– Ну и что ты узнал, Владимир? – спросил старшего ертаула Бордак.
– А вот послушай, воевода.
Он не торопясь, с толком, подробно рассказал о том, что ратники видели сами и услышали от мужика.
Проведав о том, что жители деревни успели уйти от крымчаков, воевода и помощник облегченно выдохнули.
– Слава тебе, Господи, хоть этих минула участь полонян, – проговорил Бордак.
Все трое перекрестились.
Парфенов передал Гранову ветку, заранее сломанную и заостренную, расчистил небольшую площадку перед бревном.
– Делай чертеж деревни, Владимир.
– Сразу не соображу, да и темно.
Несмотря на то что небо было чистым, света луны и звезд не хватало.
Княжич не стал никого тревожить, достал кресало, кремень и трут, выдернул из-за бревна пучок прошлогодней травы, развел огонь, подбросил в него сухих веток.
Владимир Гранов начал чертить и объяснять:
– Вот река, балка, десять изб от леса и семь от реки. Здесь загон. В нем более сотни полонян. Вот в этом доме отдыхают сотник татарский с помощником, с ними пара ратников на охране и посылках да две молодые бабы. Крымчаков шесть десятков, один из них вокруг загона. Думаю, несколько человек будут дозорную службу нести.
Он упомянул про Ипата Волина, с его слов рассказал о размещении крымчаков по дворам.
Бордак выслушал его и сказал:
– Спасибо тебе, Владимир. Теперь ступай к своим да позови к нам десятников.
– Мужик помог. Без него мы еще сидели бы вокруг деревни.
– И его отблагодарю.
– Он просил взять его с собой на татар. Мол, я должен зарубить хоть одного. Очень просился.
– Ладно, я решу, разрешить или нет. Ступай.
Опричник Гранов ушел, подошли десятники.
Бордак предложил им:
– Садитесь прямо на траву, пока тепло, да не затрите чертеж на земле. – Десятники опустились на корточки вокруг схемы, и воевода продолжил: – Вышло так, что крымчаки залезли в избы, выставили дозор на околице и один десяток на охрану полонян, которых собрали в загоне на конце деревни. Предлагаю напасть на них ночью. До рассвета мы можем вообще всех крымчаков перебить, полонян освободить. Как кто думает, десятники?
Лука Огнев, Фома Рубач и Яков Грудин ответили, что согласны.
– Тогда так. – Бордак начал объяснять каждому, что делать.
Парфенов подбрасывал хворост в костер.
Десятники выслушали воеводу.
– Вопросы ко мне есть? – спросил Бордак. – Ежели нет, то готовьте воинов. Я пойду с Огневым, буду и с Рубачом, княжич Парфенов – с Грудиным. Выход к деревне и готовность к бою – один крик кукушки. Нападаем после троекратного крика или моего распоряжения, отданного голосом. Все, ступайте.
Воины быстро окружили деревню. Коней, в которых сейчас не было нужды, они оставили на опушке леса.
Бордак с отрядом Рубача вышел в балку.
По откосу спустился мужик, снял шапку.
– Я извиняюсь, конечно, но ты и есть боярин, воевода?
– Да, а ты, стало быть, Ипат Волин?
– Он самый.
– Мне ратник мой говорил, что ты желаешь бить татар?
– Слов нет передать, как желаю, боярин. Не гони ты меня, дай отомстить басурманам за сожженное село, за убитых стариков и младенцев.
Бордак взглянул на десятника и распорядился:
– Фома, возьми мужика к себе.
– Понял.
– Благодарствую, боярин. А как звать-величать тебя, чтобы потом молиться за твое здоровье?
– Молись за царя и все воинство его, а зовут меня Михайло Алексеевич.
– Благодарствую еще раз, Михайло Лексеич. Чудно мне, боярин, высокий вельможа, а как простой ратник. А воин твой говорил, что в дружине и сын князя есть.
– Есть. Помощник мой. Он тоже будет громить татар.
– Вот и говорю, чудно.
Рубач взглянул на мужика и спросил:
– Ипат, ты воевать желаешь или с боярином лясы точить?
– Воевать.
– Будь рядом со мной.
– Слушаюсь.
Бордак с Рубачом поднялись по склону балки. Воевода увидел загон, в котором толпились люди. Вокруг них – пятеро всадников с плетками, при саблях, в доспехах. Еще пятеро сидели и лежали возле костра.
Крикнула кукушка от реки. Парфенов с Грудиным сообщили, что вышли на край леса, видят дозорных.
Огнев уже был в лесу рядом с ближними дворами, готовый к атаке.
Бордак обернулся, кивнул одному из ратников.
Тот трижды крикнул кукушкой, подал сигнал Парфенову.
Княжич взглянул на десятника и распорядился:
– Давай, Яков, высылай воинов бить вражеский дозор, да тихо, чтобы в охране полонян и во дворах не услышали.
– Лопырев, Гринько! – позвал Грудин.
Опричники знали, что им предстоит делать.
– Вперед, воины! Как справитесь с постом, уходите сразу за ограды крайних домов, – сказал им княжич.
Опричники двинулись к опушке. Там на бревне сидели двое крымчаков. До них было саженей десять.
Лопырев посмотрел в сторону деревни и загона.
– Никого. Ну что, Степан? – обратился он к напарнику. – Рубим татар?
– Рубим, Игнат.
Ратники вытащили из ножен сабли, бросились к крымчакам.
Те увидели русских слишком поздно, не успели ни сигнал тревоги подать, ни достать свои сабли, как были порублены.
После этого Лопырев с Гринько метнулись к ближнему двору, встали у плетня.
Игнат Лопырев поднял руку и резко опустил ее, подал сигнал княжичу и десятнику, что дело сделано. Хотя в этом не было никакой необходимости, Парфенов и Грудин все видели.
Княжич перебежал улицу, разделявшую деревню. За ним Грудин и все остальные. Они прошли задами два двора. В следующей избе и в других четырех находились татары. Их сотник с помощником остановились в левом ряду, но то была забота воинов Луки Огнева.
Бордак видел, что отряд Грудина уже действует. Огнев тоже. Но перед атакой основных сил татар требовалось разгромить охрану полонян и удержать их в загоне.
– Ипат! – позвал воевода.
– Да, боярин, – тут же отозвался Волин.
– Поди сюда!
Мужик подполз, лег рядом.
– Слушаю, боярин.
– У тебя знакомцы на селе были?
– А то как же, были, конечно. И знакомцы, и родственники дальние. Горян Старый, Иван Боров, Игнатий…
– Хватит. Значит, смотри. Воины сейчас скрытно подойдут к крымчакам, которые охраняют полонян. Одни к костру, другие к конным. Ударят на них. Ты будешь с десятником. Когда перебьют охрану, ты подойдешь к загону и передашь через знакомцев и родственников, чтобы полоняне не суетились, не шумели и оставались на месте до моего распоряжения. Скажешь, что у деревни дружина. Скоро все будут на свободе. Пусть пока сидят в загоне, а то выскочат на радостях и все нам испортят. Сделаешь?
– А то! Конечно, сделаю, коли наказываешь, но потом пойду с ратниками.
– Добро, договорились.
– Так я пошел к десятнику?
– Он сам сейчас будет у балки, пойдет рядом со мной, ты с ним.
Мужик кивнул седой головой, шмыгнул носом, сильнее сжал топорище.
Бордак поднял руку.
Рубач принял сигнал и подал команду:
– Начали!
Ратники поднялись по склону балки, залегли, достали сабли, ножи. Рядом с десятником устроился мужик с топором.
Рубач взглянул на него.
– Только тихо, понял?
– Угу.
– Вперед!
Ратники Рубача начали продвигаться к загону, используя высокую траву, канавы, кочки. Пятеро опричников, которых вел Иван Пестов, прокрались к костру, залегли в траве, саженях в трех от крымчаков. Трое конных стояли у загона со стороны балки. К ним двинулись лучники. Рубач с мужиком и остальными ратниками проскользнули к ближнему двору, обошли двух других всадников, о чем-то говорящих между собой.
Рубач поднял руку, и на крымчаков пошли со всех сторон опричники десятка.
Конных со стороны балки сбили лучники. Три стрелы точно легли в цель. Лошади шарахнулись, сбросили с себя тела сраженных татар.
Еще двоих длинной жердью, прихваченной с собой из леса, скинул с седел Егор Ступа. Федор Верга мигом зарубил их.
Крымчаки у костра ничего не успели понять, как на них налетели пятеро воинов. Татары завалились на бок и забились в судорогах.
Все это видели полоняне.
Рубач толкнул мужика и заявил:
– Давай к селянам, успокой их и беги за мной, если хочешь успеть прибить хоть одного крымчака.
– Угу, я мигом.
Появление деревенского мужика во многом предопределило исход схватки. Не будь его, полоняне, почуяв свободу, наверняка рванули бы из загона и подняли бы невообразимый шум, который предупредил бы крымчаков об опасности. И тогда, если они успели бы занять оборону в домах, выгнать их оттуда было бы невозможно. Хуже того, они сами быстро поняли бы, что подверглись нападению дружины числом всего в три десятка, и перешли бы в наступление.
Но Ипат Волин сделал то, что поручил ему воевода. Он успокоил людей, узнавших его, и кинулся за десятником, который выводил свой отряд на улицу.
Лука Огнев и Яков Грудин увидели, что пост на дороге снят, охранники полонян перебиты, и бросили свои десятки на дома.
Опричники врывались в избы и заставали крымчаков спящими. Те держали оружие рядом, но воспользоваться им не смогли. Опричники рубили их налево и направо.
Лука Огнев и два ратника заскочили во второй дом.
На входе им подвернулся перепуганный крымчак. Он что-то закричал дурным голосом и тут же рухнул на пол с окровавленной головой. Его сбил один из опричников.
Татарский сотник с помощником остановились в самом большом доме со светлицей и двумя спальнями. Огнев указал ратникам в стороны, сам же рванулся прямо, в светлицу. Бордак не отставал от него.
Дверь напротив распахнулась, из нее в коридор вылетел татарин с саблей. Десятник отбил его удар, а Михайло рубанул врага по голове, и тот рухнул на деревянный пол. Воевода и Огнев вломились в светлицу и мигом прикончили пару татар, спавших на полу. Две молодые полонянки, не очень-то хорошо прикрытые одеждой, кинулись в угол и онемели от страха.
– Прикройтесь, девоньки, и не стыдитесь. То не позор, когда силой, – сказал боярин. – Здесь мы управились, десятник. Пойдем дальше.
Но идти было уже некуда. Дружинники перебили всех татар, спавших в домах. Исполнил свое обещание и Ипат Волин. Он зарубил топором двух крымчаков и теперь ходил по улице, довольный и гордый собой.
– Ипат! – окликнул его Бордак.
– Я, – мигом отозвался мужик.
– Поди сюда.
Волин подбежал к нему.
– Слушаю, боярин.
– Ступай к полонянам, скажи, пусть выходят из загона, да спокойно, без суматохи.
– Куда выходить, боярин?
– Сюда, на улицу.
– Угу, сейчас. Это дело доброе.
Вскоре улицу заполнили освобожденные жители села.
Парфенов наказал им встать семьями вдоль плетней дворов, ближних к реке.
Те так и сделали.
Бабы и дети плакали, мужики отводили взгляд.
– Люди! – обратился к ним Бордак. – Басурмане взяли вас в полон, убили многих родных и близких. Мы шли следом, о разбое узнали, когда ваше село уже было разорено, догнали татар и побили их всех до единого.
– А кто вы такие? – донесся молодой мужской голос с края толпы.
– Мы – особая опричная дружина царя Ивана Васильевича.
Воевода слышал обрывки фраз:
– Опричники, гляди-ка!
– Вот они какие.
– Не страшные.
– Отменные ратники, раз с ходу малым числом порубили всех проклятых басурман.
Бордак поднял руку и продолжил:
– Вы свободны, люди. Здесь среди нас есть житель этой деревни Ипат Волин. Благодаря ему нам удалось застать татар врасплох, да и сам он зарубил топором двух басурман. Ипат приведет сюда жителей этой деревни. Вместе порешите, как быть дальше. Помогайте друг другу. Мне тяжко о том говорить, но должен сказать. Девлет-Гирей вышел к Москве не там, где его ждали. Полки успели встать в оборону, но крымчаки подожгли посады. И то бы ничего, но налетел ураган, и Москва сгорела дотла. Погибли многие тысячи мирных людей. Одни сгорели, другие потонули в реке. Это великая беда для Руси. Посему думаю, что не следует вам отстраивать новое село. Надо идти на Москву, ставить новый стольный город. Но то решите сами. Мы же сделали свое дело тут, теперь пойдем дальше вдогон за татарами и будем бить эту нечисть, даже если у нас останется хоть один воин. Это опричная дружина, люди. Знайте о том. – Бордак подозвал к себе Волина. – Давай, Ипат, начальствуй тут с головами селений. А мы уходим.
– Отдохнули бы, боярин. Да и припасов у вас нет ничего, только в сумах.
– А ты как то увидел?
– Увидел вот.
– И что?
– А то, что наши деревенские, как придут, хоть птицу побьют, солонину из погребов достанут. Для спасителей ничего не жалко.
– Вам самим харч потребен. Мы возьмем то, что было у крымчаков. Нам хватит. Потом еще добудем. За предложение спасибо.
– Это вам спасибо, воины опричные. Теперь о вас люди узнают. У нас на Руси вести разносятся быстрей любых птиц.
– Это хорошо. Но все, пора нам. Удачи.
Бордак наказал опричной дружине собирать провизию, оставленную татарами в избах, набить сумы, лишнего не брать.
Как только это было сделано, опричники двинулись вдоль реки. Через пять верст Парфенов отправил в лес разведчиков. Те нашли елань. На ней дружина встала для отдыха.
Утром 27 мая опричники направились к вотчине Парфенова.
Вновь заныло сердце у Бордака. Он и желал, и боялся прийти в село Стешино.
Дорогу с переправой дружинники одолели за день, шли открыто, выставляли охранение спереди и сзади, слева и справа. Встали они в роще, в полуверсте от Стешино.
Таков был приказ воеводы.
– Почему ты велел остановиться, Михайло? – спросил княжич. – До села рукой подать.
– Погоди, Василь, давай издали посмотрим.
– А чего смотреть-то?
– Ну как тебе сказать. В порядке село или как?
– Да почему, Михайло? Я не узнаю тебя.
– Я сам не узнаю себя, Василь. Не веришь, до дрожи в членах боюсь. А если и твое село разорили крымчаки?
– Не должны были. Они ведь к Рязани пошли.
– А если там нет Алены с Петрушей?
Княжич не выдержал.
– Да что ты как мальчишка неразумный и боязливый, право слово? Тебе ли, не раз смотревшему смерти в глаза, бояться?
– Все так, недостойно это, но успокоиться не могу.
– Тогда вот что. Ты оставайся тут, а я с дружиной проеду в Стешино. Оттуда гонца тебе пришлю. Майся один.
– Нет, Василь, давай иначе поступим. Дружину здесь оставим и вдвоем поскачем на село.
– Это другое дело. Я сейчас.
Парфенов подозвал к себе десятников, объяснил им суть дела и попросил, не приказал:
– Вы уж тут постойте. Если на селе все в порядке, то мы пришлем к вам мужика какого-нибудь, лады?
– Какой разговор, Василий Игнатьевич, – за всех ответил Огнев.
– Поехали мы. Господи, спаси и сохрани, помоги нам. – Парфенов перекрестился.
То же самое сделали и десятники.
Княжич подъехал к Бордаку.
– Скачем, Михайло!
Воевода с помощником галопом пошли к Стешино.
Их увидели издали. За изгородью появились мужики с кольями, рогатинами, саблями и бердышами. Были у них и две пищали.
– Стража на месте, – крикнул на ходу Парфенов. – Значит, не было тут крымчаков. Вот первая хорошая новость.
Они подлетели к воротам. Мужики узнали молодого хозяина.
Новость тут же пронеслась по селу:
– Княжич приехал!
За ворота вышел ключник Николай Белан, в кольчуге, с бердышом.
– Василий Игнатьевич! А мы ждали, думали, где же ты. А вот он. Доброго тебе здоровья.
– Тебе тоже, Николай. Скажи, ладья из Москвы приходила?
– А как же, пришла.
– С кем?
– Там и прислуга твоя, и, само собой, кормчий. Еще боярыня на сносях с мальчонкой и прислугой.
– Боярыня? Где она, ключник? – спросил боярин.
– Кто именно, воевода?
Ключник угадал в Бордаке вельможу. Вместе с княжичем мог приехать только человек, равный ему по чину или даже превосходящий его.
– Боярыня с сыном.
– Так они тут? – прохрипел Бордак и увидел своего ключника Герасима, бегущего по улице.
Он соскочил с коня и сквозь толпу, с недоумением глядящую на происходящее, бросился ему навстречу.