–– Терпите, сейчас прибудет помощь, – сказал Андрей, с тревогой осматривая окровавленного следователя.
–– Макаров, вы?.. Как вы?.. Не делайте глупостей, Макаров, – тихо прошептал он и застонал от боли сквозь крепко стиснутые зубы.
–– У меня нет выбора, – также тихо ответил тот. – Вы мне не верите, а я должен найти доказательства своей невиновности. Это мой последний шанс.
–– Макаров, это не выход, – снова прозвучал слабый голос следователя, но Андрей не обернулся, уходя прочь и думая лишь о том, как исчезнуть и раствориться в этом жестоком и несправедливом мире.
–– Эй, парень, проснись!
Голос пожилого водителя вывел Андрея из тяжёлой дремоты. Встряхнув головой, он стал озираться.
–– Что? Что вы сказали?
–– Ничего. Подъезжаем. Тебя где высадить? У автовокзала устроит?
–– Вполне.
Тепло поблагодарив мужчину, Андрей вылез из машины неподалеку от здания автовокзала. До города было рукой подать, но оставался самый рискованный участок – через ГЭС, где постоянно находился не один милицейский пост.
Присев на скамью, Андрей задумался. Можно было попытаться переправиться на другой берег Волги и на каком–нибудь плавсредстве, но на поиск лодки ушло бы слишком много времени без всякой особой надежды встретить такое же участие со стороны владельцев. Нет, оставался только один вариант – автомобильный. Тяжело вздохнув, Андрей побрёл к остановке рейсовых автобусов.
Он безуспешно пытался уговорить водителей трёх автобусов провезти его бесплатно хотя бы через ГЭС и потерял на этом более часа. Андрей почти отчаялся, когда какой–то парень, садящийся в очередной подъехавший к остановке «ЛиАЗ», сунул ему в руку десятку, не сказав ни слова. Это был поистине щедрый подарок. Андрей поспешно поднялся в салон вслед за ним и, сказав «спасибо», устроился в углу задней площадки.
Звук клаксона заставил Сорокина оторваться от укладки вещей в дорожную сумку и выглянуть в окно. За калиткой виднелась крыша такси, и он удивился пунктуальности водителя, бросив взгляд на циферблат шикарного и очень дорого хронометра от «Парсифаля». Торопливо сунув внутрь сумки бритву «Браун» и одним резким движением застегнув «молнию», он накинул на плечо ремень сумки, взял со стола кейс и поспешил в холл. Затем Игорь поставил дом на охранную сигнализацию и вышел на крыльцо, тщательно закрыв дверь на оба замка.
Прежде чем направиться к поджидающей его машине, Игорь настороженно огляделся по сторонам. Разморённая полуденной жарой улочка посёлка была тиха и безлюдна. Даже дворняги, слоняющиеся по обыкновению в поисках поживы, попрятались в тень. Но всё же неприятное ощущение тревоги и дискомфорта не покидало его, хотя видимых причин для беспокойства вроде бы не было. Всё шло по плану так, как было задумано. Вот только любой самый замечательный и изощрённый план мог полететь ко всем чертям из–за нелепой случайности или глупой ошибки, из–за того, что просто могут сдать нервы или… Да мало ли что может помешать сорвать банк в опасной игре, когда на кон поставлена жизнь?!
«Где же носит эту суку? – Подумал Сорокин со злобой. – Не дай бог, опоздает на самолёт и сорвёт встречу. А, может, она уже вылетела? Решила провернуть всё без меня? Придушу, тварь! Нет, она этого не сделает. Я ей нужен и…»
Сигнал клаксона вновь поторопил его, и Сорокин быстро сбежал со ступенек, зашагав по хрустящему под ногами гравию дорожки. Калитка звякнула металлом, лязгнул в скважине ключ. Подёргав ручку и убедившись, что замок заперт, Игорь обернулся и подозрительно взглянул на таксиста, предусмотрительно открывшего багажник машины.
«Водила, как водила, – подумал он, хмуря брови и не видя никаких подозрительных признаков ни во внешнем виде, ни в поведении таксиста. – Хотя, лучше сесть сзади, а вещи взять с собой. От Михея всего можно ожидать…»
–– Не нужно… – Сухо бросил он водителю, взглядом указав на свой компактный багаж и направляясь к задней двери машины.
–– Как хотите, – ответил таксист.
Сорокин бросил на сидение сумку и кейс, но сесть не успел, заслышав тихий рокот подъезжающего автомобиля. Этот звук дизельного мотора был хорошо ему знаком, и он скривился, как от зубной боли.
–– Ну вот, накаркал, – тихо выдавил из себя Сорокин и выпрямился, изображая на лице «голливудскую» улыбку, предназначенную человеку, сидящему в салоне серебристого «Ягуара», с которым он меньше всего хотел бы сейчас встретиться.
«Ягуар» мягко затормозил в паре метрах от такси, перегородив узкий проезд улочки, и из него сразу же вышли «двое из ларца, одинаковы с лица». Широкоплечие парни и впрямь были похожи друг на друга как две капли воды. Игорь хорошо знал этих братьев–близнецов, состоящих при Михее телохранителями. Их накаченные до невероятных размеров мышцы внушали ему страх. Один из близнецов жестом подозвал его к машине, и Игорю ничего не оставалось, как принять приглашение к разговору с боссом, которого ему так и не удалось избежать.
Когда он подошёл к «Ягуару», стекло задней двери скользнуло вниз, и неприятный холодок пробежал по спине Сорокина, встретившего тяжёлый взгляд человека, сидящего внутри кожаного чрева шикарного автомобиля. Михей, как всегда, был одет в безупречно сидящий костюм, на этот раз светло–серого цвета со стальным отливом. Крупный бриллиант булавки брызнул разноцветными брызгами света на шёлковом галстуке «от кутюр». Как и многие другие криминальные авторитеты «новой формации», Михей предпочитал носить образ респектабельного бизнесмена, а не набивший оскомину вульгарный и одиозный прикид типичного братка начала 90–х.
–– Добрый день, Михаил, – вежливо поздоровался с ним Сорокин.
Михей не удостоил его даже кивком головы, продолжая буравить недобрым взглядом.
–– Ты куда–то уезжаешь, Игорёк? – Наконец, спросил он вкрадчивым тоном.
–– Да. В Москву, по делам.
–– По делам? А что так срочно? Даже меня не предупредил.
–– Так вышло. Мне, действительно, срочно надо в Москву. Не надолго. Через два–три дня вернусь.
–– Ну–ну… Надеюсь, о наших делах ты не забыл?
–– Нет, конечно.
–– Садись. Надо поговорить, – сказал Михей и нажал на кнопку стеклоподъёмника, жестом приказав телохранителям оставаться снаружи.
Сорокин обошёл машину и сел на сидение рядом с боссом, закрыв дверь.
–– Так, где же камушки, Игорёк? – Сразу же деловито спросил Михей.
–– Их нет. Я же тебе сразу сообщил…
–– Твою песню я слышал. Только не верю я в эту лажу.
–– Думаешь, я пудрю тебе мозги? А зачем мне это? Мы же с тобой давно в деле, и я никогда тебя не подводил. Я же не самоубийца, чтобы кидаловым заниматься.
–– Это хорошо, что ты понимаешь возможные последствия такого проступка. Учти, Игорёк, если узнаю, что ты вздумал крысятничать…
–– Клянусь, я не при чём!
–– Так уж и не при чём? А скажи–ка, Игорёк, откуда твой Кулибин мог пронюхать о камушках? Не ты ли проболтался, или, может, допустил оплошность, и он понял, что к чему? И зачем ему идти на мокруху? Что–то не сходится у тебя. Не находишь?
–– Не знаю, кто его навёл, но, кроме него, никто не мог взять камни. Я же спрятал их в тайник за день до происшедшего, когда получил партию от нашего человека. А потом, когда узнал об убийстве Эллы, сразу же проверил тайник, как только убрались менты.
–– Ты заявил об ограблении?
–– Да ты что?! Я – не идиот.
–– А вот это ещё не факт, – презрительно сказал Михей и криво ухмыльнулся.
–– Михаил, я вот что думаю: это Элла могла случайно что–нибудь услышать или увидеть, а потом проболтаться Макару. Ну, а ему бабки очень нужны. Ты же знаешь, он помешан на своей идее фикс. Всё до копейки вкладывает в эту грёбаную турбину. А тут целых два лимона! Вот и решился на грабёж. О тайнике он не знал. Наверное, хотел заставить Элку говорить, но перестарался и прикончил дуру. Но этот лох тут же засыпался…
–– Складно. Вот только почему–то камушков при нём не оказалось. Так ведь?
–– Товар он мог сбросить где–нибудь. Он же болтался по городу больше часа, прежде чем вернулся в офис.
Михей хмыкнул и, подозрительно взглянув на собеседника, сказал:
–– Ладно, с твоим дружком разберёмся. Никуда он не денется. Но, если ты переводишь стрелку – пеняй на себя.
–– Он мне не дружок. Этот ублюдок прирезал мою жену.
–– Ах, да. Прими соболезнования, – сказал Михей без тени сочувствия. Помолчав в задумчивости, он продолжил по–деловому сухо и холодно: – Дело с пропавшей партией может затянуться, а время не ждёт. У тебя она пропала, значит, и должок за тобой. Я хочу получить свою долю через неделю.
–– Побойся бога, Миша! Таких бабок мне не собрать за неделю. От долга я не отказываюсь, но мне нужно время. Ты же знаешь, у меня такая беда приключилась…
–– Ладно, только по дружбе… Две недели.
–– Этого мало. Подожди до моего вступления в наследство…
–– Игорёк, не борзей! Две недели, иначе включу счётчик. Бизнес есть бизнес, ничего личного. Вернёшь камушки или бабульки, вопрос закроем. Крутись, – сказал, как отрезал, Михей. – Свободен.
Сорокин помрачнел, молча кивнул и вылез из салона. Он сделал лишь пару шагов к такси, как снова услышал за спиной насмешливый голос Михея:
–– Удачно ты овдовел, Игорёк. Очень удачно…
Сорокин замер, медленно обернулся и тихо спросил упавшим голосом:
–– На что намекаешь?
–– Брось, уж мы–то с тобой понимаем… – С загадочной усмешкой сказал Михей. – Да, вот ещё что… Не задерживайся в столице. И вообще, не пропадай. Не то я расстроюсь.
«Ягуар» плавно тронулся с места и быстро покатил по проезду. Сорокин посмотрел ему вслед, злобно сплюнул на асфальт и, нырнув в такси, приказал водителю:
–– Трогай!..
Глава 2
Жаркий августовский вечер душил город в своих объятиях. В полном безветрии улицы застилала сизая пелена выхлопных газов, извергаемых потоками автомобилей. Стараясь избегать шумных и многолюдных центральных магистралей, Андрей бродил по городу в раздумьях, и никак не мог решить, с чего начать поиск своего неведомого противника. Не имея ни денег, ни документов и находясь в розыске, его свобода действий приближалась к нулю, а без этой свободы ни о каком самостоятельном поиске истины не могло быть и речи. Прежде всего, ему необходимо было разрешить первостепенные проблемы: обзавестись всем необходимым для того, чтобы продержаться какое–то время, и, главное – отыскать надежное убежище, где его не могли бы найти ни милиция, ни наемные убийцы.
Ноги почему–то сами привели Макарова в давно обжитой и престижный район, и вот уже битый час Андрей кружил неподалеку от своего дома, но так и не решился войти во двор и уж тем более подняться на восьмой этаж к двери квартиры. Здравый смысл подсказывал, что после его побега там, вероятно, выставили засаду, и искать пристанища в собственном доме было, по меньшей мере, глупо. Андрей понимал так же и то, что ориентировки с его портретом и приметами уже разосланы всем патрулям и постам, а участковый, наверняка, начал работу со своим «активом» по поиску беглеца. Любой из соседей мог заметить его появление и исполнить свой гражданский долг, не говоря уже об осведомителях, о существовании которых Андрей знал по детективным сериалам и книгам и не считал это лишь вымыслом авторов. Ощущение реальной опасности заставило его внять доводам разума, и он перебрался в соседний квартал, подальше от зоны риска.
Сумерки быстро сгущались, и ему следовало позаботиться о ночлеге. Не имея ни малейшего опыта выживания в подобных обстоятельствах и зная лишь понаслышке об образе жизни бомжей, Андрей подавил в себе гордыню и решил, что теплотрассы и подвалы всё же менее предпочтительны чердаков.
Приняв решение и отправившись на поиски подходящего дома, Андрей не учел одного важного обстоятельства: большинство подъездов давно были оборудованы домофонами и кодовыми замками на входных дверях, а доступ к чердачным и подвальным помещениям для посторонних лиц был закрыт. Вскоре он убедился в этом, безуспешно пытаясь проникнуть за двери нескольких подъездов длинной многоэтажки, не желавших открываться перед ним. В соседних домах его так же ожидало разочарование. Присев на лавочку возле одного из них, он в растерянности стал озираться вокруг, не зная, что предпринять.
В окнах уже зажглись огни, надвигалась ночь, и перспектива провести её под открытым небом становилась реальной, хотя и нерадостной. К тому же, голод и жажда всё сильнее напоминали о себе противным урчанием в желудке и пересохшими потрескавшимися губами. С самого утра кроме скудного завтрака в изоляторе он ничего не ел и не пил, а злоключения отняли столько физической и эмоциональной энергии, что Андрей съел бы сейчас и дохлую кошку. Чтобы как–то отвлечься от становящихся навязчивыми мыслей о еде, он достал свою заначку и закурил. Во дворе, похожем на все другие, было ещё довольно людно. В основном, здесь тусовались подростки лет тринадцати–пятнадцати, а старшее поколение занималось своими делами, спеша сделать последние покупки в ближайших магазинах или, отправляясь развлекаться в ночные заведения.
Внимание Андрея привлекли трое пацанов возле соседнего подъезда. Они о чём–то болтали, и время от времени до его слуха доносился их хрипловатый смех. Было ясно, что ребята просто убивали время. Все трое курили и пили пиво из банок, отчего ему стало просто нестерпимо. Андрей хотел, было стрельнуть у них хотя бы сигарету, но тут к крыльцу подошла пышнотелая дама с огромным бюстом, подозрительно скосившая на него свой взгляд и что–то прошипевшая презрительно у самой двери. «Мадам Грицацуева» набрала на кнопках панели номер квартиры и, когда ей ответили, нежно проворковала: «Милый, это я». Потом она дождалась, когда замок разблокируется, и вошла в подъезд, сразу же прикрыв за собой дверь. Эта обыденная сценка, тысячи раз сыгранная им самим, натолкнула Андрея на интересную мысль. Оглядевшись и не заметив поблизости никого, кого бы смогли привлечь его манипуляции, он подошел к двери и набрал наугад номер одной из квартир. Ему не ответили, и он набрал другой номер. Наконец, Андрей услышал из щелей динамика вопрос молодой девушки: «Кто там?».
–– Я, – ответил Андрей, стараясь придать своему голосу нейтральный, но уверенный, тон.
–– Ты, папа? – Снова спросила девушка.
–– Да, – всё так же односложно ответил он.
Андрей не очень–то рассчитывал, что его маленькая хитрость сразу же удастся, но дверь всё же открылась, и он поспешил проскользнуть внутрь.
Подниматься пешком на девятый этаж не было сил, да и ушибленное колено болело всё сильнее, а нога плохо сгибалась, когда Андрей преодолел несколько ступенек к площадке первого этажа. Вызвав лифт, он с опаской покосился на двери квартир. Разумом он понимал, что ожидать неприятностей со стороны жильцов подъезда нет никаких оснований, ведь всем, в принципе, глубоко наплевать на всё, пока нечто неприятное не коснётся лично их, но страх всё ещё держал его в своих крепких объятиях. Когда створки лифта лязгнули за его спиной, и кабина заскользила вверх, Андрей, помимо своей воли, испытывал дискомфорт и напряжение, которые не исчезли даже тогда, когда он оказался на верхней площадке, встретившей его мирной тишиной. Лишь едва слышно доносилась музыка из–за одной из стальных дверей, да где–то ниже грохнула крышка люка мусоропровода, отчего сердце на секунду сжалось в комок. Более мерзостного состояния панического страха Андрей давно не испытывал. «Проклятые нервы! – Мысленно сказал он самому себе. – Совсем ни к чёрту! Надо взять себя в руки, иначе пропаду. Эх, до чего ты докатился, Андрюха…».
Вход на чердак он отыскал быстро. К обитой жестью двери вела стальная лестница за шахтой лифта. Осторожно поднявшись по ней, Андрей сначала разочарованно уставился на висящий замок, но, приглядевшись внимательнее, понял, что тот выполнял бутафорскую роль, поскольку дужка была просто вставлена в гнездо и едва держалась. Кто–то сбил замок, но придал видимость сохранения первоначальной функции. Интуитивно Андрей почувствовал в этом нечто нехорошее и угрожающее. Он не знал, кто и зачем приготовил этот лаз на чердак, но, видимо, никто из тех, кто должен был следить за нежилыми помещениями в доме, не проверял их давно. Ему было понятно и то, что сейчас чердак пуст. Немного поколебавшись, он снял замок и тихо открыл дверь.