– Легко тебе, голубок, говорить, – дребезжащим голосом проговорила старушка, – ты вон какой молодой да не в меру сильный, а я одинокая старая женщина, разве, думаешь, мне не стало в тот момент страшно, тем более и телефона-то у меня никакого нет: мне уже давно больше чем девяносто лет, и я до сих пор прожила без этих мобильников и, поверь, что и дальше мне они ни к чему не понадобятся. Родных у меня нет, звонить мне некому, вот и сейчас: если бы ты не зашел, то я бы не говорила ни с кем уже свыше полгода.
Как же она в таком случае покупает продукты питания, у Градова хоть определенный интерес и возник, но все же он решил поберечь свое рабочее время и устремился на улицу. Там он столкнулся с участковым уполномоченным, также посланным начальником проводить опрос местных жителей. Это был немолодой уже человек, давно достигший сорокалетнего возраста. Раньше он работал на должности начальника отдела по борьбе с экономическими преступлениями, но там у него получилась какая-то неприятная ситуация, и руководство единственное, что смогло для него сделать, так это сослать дорабатывать до пенсии в это самое глубокое захолустье. Несмотря на свой возраст, выглядел он достаточно стройно, подтянуто: сказывался ставший привычкой тренинг, выработанный долговременной службой. Лицо его, как и все остальное тело, было несколько худощавое, не лишено привлекательности и украшалось серыми глазами, огромным орлиным носом и густыми седеющими волосами, как и полагается у представителя внутренних органов, уложенными аккуратной короткой прической, зачесанной набок. Одежда его составляла форменное обмундирование офицера, дослужившегося до майора. Звали этого полицейского Шароновым Игорем Васильевичем. Он как раз заходил в подъезд, когда находившийся в страшном смятении младший оперуполномоченный выбегал прочь из квартиры одинокой и странной старухи.
– Ты чего летишь, словно бы угорелый? – спросил он растревоженного коллегу, – Ты, случаем, не у полоумной старухи сейчас побывал?
– Да, – утвердительно отвечал молодой человек, все еще находясь под впечатлением от недавно услышанного, и тут же, уловив нужное ему слово, счел необходимым более основательно просветить себя в этом вопросе, – а она что, действительно, не в «себе»?
– Уже последние лет эдак двадцать, – усмехнулся более опытный полицейский, – у нее уже давно не осталось ни родных, ни знакомых, сама она живет, как затворница, из квартиры практически не выходит. Продукты ей один раз в неделю приносит работница соцзащиты и побыстрее уходит, чтобы, не дай Бог, не попасть под ее подозрение…
Договорить свою мысль Шаронов не успел, так как его перебил сильно озадаченный юноша, обязательно желающий узнать, что же явилось причиной такого необычного поведения выжившей из ума старухи:
– В смысле, под подозрение?
– Да в прямом, – майор вновь исказил лицо недовольной ухмылкой, – потому с ней никто и не общается, что всякого, кто с ней тем или иным способом пересекает свои пути, она обвиняет в несуществующих и, поверь, довольно неприятных вещах. В прошлом году – ты тогда еще не работал – она даже меня, когда я пришел разбирать очередную ее надуманную кляузу, заподозрила в хищении у нее накопленных капиталов, которые потом благополучно нашлись в самом «дальнем» углу ее заваленной хламом комнаты, засунутыми в протухший вонючим запахом валенок, где очень основательно были завернуты в десять грязных пакетов. Эх, и неприятностей же я тогда натерпелся, пока не нашлась эта якобы похищенная мною пропажа, ведь эта полоумная «дурочка» соизволила нажаловаться на меня прямиком прокурору. Написала ему письмо, а там только и ждут, как бы на очередного полицейского соорудить уголовное дело. Вот и «таскали» меня везде, пока мой напарник – пусть он всегда будет здоровым! – не отыскал ее денежки, заявленные, как будто мною похищенные. Вот так-то, «брат». Из всего этого следует, что не надо верить всему, о чем тебе говорят, а напротив, необходимо все тысячу раз проверить и перепроверить. Так, что она тебе там «нарассказывала»?
– Ничего такого, что заслуживает внимание, – отмахнулся от вопроса хотя и молодой, но уже довольно продуманный полицейский, не пожелавший доподлинно обозначать произошедшие с ним в квартире полоумной старухи, как он уже теперь не без оснований считал, надуманные моменты, ну, а чтобы увести разговор на другую тему, он тут же озадачил офицера встречным вопросом, – ты лучше скажи, товарищ майор, как там двигаются дела на месте обнаружения трупа? Опергруппа уже приехала? Они начали осматривать тело?
– Нет, – уточнил более опытный полицейский, – они еще в пути, но вот-вот уже должны подъезжать. Когда с ними связывался Карелин, ему ответили, что им еще нужно проехать что-то около двадцати километров, – так это было минут десять назад…
– А труп, как там труп? – начиная забывать про неприятной разговор, произошедший с Аникиной, и зажигая задором глаза, поинтересовался моложавый сотрудник, – Ты его уже видел? Почему начальник выглядит таким крайне взволнованным? Что с ним произошло необычного?
– Знаешь, – в очередной раз усмехнулся майор, выдавая свое безразличное отношение ко всему этому делу, – мне, если быть до конца честным, давно все, что здесь происходит, стало «по барабану». Мне до пенсии осталось три месяца, а там – только меня и видели. Поэтому, раз это нужно вам, молодым – «копайте» землю, ищите, а я свое отслужил и благополучно собираюсь отправиться на заслуженный отдых. Это вон Карелину больше всех надо: он власть очень любит, я же ее с недавних пор презираю. Обязанности свои я исполняю исправно, переживать же за «Дело», как то было несколько раньше, я больше не собираюсь.
После таких слов Градов уже больше не сомневался, что суть всего произошедшего участковому совершенно не интересна, и, не желая пускаться в ненужную никому полемику, он заспешил к руководству с докладом, искренне надеясь поучаствовать при осмотре странного трупа.
Глава II. Суздальская трясина
В то же самое утро и примерно в такое же время на территории недалекого Суздальского района по бескрайне раскинувшимся лесам на собственном квадр-цикле продвигался молодой мужчина, сзади которого, крепко обняв его и плотно прижавшись, сидела прекрасная девушка. По их нежному отношению и умиленным лицам нетрудно было догадаться, что эти двое безумно любят друг друга. Что же это были за люди? На них следует остановиться подробнее.
Девушка, как то, наверное, уже стало ясно, это та маленькая Наташенька, которая была так милосердно оставлена в живых безжалостным ивановским бандитом. Теперь же она выросла и расцвела, превратившись в очаровательную и очень красивую, молодую особу. Ей давно уже исполнилось двадцать шесть лет, и она блистала своими великолепными внешними данными. Елисеева Наталья Дмитриевна (именно так было ее полное имя) все так же ослепляла окружающих своими необыкновенными изумрудного цвета глазами, и в той же степени ее неотъемлемой частью были густые и просто роскошные длинные кудри, вьющиеся в белокурые локоны. Не смотря на видимую худобу, лицо ее было необычайно красивым и выглядело прекрасно – если не сказать восхитительно. Там было все: и небольшой аристократический нос; и нежные чуть припухлые губы, своим цветом схожие с морскими кораллами; и не имеющие изъянов дугообразные брови; и гладкая, румяная и бархатистая кожа, не требующая косметики, по правде сказать, совсем в ней нуждающаяся; и маленькие немного оттопыренные в стороны ушки, удачно скрывавшиеся за пышными волосами. Именно такой красавицей предстала сейчас некогда маленькая и запуганная девчушка, уверенно восседавшая теперь на мощной и всюду проходимой японской технике.
Если коснуться ее характера, то необходимо особо отметить, что потеряв обоих своих родителей, волей-неволей ей пришлось воспитываться в государственном детском учреждении, где она, кроме всего прочего, подчерпнула и очень необходимые в жизни качества. Там ей пришлось научиться стойкости, выносливости к различным трудностям и общей уверенности в своих, как ей казалось, нескончаемых силах. Не смотря на такие, вроде положительные черты характера, Наташа была несколько нагловата, достаточно своевольна и непримирима к мнению, вразрез идущее с ее собственным. За время детдомовского существования сначала маленькой девочке, а потом юной девушке пришлось столкнуться со многими трудностями, что, в принципе, только помогло закалить ее характер и выработать сильную и неустрашимую волю. Тем не менее с близкими сердцу людьми она становилась ласковой, любящей и нежной подругой. Таким молодым человеком, к которому Елисеева смогла проникнуться самыми теплыми чувствами, оказался американский бизнесмен Майкл О'Доннелл.
Познакомились они на одном литературном брифинге, где Наташа презентовала свою новую книгу. Не смотря на такое незавидное прошлое, она все же смогла успешно закончить филологический факультет Шуйского педагогического университета и сейчас занималась свободным фрилансом, включающим в себя в основном копирайтинг и сочинение срочных статей – на заказ. Все остальное время она посвящала своей необузданной фантазии, беспрестанно роившейся в ее белокурой головке творческими замыслами, которые она аккуратно записывала в компьютере. В результате у нее получались совсем неплохие произведения, впоследствии расходившиеся по читающей аудитории. Вот таким образом у нее и появилась возможность познакомиться с успешным иностранным предпринимателем, случайно оказавшимся в то время в Иваново, который, чтобы от скуки убить свое время, забрел на проходившую во Дворце культуры железнодорожников литературную конференцию.
Прекрасно сложенный, молодой и не в меру симпатичный мужчина, едва достигший тридцатипятилетнего возраста, был просто поражен красотой и очарованием, исходившими от восхитительной девушки. Он и сам был ей под стать и выделялся по-мужски физически развитым телом, приятной внешностью и какой-то природной притягательностью, располагающей к его, не лукавя сказать, дружелюбной особе. Этот представитель сильного пола имел рост чуть выше среднего, атлетическую фигуру, довольно привлекательное и в то же время мужественное лицо. Несколько продолговатое, книзу немного вытянутое, оно включало в себя серо-голубые глаза, светившиеся невероятным умом, аналитической рассудительностью, и одновременно какой-то юношеской игривостью и задорной веселостью; нос, в основном прямой, но все же украшенный небольшой горбинкой, выдававшей принадлежность к итальянской национальности, что еще больше подчеркивалось смугловатым оттенком кожи; губы несколько припухлые – признак добродушной черты характера; скулы выпирающие волевые, явно указывающие на то, что кроме доброжелательности в этом человеке присутствуют несгибаемая воля, твердость, и кроме этого, большая амбициозность; короткая стрижка пепельного цвета волос совсем не скрывала небольших плотно прижатых ушек.
Неудивительно, что два эти внешне и внутренне одинаковых человека сразу же поняли, что просто созданы друг для друга. В тот день молодой кавалер дождался окончания всего просветительского мероприятия и набрался смелости пригласить восхитительную красавицу отужинать с ним в одном приличном ивановском ресторане. Практически не думая, Наташа с радость согласилась, и с тех пор между ними завязались отношения гораздо более теплые, нежели простая, обыкновенная дружба.
С тех пор минуло почти полтора года, и вот наконец пришло то время, когда выжившая в очень сложной ситуации маленькая девчушка решилась претворить в жизнь завещание своего умершего родителя и найти то спрятанное сокровище, из-за которого в те далекие девяностые годы тот и поплатился своей молодой и так внезапно оборвавшейся жизнью. Нетрудно догадаться, что все поисковые мероприятия решил взвалить на себя ее иноземный кавалер, взявший на себя расходы по приобретению всей необходимой амуниции и средств передвижения по непроходимой, болотистой местности.
Они ехали уже полчаса, все более углубляясь в лесную чащобу, оставляя после себя на поросшей мхом почве только две колеи, петляющие параллельно друг другу. Внезапно прямо перед ними возник болотистый водоем, и Майкл едва успел выжать тормоз, чтобы не углубиться в опасную и безжалостную трясину. Он невольно захотел разразиться отборнейшей, нецензурной бранью, но, повернув голову и взглянув на сидевшую позади него одну из самых прекрасных девушек, вмиг передумал и, сдерживая эмоции, как можно спокойнее произнес:
– Все, кажется, мы приехали. Дальше явно нет никакого хода. Придется искать объездные пути.
Он говорил с отчетливым американским акцентом, но так как ему уже не раз приходилось вести дела на территории Российского государства, и последние годы он практически постоянно находился на территории этой страны, то успел довольно сносно освоить русскую речь и старался осуществлять построение своих фраз согласно общепринятых правил. Поэтому Наташе, которая, к слову сказать, неплохо понимала и английский язык, не составляло труда понимать то, что собирался ей передать представитель другой, не менее великой Державы.
Елисеева молчала, размышляя о чем-то своем, и становилось непонятно, слышали ли она вообще то, что пытался ей разъяснить возлюбленный, либо же она даже не вслушивалась в сказанные им фразы. Поэтому, видя состояние ее глубокой задумчивости, О’Доннелл невольно решил повториться, лишь слегка изменив суть выражения своих утверждений:
– Впереди трясина и дальше в этом месте проехать ни за что не получится. Надо либо изменять маршрут, либо пытаться найти объездные пути.
– Да, это верно, – словно очнувшись от какого-то сна, ответила зеленоглазая девушка, одновременно доставая из кармана своей утепленной куртки небольшой клочок бумаги, бережно заклеенный полиэтиленовой пленкой, – никак не пойму: что не так мы все время делаем? Все ведь вроде предельно просто?
Она принялась внимательно разглядывать сделанный от руки рисунок, привлекая к этому занятию и внимание своего американского кавалера. По прошествии трех минут молодой мужчина не выдержал и, слезая с квадр-цикла, промолвил:
– Не понимаю, что мы пытаемся найти по так неудачно составленной карте? Согласно приведенных на этом чертеже ориентиров, совсем непонятно сколько и в какую конкретно сторону необходимо проехать?
– Да, – не стала противиться очаровательная особа, тем не менее хмуря бесподобное личико, – здесь, действительно, непонятно, какое и куда необходимо преодолеть расстояние. Я тебе уже говорила, что эта схема досталась мне почти в младенческом возрасте, когда я была глупой и несмышленой девчонкой. Кроме того, это происходило при таких обстоятельствах, что выяснять все остальные подробности у меня просто не хватило бы ни духу, ни времени, ни детского понимания. Если ты знаешь: в тот самый момент убивали моего отца, да и сама моя жизнь висела тогда всего лишь на одной, маленькой, «липочке». Родитель успел только сказать, что он завладел этим клочком бумаги у одного очень влиятельного и жестокого человека и что успел разделить его на две равные части. Одну он оставил себе, а вторую передал своей беременной жене, которая в тот же самый момент находилась в больнице и рожала младенца. Мама тогда скоропостижно скончалась, а меня отправили на воспитание в детский дом.
– Это как раз и понятно, – промолвил мужчина, воспользовавшись тем, что его возлюбленная, загрустив, замолчала, предаваясь печальным воспоминаниям, – но судя по тому, что на этом рисунке указано направление, ведущее через место, где сейчас находится селенье Большое Борисово, и резко обрывающееся в лесу, где дальнейший путь теряется на обрывке бумаги, а потом снова возникает и ведет к тайнику, скрывающему расположение клада. Я думаю, это может означать только одно, что указатель ориентиров находится на той, утраченной части. На этой же имеется только четко обозначенный северный ориентир, восходящий из неизвестной точки. Мы с тобой уже исколесили все близлежащее лесное пространство, но ничего похожего на то древнерусское сохранное место, что указанно в окончании прочерченного маршрута, так и не обнаружили. Все это говорит о чем? Только о том, что на той части схемы проставлены точные координаты, которые и следует выдержать, чтобы попасть в интересующее нас место.
– Я с тобой полностью согласна, – вдруг встрепенулась молчавшая до этого в задумчивом ожидании девушка, спокойно слушавшая речь своего возлюбленного, – но я повторюсь, что осуществила уже несколько попыток найти следы рожденного в то нелегкое время ребенка, где в первую очередь хотела узнать, что сталось с его печальной судьбой, и уже только потом выяснить, где находится вторая часть начерченного отцом рисунка. Однако, в самом начале двухтысячных в больнице произошел страшный пожар, и все архивы были тогда уничтожены. Я даже не представляю, брат у меня родился или сестренка, – и уже более грустно, – и теперь, наверное, никогда уже не узнаю.