Новая штаб-квартира ФСИБ построена в самом современном стиле на месте снесенного квартала. С виду – обычное офисное здание. Может, отель, может, деловой центр или какое-то учреждение. Но какое? Вывески в наличии не имеется. Что поделать, здесь оживала старая традиция – не вешать вывески на двери спецслужб.
Мы въехали в превосходно охраняемый двор, вышли из машины, и мне жестом было предложено следовать за безмолвным сотрудником.
Кабинет, в который мы вошли, был мне незнаком, но человека, сидящего за столом, я прекрасно знал. Пол Жданов, мой старинный приятель. За то время, пока мы не виделись, Пол заметно располнел, начал лысеть и стал похож на голливудского актера средней руки. Его щеки покрылись аккуратно подстриженной щетиной, как будто он не брился несколько дней, а взгляд сделался совсем тяжелым и циничным. Когда-то мы были хорошими друзьями, но его работа не очень-то способствовала приятельским отношениям. Последний раз, когда я с ним сталкивался, он руководил группой в аналитическом отделе этого ведомства. Но время прошло, и последние годы мы встречались редко, а самые последние – не виделись вообще, о чем я нисколько не жалел. Судя по размерам кабинета, Пол сделал себе неплохую карьеру. О его занятиях я имел самые общие и довольно смутные представления. Сейчас Пол выглядел неважно и казался утомленным и измученным, как будто не спал несколько суток.
– Алекс! – радостным голосом закричал Пол. – Заходи, дружище, садись. Ну привет, привет, старый развратник. Сколько лет?
– Чего «сколько лет»? – активно «не понял» я. – Добрый вечер.
– Сколько лет не виделись? – уточнил Пол. – Ну не дуйся ты, черт тебя побери, все уже позади. Если договоримся, конечно. Давай, располагайся. Рассказывай, куда тебя занесло на этот раз.
Огромный кабинет Пола подавлял посетителя своим интерьером. Собственно, никакого интерьера практически не было. Пустой рабочий стол, кресло за столом и стул для «посетителей». Окна нет совсем, только серые стены. Ни новомодных видеообоев, ни светопотолка. Потолок – обычный бетонный, такого же серого, как стены, цвета. Тем не менее что-то в этой серой комнате так давило на сознание, что, казалось, причиняло физическую боль.
– Три года мы не виделись, – раздраженно сказал я. – Слушай, хватит, а? Ты, я думаю, в курсе всех моих дел. Я устал, только что из предвариловки и к тебе не на чай заглянул.
– О, хорошая идея, – он нажал какую-то невидимую кнопку на столе и сказал: – Ингрид, будь любезна, сделай нам два чая… Нет, горячего, заварного… Один – без сахара – для меня, а второй с двумя ложками. Чай «Ахмад», высшей категории, ручной сборки этого года. Крепость – двадцать и семьдесят пять соответственно. И еще что-нибудь перекусить к чаю… Да, подойдет. Спасибо.
– Мой любимый? – к горячему заварному чаю приучил меня именно Пол. До него я пил только айс ти. – Не забыл?
– На память пока не жалуюсь. Ну? Сейчас принесут… – В дверь постучали. – Ого. Уже? Входите.
Но то был не чай – даже в этом ведомстве так быстро чай не приносят. Вошел давешний мужик и тихо что-то сказал на ухо Полу. Я ничего не смог расслышать, как ни старался. Интересно, почему они не пользуются связью и телекомом? Боятся прослушки? Сами у себя? Да, есть о чем подумать.
– Чего? – Пол тихим голосом никогда не отличался и к безмолвию не стремился. – Какого черта ему от меня надо? – Мужик продолжал что-то шептать на ухо. – Ну уж нет. Это его трудности. Пускай ему выдадут пропуск, и я с ним сам поговорю… Сюда, ничего страшного. Пусть прямо ко мне проходит. Так, – Пол посмотрел на меня, – сейчас явится один наш общий знакомый, и мы немного побеседуем. Недолго, я постараюсь от него быстро отделаться, а вот потом уже спокойно поговорим.
– А это кто? – спросил я.
– Сейчас. Ты пойми, что этот чувак в своем праве, – Пол вдруг заговорил тихо и преувеличенно спокойно. – Формально я не имею возможности ему отказать. Я даже обязан оказать содействие. Но! Наша служба обладает приоритетом перед их конторой, поэтому он может оспорить мои действия только по начальству. А начальству все это на фиг не надо. Так что не дергайся, расслабься, и главное – не говори при нем ничего лишнего. Понял? Да, войдите.
В кабинет буквально ворвался лейтенант Крис Гибсон.
– Слушайте, полковник, – «Ого, Пол уже полковник», – отметил про себя я, – вы не имеете права! Это произвол. Он, – лейтенант ткнул в мою сторону толстым пальцем, – мой задержанный.
– Успокойтесь, лейтенант, и не кричите так. Вы не хуже меня знаете, что право я имею. А раз уж я перешел вам дорогу, то, значит, имел на то и право, и желание, и необходимость. Если у вас какие-либо претензии – пишите рапорт по начальству, а мне не мешайте. Что-то еще?
– Да! Все знают, что вы с вашим начальником – старые университетские приятели и женаты на сестрах, – вопил Гибсон. – Он никогда ничего против вас не сделает.
– Лейтенант, уверяю вас, что мой босс – профи, и вам это отлично известно. Дело для него – превыше всего, даже личных отношений. Поэтому не отнимайте у нас время. И не беспокойтесь: вы получите самый подробный и полный отчет. Не первый год работаем. Чаю хотите?
Но лейтенант чаю не хотел. Он намеревался еще что-то произнести, но передумал, и его помидорная физиономия исчезла за дверью. Как только полицейский ушел, Пол повернулся в мою сторону и долго молча смотрел на меня.
– Что? – мне эта его психология уже надоела. – Нравлюсь?
– Не хами. Я, кажется, ничем пока не заслужил такой чести. Пойдем сходим-ка мы с тобой в одно местечко. Прогуляемся, заодно можно поговорить. Глядишь, к этому времени и чай принесут.
– Да, это правильно. А то какая-то зараза в отделении так и не дала мне возможности отлить. А потом уже и некогда было, а когда…
– Успеешь. Или лопаешься уже? Я имел в виду не сортир, а кое-что поинтереснее. Пошли.
Мы встали, вышли в приемную, где какая-то длинноногая девица в коротенькой, конической по последней моде юбочке действительно колдовала у чайницы на низком столике. При этом ее юбка так задралась, что во всю длину стали видны длинные, как у топ-модели, ноги. От пяток и до самого основания, до того места, где ноги ногами уже не считаются.
Мы прошли в коридор, по глушащему все шаги ковру дошли до какой-то номерной двери, за которой оказалась сравнительно большая квадратная комната – лифтовый холл в два лифта. Обычный и, судя по дверям, грузовой. На пассажирском мы спустились вниз, на минус какой-то там этаж. В этом странном здании номера имели только надземные этажи. А этажи подземные тут обозначались буквами и совсем даже не по алфавиту.
Как мне показалось, лифт еле-еле полз.
– Чего-то медленно он у вас едет, – проворчал я.
– Он может и быстро, – возразил Пол, – но только один раз и вниз. Надеюсь, когда это произойдет, меня в нем не будет.
Выйдя на букве G, мы опять пошли по коридору, но это уже был совершенно другой коридор. Никакого ковра тут не было, и наши шаги гулко раздавались в тишине. Весь коридор, длиннющий, кстати, был залит ярким белым светом. На электричестве здесь явно никто не экономил.
– Слушай, – нервно спросил я своего провожатого, – а мне это все мерещится или правда коридор тут длиннее, чем наверху?
– Все правильно. Это здание имеет более широкую подземную часть, – объяснял мне Пол, пока мы шли по сияющему коридору. – Вообще-то посторонним доступ сюда закрыт. Но тебе можно, ведь ты со мной. Так, стой. Пришли. Теперь внимание. Пока мы будем здесь, никаких вопросов и никаких замечаний. Вообще не издавай больше никаких звуков, что бы ты ни увидел – держи рот на замке. Это важно. Усек?
Я молча кивнул.
Пол прижал растопыренную пятерню к идентификатору у какой-то двери, после чего замок бесшумно открылся.
Весь небольшой тамбур – приемной это не назовешь – занимало некое устройство. Вероятно, тут установили контрольное оборудование, но я могу и ошибаться – еще нигде раньше не видел такой аппаратуры. Зато вторая дверь открывалась вполне обычным способом.
Мы вошли. Если вы человек с тонкой душевной организацией или беременная женщина, а может, собрались отобедать, то лучше бросьте читать дальше.
Помещение, куда мы попали, представляло собой что-то среднее между кабинетом супердорогого визажиста, рабочим местом врача-травматолога и комнатой для допросов. По стенам громоздилась некая аппаратура, похожая на медицинскую, справа стоял обычный железный офисный стол с квантовым компьютером последней генерации и производственным принтером, а в середине помещения располагалось металлическое кресло. Или стул. Когда проектировавший это сооружение неведомый дизайнер проводил свои разработки, то он явно не думал об удобстве сидящего. Подлокотников не было. Вместо них торчали два устройства в виде металлических прутов с перпендикулярными отростками. Как рыбьи хребты.
Спинкой данного чудного «стула» была прямая и плоская сетка из колец разного диаметра.
На кресле сидел абсолютно голый человек. Его руки и ноги были крепко-накрепко зафиксированы «рыбьими хребтами», а плечи крепились к дырявой спинке чем-то вроде зажимов. Вернее, это раньше было человеком. Теперь я видел перед собой нечто невообразимое. Но явно еще живое, поскольку глазные яблоки перемещались, грудь судорожно двигалась, а по телу пробегали судороги. Часть головы занимал какой-то прибор, плотно охватывающий нижнюю половину лица, затылок и шею. В области груди, живота и паха тоже крепились какие-то устройства. От всего этого оборудования отходили трубки и провода, исчезающие где-то под стулом.
– Ну и как результаты? – Пол обратился к бледному маленькому человечку, корпящему за компьютером. – Эффект есть?
– Есть, конечно. Но, по-моему, мы выжали уже все, – сказал этот тип. – Я тут ничего больше не смогу сделать.
– Уверен?
– Абсолютно. Если кто-то что-то еще из него вытянет, я готов поставить упаковку пива.
– Превосходно. Тогда отдавай его Хирургу. Звони. Человечек что-то нажал и что-то сказал. Буквально через минуту в комнату ворвался здоровенный толстый детина необъятных размеров с маленькой лысой головой и без шеи. Вместо последней промежуток между головой и круглыми плечами занимали несколько жировых складок. Одежду этого бугая составляли резиновые тапочки и медицинский халат с застежками на спине. Ниже пояса застежки расходились и виднелись голые волосатые ягодицы и жирные ноги. Как я понял, это и был тот самый Хирург. В руках этот человек-бугор держал блестящую хирургическую пилу для вскрытия грудной клетки…
Читатели должны благодарить меня за то, что я пропускаю последовавшую затем сцену. Потом Пол повернулся ко мне и кратко изрек:
– Все, уходим.
Он проворно и ловко, как перебравшего друга, подхватил меня под руку, и мы выбрались обратно в светлый коридор, быстро проскочили мимо нескольких дверей и прошли в какое-то другое помещение. Уже без дактилоскопического контроля.
Помещение оказалось самым обычным туалетом. Я сразу бросился к ближайшей кабинке с унитазом. Меня рвало. Чем может тошнить человека, если он давным-давно не ел? Желудочным соком и еще какой-то гадостью. Когда спазмы прекратились, я использовал унитаз по более привычному для него назначению. Хорошо еще, что меня никогда в сознательном возрасте не подводили сфинктеры, а то что бы я сейчас делал? Та сцена с Хирургом отныне всю жизнь будет преследовать меня – стоять перед глазами в воспоминаниях и ночных кошмарах.
Когда я привел себя в порядок и вышел из кабинки, то увидел Пола. Он сосредоточенно рассматривал что-то под потолком, над писсуарами. Там неизвестные оригиналы-шутники наклеили портреты почти всех современных активно действующих политиков. Успели даже прилепить распечатку фотопортрета японского премьера, только на днях избранного на этот пост.
– Ты не находишь, что Хираока выглядит тут слишком молодо? Наверное, какой-то старый его снимок.
– Что это было? – хрипло выдавил из себя я.
– Ты о чем? – Пол почему-то изобразил удивление на лице.
– Ты понял о чем. Мы вообще-то где? Что происходит?
– Мы у меня на службе, – спокойно заявил он. – И это часть работы. Ты готов?
– Готов. Объяснишь? А то я ничего не понимаю.
– А что тут понимать? Мы – Служба информационной безопасности, так? Наша задача – получать достоверную и точную информацию и не допускать незапланированной ее утечки, так? Так. Читать чужие мысли и чужую память еще никто не умеет. Не научились, несмотря на всяких там ментальных сканеров. Но! Человека можно заставить выдавить из себя то, что он считает особо важным и что боится сказать даже себе. Даже то, что забыл давно. Есть методы. Одна беда – после таких методов пациент уже теряет все человеческое. Да и работа тяжелая – нормальные люди такого морального напряжения не выдерживают. Или с ума сходят, или даже с собой кончают – случаи имелись. Тут бывают полезны только субъекты с измененной психикой и модифицированной личностью. Грубо говоря, психи и маньяки. Те, кому, если быть честным, место или за решеткой, или в могиле, – Пол вздохнул и сделал паузу. – Вот и привлекаем их на отдельные особо деликатные и, скажем так, не очень приятные для других занятия. Не всех, конечно, а тех, кого нужно. Вот Хирург – совершенно незаменимый для нас сотрудник. Он – гений. Но примерно раз в месяц ему нужно… Ну ты сам видел, что ему нужно. А иначе он теряет над собой всякий контроль и все равно не может делать ничего полезного. Потом, после таких разрядок, у него наступает временная ремиссия, он снова адекватен и работоспособен. Меня беспокоит только постоянное сокращение светлых промежутков. Наступит момент, когда и Хирурга придется убрать. У других – другое. Но все они кончают одинаково. Мы называем их привлеченными сотрудниками. Ты видел Майка – того, что за компом сидел? Так с ним вообще беда. Его лишь под конвоем водить можно. Но – талантище. Лучше него никто не умеет вытягивать информацию. Я его с такими трудами из тюрьмы выкупил, что лучше и не вспоминать. Но он тоже требует свое, и нам приходится ему в этом помогать. Он – истинный некрофил с некоторыми особенностями и чудачествами. Юридически они давно уже мертвы, отсюда не могут выходить. Они будто исчезли из мира. Вот, например, наш знакомый Хирург – «умер» в заключении несколько лет назад. У него пожизненное. Старый закон, запрещающий выдавать тела осужденных, нам иногда очень помогает. А тебя я привел сюда специально, чтобы ты понял, что мы тут не в игрушки играем и с нами лучше дружить. Так ты готов? Правда?
– Правда, готов, – ответил я.
Но я был еще не вполне готов. Меня снова начало тошнить, и я опять кинулся к унитазу. На сей раз рвало уже желчью. Отвратительно и противно, особенно горький вкус во рту. Я подошел к умывальнику и прополоскал рот.
– Ну все? Проблевался наконец? Молодец. Пошли, чайку со мной попьешь.
– Боюсь, что не смогу составить достойную компанию, – не без труда выдавил я из себя. – Не так давно мозговые стимуляторы принимал. У меня есть разрешение. Наверное, такая реакция.
– Реакция… Как кучеряво ты выражаешься. Сможешь, сможешь. Ладно, идем. Я Ингрид заказал к чаю «Птичье молоко».
Мы вернулись в кабинет Пола и сели так же, как и до посещения подвального этажа. Кабинет, кстати, был не таким уж и пустым, как показался мне на первый взгляд – спрятанные в столе невидимые кнопки могли вызывать из стен что угодно: и шикарный трехмерный терминал, и дополнительную мебель, и, естественно, секретаршу. Чай действительно оказался очень неплохим, причем там, по-моему, что-то было добавлено, поскольку успокоился я очень быстро.
– Ну? Пришел в себя? – спросил Пол, усаживаясь за свой стол. – Я всегда говорил, что чай – великая вещь. Итак, у нас две главные проблемы. Убийство вашей уборщицы… извини, оператора клининга. И твоего клиента.
– Гибсон сказал, что убили кого-то другого, – возразил я.
– Ты что, Гибсона не знаешь? По твоей роже вижу, что знаешь. Врет он все. Погиб твой клиент, причем именно так, как и описано в газетах. Нехорошо погиб.