ГОЛИМЫЕ РАССКАЗЫ
Голимый – 1. Не имеющий каких-либо примесей, добавлений; неразбавленный, чистый.
2. Достигший предела; полный, совершенный.
(Толковый словарь Ефремовой. Т. Ф. Ефремова. 2000)
Олим – [иврит] приехавший в Израиль, израильский репатриант.
(Словарь иностранных слов. Комлев Н.Г., 2006)
НОВЫЕ БАСНИ ЭЗОПА
Жил когда-то в Древней Греции баснописец Эзоп, которого все, кому не лень, переводили на современные языки. Притом каждый последующий перевод отличался от предыдущего, наверное, не меньше, чем Моральный кодекс строителя коммунизма от Нагорной проповеди, хоть оба этих популярных текста призывают погрязшее в грехах человечество к одним и тем же добродетелям.
Древнегреческого языка я, увы, не знаю (о чём нисколько не сожалею!), посему о достоинствах эзоповского оригинала судить не могу, но в стороне оставаться не пожелал и наравне с остальными «переводчиками» внёс свою лепту в благородное дело баснеписательства. А так как уже стало традицией любой нравоучительной истории приписывать прямое родство с творениями мифического Эзопа (ему-то не убудет, ведь авторские права он не застолбил, а автору какие-никакие дивиденды!), то и я решил покопаться на этих грядках. Плоды раскопок – ниже…
БЕДНАЯ КАМБАЛА
В давние-предавние времена жила-была в море-океане гордая и своенравная рыба-камбала. Она была круглая, как шар, и, по рыбьим представлениям о красоте, весьма симпатичная. Многие перспективные женихи увивались за ней, но она на них и смотреть не хотела: один, дескать, сильно колючий, другой – длинный и нескладный, третий – горбатый и зубастый, у четвёртого расцветка вульгарная, пятый – вовсе мелюзга пузатая. И так она отшивала всех женихов подряд.
– Кто же тебе подойдёт? – спрашивали её подруги.
– Есть у меня заветная мечта, – закатывала она свои круглые томные глазки, – живёт за тридевять земель, вернее, морей чудо-юдо-рыба-кит!
– Ну, ты, матушка, замахнулась! – ахали подруги. – Не твоего это поля ягодка. Вернее, не из твоего пруда малёк. У этого парня, небось, своих поклонниц хоть тапком отгоняй. Найди себе кого-нибудь попроще. Из своей весовой категории.
– А вот и нет! – отмахивалась она от них своим симпатичным хвостиком. – Никого, кроме кита, не желаю, и не уговаривайте. От розовой мечты так легко не отказываются.
И что вы думаете? Добилась-таки она своего: какие-то доброжелатели познакомили её с китом, покрутилась она перед его носом, чтобы он получше разглядел да восхитился её красотой. Короче, вскружила ему голову.
Что произошло дальше, рассказывать не стану – все мы люди взрослые, умудрённые всякими кама-сутрами, без слов понимаем. Только стала с тех пор рыба-камбала плоской, как сковородка, а глаза после перенесённого ужаса перекосило у неё на одну сторону, так что глядят они теперь всегда вверх, словно ждут чего-то не дождутся.
Мораль нашей басни такова: не в свои сани не садись, а то сани развалятся. Это, конечно же, относится к китам и не только к китам. Рыба же камбала, как её ни убеждай, всё равно никаких выводов не сделает, потому что мало на кого в этом мире действуют доводы разума и советы дальновидных окружающих.
Да и скучно, знаете ли, нам – не только китам и камбалам! – без экстремальных приключений…
2. ИДЕАЛЬНАЯ НЕВЕСТА
Жил-был один человек, у которого было две жены – одна в российском Саратове, другая в израильской Петах-Тикве. Обеих он искренне любил, хотя и не собирался оставаться ни с одной из них на веки вечные. Оправдание своим планам он искал в народных поговорках, типа, бог любит троицу, волка ноги кормят, а под лежачий камень вода не течёт. И прочее, принимающее в его толковании совсем уже вульгарный оттенок.
Была у этого человека заветная мечта: когда-нибудь встретить даму, сочетающую в себе еврейскую домовитость, славянскую красоту и негритянскую сексуальность. И было бы уже совсем запредельно, если бы эта будущая идеальная избранница имела вдобавок американскую прописку и счёт с большим количеством нулей, но не после, а перед какой-нибудь цифрой. Конечно же, ему иногда попадались женщины с этим благословенными качествами, но чтобы они органично совмещались в одной единственной, увы, такого не было.
Однажды ему совершенно неожиданно повезло. В одном из тель-авивских ресторанчиков он познакомился с очаровательной блондинкой, еврейкой по папе и русской по маме. Её большие карие глаза излучали такую бурную сексуальность, что никаких сомнений в том, что она станет прекрасной и ненасытной любовницей, даже не возникало. Из разговора с ней нашему человеку удалось выяснить, что с недавних пор она безутешная вдова, к тому же бездетная, но от почившего в бозе супруга унаследовала преуспевающую фирму и некоторую недвижимость в Нью-Йорке. Сразу чувствовалось, что статус вдовы её не устраивает никоим образом, и она не возражала бы уже в самом скором времени превратиться снова в невесту, потом в жену, а потом в мать большого и дружного семейства, и только после этого успокоиться.
Наш человек, естественно, потерял голову и тотчас заявил, что он – именно тот человек, который ей нужен. Иными словами, вот вам моя рука и сердце, пользуйтесь на здоровье.
Милая дама благосклонно выслушала предложение, минуту размышляла, а потом дала согласие, потому что он тоже пришёлся ей по вкусу с первого взгляда. Но попросила дать время, чтобы уладить кое-какие дела, о которых знать нашему любвеобильному кавалеру пока не следует.
И грош цена была бы этой даме, если бы она с новообретённой американской прагматичностью не принялась наводить справки об избраннике и копаться в его прошлом. Причём его финансовое положение её интересовало меньше всего, главное – моральный облик. Так эту вещь, кажется, называли в доисторические времена?
Очень скоро нанятые ею частные детективы доложили, что Нью-Йорк вполне может стать третьим после Саратова и Петах-Тиквы городом в послужном списке нашего пылкого ромео. Не факт, что, женившись на ней, он не отправится в плавание дальше по географической карте перспективных невест.
После этого неприятного открытия она с несвойственной для еврейско-русско-негритянских дам мстительностью, помноженной на американскую прагматичность, принялась строчить всем его обманутым жёнам письма, в которых на фактическом материале, подкреплённом съёмками скрытой камерой, изложила всю подноготную несчастного казановы.
В итоге, вместо весёлой и разгульной свадьбы в русском ресторане где-нибудь в Бронксе или даже на Манхэттене наш человек получил две повестки в суд по поводу взыскания алиментов за все годы супружеских обманов, а вдобавок ещё и письмо от американского адвоката с требованием довольно крупной суммы за причинённый моральный ущерб гражданке самого свободного и демократического государства на свете. Чтобы, значит, уяснил на будущее, как покушаться на священный институт брака.
Мораль сей басни печальна: один ум хорошо, два – лучше, а три – упаси господи. Лишний раз убедиться в этом, естественно, можно, но уж больно чревато… и дорого.
3. ПЕРЕСТРАХОВЩИКИ
Жили-были два друга, которые очень хотели разбогатеть. Хотеть-то они этого хотели, но как это сделать практически, понятия не имели. Первый считал, что на все имеющиеся у них деньги нужно накупить какого-нибудь дефицита, а потом с выгодой продать. Второй тут же осторожно замечал, что торговля – дело рискованное, и можно пролететь на неходовом товаре, а кроме того сразу же налетят, как мухи, всякие рэкетиры и прочие захребетники, которые всю прибыль отнимут и отсудят, да ещё вдобавок по шее накостыляют. Лучше, мол, вложить имеющуюся наличность в какой-нибудь коммерческий банк под хорошие проценты, и спустя какое-то время без забот и хлопот получить гарантированную прибыль.
Первый в ответ лишь усмехался и говорил, что у них не такие большие деньги, чтобы можно было рассчитывать на серьёзные проценты, к тому же, какими бы стабильными банки ни казались, рано или поздно они прогорают, и нечестные банкиры удирают с чужими деньгами, после чего несчастные вкладчики остаются на бобах. Чем заниматься подобными провальными вещами, лучше сразу пожертвовать деньги нищим на паперти – тот же результат, но остаётся хотя бы моральное удовлетворение, что кому-то помог.
Спорили друзья, прикидывали, что к чему, десятки вариантов перебрали, но так к единому мнению и не пришли. Дни летят, недели, годы, а они всё сидят друг против друга и спорят.
А тут и смерть с косой явилась за обоими. Умерли они в одночасье, и безутешные родственники похоронили их рядышком, чтобы друзья не разлучались даже после смерти.
Первому на все оставшиеся у него деньги заказали памятник из мрамора, но то ли мрамор оказался порченным, то ли мастер, изготовивший памятник, что-то нахалтурил, только памятник простоял полгода и рассыпался. То есть произошло то, чего наш покойный больше всего опасался при жизни, – товар оказался некачественным.
С памятником второму вышло и того хуже. Деньги-то за изготовление памятника заплатили, но фирма, принявшая заказ, через неделю разорилась, и её хозяин с остатками наличности бесследно исчез. Ищи теперь ветра в поле.
Но судьба памятников уже не волновала безутешных родственников: последний долг они отдали, поминки справили, жилплощадь покойных да невеликий их скарб поделили между собой, и всё – гуляй Вася, благополучно о них забыли.
Но сиротские могилки не остались в полном забвении. Изредка сюда забредали местные бомжи и, рискуя получить по шеям от кладбищенского сторожа, пили дешёвое вино, а потом фальшивыми голосами горланили матерщинные песни и оскверняли калом и мочой близлежащие окрестности.
Мораль басни не менее печальна, чем у предыдущей: неизвестно, где потеряешь, и, тем более, где найдёшь. Правда, кто не рискует, тот не пьёт шампанского, но к дешёвому вину и его потребителям сие не относится. Правда, в этом мало утешения…
4. ПАТРИОТ
Жил-был человек, большой любитель Родины. И так он её любил, что страшно становилось всем, кто с ним рядом находился. Даже ему самому было страшновато. Никто не любил Родину так темпераментно, как он, и при виде его каждый невольно чувствовал себя последней скотиной и христопродавцем.
– Люди, – время от времени кричал он, – разве вы не видите, что Родина-мать в опасности?! Мы все как один должны закрыть её грудью!
– Начинай первым, – недоверчиво отвечали ему, – вон они амбразуры…
– Братья и сёстры! – не успокаивался он. – Разве можно равнодушно взирать на то, как чужеземные и свои отечественные негодяи грабят наши национальные богатства?! Дадим им достойный отпор!
– Ну, и давай, покажи пример, – опять отвечали ему, – а у нас на всех давалки не хватит. Самим бы чего-нибудь хапнуть и свалить в туман… Ты кричишь громче всех – тебе и карты в руки!
– Люди-и! – не унимался он. – На себя посмотрите: духовность гибнет, храмы в запустении, от вас уже не русским духом пахнет, а сникерсами и памперсами! Одна лишь водка у вас на уме, доступные беспринципные бабы и прочие буржуазные удовольствия. Отправимся в великий поход за духовностью к своим истокам!
– Иди ты… знаешь куда?! – отвечали ему уже с немалой долей раздражения. – Сам и иди в поход к истокам. А нам и здесь неплохо…
Орал он, орал и, в конце концов, охрип. Выбился из сил, сел посреди улицы и заплакал. А люди проходят мимо, посмеиваются, а те, кто посмелей, даже пнуть исподтишка норовят.
Совсем худо нашему любителю Родины стало. Он-то рассчитывал, что люди его оценят, проникнутся его идеями, подхватят под белы ручки и вознесут к сияющим вершинам, чтобы он занял там достойное место среди руководителей, освободителей и первооткрывателей, а люди наоборот разозлились на него отчего-то и относятся к нему хуже, чем к самому закоренелому преступному диссиденту.
Страдал он себе, страдал, а потом разочаровался в идеалах, плюнул на всё и эмигрировал в одну из самых отсталых в социальном и культурном плане азиатских стран, где худо-бедно выучил местный язык, принял ислам и женился сразу на двух женщинах. А потом и вовсе пристроился работать на местной радиостанции, где с удовольствием клеветал не только на свою прежнюю родину, но и вообще на всё, что попадалось ему на глаза.
Самое интересное, что заметил он странную метаморфозу. Уважать его неожиданно начали не только новообретённые братья-мусульмане, но и бывшие земляки, ловившие его голос в радиоприёмниках. И не потому, что изрекаемое им было новым и оригинальным, а потому, что всё это теперь лилось из-за бугра и к тому же пропитано ядом. Яд почему-то всегда кажется слаще самого сладкого мёда. Особенно если яд заграничного разлива.
Однако свои соотечественники-мусульмане на всякий случай дали ему понять, что отсекания голов в их стране ещё никто не отменял, так что на здешние святыни лучше не покушаться. Так что оставалось только с бывшим патриотическим пафосом нести сегодня всевозможную ахинею. Лишь бы слушали…
Мораль нашего повествования предельно проста: хоть шапка и по Сеньке, но это вовсе не значит, что она не слетит вместе с головой при неблагоприятном раскладе, а язык во избежание неприятностей лучше всегда держать за зубами. Даже если ты о-о-очень большой патриот.
5. ОКАМЕНЕВШИЙ МУЖИК
Жил-был мужик, который больше всего на свете любил пить водку. Для многих, конечно, это благословенное занятие тоже стало смыслом жизни, но наш мужик считал, что пьянство для него – это не банальное времяпровождение, а дар небес, подходить к которому следует творчески. Вопреки сложившимся стереотипам, он не был простым алкоголиком, которому всё равно с кем, когда и под какую закуску. Даже мысленно общаясь с Всевышним, он то и дело приводил веские аргументы в оправдание своего увлечения, и никакого осуждения, как ни странно, сверху не поступало, что ещё больше убеждало его в правильности выбора.
Обычные выпивохи, каковых вокруг не счесть, его, естественно, не устраивали в силу их приземлённости, поэтому единственным и постоянным его собутыльником было собственное отражение в зеркале. Пил он в строго отведённое время – с утра до вечера, а в остальные часы – ни-ни. Закуска под водку у него была тоже строго регламентирована – хлеб и солёные огурцы. Может, он и расширил бы ассортимент употребляемых продуктов, да при таких ежедневных расходах на спиртное сильно не пожируешь.
И жил бы он так до скончания своего недолгого века и был бы абсолютно удовлетворён жизнью, ибо счастлив тот, кто постоянен в интересах и не ищет свежих приключений на пятую точку, да приключилась с ним беда. Притом не только с ним, а со всеми окружающими. Нарушился размеренный порядок существования, потому что под натиском хвалёной надвигающейся семимильными шагами демократии рухнул Советский Союз, а с ним и привычная ликёроводочная палитра жизни.
Цены на всё стали расти не по дням, а по часам, а зарплата, словно обидевшись на цены, со временем и вовсе приказала долго жить. Стало нашему мужику крайне некомфортно не только совершать свой ежедневный обряд, но и на кружку пива мелочи уже не хватало.
Сел мужик и горько задумался, ведь динозавры, и те вымерли от резких жизненных перемен, а у них, судя по картинкам из школьных учебников, здоровье было куда крепче человеческого. Раз нельзя приспособиться к новым условиям существования, то, в отличие от динозавров, нужно менять эти условия. Иначе тоже вымрешь.
И подался мужик в Израиль, ибо никогда не забывал, что какая-то из его троюродных бабушек уже неизвестно с какой стороны была замужем за дедушкой по имени Абрам, а какой же нормальный человек станет носить такое кричащее имя, не будучи евреем?
Приехал, значит, он в Израиль, положенные на обустройство деньги получил, квартирку снял, пылесос да телевизор купил, осмотрелся вокруг, и шибко ему не понравилось новая среда обитания. С одной стороны, климат вроде благоприятный, и если где-то, утомившись, задремлешь на лавочке, то конечности не отморозишь. Более того, в вытрезвитель не заберут, потому что таких недружественных заведений в Израиле просто нет. С другой стороны, всевозможных ликёроводочных напитков здесь море разливанное, и стоят они сравнительно недорого. Народу, слоняющегося без дела по улицам, здесь тоже предостаточно, но пьяных или хотя бы средне выпивших почти не видно. Нестыковка получается. Подвох какой-то. Трезвый человек – он всегда опасения вызывает, и нет к нему полного доверия.