«You call it madness, but I call it Love».
Nat King Cole
Глава 1
– Разрешите переходить к ключевым показателям?
– Да, Юра, давай.
– За прошедший месяц основной Рой вырос на шесть процентов. Англоговорящий – на два. Рой путунхуа из-за контрдействий правительства КНР уменьшился вдвое. По последним данным, из-за проблем в Евросоюзе аналоги нашего проекта еще не получили финансирование. Мы на втором месте после американцев, китайцы на третьем. Наш китайский Рой пока без изменений, – молодой мужчина замолкает. Голубые, но мутные, как у мертвой рыбы глаза отрываются от папки с цифрами и графиками, и буквально все тело замирает, ожидая реакции собеседника.
Просторный кабинет. В нем царит полумрак, не дающий оценить размер помещения. Мощности единственного источника света, антикварного типа лампы, едва хватает на пустой массивный стол с зеленым сукном, бутылку виски, да лица говорящих. Пахнет, как в дорогом театре: старостью, буфетом, деньгами и интригами. Плотные бархатные шторы, висящие на огромных окнах, не пускают тщедушное весеннее солнце. Из-за этого комната еще больше похожа на театральную сцену. На ней, то есть за столом – двое.
Закончивший говорить – Юрий Смирнов. Слегка за сорок, подтянут. Короткая стрижка маскирует едва заметную залысину. Белая рубашка и темно-синий костюм. Пиджак, словно китель зашторенный на все четыре пуговицы, и туго повязанный невзрачный галстук, сдавливающий покрасневшую, свежевыбритую шею, создают впечатление, что их владельцу совсем не нужен воздух, или он может дышать не в полную силу легких. Идеально ровная осанка выдает в нем бывшего военного или сотрудника спецорганов, привыкшего к длительным совещаниям, а может – к сидению в наружке. Сейчас он занимает только край сиденья стула, то ли стесняясь занять весь, то ли делая вид, что стесняется.
Собеседник – полная противоположность. Подвижный толстяк, на правах хозяина кабинета развалившийся в огромном кресле и потягивающий из бокала элитарный виски. Взъерошенные седые волосы и тонкие интеллигентные усики позволили бы пройти без конкурса на позицию заведующего гуманитарной кафедрой в любом университете, если бы не холодный сосредоточенный взгляд, обладатель которого явно не склонен к полету в облаках. Там, где у большинства людей находится шея, – два подбородка, будто две жировых подушки безопасности поддерживают голову от падения на широкую грудь.
Он отхлебывает виски и держит его во рту словно жидкость для полоскания рта.
– Хорошо, – после длительного молчания наконец-то реагирует толстяк на слова Юрия.
– Разрешите идти, Николай Иванович?
– Да, можешь быть свободен. Хотя, подожди, – начальник останавливает Смирнова, – поздравляю тебя с повышением! Надеюсь, справишься лучше неудачника Калачева. Он разочаровал меня и наших кураторов. Вряд ли ты в курсе, но я рассматривал его как преемника и хотел, чтобы он возглавил Агентство после моего выхода на пенсию.
– Не знал. Благодарю за поздравление! Надеюсь, не подведу, – Юрий уже вроде бы готов выйти из кабинета, но решается продолжить. – Считаю, Дмитрий Калачев не виноват в случившемся провале. Не его вина, что корейцы поручили нам раскручивать бракованные шлемы виртуальной реальности. Не повезло с проектом, – сочувственно отмечает он.
– Тебя не смутило, что брак только в нашей стране? – спрашивает толстяк, глаза оценивающе смотрят на подчиненного.
– Ни капли, корейцы могли отправить нам тестовую партию, – разводя руками, говорит Смирнов, – вы ведь видели какая волна негатива поднялась. Может быть в начале и замяли бы, но потом эта дурацкая история бабки про внука. Никаких шансов.
– Юра, серьезно в это веришь?
– Думаете, эта история – фэйк?
– На ситуацию надо смотреть шире своих должностных обязанностей. Если хочешь занять мое место, то тебе придется научится мыслить стратегически, как я. Думаешь, мы единственное Агентство с Роем в стране? – жестко спрашивает начальник.
– Мы не одни? Вы думаете нас проверяют? Можем ли мы вести крупные проекты или поручать их конкурентам? Это вражеский Рой выпустили против нас? – ошарашено сыпет вопросами Юрий. – Неужели американцы играют на нашей территории?
– Нет, – перебивает толстяк. – в этот раз нам повезло.
– Найти, кто это сделал?
– Уже нашли. Талантливый одиночка. Вот его визитная карточка.
Николай Иванович щелчком переправляет визитку по столу собеседнику и, довольный собой, доливает еще виски. Поглощенный напитком, не замечает, как дергается рука Юрия, берущего карточку.
– Ираклий. Решаю вопросы. Номер телефона. И это вся информация? Ну и визитка, – повертев в руках картонку, произносит Юрий. – Клоун. Убрать его?
– Юра, там, откуда тебя ко мне назначили, все вопросы силовыми методами решаются? Чуть что – убрать? Если с таким подходом работать, то нас тоже когда-нибудь уберут. Надо сеять добро и плодить друзей. Возможно, клоун. Но не забывай: в одиночку уделал наш Рой. Может быть полезен. Привези его – посмотрим, что за корнеплод. Не получится завербовать – сделаем по-твоему. Свободен!
Кивая в знак почтения, Юрий выходит.
Пятнадцатилетний напиток все так же продолжает приятно согревать горло, но у Николая Ивановича появляется горький привкус, ощущение, что он упустил или не заметил что-то важное.
***
– Ну, за вас! Аркадий, Маргарита, желаю прожить вместе еще сто лет!
– Спасибо, Ираклий! Будем, – отвечает Аркадий, его жена кивает. Стопки звякают. Выпивают.
Переводя дыхание от жгучей после выпитого коньяка водки, Ираклий откидывается на спинку расшатанного стула. Тот предательски скрипит. Надави на него еще чуть-чуть – и выдаст все семейные тайны, свидетелем которых был на этой обшарпанной кухне, либо треснет и сломается окончательно. Ираклию не нужно ни первое, ни второе, поэтому он нехотя выравнивается. Подвыпивший взгляд бродит по знакомой обстановке. Маленькая кухня, играющая роль гостиной. Большую часть занимает потускневший, когда-то ярко-красный, а сейчас оранжевый с желтыми пятнами гарнитур. «А ведь ему всего пять лет. Купили на деньги, подаренные на свадьбу. Да, время лечит только душевные раны, ко всему остальному оно безжалостно», – думает Ираклий, поднимая глаза на потолок. – «А может и не лечит вовсе, просто душа так же покрывается защитным слоем пыли и грязи, как эта старая люстра, что даже и не ясно, пыль держится на ней, или она держится благодаря пыли».
Застиранные занавески лениво, подражая утренним волнам, качаются от легкого ветерка. Форточка открыта нараспашку. Душно. Ираклий вдыхает теплый воздух, и на мгновение кажется, что оказался в деревне: жара, алкоголь, нехитрая снедь – покой…
– И все же, Ир, ты настоящий друг! – Возвращает в реальность гостя Аркаша. – Единственный вспомнил про нашу годовщину. Даже родители забыли поздравить. И это с деревянной свадьбой! Пять лет как-никак! Предлагаю выпить за тебя!
– Медвежонок, притормози, – останавливает его душевный порыв Маргарита, – вы сейчас напьетесь. Подожди, подрежу салата.
Женщина хватает железную, с сколотыми краями миску. В ней – остатки простого блюда: в обильном майонезном соусе помятые помидоры, ватные тепличные огурцы и слезоточивый репчатый. Половник в руках хозяйки ловко раскидывает салат мужчинам. Ираклий замечает: ему досталось раза в два больше. Хочет возразить, но Марго уже отошла от стола. Хлопает дверь вечно кашляющего холодильника. Вода, утробно урча, вырывается из крана на холодные овощи. Женщина уходит в нарезку салата словно в медитацию.
– Да, солнышко, как скажешь. Видишь, дружище, за годы совместной жизни ничего не изменилось. Я все так же ее люблю, она все так же любит командовать. Да, что говорить, у меня до сих пор пароль во всех социальных сетях и приложениях – дата нашей свадьбы, – откровенничает раскрасневшийся от алкоголя Аркадий.
– Ир, ты то как? Когда на твоей свадьбе гулять будем, есть хоть кто на примете? – спрашивает Маргарита, продолжая ловко орудовать ножом. Гора из нарезанных помидоров и огурцов растет как долг по просроченному кредиту.
– Есть женщина. Ничего серьезного, – хрустя огурцом отвечает Ираклий.
– Конечно, для тебя ничего серьезного. Уверена, она думает по-другому. Вам то что, мужикам, вы и в сорок и в сорок пять, а иногда и в пятьдесят – женихи хоть куда. Это женщине успеть надо. Но, ты не торопись. Отлично выглядишь! Молодец, что спорт не забросил после университета. Плаваешь? Это мой балбес вместо регулярных заплывов заплыл жиром от сидячей работы. Скоро ученики в школе, а может и студенты начнут пузырем обзывать, – хозяйка ворчит скорее для вида, чем серьезно.
Ираклий смотрит на друга словно видит впервые. «Да, Аркаша сдал мальца», – думает он.
Они подружились в университете. Ираклий был студентом, а его друг – молодым аспирантом, периодически замещающим основного преподавателя зарубежной литературы. Аркадий старше на восемь лет, был когда-то главным женихом на факультете. На литературном отделении и так всегда на одного парня десять-пятнадцать девушек, так что даже самый замызганный и зачуханный не оставался без женского внимания. Отмывали, откармливали, приодевали, заставляли держать спину ровно, не ковыряться в носу и выходили замуж. Аркаша в тюнинге и подготовительных процедурах не нуждался – мылся регулярно, и не только потому, что выступал за сборную университета по плаванию. С детства занимался боксом. Любил Уайльда, Лоуренса и Оруэлла, а также с наслаждением цитировал французских поэтов к месту и нет. Но, самое важное, по мнению сокурсниц, писал отличные стихи. Сейчас совсем не похож на того красавчика-спортсмена, каким его помнил Ираклий во время учебы в вузе. Товарищ забросил спорт и сосредоточился на написании «великого романа». Все свободное от преподавания литературы время, то есть большую половину рабочей недели – сидит дома, продумывая, как говорит, сюжет книги, лишь иногда отвлекаясь на предложения Ираклия подзаработать. Марго подозревает, что муж вместо написания романа просиживает в онлайн-играх, но так как застукать с поличным не удается – молчит. «Медведь, накопивший жир и готовый впасть в беспробудную спячку сразу на несколько зимовок, – вот на кого он сейчас больше всего похож», – решает Ир.
– Я не балбес и не пузырь, – насупливается объект обсуждения, – сейчас книгу допишу и займусь собой.
– Аркаша, лучше бы грушу бил, чем баклуши, – хозяйка продолжает пилить мужа.
– Дорогая, давай не будем. У нас гость. Наложи-ка лучше салатика, а то тост завис в ожидании закуски.
– Так помоги нарезать, а то раскомандовался.
Аркадий нехотя встает из-за стола. До жены буквально пара шагов, но рука на автомате успевает прибавить громкость установленному на холодильнике маленькому телевизору.
– Опять врубил на полную, – по инерции жалуется женщина, протягивая мужу кухонный нож.
«Сработал инстинкт самосохранения, мозг пытается защитить себя от бубнежа, – думает Ираклий, наблюдая за действиями друзей. – Да, Маргарита не подарок, но я предупреждал еще пять лет назад».
Марго относится к категории женщин, которой родители внушили, что они уникальные, достойны самого лучшего и вообще королевы. Она изо всех сил пыталась соответствовать этой установке, точнее своему представлению о том, как себя должна вести королева. Будучи студенткой, курила самые дорогие сигареты, хотя из-за этого приходилось отказываться от более необходимых вещей, но о вынужденных самолишениях не знал никто. Не обращала внимания на парней без автомобилей и окружила себя свитой из блеклых подружек, выгодно подчеркивающих ее смуглую природную красоту и девичью хрупкость. Привыкла получать самое лучшее, а так как лучшим парнем университета, по общественному мнению, считался Аркадий, то его судьба была предрешена. Встречались, съехались и поженились спустя несколько лет совместной жизни.
Но для того, чтобы вечно быть королевой, нужен не король, а придворные, которых в миниатюрной квартире Маргариты и Аркадия не предвиделось. Поэтому не удивительно, что после свадьбы все бытовые вопросы легли на плечи Маргариты, сначала хрупкие и изящные, а сейчас уставшие и заметно пополневшие. Но, несмотря на легкую полноту, она еще остается привлекательной. Правда, уже не за счет пахучей молодости и мощной энергетики, а скорее благодаря образу добродушной и раздобревшей мамочки, которая накормит, обогреет и никуда не уйдет, так как лучшие ее годы остались позади, и принцам больше не нужна. Видимо, так думает не только Ир, но и друг, который по-хозяйски хлопает жену по располневшей попе, перед тем как взять протянутый ему нож. Марго поворачивается к нему с недовольным видом. Аркаша, кашлянув, декламирует:
– Твой вид беспечный и ленивый я созерцать люблю, когда твоего тела переливы дрожат, как дальняя звезда.
– Опять все исковеркал, дурачок! – Женщина смеется.
– «Локомотивтех» сообщает, что разработка комплекса сдерживания «Чувствительный» выходит на финишную прямую. Комплекс является перспективной военной разработкой, – телевизионный диктор новостной программы равнодушным точно синтезированным компьютером голосом вмешивается в семейную идиллию. – Особенность комплекса – уникальный снаряд, который действует только на человеческую ДНК. Напоминаю, что разработка комплекса заняла более пяти лет и теперь практически завершена.
– Сколько же бабла вбухали за пять лет в разработку этого «Чувствительного»! Минимум несколько миллиардов! Лучше бы учителям зарплату повысили, – возмущается Маргарита, нервно бросая нож в умывальник, – выключи телевизор!
– Всю посуду разобьешь. Не твои же деньги потратили, – отвечает Аркаша, выключая телевизор.
– Мои в том числе! Я плачу налоги.
– Расслабься, всех денег все равно не заработаешь, есть вещи и поважнее.
– Какие? – Ираклий вмешивается в диалог супругов.
– Как какие? Как минимум самореализация, общественное признание, польза людям, – отвечает Аркадий с интонацией учителя, объясняющего вопрос двоечнику в пятый раз. Маргарита молча наблюдает за разговором мужчин.
– Деньги – единственный показатель успеха.
– Чушь! – фыркает Аркаша.
– Нет. Серьезно, когда-нибудь читал в популярных журналах или в интернете рейтинги «самый лучший учитель»? – Ираклий заводится. – Конечно, они существуют, только всем на них насрать! А вот рейтинги самых богатых бизнесменов, артистов, спортсменов, музыкантов – да они каждый божий день обновляются! Все газеты и журналы только об этом и пишут! Спроси любого, даже своего самого тупого ученика – сходу назовет тройку богатейших людей в любой категории. Можешь быть трижды учителем года – без денег ты никто! Ноль!
– Любовь важнее денег, – говорит Аркадий и целует жену, словно ищет у нее защиты. Ираклий решает, что друг проиграл спор и слился из-за недостатка аргументов.
– Не буду спорить, – делает вид, что согласился и встает из-за стола, – тем более мне уже пора. Засиделся. А у вас тут юбилей брачной ночи намечается. Пошли, проводишь меня. Маргарита, до свидания!
Аркадий нетвердой походкой следует за другом в прихожую.
– Еще раз спасибо, что помнишь и пришел поздравить, – говорит он, рука крепко жмет руку друга.
– На самом деле, я заходил по другому вопросу, – нехотя признается гость, выуживая из кармана пальто пухлый, словно беременный кошелек.
Провожающий с удивлением смотрит на Ираклия. Тот молча отсчитывает приличную сумму и уже почти убирает кошелек, но на секунду задумывается, добавляет еще несколько крупных купюр и протягивает пачку другу.
– Ты отлично отработал по проекту. Я уже начал сомневаться, не потерял ли ты хватку, ведь из-за твоих моральных принципов мы отказались от нескольких заказов по продвижению алкогольных коктейлей и вейпов.
– Совесть дороже.
– Тебе виднее. Но еще раз спасибо! Текст бабушки про сгоревший шлем внука был шикарным, им поделилось несколько десятков тысяч человек. А фраза «верните волосы Олежке, ему завтра в школу» уже месяц как самый популярный интернет-мем. Заказчик счастлив. Это твоя часть вознаграждения.