Рождение – не начало; смерть – не конец.
Существует безграничное бытие; существует
Продолжение без начала. Бытие вне пространства.
Непрерывность без начала во времени.
Чжуан-Цзы
– Как тебя угораздило? – Вера сидела, закутавшись в плед, и сжимала все еще трясущимися пальцами чашку с мятным успокоительным чаем.
– Ну, началось все с того, что природа и впрямь сыграла со мной злую шутку. Диагноз мышечной атрофии мне поставили в возрасте одного года, и с тех пор болезнь прогрессировала. Мышцы не росли, костная система деформировалась, а мышцы спины не поддерживали позвоночник. Большинство людей с этим заболеванием живут не больше двадцати лет. Я провел в инвалидной коляске двадцать три года. Тело мое за эти годы практически не росло, только все больше деформировалось. Но я окончил школу и зачем-то даже поступил в институт. Будучи студентом, я впервые узнал о достижениях Фишеров и долгие годы пристально следил за их развитием. Собственно, только благодаря вере в их медицинские открытия и перспективы я протянул дольше, чем мне отводили медики.
Когда Фишер впервые объявил о готовности провести операцию по пересадке человеческой головы, я сразу связался с ним и заявил о своей готовности к операции. Терять мне было нечего, мое состояние стремительно ухудшалось с каждым годом. Мне повезло, Фишер и сам настаивал на том, чтобы первыми пациентами были люди, страдающие от моего заболевания.
Ты не представляешь, какими новыми яркими красками заиграла моя жизнь, когда Герман Фишер лично прислал мне билет на самолет. Я тогда жил в Воронеже. По дороге в Москву я не чувствовал ни страха, ни отвращения, ни брезгливости по отношению к предстоящей процедуре. Это вам, людям, которые в первый же год жизни научились самостоятельно сидеть, ходить, держать ложку с вилкой, затем бегать и прыгать, может показаться дикой сама эта затея.
– Ой, только вот не надо сейчас давить на жалость и взывать к чувству вины за мою собственную полноценность.
– Да нет, что ты, я и обиженным ни на кого никогда не был. Ни на родителей, ни на природу. Принимал как данность свое состояние, но с появлением надежды на совершенно новую жизнь я просто обезумел от счастья. Уверен, что некоторые здоровые и полноценные люди вообще никогда не испытываю такого счастья.
– И в чем же прелесть твоего существования? Морг, эта хрущевка…
Пахом усмехнулся.
– Узко мыслишь. Ты задаешься вопросом, как я вообще живу без плотских утех, без аппетитных полуголых телочек вроде тебя, разгуливающих по моей квартире? А я думаю о том, как был бы несчастен человек, в частности мужчина, если бы только это доставляло ему удовольствие. Есть миллион вещей, которые приносят мне не меньшее наслаждение. Даже просто стоя у плиты – я радуюсь. Просто потому что стою. Что бы я ни делал последние пять лет своей новой жизни – каждое движение приносит мне истинное наслаждение. И, наверное, я довольно много лет провел в инвалидной коляске с шестикилограммовым телом, которое больше походило на мешок с хрящами, чтобы теперь, обретя новое здоровое тело, никогда не разучиться радоваться простым вещам.
– А ты хоть раз поинтересовался, кому по праву принадлежало твое новое здоровое тело?
– Когда я приехал в Москву, подходящего донора в наличии не было, и мы принялись ждать. Мне повезло, если можно так выразиться. Спустя пару месяцев в больнице от черепно-мозговой травмы скончался спортсмен с атлетическим телосложением.
Вера скептически оглядела Пахома с ног до головы, вернее до шеи. Поймав ее взгляд тот пояснил:
– Кома, которая как я и говорил, является необходимостью после операции, а также прием иммунодепрессантов сильно истощили тело. Но с каждым годом доза снижается, и у меня еще будет шанс привести это тело в первоначальную форму. Хотя как оно выглядит – для меня это сейчас дело десятое. Однако скажу честно, такую цель себе на будущее я поставил. Тебе понравится, – подмигнул он.
– Ага, если ты не скормишь меня своему «профессору Преображенскому» раньше.
– Да уж, – не слишком обнадеживающе ответил Пахом, – Я так воодушевился повествованием о своем чудесном перевоплощении, что совсем забыл про твою проблему.
Вера, наконец, опустошила чашку с успокаивающим напитком и с раздражением поставила ее на стол. Это надо же быть такой непробиваемой дурой! Нужно было вчера бежать к Антону со всех ног вместо того, чтобы изображать из себя покойницу. Ей она и так скоро станет. Пахом играючи, предоставил ей возможность спасения, но очевидно предвидел, что у нее хватит дури ею не воспользоваться.
– И что теперь? Ты поможешь решить мою проблему? – без особой надежды спросила Вера.
– Я бы и рад. Я и пытался помочь. Пока не узнал, что тем самым я приношу вред Элле. Она была очень добра ко мне. Трепетно ухаживала за мной в постоперационный период. Все-таки я был одним из первых их удачных экспериментов. А она стала для меня кем-то вроде второй матери. Ее лицо было первым, что я увидел, когда очнулся от комы для новой жизни. Ее прекрасное лицо, – мечтательно повторил Пахом, – Меня практически невозможно расстроить или вывести из равновесия. Я настолько благодарен жизни за то, что имею, что всякие мелочи, трагичные для обычного человека – для меня ничтожны. Но когда я узнал о несчастье, случившемся с Эллой, я горевал по-настоящему. И узнав о планах Германа, я поклялся сделать все от меня зависящее, чтобы ему помочь.
– Как трогательно! Сейчас расплачусь! Мистер Франкенштейн, его вновь обретенные родители и вся фигня! Пахом, милый, прав ты только в одном. Ты для них – не более чем успешный эксперимент, кусок мяса, который они удачно перекроили. А если б тебе повезло меньше, и где-нибудь оторвался непутевый тромб, то тебя бы сгребли лопатой с операционного стола, и твои бренные остатки, как и того несчастного атлета, не вызывали бы у них никаких эмоций, кроме досады по поводу очередной неудачи. Никто бы не скорбел о тебе и не вспоминал. Твоя любовь к этим людям, твоя преданность им – не оправданны.
– Твои мотивы мне понятны. Естественно. Но мне нужно подумать. Поспи пока.
– Черта с два! – Вера скинула плед и резко поднялась.
– Ты поспишь, – настойчиво повторил Пахом.
И правда, голова у Веры закружилась, перед глазами начали лопаться какие-то разноцветные пузыри, а голова Пахома отделилась от туловища и закружилась в воздухе.
– Ах, ты засранец! – проговорила она из последних сил, – Подсыпал мне что-то в чай…
*10
Смерть вовсе не печальна, печально то,
что некоторые люди не живут вообще.
Н.А.
Антон никогда не вставал так рано по воскресеньям, как этим утром. Только по будням на работу – и то изредка. При этом не почувствовал ни сонливости ни похмелья. Он был полон какой-то новой светлой энергии и решимости разгадать вчерашнюю головоломку, он был пропитан чувством долга перед Верой. И хотя сейчас молодой человек уже вполне допускал мысль, что увиденное было лишь миражом, его не покидало твердое убеждение в том, что ему нужно почтить уход Веры по всем правилам.
Выходя из подъезда, Антон посмотрел туда, где вчера ему привиделась Вера. Ночь была бесснежной и на месте где она стояла, старый снег все еще был примят. Следы были четкими и мелкими, как будто принадлежали животному или босому человеку, прошедшемуся по нему на цыпочках. Покачав головой, Антон решительно направился в сторону такси.
В ближайшем церковном дворе было тихо и благостно. Из храма доносились приглушенные песнопения воскресной службы. Еще пару дней назад Антон, жизнь которого состояла преимущественно из работы, тусовок, секса и алкоголя, представить себе не мог, что окажется в подобном месте. Один и по собственной воле. Он чтил традиции, возил в церковь маму, крестил племянников, но сам по себе был далек от духовной жизни. На минуту им снова овладел страх: его заботы сейчас были связаны с Верой, и это грело душу, но уже завтра ее закопают в землю, и все что ему останется это память. Он даже поймал себя на мысли, что был бы и рад очередному ее пришествию. Но для этого нужно понять его природу.
Пригнувшись под низким дверным косяком, Антон зашел в уютную церковную лавку. Приятно пахло ладаном, воском, деревом и книгами. Не зная с чего начать, он покашлял. Тоненькая старушка в цветастом платке перестала копошиться под прилавком и обратила на него внимание. В углу на стуле сидела девушка, и склеивала какие-то старые книги. Она проигнорировала появление молодого человека.
– Мне нужно почтить память усопшей, – обратился он к старушке.
– Когда преставилась?
– Позавчера. Свечки поставить, записку написать… – Антон начал перебирать в памяти знакомые ему мероприятия. – Что- то для успокоения ее души, – попытался объяснить он, – Мне кажется она еще где-то рядом, ее душа.
Старушка, кивая, отсчитывала кривыми пальцами свечи, не глядя на посетителя, а вот девушка, сидящая в углу, наконец, подняла заинтересованный взгляд на хорошо одетого молодого человека.
Антон тем временем написал записку по указанию старушки и расплатился за свечи.
– Дашка, проводи человека, покажи, где свечи поставить и где помолиться, – обратилась старушка к девице, проникшись растерянностью Антона.
Девушка отложила книги, накинула на голову шерстяной платок и вперед Антона вынырнула на улицу. Молодой человек поспешил за ней. Оказавшись снаружи, та замедлила шаг и внимательно оглядела Антона.
– Меня зовут Даша, – представилась она.
Антон невольно присмотрелся к девушке. Ей было не больше двадцати пяти, но из-под платка выбивались седые пряди волос. Антона покоробил подобный контраст. Он всегда имел дело с очень ухоженными девушками, будь то Вера или его предыдущие пассии, и он просто не мог найти достойного оправдания для молодой особы, которая настолько себя запустила. Одета она была тоже неважно. Длинная серая юбка путалась между ног, поверх был накинут тулупчик из овчины.
– Сожалею по поводу вашей утраты, – продолжила Дарья.
Речь у нее была ровная и правильная. Интонации какие-то успокаивающие.
– Спасибо, – буркнул Антон.
– Это вы правильно сказали по поводу ее души. Она определенно еще здесь, среди нас. Очень близко.
Антон остановился и пристально посмотрел на девушку:
– Откуда ты знаешь?
– Я вижу их, – спокойно ответила Даша, убирая с лица седую прядь, – Я работаю при церкви. Когда людей привозят на отпевание, их души еще, как правило, сопровождают тела.
Девушка попыталась улыбнуться краешками губ, пытаясь понять, поверил ли ей собеседник.
Антон задумался на несколько секунд, а потом, будто не выдержав, сказал:
– А я видел ее вчера. И хочу увидеть снова, но не знаю, как это сделать.
Даша с облегчением улыбнулась.
– Это очень просто, я расскажу вам. Пойдемте сначала в церковь, это не будет лишним. А потом прогуляемся.
После церкви Антон предложил Даше выпить кофе в ближайшем заведении. Девушка замялась, но согласилась, заметив, что собеседник слишком легко одет для зимних прогулок.
*11
Говорят, что каждый человек в момент смерти
теряет 21 грамм. Столько весит горстка монет в пять центов,
плитка шоколада, птица колибри. Независимо от того,
боитесь вы смерти или нет, она приходит,
и в этот момент ваше тело становится на 21 грамм легче.
Быть может это вес человеческой души?
Н.А.
– Очень часто мы теряем своих родных и любимых даже не попрощавшись с ними, не сказав чего-то главного. При этом, продолжающий свою жизнь человек, зачастую испытывает тягостное чувство вины, либо сгорает от желания высказать недосказанное, – еще даже не дождавшись заказанного чая, Даша принялась посвящать Антона в азы теории взаимодействия с душами умерших, активно жестикулируя руками и растопырив тонкие пальцы с короткими неухоженными ногтями, – В свою очередь и для человека, покидающего этот мир внезапно, в результате убийства или аварии, очень сложно поверить в произошедшее, отдалиться от своего тела, оторваться от земли и беспрепятственно перейти в мир иной. Его связь с телом еще очень сильна, это ведь его здоровое молодое тело, в котором он собирался жить еще много лет, получать плотские удовольствия, воспроизводить с его помощью потомство. В этом плане куда проще старикам покидать свое больное и дряхлое тело.
– Мы плохо расстались с Верой, – признался Антон, помешивая кофе маленькой ложечкой,– Мало того что я никак не воспрепятствовал, а скорее даже поспособствовал случившейся трагедии, я еще и умудрился обидеть ее после смерти.
– Ко мне часто обращаются родственники умерших. Зачастую их в первую очередь волнует, что их почившие друзья или родные сердятся на них за что-то. За то что они не оставались рядом с умирающим до последнего вздоха; принимали решение, касающееся остановки систем искусственного жизнеобеспечения; вели образ жизни, который, как им кажется, покойный бы не одобрил; боролись с родственниками за наследство; могли бы предотвратить смерть, но почему-то этого не сделали; еще не нашли или не привлекли к суду человека, который убил или стал причиной смерти близкого; рассорились с покойным незадолго до его смерти. Но я должна сказать, что из всех случаев моего общения с умершими, я ни разу не встретила никого, кто испытывал бы гнев в результате подобных инцидентов. На небесах начинаешь понимать истинное значение своих тревог, бывших тяжким бременем на Земле. Спасибо, – Даша поблагодарила официанта за принесенный чай, – Там становятся яснее настоящие мотивы поведения, поэтому ваши почившие родственники или любимые намного лучше понимают, почему вы повели себя или до сих пор действуете определенным образом. Они не осуждают вас, они испытывают огромное сострадание. Но вмешаются лишь в том случае, если увидят, что ваш образ жизни убивает вас или мешает выполнению высшей миссии.
– В таком случае ее появление вполне оправдано. Я возвращался в стельку пьяный с вечеринки, – задумчиво проговорил Антон.
Даша удивленно округлила и без того большие серые глаза, обрамленные пушистыми ресницами.
– Да-да, я знаю, – Антон поймал ее осуждающий взгляд, – Не знал, куда себя деть на следующий день после ее смерти. Но одного ее появления мне хватило, чтобы изменить взгляд на многие вещи. Вчера я было опустился на дно, а сегодня уже наслаждался пением церковного хора.
– И все-таки я очень редко встречаю людей, которые тоже в состоянии видеть умерших.
– Со мной такое в первый раз. Но самое удивительное, что она оставила следы на снегу, в том месте, где явилась мне.
Даша кивнула:
– Это тоже редкость. Я не знаю, из чего состоят субстанции, которые мы называем душами. Но все они имеют разную плотность. Некоторые из них я вообще вижу только частями. Но иногда этот энергетический сгусток имеет достаточно большую плотность и какое-то время еще в состоянии воздействовать на объекты материального мира. Все зависит от того, насколько сильно душа привязана к телу и земной жизни, насколько легким будет для нее переход в мир иной. Но то, что случилось вчера вовсе не означает, что вы будете видеть и других духов. Просто именно душа вашей возлюбленной имела огромное стремление явиться вам. И ей это удалось. Возможно, в этом только ее заслуга. Но я и не желаю ни вам, ни кому-либо другому, обладать способностями подобным моим. Посмотрите чего мне это стоит, – Даша коснулась пряди седых волос, – После каждой встречи с ними эффект усугубляется.
Антон невольно коснулся своих стильно постриженных волос.
– Не волнуйтесь, у вас все в порядке, – улыбнулась Даша.
– Это пока, – не к месту рассмеялся Антон, – Ведь в мои планы входит увидеть ее снова.
– К сожалению, по заказу этого не случается.
– А она может быть рядом сейчас?
– Я бы почувствовала, к тому же раз плотность еще так велика, то уж точно бы увидела. Нет, ее здесь нет.
Антон приуныл.
– Где же она?
– Не расстраивайтесь. Там время и пространство воспринимаются по-другому. К тому же она еще не очень свободно в нем ориентируется. Уверена, что вчерашняя вылазка далась ей нелегко.