Пол снова что-то нажал, и на стене возникло ложное окно – хорошая имитация, почти неотличимая от настоящего. Только вместо городского пейзажа там виднелся какой-то безрадостный ландшафт, как после атомной бомбардировки.
– А что там описано? Я только из-под сторожа, а тут сразу Гибсон пришел со своим громилой.
– Да брось ты, – Пол махнул рукой. – Я же знаю, что успела позвонить твоя подруга. И рассказала тебе все… Эх, что-то у меня пузо стало расти. Что я только не делал – ничего не помогает!
– Хочешь избавиться от излишнего жира? Разведись.
– Не хами, – буркнул Пол.
– Извини. Забыл, где нахожусь.
– Ладно, проехали. Еще чаю? Вместо ответа я помотал головой.
– Ну не хочешь – как хочешь, – Пол снова на что-то надавил и сказал: – Ингрид, ты мне больше сегодня не нужна, можешь быть свободна. – Потом он повернулся ко мне. – Все, домой пора. Я подвезу, если ты не против.
– Ну спасибо. Ты – такой большой начальник…
– Да ладно, невелик крюк, – он вновь махнул рукой. – Какой я начальник? Умывальников начальник и мочалок командир. Так, пришла хорошая идея, за которую никто не хотел браться, вот и сделали боссом.
– Это потому что ты стал приглашать на интересную работу садистов-маньяков с комплексом неполноценности? – поинтересовался я.
– Все чистенькими хотят быть, – Пол сразу оживился, видимо, я задел за живое, – а я предложил простое и эффективное решение, и идея заработала. Тогда и дали мне полковничью должность и свой отдел. Вернее, это теперь стал мой отдел, а раньше тут какие-то старики сидели, даже секретарша была лет восьмидесяти. В маразме вся.
– А, знаю. Ни спросить, ни трахнуть.
– Во-во. Ты Ингрид видел? Она во время секса умеет ноги за шею закидывать, о как.
– Ну и что? Знаешь такую поговорку – «красна секретарша не тем, что красавица, а тем, что своему шефу нравится»?
– Ты не понял, – обиделся Пол, – себе за шею. Гимнастка. Ты, как мужчина, меня понимаешь. И к тому же она классная работница. Нет, правда. Никогда не уходит, пока я не отпущу, пять языков знает, как родные. Кроме стандартных – арабский, китайский, испанский. Ну, приплачиваю, конечно. За усердие и служебное рвение, – Пол хохотнул. – Это я ее сюда притащил, она в арабский бордель чуть не угодила, представляешь? Ее туда собственный бойфренд продал. Я его потом… ладно. Так вот, ко мне уже сам директор подъезжал. Просил уступить. Сам-то давным-давно уже импотент, а все туда же: любит еще, старый козел, тонкую девичью структуру.
– Старый козел борозды не испортит, как говорят…
– Конь, не козел, – буркнул Пол. – Козел не пашет.
– Ну раз не пашет, то тем более не испортит. А что ты так откровенен со мной? Вдруг я прессе все расскажу?
– Шутник, – Пол долго ржал. – Отличный способ самоубийства. Но крайне болезненный, крайне. Да и не выйдет ничего из этого. СМИ – это средства информации. А мы – информационная безопасность.
За это время мы покинули кабинет Пола, спустились на подземную стоянку (ехали на обычном лифте, где последней кнопкой внизу значился именно паркинг) и уселись в его «Ровер». Пока Пол менял программу и вбивал адрес моего дома, я спросил:
– Так что с моими проблемами? Говоришь, Серж Стентон мертв?
– Мертвее не бывает. Гибсон на пушку тебя брал.
– Куда брал? – не понял я. – На какую пушку?
– Неважно. Так вот, твой Гибсон, – заметил Пол, – клинический идиот, впрочем, в полиции почти все такие. Он ничего другого не умеет, как только врать, орать и лупить по ногам резиновой палкой. Это у них называется «колготки». А клиент твой честно сохранял конфиденциальность. Насколько я знаю, тебе нужно зайти к юристам и оформить там кое-что. Не тяни с этим. Мы тоже заинтересованы в этом деле, и ты будешь писать нам… мне подробные отчеты обо всем. Лучше делай копии – чтобы у нас и у этих виповцев отчеты были одинаковые. Кто пришил эту вашу уборщицу – неизвестно, а тебя подставили, причем довольно-таки грубо и непрофессионально, хотя не без некоторого знания. По нашей просьбе уже сделали экспертизу, и то, что ты ее не поимел, можно считать доказанным. Объект кто-то подобрал очень правильно. Ты же хотел ее оттрахать, причем прямо на работе?
– Ну, – замялся я, – как тебе сказать…
– Хотел, хотел, – не отставал от меня Пол. – Не успел только. А если бы она тебя поманила? Отказался бы?
«Вот ведь сволочь, – уныло подумал я. – Я что, уже давно у тебя под тотальным контролем?»
– Нет, конечно, – не возражал я уже вслух.
– Вот. На то и был чей-то расчет. Записи-то сохранились, где вы глазки друг другу строите. Тебе это поможет, кстати, виновного найти. Теперь это тоже твое дело – ищи непрофессионала, имеющего доступ к видеонаблюдению в вашем здании и к вашей уборщице. Тебе и секретаршу из «ВИПа» надо искать с ее инфой, никуда уже не денешься. А мы будем прикрывать тебя, поможем, если что…
– А полиция? – я насторожился. – Вдруг Гибсон опять начнет прикапываться ко мне…
– Завтра… вернее, уже сегодня, после семнадцати часов, у нашего дорогого Гибсона прибавится много новых забот и появится куча срочных дел. Ему будет уже не до тебя. И вот еще. Все свои походы по городу закончи до семнадцати ноль-ноль, а будет еще лучше, если раньше управишься.
– А что произойдет? – вяло спросил я.
– Увидишь, что. Телеканал местных новостей смотри. Всю оставшуюся дорогу мы молчали. Подъехали и припарковались с другой стороны моего дома. Пол повернулся в мою сторону:
– Все, приехали, – сказал он, – ровно через неделю жду от тебя первый отчет. Как видишь, я тебя не тороплю. Пока, хорошего отдыха.
Я ничего не ответил – молча вылез из машины и пошел домой. Только сейчас до конца осознал, что за человек меня вез. Вероятно, согласившись работать еще и на него, я, образно выражаясь, подписал договор с дьяволом, но выхода у меня просто не было. Ну не хотел я сидеть на железном стуле в подвале, не хотел. И не буду, если не наделаю глупостей. Пока, правда, с глупостями у меня неплохо получается.
Теперь я четко видел, что не давало мне нормально трудиться этой осенью и зимой, что помешало тогда закончить последнее дело. Сомнение в правильности прокралось гораздо раньше, чем я осознал это разумом и сумел сформулировать в конкретных словах. Возможно, такое сомнение тайно отравило меня еще до того, как я встретил Стентона, до нашего с ним разговора и до сделки с Полом. Возможно, что-то еще, что-то, таившееся в подсознании, и сделало возможной саму эту сделку. Получив подобное предложение еще полгода назад, я воспринял бы его как идиотскую шутку в мой адрес или, поверив в серьезность предлагающего, без церемоний отказался бы. Конечно, за полгода возникло много новых обстоятельств, но все равно…
Заблудившегося в лабиринте узника отчаяние может толкнуть на самый дикий поступок, и согласие писать отчеты для Пола, возможно, и было в конце концов продиктовано именно тем, что где-то в глубине души я уже чувствовал себя безнадежно заблудившимся. Я не видел другой дороги, кроме как в темный тупик в конце коридора. Раньше я только предчувствовал этот исход, или, если точнее, чуял. Теперь же удостоверился. Я понял еще одно: до сих пор в чем-то сильно ошибался, но в чем именно и что мне следует делать теперь – ничего этого я пока не понимал.
Поднявшись к себе, я включил светопотолок и сразу позвал Эльзу. Она не откликнулась – ее вообще не оказалось в квартире. Чего-то странного в том, что моя подружка ночует не у меня дома, я не видел. Но мне было неприятно. Квартира пуста. Никогда еще я не ощущал с такой остротой свое одиночество – духовное или интеллектуальное, как там вы его ни называйте. Эту глухую стеклянную стену не могла пробить даже Эльза. Она все равно не могла дать мне того, в чем я сейчас так остро нуждался, – ни благоразумного дружеского совета, ни того инстинктивного понимания с полуслова, которое обычно устанавливается между людьми, связанными общностью взглядов.
Нас ничего не связывало, кроме секса – с одной стороны, и привычки – с другой. Привычки, которой очень далеко до живой любви и дружбы. Мужчина и женщина могут быть приятелями, собеседниками, знакомыми, любовниками, супругами, наконец, но никак не друзьями, за исключением случаев, когда она лесбиянка или родственница. Хотя это тоже не то, лесбиянка – скорее «друг», который будет таскаться с тобой по выставкам, ходить в походы и перемывать косточки твоим подружкам. Но разве мы этого ждем от дружбы с женщиной? Конечно же, нет. Для этого есть друзья-мужчины. Дружба может быть между мальчиком и девочкой, но с возрастом природа берет свое. В таком тандеме искренне дружит только один – женщина, в очень редких случаях – мужчина.
На автоответчике скопилось столько сообщений, что я даже не стал их прослушивать. Не сейчас. Потом. Я отключил связь, взял запасной, «домашний» мобильник и позвонил. Эльза не отзывалась. Ладно, утром. А сейчас – душ и спать.
Наверняка многим знакомо ощущение грязи, желание помыться под душем, не проходящее даже после самой тщательной очистки. Вот и у меня тогда было так же. Я вскрыл новый флакон жидкого мыла и извел его весь. Когда мокнуть уже надоело, а мыть стало нечего – отмыл все, что только можно, – я высушился, обтерся флеш-ойлом и вылез из душевой кабинки.
Отрывки из донесения агента Санха:
«В 19:58 объект был помещен в комнату для задержанных. Первоначально в контакты не вступал…»
«В 20:10 объект вступил в контакт с задержанным Сайксом по инициативе последнего…»
«Первоначально никакой ключевой информации объект не сообщил…»
«.. После изложения обстоятельств задержания, прилагаемых к донесению, Сайксом были высказаны несколько интересных для объекта идей, после чего мною был послан сигнал о дальнейшей нецелесообразности их совместного нахождения. Но объект и Сайкс успели обменяться адресами. Вслед за появлением в 23:55 сотрудника охраны объект обменялся парой ничего не значащих реплик с Сайксом и покинул комнату для задержанных.
Агент Санх. 00:50, 31.05.20**. Подпись».
6. Пол Жданов. Доппельгангер
Могу ли я предсказать свою жизнь хотя бы на несколько месяцев вперед? Скажу честно, что ни разу такое у меня не получалось, хотя неоднократно и пробовал. Тем не менее жалеть о происходящем со мной доводилось очень редко, и то из-за собственной безалаберности.
Обстоятельства, при которых я получил отдел и полковничье звание, вспоминались нечасто. Обычно бывает не до того – повседневная беготня, суета и рутина не дают времени подумать, но сегодня я прокручивал в памяти ту цепочку событий, что привела меня в это кресло.
Сейчас вдруг что-то случилось и поперли воспоминания.
Как это иногда бывает, все произошло случайно. А может, наоборот, закономерно, сейчас я даже не знаю, как и считать. Чуть больше двух лет назад наша группа расследовала запутанную историю об утечке информации из одной очень официальной государственной структуры. Работал я тогда начальником аналитической группы в отделе глобальных систем, и именно моя команда несла основной груз по обработке информации. Преступление совершалось так тонко и искусно, что долгое время никто ничего не мог понять. Вообще. Пока рано еще раскрывать подробности и детали, но дело оказалось значимое и срочное, мы трудились сутками, а когда все подошло к завершению, я доработался до полного нервного истощения. Сразу после успешного окончания дела кто-то из моих коллег, не припомню сейчас, кто именно, предложил пойти в хороший ночной клуб и оттянуться там по полной программе. Почему бы и нет? Ну сказано – сделано, мы и пошли. Только вот беда – понятие «хороший» у меня с моими товарищами по работе несколько не совпадало и качественно различалось.
От клуба я устал быстро: двадцать семь лет – это уже не семнадцать, и когда окружающая меня реальность начала менять свои формы и очертания, понял: пора безотлагательно валить отсюда домой. Но не тут-то было. Там явно подсовывали какую-то дрянь, или что-то в воздухе, только мое восприятие резко изменилось. Возникло ощущение пребывания в другом пространстве. Как под водой. Однако мышление было сохранным, не как под алкоголем, который нарушает трезвость ума. Поле моего зрения резко сузилось, будто к моим вискам приложили длинные пластины из непонятного материала. Мне казалось тогда, будто я смотрю в бинокль. Восприятие времени менялось, как морской прибой, оно растягивалось до бесконечности или, наоборот, летело со скоростью гоночного болида. Я испытывал повышенную веселость и хохотал от совершенно несмешных слов своих приятелей. Ощущения были ошеломляющими – тело абсолютно меня не слушалось, и я подумал, что сейчас упаду и потеряю сознание, а уже после этого кто-нибудь вызовет скорую помощь и меня отвезут в то отделение, где обычно лежат наркоманы и алкоголики. Я поймал себя на мысли, что еще в состоянии о чем-то думать, однако логики в своих размышлениях уже не ощущал. Попросив приглядеть за мной, я направился к стойке бара, захватив по дороге единственного человека, ум которого, по моему мнению, был еще на что-то способен. Перед самой стойкой меня почему-то обуял непреодолимый страх и паническое чувство, что должно случиться нечто ужасающее. Это ощущение охватило мое горло железными клешнями, однако выпитая чашка кофе с крекером не ослабила влияния наркотика. Напротив, после перекуса мое тело начала сотрясать дрожь. К своему ужасу, я осознал, что не понимаю, о чем говорят друзья. Я слышал слова, однако смысла не разумел. С каждым словом мой отравленный мозг выдавал страннейшие ассоциации. В мыслях я видел барабан стиральной машины, поезд и непонятные рифленые фигуры серой расцветки. Очень скоро голоса окружающих оформились в странные звуковые коробки. Могу поклясться, что даже видел пустоту между этими коробками. Ощущения полностью перемешались. Я испытывал и радость, и ужас, и веселье, и хандру одновременно. В глазах мелькали различные образы, смысл которых был мне неведом, сердце билось невообразимо быстро, и казалось, что, пробив грудину и сломав ребра, оно выскочит наружу или лопнет само. Чувствуя, что с минуты на минуту сознание и разум могут покинуть меня окончательно, я, в момент некоторого прояснения, попросил срочно отправить меня домой. Но, к своему ужасу, понял, что из меня изливается не человеческая речь, а что-то абсолютно невразумительное. Повтор не улучшил ситуацию. Собрав в кулак все оставшиеся силы, я знаками попросил отвести к машине. Присутствующие охотно закивали и доставили меня к транспортному средству. Автомобиль не узнал голоса и категорически отказался воспринимать меня как своего хозяина. Адрес пришлось вбивать вручную, подтвердив подлинность прикосновением ладони.
Все воспоминания о последующей дороге и то, как я поднялся в свою квартиру, целиком выпали из моей памяти – видимо, я двигался на автопилоте. Полностью осознал себя только дома, перед своим зеркалом. В тот раз отражение мне чрезвычайно не понравилось. Глюки уже практически прошли, но что-то чужое и незнакомое было в лице, которое я привык считать своим. Сильно небритый дядька, которого я видел в зеркале, начинал полнеть и лысеть, был чем-то недоволен и на вид нездоров. Пока я его разглядывал, у меня появилось странное ощущение, что человек этот, так внешне похожий на меня, стоит не за зеркалом, где ему и полагалось находиться по логике вещей, а сразу перед ним. Я сделал шаг в сторону, чтобы мое отражение исчезло из зеркала. Но оно никуда не пропало. Это вообще было не отражение.
– Садись, поговорим, – сказал двойник, – дело того стоит.
Я ничего не ответил. Не смог как-то. Много раз слышал и даже где-то читал, что появление двойника из зеркала грозит неминуемой трагедией для человека. Согласно поверью, возникновение призрака-двойника предвещает скорую смерть оригинала. И вот он стоит передо мной. Моя копия. Дубль, двойник, доппельгангер или кто там еще?
Достоевщина какая-то.
Мы проболтали с моим «отражением» до утра, причем говорило только отражение, а я больше слушал. Потом двойник встал и ушел из комнаты, а я так и не вспомнил, хлопнула входная дверь или нет.
Немного придя в себя, я послал сообщение контакту, с которым последнее время общался все реже и реже. Стив Дэвидсон – мой старинный приятель, осколок тех времен, когда я бессмысленно тратил молодость в Арт-академии, полагая себя великим графиком и даровитым скульптором. Реальным приобретением этого художественного периода моей биографии стало обилие полезных и бесполезных связей, несколько друзей, список которых стремительно приближался к нулю с течением времени, и глубокое отвращение ко всякому изобразительному искусству.
Примерно через час я уже сидел в кабинете Стива и полностью возвращался к повседневной реальности. Испуг постепенно проходил – хорошо еще, что Стив всегда меня выручал в таких и подобных случаях.