В то апрельское утро, пришедшееся на самую середину наступившего месяца, Денис был разбужен телефонным звонком, прозвучавшим в его съемном доме в половине шестого утра.
– Собирайся, – грубо крикнул в трубку его начальник, – и выдвигайся в поле, находящееся сразу же за улицей Красноармейская – по дороге, ведущей на выезд из нашего городка. Там якобы обнаружили какой-то очень подозрительный труп.
Поселок был небольшой, но в нем существовал свой полицейский участок, и руководитель этого подразделения, по своей сути являвшийся человеком очень амбициозным, предпочитал считать, что несет свою службу не в самой что ни на есть глухой провинции, а пусть и небольшом, но все-таки городке. Градов, уже успевший столкнуться с высокомерной и предвзятой натурой начальника, не стал спорить и опровергать неверное изречение, а ответил, что все отчетливо понял и незамедлительно выдвинется на место. Также он не рискнул сейчас выяснять, в чем же именно выражалась подозрительность трупа, упомянутая в изречении более старшего офицера полиции. По его мнению, сам тот факт, что мертвое тело находится в поле является не вполне естественным, но как говорится в народе: с начальством лучше не спорить.
Молодому человеку, только что закончившему воинскую повинность, потребовалось лишь пять с небольшим минут, чтобы собраться по полной выкладке, требуемой в таких экстренных случаях. Как заведено уставом несения службы, оперативному сотруднику необходимо носить одежду, никоим образом не передающую принадлежность к внутренним органам, поэтому Денису не составило большого труда облачиться в удобные, черные джинсы и такого же цвета не продуваемую, болоньевую ветровку. На ногах, в отличии от обще-заведенных у молодежи правил – носить кроссовки, у него расположились легкие прочные туфли. Предполагая, что наступивший день может затянутся на продолжительно-долгое время, он, пока прогревалась купленная ему в подарок отцом машина, по-быстрому соорудил небольшое подобие сэндвича и выдвинулся к месту возможного происшествия.
Денис прибыл, когда там уже находился его непосредственный руководитель подполковник полиции Карелин Герман Петрович. Являясь человеком среднего роста, он имел достаточно тучную фигуру, которая делала его, по сравнению с другими людьми, невероятно огромным. Не смотря на свой лишний вес, как это не покажется странным, он был невероятно подвижным, энергичным и непоседливым человеком. Очевидно, такие качества выработались в нем за долгие годы несения службы и укоренившейся привычки – быть всегда в состоянии полной готовности. По натуре своей он был человеком властным и, как уже говорилось, высокомерным, амбициозным и непримиримым. Он только что достиг сорокалетнего возраста и считался человеком по жизни вполне состоявшимся, имеющим для своей должности все необходимые качества. Из внешних данных сурового полицейского можно еще отметить привлекательное лицо, обладавшее серо-голубыми глазами, на удивление излучающими непомерную глупость, самодурство и непередаваемое упрямство. Чуть вздернутый кверху нос создавал определенное впечатление, что перед тобой находится, кроме всего прочего, мужчина, по своей натуре отличающийся детской капризностью. Все остальные признаки никак особо не выделялись: пухлые выпирающие в стороны щеки – признак любителя вкусной пищи; тонкие вздернутые кверху губы, прикрытые густыми усами; аккуратно зачесанные назад седеющие волосы; топорщащиеся средние ушки, выдающие вполне-умеренную лопоухость; гладкая слегка маслянистая кожа. Одежда его, соответственно должности, представляла собой строгое форменное обмундирование.
Когда Градов подъехал, его руководитель нетерпеливо ходил по дороге, находясь на удалении двух сотен метров от дорожного знака, обозначающего окончание населенного пункта. Вид этого обычно очень самоуверенного человека на этот раз казался несколько озабоченным. Было очевидно, что этот суровый мужчина уже видел то, ради чего переполошился весь личный состав этого небольшого поселкового отделения, и судя по его взволнованному виду, ему представилось нечто такое, с чем этому офицеру если и приходилось сталкиваться, то точно не так уж и часто.
– А-а, приехал, – сказал он несколько дрожащим голосом, когда Денис припарковал свою старенькую, но еще довольно резвую машину иностранной модели, – ждем остальных, а потом начнем разбираться. Вот, мать его, случай: хоть служу уже долгие годы, но скажу честно – подобного видеть мне пока что не приходилось.
– Случилось что-то серьезное? – только и нашелся что спросить молодой полицейский, явно желавший побыстрее посмотреть на то, что же так разволновало опытного, много видавшего на своем веку офицера.
Тот поглядел на спросившего, как на человека, произнесшего очевидную глупость, и, презрительно усмехнувшись, выдавая тем самым свое явное превосходство и какое-то даже пренебрежение, промолвил:
– Скоро сам все узнаешь, а пока подожди в сторонке и, гляди, ничего не затопай… Впрочем нет, – он тут же изменил отданное чуть ранее указание, – чего зря прохлаждаться на месте да тянуть драгоценное время, ступай опрашивать жителей, живущих неподалеку, может кто чего видел и захочет с тобою поделится, иначе удачи нам не видать.
Это была излюбленная фраза полицейского подполковника, означавшая только одно: он находится в крайне затруднительном положении. Оспаривать его решение было бы бесполезно да попросту глупо, и молодой оперативный сотрудник отправился выполнять отданное ему таким строгим образом указание. Он направился к ближайшему двухэтажному дому, как и дорожный знак, обозначающему окончание населенного пункта. Хоть время было и достаточно ранее, но никто в доме уже не спал: кто-то собирался на работу, кто-то просто вставал в силу привычки, а кого-то будили поднявшиеся соседи. Не смотря на такое вполне удачное обстоятельство, – ведь не приходилось «барабанить» по дверям, привлекая к себе излишнее внимание и вызывая ненужное недовольство – открывали хозяева неохотно, не говоря уже про то, чтобы они выказывали хоть какое-то желание откровенничать. Обойдя таким образом семь квартир и не получив хоть какой-то интересующей информации, молодой оперативник остановился перед довольно ветхой входной дверью, изготовленной, скорее всего, еще в далекие советские годы, когда на достаточной прочности строительная промышленность внимание особо не акцентировала.
На настойчивый стук открыла престарелая женщина, возраст которой давно уже перевалил предел девяностолетней отметки. Она была очень худощавого телосложения, словно бы долгие годы ее трудной жизни высосали из этого человеческого создания все отведенные ему Господом силы. Скрежещущим голосом она попыталась выяснить, зачем в столь ранний час к ней пожаловал столь юный молодой человек:
– Слушаю Вас. Вы из «жека»?
Вероятно, на ум старушке никто другой попросту не приходил, поэтому-то она и открыла так свободно свою не отличавшуюся прочностью дверь и пустила внутрь помещений нежданно посетившего ее гостя. Будучи не закомплексованным и от природы несколько нагловатым, молодой человек вошел в двухкомнатную квартиру, где направился прямиком на кухню. Там он без какого-либо стеснения уселся на одну из приставленных к столу табуреток и принялся ожидать, когда старушка «дошаркает» до выбранного им места беседы. В силу своего возраста передвигаясь достаточно медленно, она вошла ровно через минуту, преодолев за такое время расстояние чуть более пяти метров. Как только престарелая женщина появилась, молодой полицейский сразу же обозначил цель своего визита:
– Скажите, пожалуйста, бабушка, Вы ведь постоянно находитесь в этом многоквартирном доме? – и чтобы прояснить свою принадлежность к полиции, тут же добавил, – я, Градов Денис, работаю в уголовном розыске, и мне необходимо прояснить у Вас некоторые моменты.
Только тут до женщины дошло, что перед ней находится никакой там не представитель жилищно-коммунального хозяйства, в обязанности которого входит обслуживание этого небольшого поселка. Она невольно на какое-то мгновение стушевалась, но тут же, вероятно сообразив, что сейчас уже год, давно не тридцать седьмой, а гость не представляет службы НКВД и ни несет с собой никакой опасности, обрела прежнее спокойствие и равнодушие.
– Чем могу помочь товарищу из внутренних органов? – посчитала женщина необходимым все-таки уточнить этот вопрос у побеспокоившего ее размеренный обиход сотрудника правоохранительных органов, присаживаясь за стол прямо напротив него и одновременно называя свою фамилию и, конечно же, имя, – Аникина Екатерина Афанасьевна – я. Давно уже живу в этой квартире.
– Вот и отлично, – перебил ее нетерпеливый молодой человек, явно желавший поскорее закончить это скучное дело и приступить уже наконец к осмотру, как он уже нисколько не сомневался, места жестокого преступления, – мне только необходимо получить у Вас несколько разъяснений, и я сразу же покину Вашу квартиру, – здесь неопытный оперативник выложил одним потоком все интересующие его вопросы, – Вы ведь ничего не видели сегодняшней ночью? Вам ничего не показалось подозрительным? Может слышали какие-нибудь посторонние звуки, либо же громкие крики? Или кто-то мог призывать на помощь?
Здесь не набравшийся опыта сотрудник замолчал и уставил свой настойчивый взгляд на неторопливую собеседницу. Та с пару минут помолчала, словно пытаясь восстановить что-то в своей старческой памяти и, очевидно, собравшись с мыслями, начала их излагать непоседливому представителю внутренних органов:
– Я, мил человек, ночами сплю очень чутко, если быть точно, то практически и не засыпаю, а так погружаюсь в какую-то полудрему. Так вот, к чему это я? Ага, вспомнила: сегодня мне практически не спалось и я, сынок, слонялась по комнате, не зная, чем же занять ночное, для меня очень долгое, время. Вполне понятно, что ходить мне в конечном итоге наскучило, и я остановилась перед окошком, бесцельно поглядывая на улицу.
– Хорошо, – вновь прервал ее рассказ Градов, желая проявить свою эрудицию и показать престарелой женщине, как он умеет складывать строящуюся логическую цепочку, – я так понимаю: Вы, Екатерина Афанасьевна, кого-то увидели?
– А ты, голубок, меня не перебивай, – вдруг хозяйка перекосила гневной гримасой сморщенное лицо, – и тогда все узнаешь.
Тут она снова замолкла, как будто в ее голове что-то выключилось, и надолго задумалась, опустив книзу свою старушечью голову. Денис уже пожалел, что прервал ее так гладко начинающийся рассказ и впредь дал слово себе более такого не делать. Когда прошло пять минут, а женщина все молчала, он, наконец, не выдержал и решил «подтолкнуть» ее на дальнейшую часть ее повести:
– Бабушка, Вы хотели мне сообщить что-то очень и очень важное касательно того, что Вы видели ночью в окошко?
– Да, – словно очнувшись от глубокого сна, промолвила престарелая хозяйка квартиры, поднимая свою давно поседевшую голову и старческим взглядом глядя прямо на своего собеседника, – и вправду, я смогла улицезреть то, как по дороге, проходящей прямо перед моими окнами, идет незнакомый человек, одетый в пугающее черное одеяние.
В этот момент старушка опять замолчала, внимательно разглядывая сидевшего напротив оперативника и словно к чему-то примериваясь. Через пару минут Громов почувствовал, что рассказчицу в очередной раз необходимо подталкивать продолжать постоянно прерывающийся рассказ:
– Он был один?
– Нет, – резко выдохнула престарелая женщина, как будто на что-то решившись, – он нес на плече тяжелую ношу, но сразу скажу: это была совсем непростая ноша.
– Интересно, и что же это было такое?
– Это был человек, – гордо выпрямив спину, заключила Аникина, – и не просто человек, а молодая девушка.
– Что!? – невольно вскрикнул от удивления полицейский, – Что Вы хотите этим сказать?
– Только то, мил человек, – вдруг съежившись и начиная озираться по сторонам, словно боясь, что их могут подслушать, продолжала Екатерина Афанасьевна посвящать собеседника в суть ужасных событий, – что тот мужчина – а это был именно мужчина и достаточно молодой – переносил на себе мертвое тело девушки, – здесь она не стала больше дожидаться, когда ее прервут наводящим вопросом и озвучила его самолично, – ты спросишь: почему я решила, что это была девушка, и что она была непременно убита? Так я тебе, милок, тут же отвечу: у нее были длинные густые волосы, безвольно спускавшиеся до самой земли, а самое главное – голова ее была не на теле, а ее нес в руках тот человек, и, кроме всего остального, одежда на ней была совсем не мужская, а такая, какую обычно носят потаскухи, не склонные к нравственности.
– Даже так? – искренне подивился Денис, до глубины души тронутый ужасным итогом рассказа, но тем не менее в силу своих служебных обязанностей непременно пожелавший выяснить все сведения, могущие указать на личность странного незнакомца, – Вы смогли разглядеть преступника? Как он выглядел?
– «Окстись», голубок, – сморщилась и без того некрасивая женщина, – ночь же была. На улице было темно. Хотя нет, постой, – внезапно она оживилась, как будто в ее старческой памяти всплыло какое-то важное обстоятельство, – вспомнила, точно: он, идя по дороге, вышел прямо на свет и недолго находился под фонарем, полностью освещенный…
– Ну? – вновь не выдержал Денис нервного напряжения, каждый раз посещавшего любого сыщика, когда ему удавалось приблизиться к разгадке неочевидного преступления, – Вы его распознали?
В этот момент престарелая женщина как-то странно взглянула на своего собеседника, словно увидела привидение или что-то небывалое, а возможно даже, и нечто более сверхъестественное. От этого пронзительного старушечьего взора у Градова невольно похолодело внутри и как-то необычно начало мутиться в глазах, будто бы он находился в преддверии непредвиденных и страшных событий. Не в силах объяснить себе такого странного состояния, пусть и молодой, но уже достаточно натренированный в психологическом плане сотрудник смог все-таки взять себя в руки, однако сделал это не до конца и срывавшимся голосом молвил:
– Так кто же это такой?
В это раз Аникина не стала тянуть с ответом и озабоченным голосом попыталась разъяснить, что не может внести ясность в личность того незнакомца:
– Честно скажу: его я не знаю.
– Но Вы же сказали, – разочаровано произнес полицейский, все еще не понимая, чем же было вызван тот невероятный страх, на мгновенье охвативший все его тело, – что разглядели его?
– Этого я и не отрицаю, – согласилась с утвержденьем старушка, – я смогла его увидеть, но кто это такой – мне не известно.
В такие моменты, когда, казалось бы, «дичь» уже поймана, но ты вдруг понимаешь, что гнался по ложному следу, в душе любого оперативника происходит невольное опустошение, от которого полностью теряется интерес к тому, чтобы и дальше продолжать следовать неправильно выбранным направлением. Тем не менее, принимая во внимание необходимость более детально изучить все возникшие в связи этим моменты, но уже безо всякого интереса Градов спросил:
– Екатерина Афанасьевна, Вы хоть внешность-то его описать сможете?
– А чего ее описывать, – с некоторой опаской, но все же довольно уверенным голосом промолвила престарелая женщина, – я свой век уже прожила и бояться мне нечего.
– Не понял? – удивился оперативник, самопроизвольно вскинув кверху нахмуренные до этого брови, – Что Вы хотите этим сказать?
– Только то, – немного смутившись, но все же приняв горделивую осанку, отвечала Аникина, – что если тебе необходимо описание внешности того человека – ты посмотри на себя в зеркало и увидишь отражение того, кто шел нынешней ночью вдоль по дороге.
– Что Вы такое несете? – не выдержал полицейский такой непомерной и неожиданной наглости, одновременно вскакивая со своей табуретки, – Какое я могу иметь к этому отношение?
– Этого, сынок, я не знаю, – съежившись и отшатнувшись, промолвила сморщенная старушка, – ты спросил, как выглядел тот человек? Я ответила. Если даже это был и не ты, то этот парень был твоей совершеннейшей копией – только и всего. Я сказала лишь то, что сама видела своими глазами.
– Странно, – еле слышно пробурчал молодой полицейский, начинавший основательно предполагать, что ничего другого в этом квартире ему разузнать не получится, и более громко провозгласил, – спасибо, бабушка, вы очень нам помогли. Если еще что-то вспомните – более чем конкретное! – сразу же позвоните по моему телефону, обозначенному вот на этой визитке, – здесь он достал из кармана небольшую картонную карточку и протянул ее хозяйке квартиры, а в тот момент, когда она ее принимала, словно вспомнив о чем-то важном, решил дополнительно уточнить, – а почему Вы, видя такое явное противоправное действие, не позвонили в полицию и не подняли тревогу?