Игорь не успел его остановить, да этого и не нужно было делать. Глаза отца Александра сверкнули – он был жестоко покалечен, но отнюдь не сломлен. И ответ его вышел легко, будто он был невредим:
– Ловить преступников – это задача милиции, а не священников.
– Вот как? А что мы будем предъявлять им в суде, если все будут вести себя так же, как вы? Они на голословные обвинения лишь рассмеются! Я знал, что вы поступите так, и не хотел сюда приходить, но мне надо выполнять свой долг. Не обижайтесь, но вы представляете себе, как мы оба сейчас выглядим? Я – обслуживатель, выполняю черную работу, убираю грязь с улиц, а вы так святы и непогрешимы, что боитесь замарать себя, прикоснувшись к этой грязи. И при этом некрасиво выгляжу я, раз по нашему городу еще свободно разгуливают преступники, а не вы, якобы из высшего благородства не желая их обвинять.
Игорь затаил дыхание. Отец Александр и не собирался сдаваться, тогда как его жена сжимала руки от страха.
– Если я поступлю иначе, я буду презирать себя, – ответил он.
– Ну да, а пока они пусть творят что хотят! – возмущался Осипов. – И нести за это ответственность буду я, а вы… вы вот сейчас при мне и при Игоре, который вас уважает, без стыда умываете руки! Знаете что я вам сажу еще – эти подонки обязательно нападут на свою очередную жертву, на кого-нибудь, кто может оказаться слабее вас, отец Александр, и следовательно, пострадает намного больше. Для глупенькой Людмилки Шевченко, например, или любой другой девушки встреча с негодяями наверняка завершится трагедией, которая будет на вашей, а не на моей совести, потому что это ваша совесть чистоплюя связала мне руки.
– Осипов, пощади! – прошептал Игорь.
Зато отец Александр, как ни странно, от возмущения Осипова как будто набирался сил.
– У каждого из нас своя правота, – произнес он. – И спорить по этому поводу бесполезно. Мне стало очень стыдно за то, что в ваших глазах мой поступок действительно выглядит недостойным, но решение мое изменить нельзя. Простите меня, пожалуйста.
– Да Бог вам судья, – непримиримо сказал Осипов. – Желаю вам скорейшего выздоровления. Честь имею.
И он направился к двери.
– Минуточку! – воскликнул отец Александр и сделал невольное движение, словно намереваясь броситься следом. Матушка Мария испуганно пискнула.
Осипов обернулся.
– Не уходите вот так, пожалуйста, – произнес, на сей раз с заметным трудом, отец Александр. – Вы замечательный молодой человек и заслуживаете восхищения и…
Тут он закашлялся и не смог больше говорить, да в этом и не было необходимости.
– Спасибо, – вовсе не благодарным тоном поблагодарил Осипов. – Всего хорошего. До свидания, Игорь.
– Пока, – откликнулся Игорь.
Осипов ушел, так и не успокоившись. Отец Александр же после его выступления заулыбался, невзирая на кашель и невозможность говорить дальше. Игорь даже засомневался, стоит ли ему извиняться за несдержанность и резкость своего друга.
– Отец Александр, я вижу, вам нехорошо, – вместо этого сказал он. – Я лучше зайду позже. Я счастлив только, что вы живы и скоро, надеюсь, поправитесь. Мама моя… она, может быть, зайдет, но если не зайдет, то велела передать вам большой привет и пожелать скорейшего выздоровления.
Он улыбнулся ободряюще на прощание и собирался покинуть палату, но отец Александр отрицательно затряс головой, протянув к нему руку, и лицо его выразило тревогу. Игорь остановился сам и попытался остановить отца Александра:
– Ничего не говорите, прошу вас. А то вам станет совсем плохо.
– Могу рассказать я, – неожиданно предложила матушка Мария, и отец Александр с благодарностью пожал ей руку.
Игорь вернулся:
– О чем рассказать? Что-то еще случилось?
– Да. Сегодня, совсем рано утром, я ходила домой, всего на полчаса, взять кое-какие вещи и немного еды. Было еще темно, и я очень испугалась, когда наступила на что-то большое и мягкое под нашей дверью. Это был Сенечка Шевченко, наш сосед. Вы его хорошо знаете, Игорь.
– Да, конечно.
– Он лежал возле нашей двери, прямо на полу, как будто спал тут, а я его разбудила. Он поднялся на ноги, держась за стену, и был похож на сумасшедшего: глаза бродили, руки тряслись, сам он шатался, как пьяный, и что-то бормотал непонятное. А как увидел меня, вдруг весь задрожал, даже зубы застучали, крикнул: «Я не убивал его! Я не убивал!» и убежал от меня, так что я боялась, как бы он не расшибся на лестнице. А потом я вернулась сюда и посоветовалась с батюшкой, что бы это значило.
– Странно, – протянул Игорь. – При чем здесь Сеня Шевченко?
Лицо отца Александра по-прежнему выражало тревогу, и он мучительно готовился еще что-то сказать. Игорь постоянно останавливал его жестом.
– Он крикнул, что не убивал… Боже мой! Он что, думает, что тоже избивал вас?
Отец Александр оживленно закивал головой, радуясь догадливости Игоря.
– Но ведь его там не было, – уверенно произнес Игорь. – Я помню, первой моей мыслью было: это Плескач, а второй мыслью было облегчение: слава Богу, что с ними нет Сени. Он ведь в последнее время не отходил от них ни на шаг. Или, может быть, он был с ними, а потом убежал?
– Его там не было, – прохрипел отец Александр.
Игорь задумался:
– Очень странно… Почему же тогда он… Он что, не помнит, где он был, когда и с кем?
Отец Александр снова кивнул и сказал одними губами:
– Он болен.
– Вы тоже заметили? Я надеялся, что мне это только кажется.
Отец Александр беспомощно заморгал глазами.
Игорь несколько минут молчал, напряженно думая. Отец Александр следил за ним и крепко держал за руку, чтобы он не ушел без какого-нибудь сделанного вывода.
– Доктор меня убьет, если я начну вас беспокоить… – пробормотал Игорь.
Но отец Александр еще крепче ухватил его за руку, а матушка Мария сказала:
– Не молчите, Игорь, и ничего не скрывайте. Вы же знаете батюшку: чем меньше ему известно, тем больше он нервничает.
Игорь еще немного поколебался. Перевесил умоляющий взгляд священника. Тогда Игорь поделился своими соображениями:
– У меня есть друг, Эдик Тимофеев. Мы учимся в одном классе. И хотя мы с ним не очень похожи, нам интересно вместе, есть некоторые точки соприкосновения, музыка, книги, учеба, и вообще он классный парень. Но мы с ним уже давно не общаемся, потому что Сеня Шевченко втянул его в какую-то секту. Боже мой, это ужасно. Как же это раньше не пришло мне в голову… Ведь когда я подрабатывал в прокуратуре, я слышал, что в сектах процветают всякие гадости, и наркотики тоже. О Боже мой, Сеня! Вот почему он иногда не отвечает, если к нему обращаешься, надолго исчезает… не помнит, где он был вчера и что делал! О Боже мой, Эдик! Ему грозит то же самое! Отец Александр, мне уже нужно идти.
Тот закивал головой и снова одними губами произнес:
– Найдите Сеню.
– Обязательно. Выздоравливайте поскорее. Можно, я буду навещать вас после школы?
– Конечно! – в унисон улыбнулись и отец Александр, и матушка Мария.
Игорь бросился к двери. Мысленно он уже начал действовать.
Отец Александр перекрестил его, закрыл глаза и зашептал молитву.
День снова намечался очень хороший – солнечный, с легким ветерком, с оттепелью. Город как будто просыпался после зимней спячки. Не то чтобы в его жизнедеятельности происходили заметные изменения, просто в воздухе витало уже что-то неуловимое – запах весны, от которого хотелось расправить крылья и взлететь в небо. Тесна и тяжела становилась теплая зимняя одежда, толстая, как оболочка кокона. На утомленных лицах поблескивали глаза и улыбки, несмотря ни на что: зима – это всегда угасание, весна – это всегда возрождение, радость, активность. И… грязь на дорогах, заляпанные и забрызганные до самых крыш машины и автобусы, промокшие ноги, насморк и кашель от извечной в это время года простуды.
Игорь вышагивал в сторону Подновья пешком, игнорируя любой вид транспорта, и строил в уме планы и предположения. Строго говоря, Сеня не был его другом, но Игорь не относился равнодушно к его судьбе и не мог бросить его в беде. «Глупый, слабый мальчишка! – разозлился попутно Игорь. – Мало того, что сам вляпался в историю, так еще и других за собой тянет, за компанию! И наркотиков не побоялся, идиот несчастный! И отец Александр из-за него сейчас беспокоится, а ему необходим отдых и хороший уход, и никаких треволнений. Ну что за неудача, Господи! Где я сейчас найду этого осла? Бродить мне вокруг его дома, что ли?» Это был не лучший выход. Он чувствовал, что к нему постепенно подступает вчерашняя паника, с сердцебиением и удушьем от бессилия. Пришлось остановиться, закрыть глаза, сделать несколько глубоких вдохов и на минуту забыть обо всем.
Спокойно, Белояр, без нервов. Что за возбуждение такое неестественное, смешно смотреть, как пацан, раскис, того и гляди – слезы хлынут ручьем. Не парень, а девчонка. И прекрати, в конце концов, перескакивать с одного на другое, обдумывай все по порядку. Поспешишь – людей насмешишь. И ничего не добьешься вдобавок.
Только спокойно.
За Сеней он никогда не следил, но видел в нем изъян уже давно, больше года. Именно тогда, прошлой зимой, с ним стали случаться странные, необъяснимые перепады настроения. При этом не факт, что это связано с сектой – какое-нибудь поганое курево он мог достать и сам, дурень. Общение его с Плескачом обнаружилось позже – прошлым летом. Подрабатывая в прокуратуре, Игорь очень удивился, увидев их вместе. И опять же не факт, что и это связано с сектой. Плескач и секта – звучит неубедительно, хотя… кто знает…
Непреложным является пока только один факт: само наличие секты. Сеня зависит от нее и потащил за собой Эдика. Одному погибать, видите ли, скучно. Или страшно. Итак, в городе существует некая организация, видимо, легально, либо под прикрытием, а скорее всего – тайно, раз Сеня до сиз пор никому ничего не разболтал, и раз о ней никто ничего не слышал. Тимофеев не смог ее раскусить, следовательно, прикрытие достаточно мощное.
Господи, за что отцу Александру такое наказание.
Легко сказать – найди Сеню. А где его искать-то? И вообще, если он сейчас убежден в том, что участвовал вместе с Плескачом в избиении, то прячется от всех, и это естественно, любой бы на его месте спрятался. Шансов меньше, чем в поисках иголки в стоге сена.
Стоп.
Осипов может помочь. Это и его касается, он намного ближе знает Сеню, его мать и сестру, и подскажет, куда двигаться дальше. Другой вопрос, захочет ли он это делать после утренней сцены в палате отца Александра.
Ух! Мысли Игоря мгновенно устремились в заданном направлении. Как Осипов набросился на едва живого, почти бездыханного священника – как злобный волк на ягненка! А отец Александр вдруг ожил от такого давления, как будто нуждался не в уходе и заботе, а в таком вот нападении. Какая прелесть – а ведь они, пожалуй, тоже со временем подружатся… Есть в них что-то общее.
Осипов поможет.
Остановившись на этом решении, он несколько успокоился, не делал скоропалительных выводов, а только тщательно отыскивал в памяти воспоминания, пусть даже мелкие, но которые прольют свет на происходящее.
Осипов был дома один и спал, поэтому открыл дверь с недовольным ворчанием, а увидев Игоря, и вовсе чуть было не захлопнул дверь у него перед носом.
– Эй! – возмутился тот. – Ты что, с ума сошел?
– Не трогай меня, – предупредил Осипов. – Я сегодня бешеный, как собака. А чего ты хочешь – я не спал всю ночь, и поп твой довел меня до белого шипения.
– Ты меня напугал, а не его, – ответил Игорь, раздеваясь и вешая куртку на крючок. – А где Натка?
Осипов с продолжением своего ворчания прошаркал шлепанцами на кухню, ставить чайник и заваривать кофе.
– Где, где… В нашем домике, в Сормове. Наводит глянец, скоро уже переедем. Недели через две, наверное. Скорее бы.
Тут он слегка оттаял и улыбнулся. Игорь воспользовался этим и прочно утвердился на табуретке, поставил локти на стол и положил подбородок на сдвинутые кулаки. Осипов сел напротив и устало попросил:
– Если ты пришел разбираться насчет инцидента в больнице… Не старайся, не выйдет. Может быть, отец Александр и является для кого-то образцом добродетели, но для меня, извини, его так называемое «непротивление злу» – всего лишь предлог, чтобы не нести никакой ответственности за дальнейшую судьбу мерзавцев. Чистоплюй.
– Не возражаю, друг мой, – тут же уступил Игорь. – Ты человек прямой, в этом твое достоинство, одно из многих. Он это почувствовал сразу и, кстати, скрывать не стал. Я не об отце Александре пришел говорить с тобой, тем более что ты воспринял его позицию в штыки, а мне так, если честно, все равно. Осипов, мне нужна твоя помощь. У меня вдруг возникли проблемы, от которых я не могу отвертеться.
Осипов посерьезнел:
– Твой отец?..
Игорь замер на несколько мгновений, потом с усилием покачал головой:
– Нет, это не отец. Осипов, ты не поверишь. Это Сеня Шевченко.
Осипов вздохнул и сделал две чашки черного кофе.
– Игорь, ради Бога. Неужели ты меня разбудил из-за такой ерунды? Сеня Шевченко – это сплошная ходячая проблема с самого своего рождения. Не утомляй меня. Голова раскалывается, таблетку выпить, что ли?
– Осипов, – грустно произнес Игорь. – Какой ты черствый. Стал бы я тревожить тебя после таких событий по всяким пустякам? Пожалуйста, сядь и постарайся выслушать меня до конца. Все очень серьезно. Серьезно как никогда.
Ставя на стол чашки с кофе и вазочки с сахаром, печеньем и конфетами, Осипов испытующе смотрел на Игоря и изгонял из головы остатки сонливости. Похоже, дело действительно требовало вмешательства – Игорь не паникер.
– Я давно заметил, – начал Игорь, – что у Сени не все в порядке. Не вообще в жизни, а… в психике. Он стал странный. Знаешь, это было похоже на наркозависимость.
– Возможно, – согласился Осипов. – Я тоже как-то подумал об этом. Но Сене разве скажешь? Чуть дотронься до него – и он, как улитка, залезает в свою раковину и притворяется мертвым, пока не оставишь его в покое. Но Игорь, если бы он что-нибудь натворил, я бы первый узнал об этом, ведь, кроме меня, помогать ему никто не станет. Не Плескач же!
Игорь скривился:
– Не тот случай. Кстати, ты его сегодня не видел?
Осипов хорошенько вспомнил, потом ответил:
– Кажется, нет. Но даже попадись он мне под ноги, я бы не обратил на него внимания, так как хотел поскорее лечь и уснуть. Так что с ним случилось?
– Не знаю, оставил ли он нам шанс его спасти, – сказал Игорь. – Матушка Мария ходила сегодня домой, принести чистое белье и еду. Наткнулась на Сеню, который лежал на полу возле их двери, и когда увидел хозяйку, закричал: «Я не убивал его!» и убежал со всех ног.
Осипов нахмурился:
– Не гони. Я прекрасно помню вчерашнее избиение. Его там не было.
– Не было, – подтвердил Игорь. – И отец Александр убежден в этом. Но, Осипов, получается, что он сам не помнит, где он был в это время.
Осипов долго молчал, переваривая это сообщение, и сильно хмурился. Оба забыли о кофе. Если бы тревогу поднял не Игорь, Осипов, наверное, и не поверил бы. А Игорю Осипов верил.
– Матушка Мария не ошибается? – мрачно уточнил он.
– Нет. Потому-то отец Александр и позвал меня так срочно – чтобы я нашел Сеню и объяснил ему, что еще не поздно все изменить. До сих пор я излагал только факты. А теперь мои предположения, в которых я не сомневаюсь, и прошу тебя не расспрашивать меня о подробностях прямо сейчас, иначе я собьюсь с курса или запутаюсь. Сначала я попробую обрисовать картину в общих чертах, а потом уже перейдем к деталям. Ладно?
– Ты абсолютно уверен в своих предположениях?
– Да.
– Тогда начинай.
Игорь сделал паузу для упорядочения материала и распределения его по пунктам. И хлебнул из чашки кофе.
– Итак, Осипов. В городе есть какая-то организация, занимающаяся промывкой мозгов, из тех, которые мы обычно называем сектами. Туда ходят и Сеня, и Эдик Тимофеев. Насчет Плескача не знаю, но думаю, что да, так как однажды в разговоре Сеня сделал намек и не успел его замазать, из этого намека следовало, что деятельность Плескача правомочна. Он даже назвал их… каким-то словом… Не помню, каким, но я сразу вспомнил фашистов. К этой организации невозможно подкопаться или взять силой, иначе Тимофеев, вытаскивая Эдика, стер бы ее с лица земли. Нападение Плескача на отца Александра может быть либо случайностью, либо запланированным действием, это для меня в данный момент неважно. Каким образом Сеня узнал о нападении, я объяснить не могу, но это легко выяснить, как выражался Шерлок Холмс, дедуктивным методом. Мне просто не хочется сейчас отвлекаться в сторону. Факт тот, что Сеня знает о нападении и думает, что отец Александр мертв и что он, Сеня, участвовал в этом, хотя это неправда. Надо найти его и сказать ему, что это неправда и пора бросить Плескача и прочие гадости и жить нормальной жизнью, смотреть людям прямо в лицо и не убегать от действительности! А если он не захочет или станет, как всегда, увиливать, то схватить его за шкирку и запереть в каком-нибудь реабилитационном центре, чтобы он родился заново.