– Действительно, – теперь и эксперт немного справившийся с первоначальным волнением начал выполнять свои прямые должностные обязанности и пустился исследовать место совершения преступления, – не похоже, что девушку пытали и умерщвляли именно здесь.
– Вероятно… – озадаченно произнесла девушка-капитан, придавая своему голосу слегка дрожащие нотки, – однако не понятно, зачем он проделал такой долгий путь и принес тело в такую даль, ведь гораздо удобнее было выбросить труп в обочину у дороги.
– Удобнее выбросить, проще найти, – не пожелал остаться в стороне от этого рассуждения начальник местного отделения, в любой, даже такой сложной и неоднозначной, ситуации пытавшийся показать свою значимость, что, к слову сказать, не всегда у него получалось, – нажрался «упырь» наркоты или винища, гормоны заиграли, вот он и пустился в такое, ни с чем не сравнимое буйство, а потом протрезвел и решил получше спрятать следы своего жестокого преступления. А где лучше всего это сделать? Конечно, в лесу, где его постепенно зверье обожрет, а останки растащит.
Мысль была абсурдной, да что там говорить, попросту глупой, но отлично зная взрывной характер этого не очень умного человека, никто не отважился указать ему на несостоятельность его рассуждения, однако тем не менее, отворачивая в стороны головы, не преминули презрительно ухмыльнуться. Только Градов, еще не набравшийся опыта и считавший своего руководителя человеком бывалым и довольно авторитетным, пустился обсуждать эту заведомо несостоятельную тематику:
– Странно, это до какой степени надо напиться, чтобы полностью потерять человеческий облик и уподобиться хищному зверю, разрывая на части еще совсем юное тело. И куда интересно в таком случае делись сердце и голова. Все как-то не вяжется с временным одурманиванием рассудка. Здесь явно орудовал человек, психически ненормальный, но отчетливо знающий, что именно он со все этим делает.
Карелину, которому всегда было опричь души, когда кто-то пытался оспаривать его мнение, потребовались доли секунды, чтобы окончательно выйти из себя, и, разразившись отборнейшей матерщиной, он тут же решил поставить подчиненного на «место», заверещав, словно резанный поросенок:
– Ты откуда здесь взялся такой слишком умный!? Я тебе что велел делать!? Проводить подворный, поквартирный обход местных жителей! Ты же чем сейчас занимаешься!? Нарушаешь приказ своего начальника!? Или ты, «сосунок», хочешь мне сейчас рассказать, что уже обошел каждый дом, квартиру и установил очевидцев!? Мне такие работники не нужны! Завтра же буду писать рапорт, чтобы тебя уволили! Сейчас же – раз уж сюда приперся – марш искать понятых! И, чтобы через полчаса они были на месте!
Градов, уже несколько раз сталкивавшийся с такими проявлениями несказанного буйства, проявлявшимися в характере своего прямого руководителя, впал в некоторый ступор, совсем не осознавая, чем же он мог вызвать столь негативное к себе отношение, ведь он только и сделал-то, что вполне справедливое наблюдение. Более опытные сотрудники, прекрасно осведомленные о такой черте и без того высокомерной натуры этого деспотичного человека, сочувственно поглядели на молодого оперативника, но, опять же, задумчиво промолчали, никак не выказывая своей антипатии к подобному, совершенно несправедливому отношению. Денис же, понуро опустив голову, неспешной походкой отправился выполнять отданное ему приказание.
– Чего плетешься, словно в штаны «наделал»? – прикрикнул на него вдогонку руководитель, продолжая показывать непревзойденное самодурство, – шевели «батонами»: не на прогулку пришел! Тебя люди ждут.
В действительности, в случаях такой удаленности от жилой местности, можно было осуществлять осмотр места происшествия и без присутствия понятых, а с применением исключительно видео- и фотосъемки. Вместе с тем все остальные члены этой оперативной группы хорошо понимали, что таким образом Карелин лишь желает показать своему подчиненному свое превосходство.
В душе же Градова в этот момент боролись две разные сущности. С одной стороны, ему очень хотелось нагрубить в ответ своенравному и напыщенному «мерзавцу», но с другой – он отчетливо понимал, что от этого человека зависит, сможет ли он служить в полиции дальше либо же нет. Ему очень нравилась эта работа и совершенно не хотелось расставаться с полюбившимся делом, поэтому он и не стал ничего отвечать на столь откровенное проявление непревзойденного хамства, а засунув свою гордость, как принято говорить: куда подальше, уныло поплелся исполнять порученное ему совсем не геройское и далеко не оперативное дело.
От тревожных мыслей он смог оторваться, лишь оказавшись на автодороге, когда потребовалось активно включаться в работу и останавливать проезжающий транспорт. Как уже было сказано, Градов был одет в гражданскую форму одежды и ничем не выдавал своей принадлежности к сотруднику внутренних органов. После осуществления им семи неудачных попыток, направленных на остановку проезжающих мимо машин, он, и без того довольно сильно раздосадованный поведением своего не в меру кичливого руководителя, вдруг сам стал охватываться чувством нестерпимого гнева, сопряженного с какими-то стыдливыми ощущениями. Чтобы подавить в себе последние, не к месту нахлынувшие эмоции, а также памятуя об угрозе своего непременного увольнения, Денис уже не думал о каких-то там подстерегающих его негативных последствиях, он исключительно желал побыстрее выполнить данное ему поручение. Таким образом, находясь в достаточно непривычном для себя взбудораженном состояние, он вдруг вышел на середину дороги, повернулся лицом к приближающейся легковой иномарке, широко расставил ноги, выхватил из кармана служебное удостоверение, извлек из кобуры, прикрепленной к поясному ремню, табельный пистолет Макарова и, обозначая все эти предметы на вытянутых вперед руках, замер, наполняясь отчаянием и одновременно решимостью.
Приближавшийся водитель, очевидно, не совсем правильно понял, в принципе, благие намерения возникшего на его пути человека и, резко затормозив, остановился, не доезжая до полицейского значительное расстояние, равное примерно двадцати метрам. Неудивительно, что тот человек замер на месте, в страхе ожидая непременного наступления ужасных последствий. Какого же было его удивление, когда молодой человек, убирая оружие и раскрывая «красные корочки», приблизился к его транспортному средству, простодушно объясняя при этом, что решил всего лишь воспользоваться правом задействовать водителя в качестве понятого. Сдерживая волнение и стараясь казаться как можно более вежливым, полицейский немного натужным голосом приказал:
– Уважаемый участник движения, выйдите, пожалуйста, из машины и проследуйте для участия в следственном действии – в качестве понятого.
Мужчина, являвший из себя небольшого тучного человека сорокалетнего возраста с заплывшим жиром лицом и наголо остриженной головой, облегченно вздохнул, ведь ему уже напрашивался вывод, что это ни с чем не сравнимое явление станет последним, что ему доведется лицезреть перед смертью, и уже даже начал прощаться с жизнью, совсем не ожидая такого, вполне благоприятного окончания. В машине он был не один, с ним ехала еще молодая красивая девушка, имевшая отлично сложенную фигуру, подчеркнутую облегающими одеждами, как впоследствии оказалось, приходившаяся водителю дочкой. Ей также не было оставлено другого выбора, а пришлось согласится проследовать к месту страшного происшествия. В отличии от родителя, обутого в удобные плоские туфли, идти красавице было, по всей видимости, неудобно: высокие каблуки ее элегантных туфель постоянно утопали в рыхлой земле, цеплялись за различные кочки и камни, что сильно замедляло общее продвижение. К слову сказать, Денис, уже несколько отошедший от своих не так давно терзавших душу переживаний, чувствовал себя крайне неуютно и мучился угрызеньями совести. Однако делать было нечего и необходимо было в точности выполнить данное ему приказание.
К месту проводимого другими участниками оперативной группы следственного мероприятия они приближались уже не одни. Их догнали двое представителей областной кинологической службы, прибывшие на помощь вместе со служебной собакой. Эти сразу же занялись своим непосредственным делом, дав животному как следует обнюхать уже полностью оголенный труп, после чего легкой трусцой побежали вместе с животным по взятому следу. Никто из приглашенных таким необычным образом понятых не проявлял какого-либо недовольства своим внезапно образовавшимся положением, прекрасно осознавая, что просто стали заложниками непредвиденной ситуации, вместе с тем они попросили дать им разрешение не присутствовать непосредственно при всем следственном действии и, получив сразу же одобрение, отошли к уже известному бревну, где в это же время находились два горе-охотника. Карелин активно руководил всеми проводимыми мероприятиями, давая ненужные советы людям, итак прекрасно знавшим свою работу. Однако суть его действенной натуры была такова, что он считал себя человеком, наполненным непревзойденным опытом и полученными за долгие годы службы знаниями, в следствии чего считал, что непременно должен указывать, как правильно следует фиксировать доказательства. Прибывшие в помощь сотрудники прекрасно знали такую исключительную особенность его своенравной натуры и не уделяли этим проявлениям активности должного внимания, спокойно занимаясь своими обязанностями. Градову было великодушно разрешено остаться, но дано строгое указание: «Не мешаться под ногами, побольше наблюдать за действиями профессионалов и поменьше умничать».
В ходе проводимых дальше мероприятий изуродованное тело было перевернуто несколько раз, все досконально изучено, и в конечном итоге эксперт Андрей, фамилия которого, как оказалось, имеет несколько татарские корни – Кабаев, изрек фразу, повергшую остальных в еще более негодующие эмоции:
– В заднепроходном отверстии имеется инородный предмет.
– Что? – удивленно воскликнула следователь, скрупулезно заносившая в протокол все те тонкости, что передавал ей проводивший детальный осмотр специально-обученный для таких исследований сотрудник, – Что такое ты говоришь?
– Только то, – не скрывая отвращения к преступнику и одновременного участия к жертве, отвечал опытный полицейский, – что во время своих издевательств изувер что-то засунул внутрь ее тела и там обломил.
– Неужели такое зверство возможно!? – воскликнул впечатленный таким обстоятельством молодой и еще неопытный оперативный сотрудник, впервые столкнувшийся с подобным проявлением человеческой жестокости и беспощадности.
– Опять ты суешься!? – на полуслове оборвал его криком руководитель, – Тебе-то какое до этого дело? Иди лучше обследуй округу, осмотри все внимательно и поищи голову с сердцем, может быть этот «урод» – другого слова и подобрать не могу – где-нибудь их случайно обронил, – но вдруг, видимо, сам осознавший, что «сморозил» абсолютную глупость, тут же поправился, – или специально спрятал, а возможно, и выбросил.
Дениса прямо подмывало вытянуться по струнке, отдать честь и крикнуть: «Есть!» -показывая таким образом свое негативное отношение к начальнику (потому что в полиции так делать было не принято), но в очередной раз сдержался и, подавив в себе все более нарастающий гнев, двинулся выполнять это, с другой стороны, хоть и необычной манерой сформулированное, но справедливое поручение. Не успел он отойти еще на каких-нибудь десять метров, четко выполняя указание и дотошно всматриваясь в весеннюю, еще не зазеленевшую почву, как услышал громкий окрик руководителя, призывающий его вернуться обратно:
– Эй, сержант (именно такое звание пока сохранялось за младшим оперуполномоченным), хватит впустую «копытами» мять! Иди сюда – надо отправляться на более важное дело!
«Ну, – здесь Денис не удержался в своих мыслях от крепкого слова, отчетливо отображающее его наполненные негативом эмоции, – опять, очевидно, нашего грамотея посетила какая-то блажь, снова сейчас заставит заниматься несвойственными моему прямому предназначенью обязанностями. Однако делать нечего: с начальником не поспоришь, ведь как принято говорить: если кому-то что-то не нравится, то в таких случаях никто никого и нигде не задерживает. Можно, конечно, еще уйти на гражданку, но чего я там собой представляю? Да ровным счетом ничего более или менее стоящего. Надо просто с четкостью исполнять свои должностные обязанности и поменьше обращать на всяких самодуров внимания». С такими невеселыми размышленьями молодой оперативник следовал на зов своего непосредственного начальника. Не успел он приблизиться, как тот заторопил его в своей обычной манере:
– Давай шевели уже быстрее своими «батонами». Позвонили кинологи. Их, как они утверждают, умнейшая и натренированная собака привела к дому убийцы, и сейчас они ожидают на месте и ждут только нашего появления.
Никто не стал уточнять, почему появилась такая уверенность, что собака вывела полицейских именно к жилищу убийцы, а также почему, если те сотрудники так в этом уверенны, то сами не организовали молниеносного задержания, а ожидают прибытия какой-то подмоги, ведь, по сути, они такие же представители внутренних органов и обличены всеми необходимыми полномочиями. Впрочем, такое разъяснение никто бы и не соизволил давать еще и потому, что Карелин сразу же переключился на разговор с участковым, заканчивая тем самым его подворный обход и вызывая к месту сбора на автотрассе. К слову сказать, Герман Петрович не только к молодому оперативнику относился с невероятной пренебрежительностью, такие же неприемлемые среди обычных людей вольности и предвзятость он допускал и в отношении остальных подчиненных ему сотрудников, словно считая себя среди них каким-то безусловным, беспрекословным лидером, а люди же эти ему приданы лишь для того, чтобы вершить в том небольшом поселке свою абсолютную волю. Именно поэтому его телефонный разговор с сосланным под его начало бывшим начальником отдела по борьбе с экономическими преступлениями выглядел следующим образом:
– Шаронов! – крикнул начальник грубым голосом в свой мобильник. – Бросай все дела и быстро «дуй» к месту общего сбора, – он почему-то решил, что довел мало значимой информации и тут же посчитал, что обязан уточнить дополнительно, – ну, это туда, где остались все машины. Там на дороге, откуда мы пошли на место обнаружения трупа. В общем, ты понял, а если не понял, то я тебе устрою – ужо!
Чего означало это «ужо» Карелин разъяснять не стал, справедливо полагая, что тона, каким он все это проговорил, вполне достаточно для того, чтобы отчетливо себе уяснить, что в смысле такого слова не может крыться ничего хорошего по отношению к человеку, которому оно предназначено. Между тем в обратный путь выдвинулись три человека: руководитель местного отделения полиции, считавший себя чуть ли не царьком на отдельно-взятом муниципальном образовании, его подчиненный оперативный сотрудник и начальник уголовного розыска – масштаба райцентра. Про этого человека стоит сказать особо.
Бесстрашный Алексей Николаевич, он полностью оправдывал свою родовую фамилию. Являясь человеком сорокасемилетнего возраста и дослужившись до чина майора, мужчина вот уже на протяжении десяти лет руководил оперативным составом всего районного уголовного розыска. Он был человеком внешне довольно грубым, передающим своим видом небывалую жесткость и даже какую-то бесчувственную жестокость, сам же оставаясь при этом мягким и очень душевно-ранимым человеком, умело скрывая эти, свои не пригодные в опасной работе, качества за своей обычной напускной строгостью и серьезностью. Рост этого человека едва ли доходил до ста шестидесяти пяти сантиметров, но коренастое телосложение, начинающее уже обрастать возрастным жирком, выдавало, что этот сотрудник, кроме твердого характера, обладает еще и огромной физической силой. Касаясь его лица следует отобразить, что оно было украшено густыми седеющими усами и являлось немного продолговатой формы, округлявшейся смуглого цвета щеками, сквозь которые проглядывали твердые, было бы даже уместно сказать, стальные скулы. Серо-голубые глаза давно привыкли не выражать никаких, выдающих его натуру эмоций, всегда оставаясь непроницаемыми для собеседника; нос прямой с едва заметной горбинкой, выдающей большую уверенность в своих собственных силах; пепельные с небольшой «рыжиной» волосы коротко острижены под прическу «площадка»; уши небольшие и плотно прижаты к ровному округлому черепу. Именно такой сотрудник, обладающий чистой душой, открытым сердцем, невероятным аналитическим умом и огромнейшим опытом, с виду кажущийся беспощадным и непримиримым, был призван организовывать раскрытие всех тяжких преступлений, случавшихся в пределах вверенной ему территории.
В то время, как все остальные занимались осмотром трупа и прилегающей территории, он, беглым взглядом оценив ситуацию, занялся расспросом горе-охотников, нашедших это изуродованное, мертвое тело. Ничего нового и более существенного, чем они сообщили первоначально, ему выведать не удалось, и когда «отзвонились» кинологи, пояснив, что напали на след преступника, Алексей Николаевич с воодушевлением ухватился за это ободряющее известие. Конечно же, он бы и сам смог справиться с таким, не казавшимся ему каким-то уж сложным делом, как задержание какого-то там маньяка, но заведенная инструкция: «…действовать в подобных случаях в группе», требовала неукоснительного соблюдения правил и заставляла воспользоваться помощью других полицейских сотрудников. Он почему-то тоже не принял во внимание специалистов кинологической службы и позвал себе в помощь Карелина. Тот же, узнав, чем им придется сейчас заниматься, решил организовать на это значимое событие весь подчиненный ему личный состав. Таким образом, к дому, где, по большой вероятности, должен был находиться жестокий убийца, полицейские приближались в количестве четверых сотрудников.