чем это можно было объяснить, но больше на открытой местности костер на ночь не разводил, спал в дупле старого дерева, укрывшись одеялом. На берег вечером больше не выходил. Затем, когда чувство тревоги притупилось, он вернулся к своему шалашу. Все вокруг было, как прежде, тихо и спокойно. Быстро темнело, далекое пространство через пролив покрылось мраком. Сколько он туда ни всматривался, на другом берегу никогда не было ни одного огонька. Парень понимал, что следует разжечь костер, чтобы не замерзнуть ночью. Спать в дереве было не самым лучшим вариантом. Однажды лисы вернулись и теперь своей ночной возней и громким лаем не давали ему покоя.
– И чего я испугался? Впрочем, неудивительно, одному тут с ума можно сойти.
Охотника он увидел случайно. Размышляя, он замер возле дерева и краем глаза заметил какое-то постороннее движение. Это был невысокий человек с грязным лицом, одетый в неимоверно причудливую одежду. Человек неестественно и медленно приближался к его шалашу, согнувшись, на корточках. В руках он держал недлинный кривой лук и был готов выстрелить. Пока он не видел парня, но доля секунды, разворот – и тогда все. Испуг привел в движение все тело, наш парень развернулся на сто восемьдесят градусов и задал стрекача. Конечно, это было неразумно. Испугаться постороннего человека, когда давно считал, что остался чуть ли не один в данной местности – это здоровый жизненный позыв самосохранения. Посторонний мужчина был темен лицом, одет в какие-то шкуры. Он был еще чем-то вооружен и имел намерение защищаться или даже убить любого, кто окажется у него на пути. Ошибкой было вообще оказаться на траектории его выстрела. Руиф еще бежал, когда до его сознания докатилась мысль, что он оторвался. Боль в лодыжке возникла неожиданно и так же стремительно исчезла. Судорога свела ногу и все тело. С одного нелепого прыжка вверх и в сторону наш парень еще сумел развернуться, чтобы вновь посмотреть на преследователя. Он, конечно, увидел его, а сам упал в траву. Преследователь мирно стоял, опираясь на лук, ждал результата своего снадобья, которым он смазывал наконечник стрелы. Он был спокоен, от него еще никто просто так не уходил.
Как он выглядел? Темный выцветший балахон типа длиннополого халата с разводами-разрезами снизу. Пояс вокруг тела. Заломленная соломенная шляпа, надвинутая за спину. На ногах мягкая удобная обувь. Еще один головной убор, напоминающий тюбетейку из потертого легкого материала. Кожаные нарукавники закрывают наполовину голые до плеч руки. Ремни и всевозможные подпруги по всему телу. Небольшой рог на отдельном ремне. Это особенная вещь, натертая до блеска руками, на ее поверхности имеется рисунок. Резьба на кости, в которой можно увидеть сюжетный узорчатый орнамент. Повторяю, все искусно зашито.
Охотника он сможет хорошо разглядеть потом, первое впечатление было самым пугающим и печальным. Небольшого роста полуголый бородатый мужик без штанов, явно из местной народности, ничего общего с известными доныне признаками цивилизации. Мех, кожа, деревянные орудия для охоты, темный загар, едва просвечивающие на коже татуировки и, возможно, какая-то мазь для тела. Суровый вид и неумолимый взгляд, сначала стреляет, потом спрашивает, если, конечно, есть, кого спросить.
Когда парень пришел в себя, он понял, что лежит на земле, но не в состоянии пошевелить руками. Руки в районе локтей затекли, потому что были заломлены и связаны за спиной. Никого рядом видно не было, впрочем, обзор был не полный, голова лежала на одну сторону, шея тоже порядком затекла. Ноги были свободны, и первое, что пришло в голову, это встать и броситься бежать. Но сил сделать такие телодвижения не было, что-то мешало внутри это совершить, присутствовала некая вялость и крайнее болезненное изнеможение. Он медленно повернул голову, какой-то мужичок осматривал его одеяло, щупал руками, смотрел на солнце, наверное, оценивал качество трофея. Парень вдруг все вспомнил, попытался что-нибудь сказать, но во рту ощущалась явно лишняя там вязкая масса, состоящая из песка и травы. Как он успел всего этого наглотаться? Непонятно. Пришлось все это выплёвывать. Процесс не ограничился истошным кашлем и изрядным выбросом соплей. Очевидно, он упал лицом на землю и непроизвольно набрал все это себе в рот.
Заметив движение, пришелец отвлекся, подошел поближе, перевернул ногой тело пленника, посмотрел в его глаза, что-то сказал, помахал одеялом, опять что-то сказал. Слова проходили через небольшую дистанцию, но смысл сказанного был где-то далеко. Парень ничего не понимал.
– И о чем говорит этот мужик? Что ему от меня нужно? Что он тут делает? Впрочем, что тут делать, и так ясно, он захватчик или добытчик, пришел-увидел-победил, собрал трофеи, оставил после себя выжженную землю, снял скальп со своего врага и удалился. Мысль о скальпе пронеслась в очень страшном вихре, загривок неожиданно отреагировал, то есть вспотел. Хотя, кажется, что все на голове было на месте. Парень что-то сказал, но теперь и сам ничего не понял.
Охотник опять что-то произнес и посмотрел на лежащего человека. Было видно, что его интерес к пленнику возрос. Никакой враждебной подоплеки в его действиях парень вообще-то не видел. В глазах была только некая усмешка, мудрость и даже смех. Что-то очень рассмешило этого человека, но что именно. Если парень это поймет, то сможет найти ключ к дальнейшим взаимоотношениям. А пока ничего не получалось. Что-то мешало ему, возможно, непрожитый организмом шок от внезапного одиночества, или это осадок некоего ужаса, который прятался где-то внутри него и теперь наконец-то растекся по всему телу и сознанию.