– Понял, не дурак. Скажи, Саш, а есть еще категории людей, которые ну принципиально против.
Девушка задумалась.
– РПЦ. Они, по-моему, до сих пор в ИНН боятся число дьявола увидеть.
– То есть у нас в стране всего две категории людей, которые сто процентов не на игле?
– Вовсе нет, просто там это не приветствуется.
– Подожди, – прервал я Сашу, – а как же Моника, ведь она подцепила новую версию. Значит, у четы Клинтонов тоже должен быть чип? Или там не опасаются, что человек на игле не сможет в нужный момент нажать кнопку? Или, напротив, нажмет ее слишком быстро, а?
– Ты сам ответил на свой вопрос, Леша. В министерстве обороны не пользуются «Вордом» по этой же самой причине. Игла пришла откуда-то с Запада, и что в ней вшито – никто толком не знает.
– Из этого можно сделать вывод, – сказал я, – что в Штатах совершенно не опасаются иглы. И логично предположить, что знают о ее происхождении гораздо больше. Кстати, о военных. Я ведь с Садовником был знаком и встретил его однажды на благотворительном вечере. Увидел переодетым в рясу и ничего не понял, но еще меня удивили меценаты с военной выправкой. Тогда это как-то в голове не сложилось.
– Леш, ты вот сейчас прям толсто намекаешь, будто Федоров готовил военный переворот? Это же голимая конспирология. Путчи делают в Москве, в провинции это не имеет смысла.
В тон Сашиной насмешке я процитировал интернет-мем:
– Страшно, очень страшно. Мы не знаем, что происходит в столице. Если бы мы знали, что происходит в столице! Но мы не знаем, что там происходит.
К тому же Садовник может быть винтиком в большой, – я обвел в воздухе окружность, – очень большой организации. По меньшей мере, это укладывается в твой рассказ. И вот еще что. Садовник – образованный человек, философ, агроном, автор сорока сортов пасленовых – живет в бардаке, постоянно переодевается и все время шмаляет из старого пистолета. По-твоему, кто так поступает?
Саша пожала плечами.
– Я так поступаю, Саш. Со стороны мои действия наверняка выглядят похоже. Однако мы с тобой знаем, что я не романтик, а циник, и весь мой паноптикум – тонкий практичный расчет. Рассказывал я тебе когда-нибудь, как выиграл годовой запас колы?
– Нет, не помню.
– Сейчас расскажу. Году этак в пятом, когда сын еще в начальной школе учился, решил его развлечь и принял с ним участие в конкурсе на лучшее поздравление Деду Морозу. Отправили мы по почте анкеты на участие. Сын частушку придумал, а я в качестве поздравления написал: «Та-ти-та-та». Через месяц приходит письмо из Москвы, мол, вы победили в нелегкой борьбе, делать ничего не нужно, скоро праздник к вам приедет. И приехал. Огромный такой грузовик, даже во двор заехать не смог, водитель с грузчиком упаковки от угла дома носили, все семьсот литров. Еще больше удивило то, что в качестве благодарности они попросили пару бутылок.
Но я отвлекся, кажется. Мой поступок для тебя выглядит странным? Если морщишь носик, значит, выглядит. А я сейчас его объясню.
В качестве приза мы выбрали годовой запас колы, хотя были и телевизоры и коньки. Но я рассудил так: конкурс проводит компания, производящая газировку, ее она и будет раздавать, все остальное – для блезира.
Также было несложно предположить, что отборочная комиссия будет завалена слащавыми приветствиями в стиле: «Дорогой дедушка, мы тебя так любим, так ждем от тебя подарков!» – и все в этом духе. Сотни, тысячи писем пришлось прочитать клерку, который, кстати, никакой не Дед Мороз, а живой человек с нервами. И вот он открывает мое письмо, начинает читать и хохочет. Его коллеги спрашивают: «А что такое?» Он перечитывает, и смеются все, но вскоре забывают и продолжают читать похожие друг на друга скучные письма. Через час кто-то прыскает смешком. Его поддерживают коллеги, и странно – все смеются, хотя никто не говорил, по какому поводу.
«А знаете, – рассуждает кто-то из цензоров, – ведь это единственное письмо, которое нас всех повеселило, давайте отправим ему приз».
– Господи, Леша! Ты обобрал детей?
– Что значит «обобрал»? Я, как они написали, победил в честной борьбе. К тому же участвовал не один, а за компанию. И, мне кажется, сделал для детей благое дело, если подумать, сколько в этой газировке сахара.
– А при чем тут Садовник? – спросила Саша.
– Понимаешь, – растянул я, – дураки – они попроще. Садовник, конечно, выглядит странно, ведет себя как отмороженный, но его рассуждения работают, и это нужно признать. Я вчера был у него дома, там взорвался водород, который Федоров собирал с растений.
– Не знала, что растения выделяют водород.
– И я не знал. Думаю, что и Садовник не был в этом уверен. Однако теперь убедился на практике. В общем, к чему я так долго подводил? К тому, что ты, безусловно, права. Садовник действовал по какому-то плану, и мы с тобой должны его понять. А так как Федоров нам этого больше не расскажет, давай узнаем это в круге. Я надеюсь, игла все-таки неодушевленный предмет? Или у меня есть повод беспокоиться?
– Нет, конечно, – ответила Саша, – до такого маразма мы не дойдем. Но круг – это электронная форма бюрократии. Причем закрытая. Он существует для решения проблем, а не получения сведений. И, как ты, наверное, догадался, название выбрано не случайно.
– Круговая порука, – предположил я.
– Можно и так сказать, – согласилась Саша. – Но порочный круг – более точно. Интересы носителей должны быть реализованы в приоритетном порядке. А соблюсти баланс в огромном сообществе сложно, и даже невозможно, поэтому решение утверждается по кругу десятки и сотни раз, пока реализация плана не сведет к минимуму недовольных. Иными словами, если в планах сообщества держать тебя в неведении, то ни круг, ни высокопоставленные носители не помогут. Но есть и хорошие новости.
– Какие? – обрадовался я.
– Сергей Геннадиевич счел своим долгом оказать тебе услугу. Значит, твоя безопасность в приоритете круга, и расходы на нее не смутят руководителя детективного агентства.
– Саш, а как это происходит? Ну понятно, что вы не садитесь в кружок где-нибудь на лужайке и не спорите до хрипоты.
Почему-то девушка не хотела рассказывать.
– Ладно, – наконец решила она. – Приходит сообщение по сети. Запускаешь круг, что-то вроде приложения. И видишь в центре проблему. В частности, с твоим дебафом – это был ты. Других участников круга не видно, но они как будто встают, когда высказываются, и эта волна движется, постоянно меняя саму проблему. Круг за кругом волна становится все слабее, а участников – меньше. Я, правда, не поняла, это они теряют интерес или игла их отключает. В итоге появляется сообщение, что решение принято и проблема решена, хотя никаких резолюций не выдается.
– М-да, – сказал я. – Действительно, закрытая форма бюрократии. Хотя Лоренс мне несколько иначе все рисовал.
Наш разговор прервала Кристина, вернувшаяся с покупками. Шопинг явно пошел ей на пользу, она повеселела и с порога объявила, что теперь в магазин будет ездить только с Олегом.
Я подумал, что еще двадцать часов назад моя жизнь выглядела совершенно по-другому.
* * *
Говорят, что человек ко всему привыкает. Привыкли и мы. К присутствию Олега, к теперь уже частым визитам Саши. К тому, что каждый сантиметр нашего дома просматривается и прослушивается, а случайный ночной визит соседской кошки разрывает тишину воем серены.
Как и любой житель частного владения, я задумался о безопасности давно. Собственно, с первого дня, когда со строительной площадки украли пару железных бочек. Позже моя территория стала закрытой от посторонних, и тем не менее вопрос – как защитить себя и близких – всплывал регулярно.
Самым простым и очевидным решением казалось стать охотником и приобрести в собственность ружье. Однако всерьез я не рассматривал такой вариант, и не потому, что люблю животных.
Глядя в окно, я иногда вижу крадущуюся лису, и меня всегда изумляет: почему они такие чистые? Сразу скажу, что не наблюдал в дикой природе за медведем или кабаном, но лисы, зайцы и косули совсем не такие, как в зоопарке. Там их специально пачкают, что ли, а может, животные теряют вкус к жизни и перестают следить за собой – не знаю.
Мне кажется, я понимаю, что заставляет человека стрелять в убегающую тварь. Приобрести оружие для него не составляет проблемы, а животным его не продадут никогда. И после охоты можно повесить на стену голову убитого животного, а друзьям рассказывать: «Я его добыл». Не убил, не замочил, не кончил, а толерантно – добыл.
Разумеется, охотиться я не собирался, но и простое владение оружием входило в противоречие с моими внутренними установками.
Почти сразу знания об энтропиках стали трансформировать мое представление о жизни. На бытовом уровне, на профессиональном и даже в финансовой сфере. Будучи экономистом, я долго примерял ярлык энтропика к разным ситуациям, сделав, может быть, субъективный, но вполне логичный вывод: энтропики всегда приобретают пассивы.
Надеюсь, меня сейчас не читает профессиональный бухгалтер. Слово «пассивы» здесь используется в широком архаичном смысле. А именно: пассивы – это обязательства, активы же – средства для получения прибыли. Причем для одного субъекта дорогой автомобиль будет активом, для другого же, напротив – таким не станет никогда.
Ярким примером может оказаться приобретение последней версии айфона на деньги, взятые в кредит у микрофинансовой организации.
Для энтропика это очередной повод найти неприятности, оказаться в ситуации, где он представится жертвой. Везунчик же так поступать не будет, хотя и у него может оказаться дорогой телефон. Разница должна быть очевидна: если владельцу приходится тратить средства и время на содержание объекта – это пассив; если он приносит дивиденды, пусть даже и нематериальные, например подчеркивает статус владельца или сокращает время в пути, – это актив.
Кстати, поэтому я не жалею денег на инструмент, в широком смысле этого слова. Программа для верстки сайта – самая выгодная инвестиция в моей профессии, потому что освобождает драгоценное время.
Но вернемся к охотничьему оружию, которое в моем понимании является пассивом.
Приобретая даже одну единицу гладкоствольного оружия, мне пришлось бы согласиться с регулярными визитами участкового, который станет досматривать не только само ружье, но и место его хранения, проверяя, прикручен ли шкафчик для хранения к стене и тому подобную ерунду.
Но это не главное. Мне пришлось бы охранять само оружие, которое представляет серьезную угрозу как для владельца, так и для окружающих его людей. Ведь, согласитесь, хранить ружье под замком в подвале – тупо, а все время держать его под рукой небезопасно. К тому же применить оружие, пусть даже у себя дома, – задача не самая простая.
Уважаемый читатель без труда найдет упоминания о проводимых в 1947 году исследованиях, которые курировал генерал Сэмюэль Маршал. В нашей стране он больше известен как создатель военного блока НАТО, но кроме этого генерал был еще и ветераном второй мировой, а после ее окончания решил опросить участников боевых действий. Он выяснил, что только двадцать шесть процентов личного состава вели огонь в сторону противника, а два – только два процента! – делали это прицельно. Другими словами, весь урон противнику нанесли всего два процента личного состава. Любопытно, что столько же душевно неуравновешенных солдат выявили среди американских морских пехотинцев. Косвенно это подтверждает и тот факт, что половину всех сбитых самолетов противника уничтожил один процент летчиков.
Откровенно говоря, я не поверил этим исследованиям и решил добраться до первоисточника, однако книга Маршала «Men Against Fire» не переведена на русский, а мой английский не позволил разобраться в деталях досконально. Выяснилось лишь то, что генерал не делал репрезентативных выборок. Его опросы большее напоминали разговоры по душам, и с ним охотно делились солдатскими байками. В 1986 году двое исследователей решили перепроверить данные, но не нашли ни одного свидетеля этих опросов. В общем, генерал любил яркие краски. Как и участники воздушных сражений. Уже в наши дни журналисты собрали показания о сбитых немецких самолетах, которых оказалось – вы уже догадались? – да, вдвое больше, чем выпустила немецкая промышленность.
И тем не менее, все вышеописанное не является профанацией. Я приведу только один пример, который может показаться неуместным и даже циничным. Но надеюсь, читатель уже привык к моим охлажденным рассуждениям. Так вот.
Вы любите футбол? Лично я не люблю. Радоваться тому, что двадцать два миллионера бьют по кожаному мячу, мне не кажется веселым. Но больше всего поражает, что даже среди этих, самых подготовленных на планете спортсменов, есть футболисты, чей уровень на порядок выше остальных. Навыки такого специалиста настолько уникальны и настолько отличны от среднестатистических, что это четко варьируется суммой заключенного контракта.
А теперь подумайте, почему профессионализм в умении убивать не должен сопровождаться этим же принципом?
Два процента уже не кажется очень маленькой цифрой, потому что человек, целящийся в другого человека, находится в гораздо более стрессовой ситуации, нежели футболист. А чем думает человек в стрессовой ситуации? Правильно – мозгом рептилии, то есть ничем.
Мне так и хочется притянуть за уши многочисленные фильмы о покушениях на частную собственность, где хозяев убивают из их же оружия, но это все – художественные истории, и лучше я расскажу реальную.
Году этак в девяностом мы с отцом оказались у его знакомого, который поспешил показать приобретенное ружье, по-моему даже незаконное. Казавшееся огромным, оружие двенадцатого калибра было очень неповоротливым в условиях городской квартиры.
– Для жены купил, – сообщил мужчина. – Будут дверь ломать – есть чем защититься.
Тогда я только восхищался заботой о семье. Однако на протяжении следующих двадцати лет у меня из головы не выходила нарисованная в тот вечер сцена: ломящиеся в дверь отморозки и наспех собирающая оружие женщина, разумеется перепуганная и вся в слезах, но успевающая загнать патрон в патронник до того, как падает дверное полотно. И тогда женщина встает на пороге и говорит… Впрочем, не знаю, что она говорит. Потому что картину я никак не могу представить до конца.
Вот не могу представить себе подвиг Александра Матросова, человека, бросившегося на амбразуру дзота, не получается, – и тут не могу. Позже до меня дошло, что мужчина приобрел оружие вовсе не для самообороны, а чтобы похвастаться им.
Но и это еще не все. Если мы уже всерьез разговариваем об использовании огнестрельного оружия, следует учитывать все аспекты его применения. Ружье двенадцатого калибра очень эффективно, если зарядить его картечью и выстрелить в упор. Однако нападающий может не предоставить таких шансов, а, скажем, попытается увернуться. И оказывается, даже при прямом попадании и ранении человека в сердце, он сохраняет подвижность и способность к агрессивным действиям.
Эта информация всячески замалчивается производителями летального оружия, однако у продавцов электрошокового вы найдете ее без труда. А именно, что останавливающий эффект огнестрельного оружия крайне мал. По этой причине наряды полицейских оснащены еще и электрошоковым снаряжением.
Но, кажется, я разговорился об огнестреле больше, чем он этого заслуживает.
С детства я увлекался холодным оружием и отдавал предпочтение ему, логично предполагая, что, может быть, выстрелить в человека мне будет сложно, а вот отрубить ему конечность – вовсе нет.
Много лет я практиковался в первую очередь не навредить себе и, как мне казалось, отработал неплохие навыки в использовании катаны. Три самурайских меча занимали почетное место в нашей спальне, пока однажды голубь не провалился в вентиляционный канал. Он выбил решетку на кухне и устроил вакханалию с боем посуды и громом кухонной утвари.
Мы с Кристиной прибежали на шум и, убедившись, что в доме нет посторонних, перешли к ролевым играм. Я изображал владельца, а моя жена – застигнутую на месте преступления домушницу, однако после первого же дубля выяснилось, что махать саблей на кухне вовсе не замечательно. Я случайным образом разбил рожок в люстре и никак не мог поймать «взломщицу».