– Саныч! За старика деньги не привезли. Что делать?
– Разрежь и зашей… – не задумываясь и вовсе не выказывая ка- ких-либо эмоций, отправил на тот свет человека Иван Александро- вич. Парень в белом халате, не проронив ни слова, вышел из каби- нета так, как будто в него и не заходил. Подобного рода цинизма ни до, ни после Гарин в своей жизни не встречал.
Всё произошло настолько быстро и стремительно, что Платон даже рта от удивления разинуть не успел. Гарин был обескуражен! Ему только что и оставалось в это время делать, как только моргать. Гарин стоял столбняком посреди кабинета и по инерции всё так же улыбался. Но в его голове меж тем одна с другой путались мысли:
«Что это? Зачем это? Не понимаю. Что это было? Я действительно это слышал? Как это? Разве так бывает? Мне не показалось?» Так что постепенно вместе с этими мыслями и натянутая улыбка стала исчезать с лица Платона. Иван Александрович прервал ход его размышлений:
– Всё, Платон! До субботы! Жди. Некогда разговаривать, пора идти сиську резать… – Иван Александрович протянул Платону
Гарин
руку. Платон по инерции пожал её и вышел, находясь под впечат- лением, из кабинета.
Через несколько минут Гарин полностью осознал, что же на са- мом деле произошло прямо на его глазах в кабинете у Ивана Алек- сандровича. В кабинете же у Ивана Александровича, по его, Пла- тона, мнению, только что два врача, походя, как бы между делом, ни за что и ни про что приговорили всё ещё живого и полного на- дежд человека к смерти! Поэтому и нет ничего удивительного в том, что уже на следующий день Платон позвонил Ивану Александро- вичу и сообщил ему о том, что отменяет нынче своё приглашение попариться вместе в баньке. Сказал это безразличным тоном и сразу повесил трубку, вовсе не объясняя причин своего внезапного от- каза. Поступок Ивана Александровича был недоступен в то время пониманию Платона. «Разве можно вот так вот запросто, точно барана, убивать – резать из-за денег живого человека?» – недоуме- вал тогда в тот год всё ещё не испорченный деньгами Платон. Вовсе не давая себя отчёта в том, что сам-то Иван Александрович был к этому времени испорчен деньгами настолько, что ему стало можно. И по сути дела, он, Иван Александрович, человек в белом халате и доктор, дававший клятву Гиппократа, превратился из-за денег, сам того не подозревая, в серийного убийцу. Деньги, знаете ли, портят иногда людей…
Через три года, в декабре месяце, папа Платона всё же умер, а ещё через семь месяцев Платон возвратился с семьей из Парижа в Москву.
Платон последним переступил порог квартиры и прикрыл за собой входную дверь. Гарин поставил в коридоре чемодан, скинул с ног обувь, прошёл на кухню, достал из холодильника бутылку и проглотил залпом стакан водки. После чего вернулся в прихожую для того, чтобы помочь уставшей с дороги супруге распаковать поклажу. На часах было половина двенадцатого. Раздался ночной звонок. Платон, прежде чем подойти к телефону, подумал: «Кто из друзей, что ли, звонит узнать о том, как долетел?» Гарин снял трубку, приложил к уху и произнес:
– Алло.
– Здорово, Платон! Не узнаёшь?
– Пока нет, но скоро, думаю, узнаю… – несколько хмельным, панибратским тоном ответил на приветствие вовсе не знакомого ему человека довольный всем и самим собой Гарин.
– Это Виктор Прокопов из «двадцатки».
Вадим Васильевич Лёвин
– Здорово, Вить… – теперь Гарин уже без труда узнал голос опера из местного, двадцатого отделения милиции.
– Я насчёт брата тебе звоню.
– Догадываюсь… – голос Платона перестал быть хмельным после этих слов оперативника.
– У него проблемы, но, как ты понимаешь, это не телефонный разговор. Ты не можешь прямо сейчас к нам подскочить?
– Что-нибудь серьёзное или же до завтра можно отложить?
– Можно и до завтра, конечно… – произнёс уклончиво Прокопов, после чего выдержал паузу и разъяснил Платону как мог причину своего столь позднего звонка. – Просто я целый день до тебя не могу дозвониться, никто трубку не брал.
– Я за границей был. Только что, час назад, домой зашёл. Так что, Вить, до завтра нашу встречу откладываем?
– Давай отложим. Завтра, думаю, всё уладим, а пока он пусть у нас до утра посидит.
– Хорошо, завтра к десяти часам жди меня у отделения.
– Договорились, Платон. В десять жду тебя у ворот.
– Пока, Вить… – Платон повесил трубку и помрачнел. У него напрочь испортилось настроение после этого ночного звонка. Пе- ред тем как лечь в постель, Платон ещё раз заглянул в холодильник и осушил для успокоения нервов ещё один стакан водки… и ещё один. После чего прошёл в спальню, разделся, завёл будильник и улёгся в постель, весьма и весьма озабоченный ночным звонком. С тем, надо признаться, и заснул.
Алкоголь сделал своё нехитрое дело. Заснул Платон быстро, так что даже не уловил тот самый ускользающий момент, когда прова- лился сознанием в пустоту. Сон был крепким и быстрым, отрезвля- ющим. Зазвенел будильник. Гарин встрепенулся, открыл и протёр глаза. На часах было без пяти девять. Во рту же у Платона Гарина с утра, извините меня, было как насрано. Голова тоже побаливала. Платону хотелось как можно быстрее исчезнуть из дому, добраться до офиса и отметить там с коллегами своё возвращение из отпуска, а заодно и подлечиться. Но первым делом он заглянул в «двад- цатку» для того, чтобы повстречаться там с Прокоповым и уладить все дела с братом. Без пятнадцати десять Платон вышел из дому, перешёл по подземному переходу на другую сторону шоссе и на- правился спешным шагом в сторону местного отделения милиции. Именно из этой «двадцатки» его брат Валерий и отправился пят- надцатью годами ранее мотать свой первый срок… Уже на подходе к отделению Платон разглядел маячившего возле его ограды опера Прокопова. Тот тоже заметил Платона и без промедления напра-
Гарин
вился в его сторону. Вскорости их пути пересеклись, и они пожали друг другу руки. После чего между ними состоялся вот такой вот непродолжительный по времени и до предела откровенный разго- вор. Ведь они знали друг друга с детских лет.
– Вить, что случилось?
– Твой брат в квартиру залез.
– Когда?
– Вчера днём.
– Он сознался?
– Сознался.
– Вы его били?
– Да нет, не особо. Как всегда в таких случаях.
– Сколько я должен?
– Ну ты сам, Платон, во сколько свободу своего брата оценива- ешь?
– Вить, давай только вот без этого. Говори, сколько я должен?
– Две тысячи пойдёт… – произнёс Прокопов.
– Хорошо…
Платон без раздумий залез в боковой карман пиджака и отсчи- тал две тысячи долларов. После чего передал их из рук в руки оперу. Пока опер пересчитывал трясущимися руками деньги, Га- рин внимательно наблюдал за ним, так что к тому времени, когда опер до конца сосчитал деньги, у Платона не осталось никаких сомнений в том, что Прокопов этим утром находится в состоянии жуткого, дичайшего похмелья.
– Всё точно, Платон… – Вместе с этими словами опер положил деньги в карман брюк и озадачил Платона своей следующей фра- зой: – Платон, выпить не хочешь? У нас есть…
Гарин мгновенно, без раздумий, отмел в сторону предложение оперативника:
– Нет, не хочу, Вить. Мне не до этого, веди брата… – Сказав это, Платон расслабился. Судя по всему, дело с братом было им ула- жено. Причём улажено как с малыми потерями, так и самым наи- лучшим образом. С этой самой минуты Платону только и остава- лось, что думать и мечтать о том, как бы побыстрее переговорить с самим Валеркой и опохмелиться после этого в кругу коллег и дру- зей в офисе. Но Прокопов в ответ на просьбу Гарина почему-то тормозил. Он промолчал и так и не сдвинулся с места. Вместо этого он бросил короткий взгляд себе под ноги, задумался, приподнял голову, склонил её набок, сощурился и произнёс, посмотрев искоса в лицо Платону.
Вадим Васильевич Лёвин
– А его у нас нет… – этими своими словами Прокопов ввёл в сту- пор замечтавшегося было Гарина.
– Как нет?.. – опешил Платон и продолжил c изумлением: – А где он?
– Мы его сегодня утром отпустили.
– Как отпустили?
– Так просто, отпустили. Ольшанский час назад его домой отвёз. Зачем его было здесь держать, Платон? Сам подумай! Мы же с тобой вчера по телефону обо всём договорились.
Гарин в ответ на это крепко-накрепко задумался. Он смотрел в лицо сощурившемуся оперу и никак не мог понять для себя од- ного: с какого такого перепугу его брата отпустили из ментовки? Выпустили ещё до того, как он обсудил с Прокоповым сумму взятки и передал ему после этого деньги? Причём не только отпустили, но и как барина до дому на машине отвезли. Некоторое время Га- рин недоумевал и пребывал в растерянности. Но так как дело с братом было им, в сущности, улажено, то он вскоре перестал попу- сту ломать себе над этим голову и пожал на прощание Прокопову руку. Сразу после чего направился прямой дорогой, минуя офис, в квартиру к брату. Сам офис находился в пятнадцати минутах ходьбы от отделения милиции, квартира же, в которой в то время проживал в полном одиночестве брат Валерий, – в двадцати. Пла- тон шёл быстрым шагом по тротуару, и у него никак не сходились концы с концами. «Не могли менты без денег брата выпустить. Не могли! Это же как божий день ясно! Что-то здесь не так? Надо по- торопиться, чтобы Валерку успеть дома застать. А то свалит ку- да-нибудь, ищи его потом как ветра в поле», – подумал Гарин и ускорил свой шаг, так что вскоре чуть не побежал. Платон заско- чил в подъезд и вызвал лифт. Лифт остановился. Платон зашёл в кабинку и нажал кнопку. Кабинка пришла в движение. Гарин прикрыл глаза в ожидании того, когда лифт остановится на нужном ему этаже. Лифт остановился. Платон выскочил из него на лест- ничную площадку и подошёл быстрым шагом к квартире. Поша- рил рукой в кармане пиджака, достал ключи, открыл дверь, вошёл в квартиру и окликнул брата:
– Валер, ты здесь?..
Никто не отозвался на его оклик. «Всё, не успел, свалил ку- да-то», – подумал Гарин, но тут же и услышал:
– Да, здесь.
Гарин прошёл в ту комнату, из которой до его ушей донёсся возглас брата. Сразу же увидел перед своими глазами Валерия. Лицо брата было изувечено. Валерий лежал на кровати и харкал
Гарин
на пол кровью, вся постель была в крови. Глаз не было видно. Нос был расплющен. Правый уголок губы разорван. Пол тоже был за- харкан кровью.
Платон подошёл к кровати и присел на её краешек. Обратился к брату:
– Валер, ты можешь говорить?..
Валерий приоткрыл веки и пошевелил губами:
– Могу.
– Скажи, это тебя в «двадцатке» так изуродовали?
– Да, там.
– За то, что ты в квартиру залез? Тебя на квартире вчера взяли?.. – уточнил Платон.
– Нет, из дому… – произнёс Валерий и попытался ещё раз отхар- каться. Как только брат отхаркался и стал после этого ровно ды- шать, Платон в очередной раз обратился к нему:
– Валер, послушай меня внимательно, я только что был в «двад- цатке». Я им через Прокопова две тысячи баксов передал, чтобы они дело на тебя не заводили.
– Зря. Это они спецом всё подстроили. Я никуда не залезал… – Валерий перевёл дыхание, помолчал и продолжил: – Для того чтобы бабки с тебя потянуть… – Брат замолчал и повторил, наста- ивая на своём: – Я никуда не залезал… – После паузы добавил: – Я ничего им не подписал. Они ночью начали меня избивать, когда я отказался им их туфту подписывать. Перессали, когда увидели, что у меня кровь ртом пошла, вот и решили утром домой отвезти. Ольшанский отвёз… – Сказав это, брат Платона принялся судо- рожно подрагивать и вновь склонил голову к полу, в очередной раз отхаркнув кровью на пол. Следом продолжил: – Я дома был, когда они вчера за мной пришли…
Платон посмотрел на брата и произнёс с сожалением:
– Лучше бы ты всё им подписал, Валер… – Платон замолчал. Он с тихим ужасом смотрел на брата, и в его груди сжималось сердце. Гарин никак не мог понять, почему менты так изуродовали брату лицо, зачем так сурово с ним обошлись, зачем с такой жестокостью избили его? «Неужели из-за “бабок”? Или же просто “хани” пере- жрали и озверели после этого? Вот ублюдки! Хуже братков стали, твари». Придя к такому выводу, Платон в очередной раз посмотрел в лицо Валерию и предложил:
– Валер, давай я тебе на всякий случай «Скорую» вызову?.. Брат промолчал, не сказав на это ни да, ни нет.
Некоторое время братья молчали. В тот же момент, когда Вале- рий в очередной раз склонил голову к полу и харкнул на него кро-
Вадим Васильевич Лёвин
вью, Платон решительно встал с кровати и прошёл в коридор. Склонился над телефонным аппаратом, снял с него трубку и вызвал
«Скорую помощь». Через пятнадцать минут раздался дверной зво- нок. Гарин опрометью бросился к двери, прокричав на ходу:
– Проходите, открыто… – столкнулся в прихожей с бригадой
«Скорой помощи» и провёл их в ту комнату, в которой лежал на кровати брат. Врач, державший в руке чемоданчик, ахнул, увидев пред своими глазами брата Платона:
– Господи! Кто же это его так?
– Менты из «двадцатки»… – прояснил ситуацию Гарин.
Врач поставил чемоданчик на пол и обратился с просьбой к Пла- тону:
– Молодой человек, вы стульчик мне не принесёте?..
Платон притащил из соседней комнаты стул и поставил его на- против кровати. Доктор присел на стул, посмотрел на Валерия и спросил c сочувствием:
– И за что же они тебя так?
– Ни за что… – ответил коротко Валерий.
Доктор же меж тем откинул одеяло, которым был укрыт по под- бородок Валерий, и попросил:
– Перевернись на левый бок, голубчик, я тебя прощупаю.
Брат Платона в ответ на это лишь отрицательно покачал головой.
– Не могу, уже пробовал. Больно мне с бока на бок переворачи- ваться.
– Хорошо, парень, так пока лежи… – сказал в ответ на это врач
«Скорой помощи» и уточнил: – Давно кровью харкаешь?
– С ночи. Ещё в милиции кровь ртом пошла.
– Сейчас вот только терпи, терпи, дорогой. Я всё-таки должен буду тебя прощупать… – Доктор приподнялся со стула, склонился над кроватью и приложил одну из ладоней к правому боку Валерия. После чего слегка надавил на неё ладонью другой руки… В это же мгновение Валерий возопил от боли… Доктор разогнулся, выдох- нул, задумался и обратился к Платону:
– Его надо срочно, без промедления госпитализировать. Вы кем ему приходитесь?
– Братом.
– Мы сейчас сделаем вашему брату обезболивающий укол и уса- дим после этого на стул.
– Зачем на стул?.. – удивился Платон.
Доктор же разъяснил ему суть дела, суть своего предложения.
– У вас в доме грузового лифта нет, на стуле будем на первый этаж спускать, а там уже на носилки переложим.
Гарин
Через десять минут, уже после того как Валерия общими стара- ниями усадили на стул и спустили на лифте на первый этаж, пришло время двум братьям последний раз посмотреть в глаза друг другу. Валерия переложили на носилки и задвинули вместе с носилками в карету «Скорой помощи». Именно в этот момент, в этот уже сол- нечный полдень, Платон Гарин и посмотрел последний раз в глаза брату. Взгляды двух братьев встретились. Такие взгляды, последние, прощальные взгляды, всегда остаются в памяти. Их ничем не выве- трить из недр души. Они незабываемы и неотвратимо год от года всплывают пред глазами. Настолько они очевидны и ярко выражены. Этот последний, прощальный, взгляд в глаза любимому, близкому, родному человеку забыть невозможно, он не стирается из памяти событиями и годами прожитыми. Такого рода взгляды как печальны, так и проникновенны одновременно. После таких вот взглядов в твоём сознании остаётся окружающая тебя со всех сторон пустота. По сути дела, вакуум, который со временем превратится в тот самый уголок памяти, в котором впоследствии и будет храниться, точно на отдельной полочке, воспоминание об этом самом прощальном взгляде. Задние дверки кареты «Скорой помощи» захлопнулись. Всё. На следующий день Платон увидит своего брата Валерия в морге. А пока врач «Скорой» тронул Платона за руку: