Смирившись с тем, что второй воблер потерян, я выбрался на сухое место. В старые времена здесь, на пологом склоне косили траву. Помню, тут было много дикой клубники. Сейчас же это место заросло молодыми хвойными деревцами высотой с полтора-два метра. Я нашел относительно обширную поляну и присел рядом с одиноко стоящей сосной. Хотелось есть. Когда утром уходил на рыбалку, тетя Рая хотела было дать целый пакет пирожков и бутылку молока, взятого у соседей. Я долго отнекивался, говоря, что я ненадолго и скоро приду: зачем мне таскать все это? Чтобы не обидеть старую женщину, я все же взял один пирожок. Сейчас же, чувствуя зверский голод после всех моих бессмысленных приключений, я стал жалеть, что не взял весь пакет, а заодно и молоко. Я достал маленькую пластиковую бутылку, наполовину уже пустую, с водой и свой единственный пирожок. Чтобы не сидеть с мокрой ногой, я положил пирожок рядом с собой на рюкзак и, прислонившись спиной к стволу сосны, стал снимать кроссовки. К своему удовольствию, я отметил, что обувь хотя и мокрая, но грязи внутри не было. С носков я выжал воду и разложил на сухой траве. Ополоснув руки из бутылки, я протянул руку к пирожку и обнаружил, что он исчез. Я приподнял рюкзак, думая, что мой обед свалился в траву, но пирожка нигде не было. Чудеса! В полном недоумении я допил воду и закурил сигарету. Тут я почувствовал, как что-то сыпется мне на голову. Я провел рукой по волосам и обнаружил, что это начинка от потерявшегося пирожка. Что за ерунда! Поднял голову вверх – там, на высоте метра три, на ветке сидела белка и, нагло издеваясь, ела мою еду. Ну, хоть бы убежала на другое дерево! Нет же: прямо над моей головой и обсыпая меня крошкой, обхватив маленькими лапками пирожок, она с удовольствием уплетала мой обед. Я завороженно смотрел на смешного зверька и опомнился только тогда, когда почувствовал, что я нахожусь в странном блаженстве: белка забрала мой обед, но подарила взамен минуту счастья. Я прилег на траву и долго глядел на нее, улыбаясь, пока белка не доела все и не скрылась. Было так тепло и приятно, что я даже немного задремал.
Пришел в себя я от странного то ли гула, то ли мычания, то ли стона. Такие звуки раньше я никогда не слышал и поэтому стал озираться вокруг, пытаясь найти его источник, но так и не понял ничего. Необычный гул прекратился. Надо было идти обратно в село. Я надел полу высохшие носки, надел мокрые кроссовки и задумался: какой же дорогой идти? Ноги не просто гудели, а почти не слушались. Обратно по воде не хотел топать ни за что на свете. Хоть переправляйся на тот берег! Опять странное невидимое существо загудело. Я машинально снова попытался хотя бы понять, откуда идет этот звук, и тут заметил, что выше по склону и ниже по течению, на пригорке, стоит бежевый внедорожник. По виду мне показалось, что это «Тойота». Из-за своего цвета он был почти неразличим на фоне прошлогодней высохшей травы. Если сюда пробрался автомобиль, значит, есть, по крайней мере, вытоптанная колея и по ней можно будет легче выбраться на дорогу, пусть и придется сделать крюк, но идти по прямой я был не в силах.
Там, где стоял внедорожник, если мне не изменяет память, река делала три поворота, и получался своеобразный полуостров, откуда удобно было рыбачить. И самоё место было рыбное из-за омута и обратного тихого течения вдоль берега. Жаль, что не дошел туда по тому берегу. Я зашагал по направлению автомобиля, озираясь вокруг и посматривая на небо в попытках все же понять, откуда, время от времени, идет непонятный гул. Когда до «Тойоты», – а это была она, – оставалось метров 30-40, передо мной мелькнула призрачная тень и перегородила мне путь. Я даже вскрикнул от ужаса и не узнал своего голоса: получился полушепот, как будто бы я выдохнул свой страх. Передо мной стоял огромного размера, почти белый, волк, давая понять, что дальше к машине дороги для меня нет. Он смотрел на меня так, что как будто бы видел насквозь через меня. Я был загипнотизирован этим взглядом и не мог шевельнуть ни одной мышцей. Мозг закрутился по какому-то маленькому кругу в бешеной скорости, от страха ничего при этом не соображая.
– Бенгур, я здесь, – вдруг послышался спокойный голос, и из-за зарослей мелких сосен появился, видимо, хозяин этого существа, если у волков они бывают, конечно.
Волк, услышав голос, посмотрел куда-то вбок и исчез в противоположную от голоса сторону. Через секунду передо мной появился молодой человек, можно сказать, почти мальчишка лет 23-25. Ростом он был под метр восемьдесят, глаза серые, волосы русые. Одет был в простой, крашенный в «камуфляж», коленкоровый охотничий летний костюм, под которым чувствовались накачанные мышцы. Весь он был полон сил и уверенности в себе. По крайней мере, мне так показалось. Также мне показалось, что его серые глаза, несмотря на невыносимую молодость, смотрели как-то устало: такие глаза рисуют художники у стариков – полные неведомой нам мудрости.
Молодой человек подошел ко мне и остановился в трех шагах.
– Заблудились?
– Нет. Я так-то местный. Вот рыбачил с того берега и зацепил подряд два воблера. Хотел было махнуть на них рукой, да не удержался: пробрался по щиколотку в воде вдоль берега по зарослям и устал, ноги не держат.
– Местный? – удивленно спросил как бы про себя незнакомец и стал всматриваться в меня. – Вас не Валерием зовут?
Я сильно удивился, если можно так сказать, так как не отошел от состояния страха после встречи с волком:
– Да, Валерием нарекли родители.
– Кулагин, да?
– Кулагин. Откуда Вы меня знаете?
– Вы помните Ивана Левкова?
Я задумался, пытаясь вспомнить: Иванов в жизни встречал, но фамилия мне ничего не говорила.
– Помните, когда Вы заканчивали седьмой класс, Вы встретились с мальчиком примерно в такое же время, в начале мая? Помните, он Вам дал на месяц попользоваться фотоаппаратом «ФЭД»?
Я вспомнил Ваню, так он назвался тогда. Да, это было девятого мая. Был День Победы – выходной. Я шел на рыбалку по балке, которая тянулась параллельно Мошкино в полутора километрах, и по ней проще было ходить из Малых Гарей до Лаймы. В те времена к концу лета все выкашивалась вся трава во всех местах, и весной можно было ходить пешком спокойно хоть по лесу, хоть по лугам. Вот и тогда, на светло-зеленом ковре только-только проросших травинок, сидел парнишка моего возраста, подстелив под себя сложенную пополам старое покрывало. Помню, он читал геометрию. Оказалось потом, что он старше на год и ему предстояло сдавать экзамены по окончании восьмого класса. Тогда же он посмотрел на мою сторону и стал штудировать дальше какую-то теорему. Я тоже хотел идти дальше на свою рыбалку, но мое внимание привлек фотоаппарат, который лежал рядом со стопкой книг и общих тетрадей на углу покрывала. В то время мне был куплен аппарат под названием «Смена-8». Он был простой и дешевый, а я хотел почему-то обязательно с рычажком для мотания пленки, и чтобы можно было снимать так, как делают фотокорреспонденты по телевизору: смотреть в видоискатель и, поворачивая объектив, щелкать затвор. Но такой фотоаппарат стоил дорого и я обходился тем, что имел. А у парня моего возраста был довольно дорогой фотоаппарат «ФЭД», и это сокровище лежало так, как будто бы ему и дела не было до него. Я подошел к нему и стал рассматривать фотоаппарат. Парень долго не обращал внимания на меня, пока не дочитал до конца то, что хотел дочитать и не посмотрел на меня с доброй улыбкой:
– Нравится фотоаппарат?
– Еще бы! Хороший аппарат.
– Хочешь – бери. Могу дать попользоваться на месяц. Мне все равно надо готовиться к экзаменам. Ты здешний сам?
– Да. Я из Малых Гарей. Это вот там, видишь крыши домов?
– А я приехал с мамой в гости к тетке. Она живет вот в том крайнем доме. – Парень показал рукой на довольно обветшалую крайнюю избу в Мошкино. – Послезавтра мы поедем обратно, и потом я приеду уже после экзаменов в середине июня. Тогда и вернешь «ФЭД». Там остался последний кадр – давай я тебя щелкну для истории.
Он сфотографировал меня и перемотал свою пленку на закрытую катушку. В тот день я на никакую рыбалку не попал. Парень, который назвался Ваней, показал, как нужно пользоваться «ФЭДом», а потом мы сидели и болтали полдня обо всем и ни о чем. Мне было с ним легко и очень приятно. Через месяц я вернул ему фотоаппарат, а после еще две недели мы с ним ходили на рыбалку, фотографировали, мечтали о будущем. Потом он уехал и больше мы никогда не виделись: он учился в Лебяжьем в Кировской области, я учился в средней школе своего райцентра в своей республике. Дальше я уехал из своей деревни и появлялся уже изредка для того, чтобы навестить родителей, пока они были живы.
Наверное, этот молодой человек видел мое фото с той пленки, с последнего кадра, но мне было там всего 13 лет, а сейчас почти 54 . И этот незнакомец узнал меня сразу – чудеса, да и только. Вдобавок, огромный волк, который его друг или еще кем приходится ему. Может, я перегрелся и уснул, и сейчас вижу сон? Вроде бы не сплю…. Молодой человек специально держал паузу, понимая, что мне надо время для того, чтобы вспомнить те события.
– А Вы не сын случайно Ивана? – спросил я, наконец, сообразив, что все просто оказывается.
– Нет. Случайно нет. Я хороший знакомый и в какой-то степени, можно сказать, родственник Левкова. Зовут меня Максим, фамилия Колесов.
Я тогда даже не обратил внимания на фамилию: я всегда забывал фамилии почему-то и запоминал с первого раза, как правило, только имя. Ну, Максим, ну, Колесов, а через минуту разойдемся и уже никогда не увидимся – какой смысл забивать голову.
Где-то сверху опять послышалось странное гудение. Я даже вздрогнул.
– Вы не знаете, кто это так то ли стонет, то ли мычит? – спросил я Максима, чтобы прервать неловкую паузу.
– Не читали рассказ Чехова «Студент»?
Я недоуменно посмотрел на нового своего знакомого.
– Там в самом начале есть такое предложение: «Кричали дрозды, и по соседству в болотах что-то живое жалобно гудело, точно дуло в пустую бутылку». Очень правильно сказано, не правда ли?
– Я помню этот рассказ, но никогда не обращал на эти строки, – сказал я, удивленный очень точным описанием звука. – Да, точно, как будто кто-то дует в трубу или бутылку. Там еще описывалось что-то про охоту….
– На вальдшнепа, – подсказал Максим. – Это вальдшнеп так пикирует. Вот он со стороны солнца. Его почти не видно.
Парень показал рукой в небо. Я машинально повернул голову и, щурясь от яркого солнца, увидел в вышине маленькую птицу. Размером, я бы сказал, он был чуть крупнее дрозда.
– Надо же, а раньше я никогда их тут не видел и не слышал.
– Сейчас, видите, поля все заросли лесом. Никто ядохимикатами и удобрениями не посыпает все вокруг – вот животным и птицам вольготно. Хотя, неизвестно: хорошо это или плохо.
Я обратил внимание правильному и литературному, можно сказать, стилю разговора молодого человека, что встречается довольно редко даже среди представителей моего поколения, а те, кто моложе, – без мата не могут, порой, связать два слова. Может быть, я неправ – это мое личное мнение.
– А волк, которого Вы назвали Бенгуром…, – я запнулся, подбирая слова, не зная как спросить.
– Он мой друг. Вернее, он был… он друг Ивана, ну, и мой тоже. Он всегда со мной или где-то рядом.
– А как сам Иван поживает?
Максим как будто бы ожидал этот вопрос и, одновременно, боялся этого вопроса. Он глубоко вздохнул и посмотрел на меня добрым взглядом: так смотрят старые родители на своих повзрослевших детей – я помню этот взгляд и буду помнить всегда.
– Иван умер полтора года назад…. Он был тяжело ранен в армии, во время службы в Афганистане. Врачи один осколок рядом с сердцем не смогли вытащить: вот он и дал о себе знать через многие годы. Ему было даже присвоено звание Героя Советского Союза.
Сказав про Героя, Максим почему-то слегка покраснел, как будто ему было неудобно про это говорить. Надо же, а я ничего про это не знал. Да и время тогда такое было: страна разваливалась, все менялось. Герои были тогда не особо нужны.
– Валерка…. Ой, простите, – Максим немного сконфузился, назвав меня так фамильярно, – я забыл спросить Ваше отчество.
– Мне было бы приятно, если бы Вы называли меня Валеркой, ну, или Валерой. Давайте на «ты», если Вы не возражаете.
– Хорошо. Валера, не хотите…, не хочешь погостить у нас? Если твои родители не обидятся на меня, конечно.
– Они уже давно умерли, а я остановился в соседней деревне у одной доброй старушки.
– Если ты не возражаешь, то можно сделать следующее: мне сейчас надо ехать в Йошкар-Олу встречать свою половину. Я тебя подброшу до того места, где ты оставил свои вещи, а на обратном пути заберу. Согласен. Мы тебе предоставим отдельный дом со всеми удобствами, и там ты можешь жить сколько захочешь. Хоть переезжай насовсем – мы будем только рады.
Я никак не ожидал такого приглашения от случайного встречного человека. Да и как это: заселиться в отдельный дом и жить там сколько я пожелаю. Что за это бесплатный сыр такой? Меня стали «терзать смутные сомнения»: может, это шпион и он хочет меня выкрасть из страны? Ну, никак невозможно по случайно показанной детской фотографии узнать пожилого человека так сразу, а он узнал. Вот только волк меня сбивал с толку: сколько я читал и слышал – волк привыкает к человеку только со щенячьего возраста и признает, как правило, только одного нашего брата. Не мог же он с собой откуда-то из-за границы притащить такого зверя. Нависла пауза. Меня очень заинтересовала личность молодого человека, и хотелось узнать о нем больше, но какой-то детский страх сковал мою волю согласиться.
– Погода сегодня изумительная, – прервал молчание Максим. – Библию не читали? В Третьем Книге Царств, в главе 19, стихи 11 и 12, Бог говорит Илье пророку: «… большой и сильный ветер, раздирающий горы и сокрушающий скалы…, но не в ветре Господь; после ветра землетрясение, но не в землетрясении Господь; после землетрясения огонь, но не в огне Господь; после огня веяние тихого ветра, и там Господь». Пойдемте к машине.
Я зашагал вслед за молодым человеком. То, как он процитировал Священное Писание, называя главы и номера стихов, было очень странно для его возраста. Я, будучи верующим человеком, довольно часто читая Библию, никогда так не запоминал и думал, что только в кино могут эффектно, рисуясь, показывать знание наизусть текстов Священного Писания. Эти слова перетянули чашу весов моего сомнения и страхов в пользу того, что я если не поеду с Максимом и не узнаю о нем все, то буду мучиться всю свою жизнь чувством неразгаданной тайны этой личности.
– Жалко будет старую женщину оставлять одну, – заговорил я, наконец, давая понять, что я согласен поехать в гости. – Тетя Рая обрадовалась очень, что я приехал именно к ней и теперь вдруг ухожу. Что бы такое сказать, чтобы она не обиделась – не знаю даже.
Максим остановился и посмотрел на меня с радостной улыбкой: ему было приятно, что я согласился ехать.
– Сейчас Пасхальная неделя, а здесь в округе церковь только в райцентре. Я могу послать машину, если она захочет, конечно, и привезти ее к нам, на службу в нашей церкви. Настоятелем в нашей церкви иеромонах отец Савва. К нам он приехал из монастыря в Белом море – очень душевный человек. Помогает ему молодой иеромонах отец Феликс. Если это ее заинтересует, то узнай, в какой день прислать машину. Думаю, это будет приятной компенсацией за ее огорчение.
Не знаю даже, что именно стерло в моем сознании все опасения: или эта спокойная открытая улыбка молодого человека, или неожиданная информация о церкви и о монахах, или чудесный майский день с гулом вальдшнепа в небе – меня вдруг страстно потянуло быстрее увидеть тот уголок, где живет эта община Максима. Я не помню даже, когда еще я испытывал до этого момента такое блаженство. Наверное, когда я возвращался из армии домой. Я помню те дни: был такой же чудесный май, мне всего двадцать лет, дома ждут полные здоровья и сил мои родители…. Боже мой, Боже мой! Где все это?
– Я забыл спросить: а где твое село? Как называется? – спросил я Максима.
– Ну, эта деревня в списках давно не значится, но, надеюсь, скоро мы исправим это. А называется Лазорево. Это деревня Ивана. Разве ты не помнишь?
– Честно говоря, не помню. Может он мне и называл свое село, но я позабыл. Нет, не помню.
Максим хотел было что-то сказать, но как будто что-то вспомнил важное и, перестав улыбаться, начал с тоской смотреть в сторону. Его глаза глядели будто бы внутрь себя, и было видно, что он хочет выговориться, но не может этого сделать.
Мы молча подошли к машине. К моему удивлению она была даже не закрыта: водительская дверь была приоткрыта, а стекло на передней правой двери было опущено. Я вначале даже подумал, что кто-то там есть, но Максим подошел к правой двери и открыл ее для меня, чтобы я сел рядом с ним. Когда я забрался на сиденье джипа, Максим сел на место водителя и, чуть прогрев двигатель, поехал по своему старому следу, искусно объезжая густо растущие сосны.