– Вы не учитываете того, – вмешался другой человек – что они должны дать потомство. Русская земля богата талантами, правда не всегда они раскрываются, но суть в том, что будущее наших колоний на самую малость, но всё же зависит и от того, кем будут их дети. Даже самый упорный в жизни человек, если у него нет соответствующих генов, не даст умных детей. Это закон генетики. Интеллект по большей части передаётся генетически.
– Мало того, что это нацизм, это просто чушь! Потомство берёт лучшее от обоих родителей, и чем больше различий между ними, тем сильнее будет потомство.
– Это факт, – подчёркнуто спокойно ответил второй, желая показать, что тут ничего не поделаешь – жизнь показывает, что у умных родителей умные дети, а у глупых – глупые.
– Каково Ваше предложение? – вмешался человек, который выслушивал стороны, слегка подавшись вперёд.
Второй голос ответил:
– В России сейчас 220 миллионов жителей, почти 30 миллионов трудится в высокотехнологичных отраслях, требующих незаурядного интеллектуального потенциала. 30 миллионов! – выделил он – Это огромный бассейн, в котором можно выловить людей с требуемыми характеристиками: лично мотивированных, целеустремлённых и обладающих положительным династическим паттерном.
– Ваш паттерн – не что иное, как учение нацистов о правильном геноме и высшей расе! – вмешался первый голос – Господин президент, послушайте, что предлагает этот человек. Выделить группу способных людей…
– С отменным физическим здоровьем, – вставил второй.
– Да понятно, что со здоровьем, – отмахнулся первый – и вместо того, чтобы поставить высшим критерием личную мотивацию, способность решать задачи, он разбавляет этот критерий идеей о генетическом превосходстве. Это немыслимо!
Второй надтреснутым басом стал объяснять свою позицию:
– От генетического критерия не страдает то, о чём вы говорите. Обратите внимание, господин президент, 30 миллионов человек. Допустим, некоторые из них уже не в том возрасте – навскидку 10 миллионов. Из оставшихся 20 млн подавляющее большинство всё устраивает, и они не согласятся стать переселенцами, сокращаем бассейн потенциальных колонистов до примерно 5 миллионов. Итого у нас остаётся десять раз по пятьсот тысяч, из которых можно отобрать людей, обладающих качествами, апологетом которых является мой визави, и того самого генетического паттерна, о котором я, уверяю вас, хорошо осведомлён.
– Я согласен, согласен с Вами, Леонид Евгенич, – продолжил второй, подняв руку, чтобы остановить оппонента – личные качества – это архиважно, но это общеизвестно: из осинки не родятся апельсинки. В случае человека правильнее сказать, что из осинки редко рождаются апельсинки. Даже если человек в результате какой-то драмы в его жизни встал на путь самосовершенствования, это не значит, что его дети повторят его судьбу. Генетика же в данном случае даёт предсказуемый положительный коррелят между характеристиками индивида и характеристиками его потомства. Увы, такова жизнь.
– Вы сами вдумайтесь в свои слова, – сказал первый – раз человек в силу неважно каких причин смог встать на путь саморазвития и подняться в общественной пирамиде, значит, по вашей же версии, в его генах заложено всё необходимое для этого. Дело тут за социальным спусковым крючком. Для всех отобранных участников таким спусковым крючком будет программа по подготовке поселенцев.
– Категорически тут с Вами не соглашусь. Мы не можем вложить людям в голову мотивацию лететь на другой космический объект, покидая данные природой райские условия жизни. Кандидат уже должен содержать в себе этот дух. Тут не поможет ни подготовка, ни психологическая обработка. Если мы конечно не решим отправить на Марс зомби. В этом моя позиция даже ближе к Вашей, Леонид Евгенич. Человек должен быть УЖЕ социально активен, но при этом также обладать положительным генетическим паттерном. И огромная выборка даёт нам возможность найти людей, отвечающих всем этим критериям.
– Нонсенс! Наша страна не для того победила Гитлера, чтобы перенимать его практики.
Повисло молчание. В будто нагревшейся от горячего спора комнате все взгляды как бы сами по себе устремились на президента. Он сидел, задумчиво водя взглядом по тёмному помещению. Это решение не из лёгких. Прямо в данный момент определяется облик нового человечества на другой планете, и какие именно семена там сеять, предстояло решить именно ему.
Присутствующие на этом тайном совещании, затаив дыхание, ждали. Тишину не нарушало ни шуршание пиджаков, ни поскрипывание подошв, ни работа вентиляции.
Этот вакуум нарушило движение президента: он выпрямился, поднял глаза и чётким голосом произнёс.
– Нашему миру здорово досталось от людей. Нашей стране досталось едва ли не больше всех, ей довелось стать полигоном для испытания тупиковых идей, и в результате погибли миллионы. Всего мы предугадать не можем, поэтому я считаю, что обе озвученные позиции имеют право на существование. Основой будущих колоний должны стать здоровые, умные люди, чья генетика обеспечит положение будущих поколений в зарождающемся мире. Но это не означает, что в этой системе не может быть и исключений. Небольшой процент людей с выдающимися качествами характера, независимо от того, кем были их предки, должны войти в число поселенцев. Я считаю, что цвести должны все цветы.
После секундной паузы раздалось ворчание.
– Это нацизм, буквально нацизм…
– Нельзя оставлять судьбу будущего людей на новой планете на волю случая, – приглушённо сказал сторонник генетического подхода.
– Я принял решение, господа. Совещание окончено, можете быть свободны.
Любовь и тёмные глубины
– Почему ты просто не можешь спокойно жить и работать?! – возмутилась Настя.
Он смолчал и сделал движение выйти из отсека, но застыл, остановив взгляд на подвижных картинах.
– На кой они тут? – тихо спросил Иван.
– Ты до смерти будешь это спрашивать?
– Это может быть совсем скоро, а ты… Эх ты… – это было высказано с иронией, как между двумя людьми, которые единственные во всём мире могут понять истинный смысл.
И Настя поняла.
– Вань, не стоит беспокоить меня этим, мы обо всём договорились.
– А я разве нарушаю договор?
Они помолчали.
– Всё, закрыли тему, – сказала Настя.
– Покажи мне то, что ты показала профессору Капитонову, – попросил Ваня.
Настя обратилась к своему Персональному Помощнику.
– Добрый день, Мария, – сказала Настя спокойным голосом, как будто разговаривала с подругой.
– Здравствуйте, – раздался тихий голос с её запястья.
Мария Кюри самостоятельно оценила, что находится в помещении с двумя людьми и поздоровалась с обоими.
– Привет, – буркнул Ваня.
– Покажи нам события дня Первого Контакта и все данные, что мы имеем на сегодня об усачах.
Из похожей на силиконовый напульсник цвета кожи структуры стали прорастать, словно ростки семян голубые лучи, а затем быстро слились в бледно-голубое динамическое изображение: двигались фигурки девушки, собаки с плоской головой и водолёта, на котором они летели. Фоном, относительно которого они двигались, служили айсберги и голубые искривлённые чёрточки, символизирующие рябь воды. ПП старался как мог, проецируя картинку в реальном времени при помощи маломощного биомолекулярного проектора.
– Тут сложно что-то разобрать. Может подключишь её к системе жилого комплекса? – спросил Ваня.
– Нет.
Настя, как и большинство людей, опасалась возможностей своего Персонального Помощника после Синергического Инцидента и следовала даже рекомендательной части Договора о Защите Наследия Человечества, поэтому даже ради удобства отказывалась открывать ПП доступ к автономным цифровым системам.
Они продолжили смотреть хронику того дня. Фигурка Насти покачнулась, а затем вылетела из водолёта. Прыжок её кинуса по кличке Белка погасил изображение их потерянного транспорта (Кюри решила не тратить энергию на поддержание этого изображения). Затем треснул неровный конусовидный объект, у подножия которого находились силуэты Насти и Белки.
– Стоп, – властно приказала Настя.
Изображение застыло.
– Смотри, – она показала на трещину и несколько ледяных фонтанчиков, вылетевших из верхушки айсберга. На самом деле вверх тогда было выброшено несколько десятков килограммов льда.
– Команда профессора Капитонова сделала вывод, что такое возможно только в случае выброса направленного луча энергии, при условии стабильности самой ледяной платформы, в противном случае такой эффект может возникнуть из-за подводных течений, разрывающих айсберг.
– Пф, – Иван презрительно усмехнулся, – чтобы сделать такой вывод, не нужно быть учёным. Понятно, что, если из вершины ледяной горы что-то вылетает, это вызвано энергией снизу.
Настя поморщилась, но не стала с ним спорить.
– Трещина прошла через весь айсберг, и он стал кусками расползаться по воде, – она сделала короткую многозначительную паузу – дальше, – приказала она Марии Кюри.
Голографическое повествование продолжилось, но совсем чуть-чуть.
– Смотри теперь сюда, – Настя указывала на почти невидимые на голограмме тонкие, свёрнутые кисточки ушей Белки.
– Эм… И?
– Внимательно смотри.
Иван наморщил лоб, придвинулся ближе и стал внимательно рассматривать статичное, бледное изображение. Рассматривал долго.
– Нихрена не вижу, – наконец выплюнул он, откинувшись на спинку магнитного кресла.
В тот момент он весь напрягся, то ли от ожидания бури со стороны Насти, то ли из-за страха отлететь вместе с креслом к стене: он всё время забывал примагничивать кресло к полу. На этот раз его затылок остался цел, а вот Настя была взбешена.
– Ну вглядись, ты ведь должен разбираться в повадках кинусов! Его локаторы прижаты, значит, он что-то слышит.
Ваня снова наклонился к изображению и ничего там не увидел.
– Короче, словами объясни, – попросил он.
Настя приказала Кюри отмотать изображение на пару секунд назад.
– Это положение её ушей за несколько мгновений до раскола айсберга, – сказала Настя – уши собаки уже прижаты. Понимаешь? Уже. Значит…
– Я понял, понял.
– Нет уж, дослушай теперь. Белка услышала какой-то звук, который человеческое ухо не слышит, а потом айсберг треснул.
– Ну ясно, значит эти звери используют ультразвук.
– Вот именно. Только представь, какой мощи должна быть волна, испускаемая ими, чтобы расколоть гору крепкого льда сорока метров снизу доверху?
– Гигантской.
Почему-то у Ивана было бесшабашно-расхлябаное настроение, хотя ситуация была более чем серьёзная. Если не феноменальная.
– Ты опять не серьёзен, хватит кривляться и включись в процесс.
Его брови поднялись. Он никогда не думал, что его несерьёзность имеет систематический характер.
– Кхм… Я в физике не силён, но полагаю, что мощь ультразвукового импульса там была крайне велика.
– Она была чудовищной. Она сопоставима с мощью промышленных инструментов, которые используют при строительстве бункеров, чтобы рыхлить землю.
Ваня снова откинулся на спинку. По правде, ситуация его нервировала, как и остальных, но, в отличие от других обитателей этого водяного шарика под названием Марс, его волнение было скорее воодушевляющим, чем напуганным. Теперь люди точно знали, что не одни во Вселенной. По крайней мере те несколько сотен людей, которые живут на марсианской платформе. Страсть к познанию толкала его на изучение этих форм жизни.
Ивану доставляло удовольствие доставать эту гордячку, прикидываясь полным пофигистом и лентяем – её вспыльчивость из-за чрезвычайно высокого мнения о своём интеллекте была отличным допингом в унылом и, как теперь выяснилось, опасном мире. Про себя он уже успел сделать кое-какие выводы об усачах и навёл справки через свои связи в научном центре колонии, возглавляемом профессором Капитоновым, но не показывал вида. Пусть Настя понервничает.
Насте казалось, что этот человек здесь совершенно бесполезен. Несколько раз она жалела о том, что способствовала его утверждению в Отряде.
– Ты здесь? – осведомилась она у Ивана.
– Как видишь. Просто задумался. Какие чувства ты испытываешь от такого открытия? Ты ведь первая, кто натолкнулся на этих существ.
– Никаких не испытываю.
Ваня сморщил лицо.
– Да брось ты это. Любой космонавт, да и вообще человек был бы рад тому, что обнаружил инопланетную жизнь. Ну, не рад… Ведь ты чуть не погибла, но испытывал бы по этому поводу что-то. Абстрагируйся от своего испуга и постарайся ответить честно.
– Во-первых, я не испугана. Во-вторых, я тут не для описания своих эмоций, а для того, чтобы обеспечивать безопасность поселения и всех людей, живущих на этой планете, то есть прямо здесь, на этой платформе. Так как других человеческих поселений здесь пока нет, я де-факто являюсь комендантом целой планеты, поэтому мне не до сантиментов и рефлексий. Нам нужно быстро решить, насколько опасны эти существа, как их много и как от них избавиться.
– При таком раскладе, который ты озвучила, моя задача состоит в том, чтобы противодействовать тебе.
В комнате установилось напряжение.
– Поясни.
– Если ты забыла, я здесь как раз, чтобы не давать людям совершать ошибки, которые они совершили на Земле. Сформулированная передо мной Министерством задача состоит в том, чтобы не дать существующим технологиям нарушить баланс в новой экосистеме Марса и сохранить эту планету пригодной для человека. И эти существа, – он указал рукой на застывшее голографическое изображение, где никаких существ видно не было – также попадают под мою защиту.
– Ты видишь своей задачей сохранить угрозу для человечества на Марсе?
– Я вижу своей задачей сохранить Марс перед угрозой в лице человечества.
Он внимательно наблюдал за её мимикой. Упрямо выдвинутый вперёд подбородок показывал, что она отнюдь не согласна с таким раскладом и что в будущем его ожидают проблемы по части работы, а в экстренном случае под вопросом может оказаться и само его пребывание на Марсе.
Настя, видимо, решила про себя какой-то вопрос и напряжение в комнате развеялось.
– Это мы обсудим позже, – сказала она – теперь давай вернёмся к этому открытию.
Она произнесла слово «открытие» с издёвкой, показывая, какое у неё отношение к этому на самом деле.
– Мария, выведи предположительные типологические данные, зафиксированные локаторами водолёта в районе Первого Контакта.
Над её ПП появилась таблица с шестью столбцами. Пять из них были пусты, самый первый указывал на то, что эти животные отнесены к типу хордовых.
– Это всё? – спросил Ваня.
– Пока да.
– А с чего вообще взято, что они хордовые?
– Кем ещё может быть животное такого размера?
– Моллюском, например.
– Ты видел моллюсков размером с дом?
– Некоторые кальмары на Земле достигают 16,5 метров, считая с щупальцами. Ты не видела это животное.
– Это сейчас неважно, – перебила его Настя – нам сейчас важно понять, чем это обернётся для колонистов.
– Чтобы понять, как они себя будут вести, нам как раз важно выяснить, с кем мы имеем дело, то есть заполнить оставшиеся столбцы крайне важно. Разные животные ведут себя по-разному.
– Ты не можешь определить, как они себя будут вести, опираясь на знания о земных животных.
– Строго говоря, могу. Но это не точно. Марс и Земля довольно похожи, хотя это может показаться странным непосвящённому человеку, так что, возможно, в общих чертах эти существа похожи на земных, и по этой типологии можно предугадать их повадки.
– От меня ты что хочешь? – резко спросила она.
Он посмотрел на пустую таблицу её ПП.
– Нам нужно больше данных.
– Как ты хочешь их получить?
– Понадобится экспедиция, но речь не только о ней. Нам пока нужно подержать это открытие в тайне от Земли.
Настя хотела возразить, но Ваня остановил её жестом.
– Это будет конец нашей автономии. Сюда пришлют военных, и всё, ради чего эти люди сюда прилетели, окажется потерянным.
– Ты о чём сейчас?