Книга первая: По дневнику Хлызова.
Преамбула
А голос в телефонной трубке ранит.
Он будит в нас ушедшие мечты.
Тебя я помню в лёгком сарафане,
Но почему-то растворилась в прошлом ты.
Я, Сергей Ростовцев, молодой человек лет шестидесяти, проснулся в восемь часов утра, в съемной квартире, в Израиле, в двадцать первом веке. Проснулся от того, что мой сотовый телефон яростно звонил.
Именно телефон, а не будильник. Будильники я в своём доме истребил. Но кому в такую рань не спится? Наверное, с работы. Там у них какая-то программа не пошла. Сейчас будут строго спрашивать, почему меня нет на работе.
Вообще-то, я работаю с восьми. Но, ни разу в своей программистской жизни не приехал на работу вовремя. Если приехать, не выспавшись, так весь день только и мыслей будет, как бы поспать. Какое-то время назад мне разрешили приезжать с девяти. С тех пор, если я приезжаю с восьми до пол-одиннадцатого, это считается вовремя. Если позже – нужно предупреждать. Но периодически…. Я взял трубку.
– Алё.
– Привет! – раздался в трубке такой знакомый и так давно не слышимый женский голос. – Проснулся? Через десять минут жду тебя у Ангела. Увидишь меня – иди следом.
– Иду.
«Ангел» – заведение в Ришон ле-Ционе, на углу Жаботински и Олей Гордон, чуть выше филармонии. Я даже не знаю, что там внутри. Но знали о том, что это наше обычное место свиданий, только…. Черт побери! Откуда Яна знает, об «Ангеле»?
Когда я увидел Яну, она глянула на часы и пошла вверх по улице Жаботински.
Совсем ведь пятидесятилетняя старушка. Она постарела, но фигура была по-прежнему стройной, и шла она, не горбясь, а хорошей спортивной походкой. По сравнению с ней, я не шел, а ковылял. Да разве только по сравнению с ней?
На углу улиц Герцль и Жаботинского – небольшой сквер, закрытый растительностью со всех сторон, кроме домов к которым он примыкает.
Яна села на лавочку и открыла какую-то книгу.
Я сел рядом.
– Без резких движений – сказала Яна, правильно угадав мои желания. Хотелось обнять и расцеловать её прямо тут.
– Я встану, а ты возьмешь книгу.
– А что такая секретность?
– Бережёного, Бог бережет.
– Да нет тут никого. А хочешь, подойди, вон, к остановке автобуса. Потом сядем по одному и на заднее сидение. В эту сторону свободных мест всегда куча. Хотя лучше бы ко мне.
– Ладно. Поговорим пару минут здесь. Бог не выдаст, свинья не съест. Это Валеркин дневник или мемуары…. Уж не знаю, как это определить. Я его обработать не смогу, да и как потом опубликовать, не представляю. Ну а ты свое пожил… и поживешь ещё. Взгляни.
Она положила свою книгу, и я понял, что в обложке от Вайнеров вшита рукописная, очень толстая тетрадь.
– Давно он у тебя?
– Дневник? Да. Валерка… как знал. За две недели до событий привез его мне и попросил, чтобы он пока у меня побыл. Разрешил почитать.
Валерка погиб в автокатастрофе, и я об этом знал.
Подержав несколько секунд обложку Вайнеров в руках, я открыл тетрадь…
Первая часть Без возврата
Поиски дохода
Планеты, уважаемые зрители!
Советские, вас лучше и умней.
Природа вас талантами обидела?
А мы страдаем скромностью своей.
Валерий Хлызов, долговязый парень, за тридцать, с залысинами по бокам своего морщинистого лба, работал гидробиологом в НИИ днепропетровского университета.
Работа у него была весёлая. Два раза в месяц, «от семьи, от детей», как он любил говорить, на небольшом пароходике, он «сотоварищи» и, самое главное, «соподруги», отправлялся вниз или вверх по течению Днепра. Они отлавливали сетью рыб, которых считали, документировали и отпускали. Отпускали, правда, не всех. На берегу, недалеко от сельских пристаней, особо отличившиеся образцы попадали в уху. Уха поедалась под лабораторный спирт или лабораторно, перегнанную сивуху, купленную в прибрежных селах.
Ох, какие это были вечера!
После ушицы и изрядного количества алкоголя проходили веселые ночные купания, о которых и о том, что было после них, вспоминать вслух, было не принято. Так что и мы из скромности, этого делать не будем.
По этим причинам, несмотря на скромную зарплату, Валерка (а все его называли именно так) менять свою работу не собирался. Но деньги были нужны. И он искал, как устроить пополнение их количества.
Однажды, несколько лет тому, в одной из поездок, содержание которых описано выше, Валерка обнаружил пресноводную медузу. Медуза была не ахти. Её зонтик у взрослых особей был всего двенадцать миллиметров. Но именно ей Валерка посвятил свою кандидатскую диссертацию. Медуза эта, была известна давно, но её днепровская популяция нигде не упоминалась.
Он стал кандидатом наук, но на его зарплате это почти не сказалось. Увы. Но не бросать же, такое веселое место?
Валерка начал поиски заработка совсем в другом направлении.
С детства Валерка дружил с техникой. Попадающий к нему в руки поломанный фотоаппарат, устройства которого он не знал, после того, как его удавалось разобрать и собрать, начинал работать. Микроскопы, попадавшие к нему в руки, начинали видеть то, что до этого им было недоступно. Скороварка переставала свистеть струей горячего пара из-за старой прокладки. Пылесос начинал разбираться, не осыпая всё вокруг пылью. Это и многое другое становилось тем, для чего оно было предназначено изначально. Это тоже давало заработок, но небольшой.
По жизни Валерке везло. Вот только с новыми идеями у Валерки не получалось. Он не умел фантазировать. Но и тут везение его не оставило. Рядом с ним оказался человек, чьи фантазии, хотя и далеко не все, он мог воплощать в жизнь. Этот парень стал его близким другом и как раз сейчас опять размечтался вслух:
– А как было бы здорово, сделать фирму по проверке кормов для птиц и производителей рыб? Как было бы здорово сконструировать такой прибор, который предупреждал бы об опасности порчи кормов?
Серёга, так звали этого парня, был толст, невысок, весел и всегда доволен собой. Он катился по жизни, не забивая себе голову практическими задачами. Когда ты можешь фантазировать и живешь в мире фантазий, какое значение имеет текущий кран или неработающая ручка входной двери? Главное было найти позу, в которой это не будет мешать. И Серёге Валерка, был тоже очень нужен, поскольку количество поз, когда кран переставал течь, ручка отваливаться, резко возрастало. Позы можно было разнообразить, что помогало уходить в своих фантазиях все дальше от реального мира. Да и фантазировал он по-особому. Это называлось «перпендикулярно».
– А как ты это узнаешь? – спросил Валерка, услышав об устройстве.
– Так можно поставить призму, и светодиод в том месте, где свет определенного спектра, например, метана, он будет отбрасывать полосу, а с другой стороны, поставить белую лампу, которая будет включаться раз в час, и её свет разложится на спектр, в котором светодиод либо зафиксирует, либо не зафиксирует полосу метана.
Ни устройство призмы, ни то, к чему светодиод будет подключен, Серёгу не интересовало. Ну и правильно. Через пять минут он фантазировал о чём-то другом. Но через два дня Валерка собрал первый спектроанализатор.
Проверку на метан решили провести на очистных каналах. Тогда-то и произошел неприятный «инцидент», с которого все и началось.
Шпионы
Органы… не тела, а страны
Всех нас видят, бдят и даже любят.
Знаете, как нам они нужны?
Нам, советским, гениальным людям.
Очистные каналы были стоком промышленных вод. Стекали они по извилистому дну Тополиной балки. А потом оправлялись в канализацию. Канализация попадала в каскад очистных каналов перед самым Днепром. Туда ездили редко. Там тоже был «трубочник» – червяки, которыми кормили аквариумных рыб. Но там трубочник был менее чистый. Поэтому, по наезженному маршруту, Валерка и Серёга приехали проверять спектроанализатор в «Тополиную балку».
Спектроанализатор установили над поверхностью воды. Световой импульс, проскакивающий между передающим и приемным светодиодами, сопровождался аудио щелчком. Валерка сделал щелчок для того, чтобы отрегулировать на слух, периодичность проверки, по желанию «заказчика».
Они стояли и слушали щелчки и смотрели на стрелку амперметра, показывающего интенсивность той или другой линии спектра, которые Валерка тоже сделал избирательными.
Они были так увлечены действием прибора, что почти не замечали происходящего вокруг.
– Радиацию меряем? – услышал Валерка у себя за спиной хриплый низкий голос. Он, и Серёга обернулись.
За их спинами стоял кряжистый мужик лет сорока, в темно-зеленой камуфляжной форме, и два солдата с АКаэМами блестевшими на солнце своими дулами.
– Забирайте счетчик, и пройдемте, – скомандовал мужик в камуфляже.
– Это не счетчик… – сказал, было, Серёга, но офицер (так Валерка) окрестил мысленно кряжистого мужика, бросил на них такой взгляд, что было ясно: что-либо объяснять бесполезно.
– Не разговаривать! – строго, но спокойно сказал офицер, и взял из Валеркиных рук спектроанализатор.
На близлежащей дороге стоял «газик», куда их и посадили.
Поехали они прямо в Федосеевские казармы, где их рассадили в разные камеры, местной гауптвахты.
Через час к Валерке в камеру зашел юркий, улыбающийся и морщинистый мужичок лет пятидесяти.
– Пойдемте, молодой человек, – сказал он, приглашая Валерку следовать за собой. Охраны уже не было. Он, повозившись с ключами, и казалось, не обращая на Валерку никакого внимания, открыл похожий на парковую беседку флигель и оказался с Валеркой в просторном кабинете со следами высохшей сырости на стенах и соответствующим запахом.
– Как Вас зовут? – спросил мужичок, усаживаюсь за стол и, предлагая сесть Валерке.
– Валерий Хлызов.
– Я полковник комитета государственной безопасности СССР, Тимошук Анатолий Иванович. – Мужичок мотнул перед его глазами удостоверением в красной корочке, – Так что же это у Вас за приборчик такой?
Разобранный спектроанализатор лежал на столе.
– Это анализатор для определения наличия спектра различных органических газов. Мы его испытывали.
– Это Вам по работе нужно? Где Вы работаете?
– Это и по работе тоже. В университете. Зам. зав. лаборатории ихтиологии и ихтиопатологии в НИИ ДГУ.
– А товарищ, Ваш?
– Там же. Лаборантом. Радиацию мы не измеряли. Мы и не знали, что там радиация.
– А ее там и нет. – Тимошук, наигранно ласково улыбнулся. Но, знаете ли…. Бдительность никогда не помешает. Вам же особых неудобств не причинили?
– Да нет.
– Только вот заполните эту анкету и распишитесь, что если вдруг понадобитесь, может, и нам Ваша помощь будет нужна, так явитесь по вызову. Хорошо?
– Хорошо, – обрадовавшись, согласился Валерка. Кто же спорит с полковниками госбезопасности, да еще по таким мелочам?
– Вот и ладно. Ваш товарищ, такую уже заполнил.
Полковник положил перед Валеркой бланк и подписку о том, что в течение 92 дней он обязуется немедленно по первому требованию, прибыть в управление КГБ.
«Вот интересно, – подумал Валерка, – а без этой анкеты я мог бы не прибывать? – и внутренне хохотнул, что на девяносто третий день он обязательно откажется.
КГБ – оно, как расстройство желудка. Попробуй, откажись реагировать?
– Приборчик не забудьте – весело сказал мужик, когда Валерка уже покидал кабинет.
Отдав выписанный кагэбэшником пропуск, Валерка вышел за ворота казарм. Сидя на парапете, его ждал Серёга.
– Отдали-таки. Гады.
– Чего гады? Работа у них такая.
– Так что, пойдем, продолжим измерения?
Они рассмеялись и пошли к пивному ларьку, располагавшемуся возле Лагерного базара. Работа работой, но вот от беседы с вежливыми военными рубашка на Валеркиной спине была совершенно мокрая.
Зато пиво было холодным, и солнечный майский день клонился к вечеру. Всё хорошо, что хорошо кончается.
Диссертация
Учёным быть – великая заслуга.
Зарплата не ахти, но это не беда.
В труде, в бою – не ведаем испуга.
Зато в мечтах, не ведаем труда.
Но забыть в повседневной текучке о случившемся на очистных, Валерка не успел.
Когда через три дня к нему на работу позвонил какой-то майор и стал договариваться о встрече, Валерка вновь напрягся. Принудительное общение с представителями власти сразу вызывало у него легкое недомогание и слабость в ногах.
Он зашел к Серёге в лабораторию. Тот сидел перед пустым аквариумом и рассматривал грунт.
– Интересно, а по цвету можно определить степень загрязнения? – вновь фантазировал Серёга.
Фантазировал он беспрерывно.
– С тобой уже связывались?
– Кто?
– Ну, из КГБ?
– Нет пока. А с тобой опять решили «поговорить»?
– Завтра. В двенадцать.
– Весь день перегадят. Если отпустят.
– Ты «оптимист».
– Хорошо – сейчас, а не перед поездкой. Поездку пропускать жалко.
– Спасибо что напомнил.
Валерка понимал, что его садить не за что. Это Серега уж совсем…. Но могли попросить никуда не выезжать.
Поездку пропускать действительно не хотелось. Вся жизнь текла в ее предвкушении. В поездку, лаборантками, обязательно возьмут пару девочек из первокурсниц. Девочки с биофака, конечно, не филологи или медички. У тех самим можно чему-то научиться. А тут придется уговаривать, и намекать, что моральные принципы в научных исследованиях сильно мешают. Хотя, как правило, такие намеки продолжались только до первой четверти стакана спирта.
Майор Абрамов, встретивший Валерку, был одет в аккуратный светло-серый костюм. Не вспоминая об инциденте на очистных, он сразу стал интересоваться Валеркиной кандидатской.
Валерка отвечал на вопросы и изумлялся тому, что мало того, что его кандидатскую кто-то читал, да еще ее читали именно здесь. А если эта «беседа» никак не связана с происшедшим на очистных сооружениях? Но тогда с чем она связанна? Он пытался найти ответ в задаваемых вопросах, но не находил.
– Скажите, Валерий Николаевич, Вы вот тут, описывая возможное появление медузы в среднем течении Днепра, пишете о невозможности вида передвигаться против течения и предполагаете возможность перемещения прародителей популяции по воздуху.
«Вот оно! – спина у Валерки вспотела, – они крутят какое-то дело о коррупции с кандидатскими и, найдя этот идиотизм в моей, решили, что я её купил! Вот гад, Серёга!»
Воспоминания начали крутиться у Валерки с необычной для него скоростью.
Он вспомнил картинку:
Серёга сидел у окна, наблюдая за пляжными девочками и периодически отлавливая из пластиковой канны, стоящей перед ним, интересные на его взгляд экземпляры малька золотых карасей-вуалехвостов.
Как Серёга совмещал оба этих занятия, понять никто не мог, но все знали, что для выращивания более скрупулезно, чем Серёга сделать отбор никто не мог. Удивительно, как такая скрупулезность уживалась в нем с явным безразличием к какому-либо порядку.
Рядом с ним лежала его курсовая, которую можно чуть расширив превратить в кандидатскую. Об этом Серёга еще очень долго и цветасто будет мечтать, и только. Ему бы очередной заход на пятый курс, закончить дипломом.
Курсовая называлась: «Эволюция функций движения белковых систем».
В ней Серёга доказывал, что движение всех организмов являлось только функцией динамических и химических свойств экосистемы. Начинал он от глицериновой капли в воде, совершавшей те же движения, что и амеба своими птеригоподиями – ложноножками.
Валерка сидел за эмалированным лабораторным столом и писал свою кандидатскую, с сожалением наблюдая за умиранием тетрадона.
[Тетрадон – рыбка, раздувающаяся при опасности. Частный случай – вытаскивание из воды].
Тетрадон находился в маленьком пятилитровом аквариуме.