Галина сопротивлялась появлению в семье няни не дольше недели. Спустя три дня после эпизода с фотографиями, ночные загадки поведения сына повторились. В этот раз Галя проснулась от смеха. Детский смех, хихиканье, что разносилось плавными волнами по квартире. Смех то приближался, то исчезал в далеких уголках кладовой. Веселый, отрывистый и звонкий. Это был смех Миши и второго ребенка рядом… Словно он играет в салочки и радостно вскрикивает стоит кому-то схватить его щекотно под ребрами.
Откинув одеяло, Галя распахнула дверь спальни. Она пыталась сохранять хладнокровие и боевой настрой. Это ее дом! Ее сын! Что здесь вообще происходит!?.. Но вокруг не происходило ничего. Чернота комнат, тишина и безмолвие, – Миша…? – аккуратно позвала она сына. Галю поглотила такая глубокая тишина. Она слышала, как на противоположной стене на электрическом камине стучит секундная стрелка ее наручных часов. Галина сделала шаг назад и прижалась спиной к стене, чувствуя какую-то защищенность, стоя здесь в этом вакууме безмолвия. – Я тебя слышала… Миша… С кем ты играешь!? – озиралась она по сторонам не в силах сдвинуться с места.
– МАМА! – схватил ребёнок ее холодной рукой за голую коленку.
– БОЖЕ!!! – вскрикнула Галя, хватаясь руками за стену позади себя и рыская в поисках выключателя. Когда свет вспыхнул, она увидела внизу у своих ног Мишу. Только он был абсолютно белый, бесцветный. Белое лицо, белые волосы! – ААААААА! ЧТО ЭТО!? – орала она, закрывая руками лицо и отползая по стенке прочь. На шум из спальни выскочил Вадим, – Галя… ты чего?… – он опустился к ребенку, стряхивая с того пару килограмм муки, – Галь, это только мука! Опять малой выбрался в ночные приключения! – Вадим поднял ребенка на руки и отправился с ним на кухню. Она услышала голос мужа, – тут все засыпано! Видимо, с размаху бил по пакетам! – Миша начал вновь яростно смеяться, щурясь, когда папа принялся сдувать с его ресниц белые воздушные щепотки муки. Заставив себя подняться с пола, Галя смотрела как Вадим теперь месит тесто на волосах Миши, поставив его под душ.
– Я так больше не могу… Я согласна на няню и, кажется, на психолога… Мне нужна помощь, Вадь…
Тот трижды нанес шампунь, но тесто с волос смываться отказывалось. – Галчонок, – он хотел подбодрить ее, поддержать. – Возьмем няню, потом садик подключим почаще! Не как сейчас, а каждый день!
– У него только недавно прошел двусторонний отит. Еще рано. Сам знаешь, как там с чужими детьми! Врач сказала, чтобы так простудиться он должен был час по улице бегать без шапки! Не уследила воспитательница! Вот тебе и весь садик! У меня он никогда без шапки не выходит на улицу!
Вадим не нашелся, что сказать, и только Мише нравилось баловство и его шалость с мукой. Шлепая по дну душевой, он вскинул руки к матери, – мам, кидай еще муку!!! Иглать!!! Иглать с тобой весело!!! Я хочу в пйятки! В пйятки, мама! Пйячься!!! Вика тебя нашла!!!
Глава вторая
«Бабочка из занавески»
К субботе Галина обзвонила шесть нянь. С пятью поговорила по скайпу, двух пригласила на интервью и живую встречу с Мишей. Последние четыре ночи она ложилась спать, выпивая таблетку снотворного. Она никогда раньше не имела проблем со сном, но то, что говорил Миша… Что если это не у сына проблемы, а у нее? Галя стала делать перед сном странную вещь, нашептывая «да уж.. по мне точно психушка плачет»…
Когда Вадим засыпал, она привязывала свою руку капроновыми колготками к батарее. Если у нее приступы лунатизма, о которых она забывает, привязав себя Галя не сможет бродить ночами по квартире. Тем более с Мишкой баловаться и играть в разбросанную муку… помогать ему выдвигать ящики с фотографиями. Вадим ничего не замечал. К утру по будильнику, Галя успевала отковать себя. Ее нехитрый прием позволил их семье спокойно спать все ночи до выходных.
Первой на собеседование пришла молодая женщина тридцати шести лет. Высокий черный хвост длинных волос, миндалевидные яркие голубые глаза. Такие яркие, что сливались с цветом неба. Катя Белкина закончила педагогический. Пятнадцать лет она работала учительницей младших классов, но попала под сокращение, а частным няням платили больше и график легче.
– Я сама первый ребенок из пяти, так что вожусь с малышней с самого детства! – Катя сидела на полу помогая Мише складывать фигуры по вырезанным в дереве выемкам.
– Наверное, у вас как такового детства и не было? – посочувствовала Галя, – когда в три года начинают говорить, что ты взрослая, ты старшая?
– Детства не было, – грустный взгляд ее встретился с Галей, – взрослой я стала в возрасте Миши. Катала коляски по двору и держала бутылочки родившемся после меня близнецам. А он у вас смышлёный парень! Ни разу не ошибся в фигурах. – Катя смотрела, как Миша ловко разложил деревяшки, особо на них не глядя. Куда внимательнее он рассматривал свою возможную будущую няню, улыбаясь ей, принося все новые и новые игрушки. Закончив первую, он перевернул ее вверх ногам, словно блин на сковородке.
– Опять игра на логику? – Взяла Катя очередную коробку с пятью десятками перемешанных пластиковых животных, – ну давай! Здесь нужно зверей в зоопарке разделить по клеткам.
– Одна из его любимых, – кивнула Галя. – Мы ищем человека на несколько часов в день. Чтобы я могла отлучаться по своим делам. С двенадцати до четырех, с понедельника по пятницу. Вас бы устроил такой график?
– Даже очень! Я живу в домах напротив. К вам мне пешком ходить, удобно и быстро.
Закончив сортировать копытных, кошачьих, птиц, рептилий, рыб и насекомых, снова без единой ошибки, Миша побежал провожать Катю. Обняв ее вокруг шеи, пока та сидела на корточках, он долго ее не выпускал. – Какие у него бесподобные глаза! Я только сейчас заметила… Зеленые с россыпью тысяч карих вкраплений…
– При особом освещении у него такое бывает. Иногда они мне полностью… карими… кажутся. – Не стала Галя произносить слово «черными».
– Малыш у вас просто чудо, Галина! Буду рада, если вы со мной свяжитесь. –Пожав ей руку, Катя широко улыбнулась. Она помахала Мише и тот ринулся за матерью, провожать няню до самого лифта.
В Кате все было прекрасно: ее опыт, как здорово она поладила с Мишей, но и сама Катя была чрезмерно прекрасной. Белые зубы в овале пухлых губ, струящиеся черные волосы, убранные в идеальный конский хвост на макушке, опускался до пояса. Разумно ли было пускать в семью столь красивую няню? Галя себе в общем-то нравилась, не сказать, что у нее были комплексы. Прямые волосы цвета пшеницы Миша унаследовал как раз от нее. Конечно, талия после родов расползлась, но она вот-вот начнет ходить в зал, благодаря няне, и быстро вернет себе форму. Только как бы к тому времени не пришлось возвращать еще и мужа!
Через час после первой няни, в домофон позвонила вторая претендентка Любовь Ооловна.
Няня первым делом поправила Галю, когда та назвала ее Любовь Олеговна.
– Нет-нет, дорогуша, Ооловна, а не Олеговна! Такое национальное тувинское отчество!
Почему-то Галина сразу вспомнила мультик про пингвинят Ло-Ло и Пе-Пе. Ооловна походила чем-то на большую бабушку-пингвина. Седая маленькая голова на короткой шее, что скрывалась в черной широкой кофте трапеции, застегнутой на одну верхнюю пуговицу. Белая блузка с широким жабо, широкая юбка колоколом до пола. В отличии от современной Кати в джинсах и красном пуловере, Ооловна больше походила на добрую бабусю из детских книжек. Улыбчивая, морщинистая, в очках, любяща обниматься и печь пироги.
Но Миша не кипел желанием подружиться с няней номер два. Он себе уже выбрал! Приятно пахнущую жасмином, влажноокую амазонку Катю. В ней он сразу распознал схожесть, роднящую их души. Пусть мама ничего не замечает в людях дальше, кажется, она вообще давно ничего не видит…
Как только Любовь Ооловна не пыталась заинтересовать собой маленького «Медвежонка», тот вырывался из ее ухватистых цепких рук, начинал ныть и реветь.
– Ну не плач, мое солнышко! Успокойся, моя радость! Мой сладусик-карапузик! – Кудахтала Любовь Ооловна или какие там звуки издают бабушки-пингвины.
– Он не любит… когда с ним сюсюкают, Любовь Ооловна! – Подсказывала Галя, – считает себя взрослым. Миша, иди подготовь в детской прописи и заправь перьевую ручку чернилами. Я скоро приду. – Отправила его Галина, прекращая экзекуцию сюсюканьем.
– Чернилами!? – всплеснула руками няня, – он же их разольет или выпьет! Вы что, ему же только три с половиной годика!
– Он развит сильнее сверстников… Умеет читать и писать. Вот, полюбил использовать перьевые ручки, какими писали в девятнадцатом веке. Хотел гусиное перо и ножик, чтобы их затачивать, но я… – тут она заметила распахивающиеся вопреки всем законам гравитации морщины век няни, и сменила направление беседы, – Я здесь ни при чем! – Поскорее открестилась она от немых вопросов о новомодном воспитании и пичканье в детей трех иностранных языков вместо агуканья, – он таким родился! Конгениальным, если хотите! У него все получается с первого раза.
– Кон?… кон… гениальным?… – на этих словах молодой прогрессивной матери, Любовь Ооловна поспешила в холл обувать свои сапоги, – Галина, дочка, я, очевидно, вам не подойду! Все эти современные мето́ды не моё! Прочих я на Колобке и Курочке-Рябе баюкала, а ваш… Нужна ли ему вообще нянька-то, столь одаренному?
– А за тройную плату!? С понедельника по пятницу, с двенадцати до четырех? – Галя не была готова расстаться с Ооловной и заменить ее красоткой Катей.
Няня колебалась две секунды. За тройную плату она убаюкает гениального Мишу Бурякова под чтение пятого тома термодинамики! – Выйду в понедельник!
– Мы с вами свяжемся! – с облегчением вздохнула Галя.
Вечером она поделилась с мужем итогами встреч, и что приняла решение нанять Любовь Ооловну, – выговаривать ее имя отчество, пожалуй, самое сложное для меня! В остальном, она как бабушка для внучка!
– У твоего внучка четверо своих стариков! Выбирай любого по одному на все дни недели!
– Они же у нас работают. Моя мама преподает. Твои врачи тем более на пенсию не отправятся. Они всем нужны! Всем людям на планете.
– А что Катя? И звать легко: Кать да Кать, всего-то один слог!
«Размечтался!» приревновала в мыслях Галина, – слишком… молоденькая!
– Ей тридцать шесть лет, Галя! Она старше тебя на целых десять!
– Молоденькая для няни! Она учительницей работала, а не с дошколятами возилась.
– Но наш-то парень развит покруче первоклашки! Всё мои гены, да? Ну, признай! В мой род он такой башковитый! – Вадим заметил очевидные признаки недовольства: поджатые губы Галины, ее протяжные вздыхания и устремленный к окну взгляд. Потому поспешил прекратить неважный спор. Выбрала няню, уже маленькая победа.
– Как скажешь, Галчонок, ты в этом лучше понимаешь! Главное, что определилась, да, малой!? – Вадим качал на коленке сына. Сегодня тот на радость родителей и особенно матери вел себя как обычный трехлетний ребенок. Его взгляд был игрив и азартен, и он не смотрел на мать тем своим непогодам мудрым выражением лица, которое пугало Галю. Может, у них в семье подрастает маленький Эйнштейн? Лишь эта мысль согревала ее перед сном. Тем ни менее, она не прекратила наматывать колготки вокруг запястья каждую ночь, привязывая себя к батарее.
Утром в понедельник ровно в девять утра раздался телефонный звонок, – алло, Галина, доброго утречка! Боюсь, я не смогу работать с вами, – тараторила Любовь Ооловна, – мне… предложили другой вариант, он проще, и я…
– Стойте, что значит не сможете!? Мы же договорились!!!
– Простите милочка, я отказываюсь!! Всех благ!!
– Да что происходит-то!? – но в трубке загудели короткие сигналы отбоя, – трубку бросила..! – раскраснелась Галя, оборачиваясь на мужа, – она нас кинула, представляешь!? Наша Ооловна!! А у меня уже столько назначено на сегодня!
Вадим отставил чашку кофе, уворачиваясь с ней подальше от вытянутых рук Миши, – роднуля, ну вызови ту Катю! Потом другую подберешь! Сама говорила, она Мише понравилась! Нет, сын, – Вадим залпом допил кофе, – тебе еще рано получать энергию из кофеина! И без того шаловливый!
– Ладно… ладно! Только потому, что нет другого выбора. – Галя звонила секси няне, снова поймав на себе тот вдумчивый взгляд своего ребенка. Миша перестал баловаться и пытаться дотянуться до кофе. Наверное, он сидел против света… или как объяснить, что его глаза вновь показались Гале карими.
– ВИКА!!! – выкрикнул Миша и потянулся к маме. – Не смей!!!
– Что…? – Галя как раз договаривалась с Катей, которая с радостью согласилась на работу. Отец поправлял малыша, – нет, не Вика, а мама Галя. Скажи Га-Ля! Ты же вчера писал под диктовку отрывок из Войны и Мира! Галь, это ведь он писал? То, что ты мне показала?
– Ну не я же… Конечно он…
– Вика, Вика, Вика, Вика, Вика, Вика, Вика, Вика, Вика, Вика, Вика, Вика,…. ВИКА!!!!!! – завелся Миша, вырываясь из рук отца, неистова выкрикивая одно и тоже незнакомое имя. Галя повесила трубку, и даже Вадим выглядел ошарашенным, – что он говорит? Какая еще Вика?… – Отец редко становился очевидцем припадков ребенка, о которых время от времени рассказывала жена.
– У него истерика, не видишь!? – Галя пыталась успокоить сына и взять его на руки, но тот с силой хлопнул мать по лбу. Рука у него была знатной, как у взрослого. В глазах у Гали потемнело. Она потеряла ориентацию в пространстве. Повалившись с корточек на спину, Галина ударилась затылком об открытую дверцу посудомойки.
– Уходи Вика! Уходи!!! Уходи!!! Пошла плочь!!! – отбрыкивался Миша в руках еле удерживающего его отца, пытаясь дотянуться ногами и лягнуть его по коленкам или боднуть головой в нос.
– Прекрати!! Хватит я сказал!! – Вадим не мог совладать с сыном. Он опустил его на пол и волоком потащил за руки в детскую, захлопнув за ним дверь. Тяжело дыша, Вадим помедлил секунду. Ни единого звука из детской больше не донеслось. Он вернулся на кухню, помогая жене подняться с пола. На лбу от кулака Миши у нее проступил синяк и шишка, а с затылка за шиворот блузки текла кровь, – сейчас придет нянька и я отвезу тебя ко врачу! – Он сорвал чистое кухонное полотенце, протягивая ей.
– Думаешь, мне поверят, что мой трехлетка сын сделал это, а не ты?…. – Галя прижимала к ране полотенце, когда раздался звонок в домофон. – Открой, это Катя.
На бегу натягивая кроссовки, Вадим жал кнопку открытия домофонной двери, но та не срабатывала. – Что ж за день такой! – Он поспешил к лифтам, прыгая на одной ноге в кроссовке, думая встретить Катю внизу, но та уже появилась на лестничной клетке, – доброе утро, я Катя! – широко улыбалась тоненькая брюнетка с длинным черным хвостом волос на макушке, – все в порядке? – уточнила она, уставившись на расстроенного и запыхавшегося Вадима. На его майке она заметила капли свежей крови.
– Да… да, конечно, проходите! Мы просто спешим очень! Уже убегаем! Я и Галя… нам нужно бежать!
В квартире стояла тишина. Катя вошла в холл, а Вадим скрылся на кухне. Няня озиралась по сторонам, – а где Мишутка? – снимала она туфли и переобувалась в захваченные с собой тапочки, как сделала перед собеседованием, чем очень обрадовала Галю. Внимательная к мелочам и чужому быту женщина. Даже свои тапочки захватила.
– В детской! Проходите! – крикнул с кухни Вадим, – мы с Галиной отъедем ненадолго, а вы располагайтесь! Делайте, что нужно! Если что звоните, там на холодильнике все наши телефоны! – Катя проследовала за Вадимом на кухню. Ее взгляд задержался на размазанной красной полоски у основания металлической дверцы посудомойки. Она поспешила отвезти взгляд, пока не заметил Вадим. Мало ли… люди курицу разделывали или просто сок от мяса? Это же посудомойка, а не циркулярная пила! Из ванной подала голос Галина, попросив мужа принести ей обувь и шапку. Катя удивилась, ведь на улице в конце сентября устаканилась теплая погода бабьего лета до плюс восемнадцати.