Глава 1:
2050. Карты местности
Я взломал замок. Не знаю, что на меня нашло. Наверное, надо было звонить в полицию. Но у меня – как и всегда – в рюкзаке валялся набор отвёрточек, да и замок был совсем простым.
И внутри, за дверью, что-то стучало и тикало. Робот, скорее всего. А я не могу просто так стоять и слушать, как механизм расшибает себя впустую.
И главное, я был не в своей тарелке с утра.
Сегодня утром я позвонил М*** в очередной раз. Посидел, послушал гудки. Пятый гудок. Шестой, седьмой.
И вдруг понял, что он умер.
Не мог же он просто взять и пропасть на три месяца. Скорее всего, просто умер. Хотя М*** не казался уж очень старым: он был полностью седым, но ещё очень бодрым. Двигался не по-стариковски и смотрел ясно. И глаза были всегда красными, как у человека, который любит читать допоздна. Интересно, сколько именно ему было лет?
А кем он работал? И где он живёт?
Чем больше я думал про это, тем больше мне хотелось, чтобы он, наконец, взял трубку.
Я не был готов к тому, что он возьмёт и исчезнет. Ещё меньше я был готов к тому, что мне станет его не хватать. И что мне станет интересно, кто же такой этот странный дед.
У меня все клиенты странные. И мне одинаково всё равно, кто они и почему ко мне обращаются. Я запрещаю себе этим интересоваться из деликатности. Но у меня всегда было чувство, будто я ещё что-нибудь узнаю об М***. Расспрошу.
Но он просто умер.
Больше двух лет М*** приходил ко мне с заказами. Приносил с собой одинаковых роботов неясного назначения: у них было тельце размером с кулак, не имевшее никаких портов и выступающих частей. Разве что простые ножки или гусеницы, чтобы бегать или ездить. От меня требовалось немного программирования. Замена микросхем, добавление функций. Мелкий ремонт.
Такого хорошего заказчика потерял. Чёрт. Хотел уже бросить работу и полностью перебраться в свою лавочку. Маленькую, но свою.
Он исправно платил, но я вдруг понял, что расстроился не из-за денег. Хотя из-за чего в таком случае?
Ко мне часто приходят с заказами на секс-игрушки. Но М*** – старик. Ему навряд ли они нужны. Ещё он не похож на наркоторговца и выжившего из ума богача. Строго говоря, он ни на кого не похож.
Не был похож.
Я заставил себя поискать в интернете его имя. Итак, М*** был художником. Умер два месяца назад. Он не забрал свой последний заказ и больше никогда ничего не закажет. И я не знаю, где бы мне ещё такого клиента взять.
Я положил три механизма в обувную коробку и отправился туда, где отдавал заказы М***. У него был небольшой домик с гаражом возле парка. Обычно он встречал меня на крыльце. Всегда одетый во что-то белое, как будто сегодня праздник. Я собирался постучаться в двери, и если дома окажется кто-то из родственников, отдать заказ. И быть может, что-то узнать о старике.
Двери никто не открыл. На улице никого не было. А изнутри гаража что-то стучало. Ну и я не выдержал.
Внутри пахло смазкой, как у меня в мастерской. Через дверь в гараж проникло немного света: достаточно, чтобы разглядеть, что лежит на стеллажах – роботы, конечно же. Все эти маленькие странные механоиды, с которыми я имел дело.
Их было много. Непривычно много. Я и подумать не мог, что за эти годы столько перечинил. Мы встречались с М*** несколько раз в месяц. Я брал их на ремонт по одному, может по паре за раз. И вот они здесь все в этой комнатушке. Некоторые шевелятся.
Но кто и зачем будет хранить это всё?
И главное: для чего они? И почему они так выглядят?
Когда он мне их отдавал, они были без корпуса. Обычно воображения и смекалки хватает догадаться, какой корпус будет у игрушки. Я стараюсь об этом не думать. Вы не поверите, когда узнаете, какие задачи поручают роботам. Если робот достаточно умён, чтобы диагностировать передозировку у владельца, то некоторые доверяют ему свою жизнь. А когда начинают доверять свою жизнь, то потом доверяют и всё остальное. И уж тем более…
Нет, это не для секса. Говорят, седина в бороду – бес в ребро. Борода у М*** была замечательная, а вот бес – нет.
Я выключил робота, который стучал, и взял его на руки.
Он был размером чуть больше моего кулака. Формой почти как яйцо, серый. Пахнущий пылью. Напоминающий чесночную головку, но весь будто помятый и в целом не очень похожий на растение. И вообще ни на что живое.
И ведь это я потрудился над тем, чтобы он смог снова ходить. И летать. Вот только куда? Туда, куда прикажут. Можно задать координаты. Можно включить распознавание лиц, так что робот дойдёт до нужного человека. Обычно так делают для самодоставляющихся посылок.
Но это – вот это вот – оно зачем такое кому нужно?
Я решил, что задам вопрос родственникам М***, когда их разыщу. Невежливо совать нос, но в конце концов: я потратил сотни часов своей жизни на эти округлые… как их назвать?
Я задумался. Потом понял, что взломал дверь и стою в гараже, куда меня никто не приглашал. И прежде, чем искать родственников М***, надо убрать следы взлома.
Я аккуратно поставил затихшего робота на полку и починил замок.
А через день снова взломал эту дверь.
Спустя несколько дней я стал лгать и следить, а потом убил человека. Но сперва взломал дверь.
Никаких родственников я не смог найти. Старик жил один. Старик занимался не пойми чем. У старика было мутное прошлое. У меня был целый гараж маленьких роботов и никаких объяснений.
Тогда я решил посмотреть на них поближе. Взял рабочий компьютер, пакет с проводами и адаптерами, закрыл офис и направился к гаражу, стоящему на окраине городского парка.
Почему я захотел уйти на фриланс? Потому что не мог уже сидеть на работе. Точнее, потому что не мог часами программировать из точки А в точку Б по техническому заданию, которое мне спустил менеджер со своего шестого этажа на мой четвёртый. Сижу, вожу мышью по коврику, выставляю свойства программного объекта, и чувствую, как рука тяжелеет. То ли жизнь проходит мимо, то ли я прохожу мимо жизни.
И я открыл свою лавочку. Ко мне стали обращаться разные странные люди с горящими глазами, чтобы заказывать вещи, которые не могли купить. За это я брался с азартом. Отказывал только совсем беззаконным типам. К которым явно не относился М***.
Хотя теперь я и не знал, что думать про него.
Я обвёл взглядом стеллаж.
– По крайней мере я знаю, что вы не бомбы. Не шпионы. Не наркокурьеры. Но кто вы такие?
Роботы не отвечали, несмотря на то, что были напичканы очень умной электроникой. И кстати, очень недешёвой. Я вдруг почувствовал сладкое щекотание в животе: если это барахло разобрать на запчасти, то можно очень неплохо перепродать некоторые чипы. У меня иногда случался неожиданный навар: бывало, клиент не возвращался за заказом месяцами, и я с чистым сердцем пускал запчасти в оборот, ощутимо наращивая маржу за счёт дармовых комплектующих. Прежде, чем я почувствовал неловкость за мысль о том, что хочу заработать на имуществе мертвеца, я успел грубо подсчитать сколько стоят одни только контроллеры движения во всех этих тушках. И в животе защекотало ещё сильнее.
Суммы хватало с лихвой, чтобы уволиться, дать рекламу фирмёшки и стать себе хозяином. Последние два года я тянул заказы параллельно с основной работой и изрядно устал.
«Заявление, – подумал я, – прошу уволить меня по собственному очень большому желанию».
Как можно прожить интересную жизнь? Я не знаю. Но знаю, как можно прожить скучно: нужно всё время просидеть в офисе. Чтобы не сидеть в офисе, нужно, чтобы за тебя сидел кто-то другой. Ты должен открыть фирму и нанять работников. Для этого нужен стартовый капитал.
У меня не было стартового капитала, но была девушка. И был страх. Страх увидеть разочарование в её глазах и услышать «но мы же не можем этого позволить». Сам я не боялся быть бедным: я был бедным всё детство. Но когда я представлял себе её лицо, её серо-голубые глаза и сдержанное разочарование в них, то мне казалось, что есть два будущих.
Будущее, в котором мы слушаем джаз на большой веранде, открытой морю.
И будущее, в которое мы войдём, как в облезлую хрущёвку. В этой хрущёвке окна выходят на другую хрущёвку. Чердачные люки ведут не на крышу, а в подвал другой хрущёвки. Вы начинаете паниковать и хотите выбежать из подъезда, жмёте на кнопку, железная дверь с писком открывается и вы оказываетесь в подъезде другой хрущёвки – с такими же потемневшими углами и облупленной штукатуркой.
Рука потянулась к карману, я вытащил смартфон и стал набирать сообщение для поставщика комплектующих, но, поколебавшись, стёр текст.
Надо было выяснить, не стоят ли эти роботы больше, чем их запчасти. Мало ли, что придумал старик. Быть может, вот эта штука, похожая на подгнившую луковицу на ножках, умеет… умеет… Нет, идей у меня не было.
Я включил несколько наудачу. Некоторые роботы остались без движения. Трое после включения выскочили из гаража, прежде, чем я успел их поймать, и резво уехали прочь. Двое улетело. Тогда я решил: сперва сканирую память, потом включаю. Я сидел с уродцами, пока не стемнело, а потом снова пришёл с утра.
В нескольких из них нашлись адреса, по которым робота можно было отправить. Адреса и даже фотографии.
Уверяю вас, я держался до последнего: потратил несколько дней, копаясь в электрических мозгах: раскидал запчасти по стеллажам и полу, стараясь не накрошить чипсами на детали. Спина моя заныла от сидения в углу гаража на неудобном стуле. Я не нашёл ничего: ни плана, ни инструкции, ни чертежа, которые бы могли объяснить, какой команды ждут эти штуки.
И тогда решился на эксперимент.
Выбрал одного из роботов, хранящего адрес и фотографию. Перепрошил настройки, отвечающие за способ перемещения: с полёта на шаг – и запустил доставку. И проследил за ним.
Робот бежал по улице. Я шагал за ним, иногда пускаясь на бег. Если вы думаете, что хоть одна сволочь сочла это подозрительным, то вы ошибаетесь. Увы.
Чем больше город, в котором ты живёшь, тем больше найдётся людей, которым ты совершенно не нужен. Тем проще затеряться. И – тут я это понял в первый раз – если ты гарантированно хочешь, чтобы к тебе никто не пристал, то лучше производить впечатление лёгкого сумасшедшего. Бормотать что-нибудь под нос, посматривать диковато на прохожих, шумно топать по слякоти. Ну или спешить с нервным видом за роботом странной формы.
«Чёрт, – подумал я, – как я дошёл до жизни такой? Это жадность? Да/нет/не знаю?»
Если бы сейчас меня схватили за рукав и спросили, в каком городе я живу, я бы сказал: «В капиталистическом». Прохожие, мимо которых мне приходилось маневрировать, были либо рабочими, либо владельцами средств производства. Это со мной началось вчерашним вечером, когда посмотрев на стеллаж с роботами, я вдруг сказал вслух «Они мои». И хотя я понимал, что у закона на этот счёт другое мнение, я почувствовал, что имею право на механоидов. Я менял шестерёнки, прикусив язык от напряжения, ломал голову над кодом, часами вдыхал запах канифоли. Да, М*** мне платил, но как же прибавочная стоимость? Почему он забрал её себе?
Моя девушка, послушав это, сказала, что я говорю чуть-чуть марксистские вещи. А для будущего владельца фирмы чуть-чуть марксизма это уже слишком.
– Посмотри в зеркало, – сказала она, – не начала ли у тебя расти борода и Фридрих Энгельс из левого плеча?
Она очень мило улыбнулась, но мне было невесело. Я понял, что меня загнали в угол и посмотрел в зеркало, чтобы выиграть время.
– Я вижу в зеркале человека, который родился во времена, когда страна трещала по швам, – ответил я. – Мои родители бежали из Казахстана. Мы оказались в городе, в который при царе ссылали неугодных дворян. Каждый человек, который что-то соображал, мечтал оттуда выбраться. Эта карма ссыльного города досаждала не меньше, чем жара и пыль. Я выбрался в столицу. А М*** здесь жил всегда. Сытый, с квартирой в центре. Он был художником, то есть развлекался всю жизнь.
– Если эти роботы для развлечений. Ты не знаешь. Быть может, он ими зарабатывал.
– Вот именно. Я почему-то отмёл с порога теорию, что это не секс-игрушки. Но что, если это так? Что если он держал электронный бордель?
Девушка нахмурилась и отвернулась: ей не нравились подобные разговоры.
– В любом случае, – сказал я. – По факту я был его наёмным работником. Не имею ли я право на долю в предприятии?
Она пожала плечами.
Тогда я подумал, что это означает «Я не знаю, отстань». Сейчас, хлюпая ботинками и потея под весенней курткой, я подумал, что это также означает: «Я не знаю, что с тобой происходит. И я тебя не узнаю». Я и сам не знал.
Но знал, что не остановлюсь. Не сейчас.
Я свернул вслед за роботом в арку. Потоптался у подъезда, пока кто-то не открыл дверь. Взбежал за роботом на третий этаж и поднялся ещё выше на площадку между этажами так, чтобы видеть дверь, перед которой остановился робот.
Робот подпрыгнул и нажал кнопку звонка.
Дверь открыл носатый юноша лет двадцати пяти с видом полусонным и озабоченным. Он недовольно осмотрел пустую лестничную клетку, а потом его взгляд упал на робота.
Его лицо стало похожим на фарфоровую чашку. Потом на фарфоровую чашку, которую разбили. Потом склеили. Потом чашка старалась сохранить прежний вид, но у неё плохо получалось.
Я разбираюсь в таких вещах, потому что несколько лет проработал с людьми, которым страшно или стыдно. Впрочем, я ни разу не видел, чтобы человеку стало очень страшно и стыдно за половину секунды.
– Что там такое? – Спросили из глубины квартиры.
– Это… мне пришло… – пробормотал юноша. Потом кашлянул и сказал очень громко: – Это наушники. Из магазина. Прислали новые наушники.
Он стал озираться, и я, стараясь не дышать, отошёл от лестницы. Дверь хлопнула. Я выглянул снова. Площадка была пуста. Парень забрал робота.
Тем вечером я не смог уснуть. А с утра отправился по тому же адресу. Чёрт с ним, подумал я. Спрошу его напрямую.
Дверь открыла женщина средних лет. Я назвал имя парня.
– Его нет, – ответила она. – А вы?…
– Его приятель, – сказал я. – Мы договаривались, что я зайду.
Женщина как-то странно промолчала.
– Мы договаривались, что послушаем новые наушники. Он вчера купил новые наушники. И мы…
– Ему плохо, – ответила женщина.
– Ладно… я зайду потом. До свидания, – сказал я и остался стоять.
– Послушайте, – вдруг сказала женщина, – вчера вечером он случайно принял большую дозу снотворного. Сегодня он в больнице. Пока не пришёл в себя.
Я не знал, что сказать. Но у меня на этот случай есть правило. Если нужно, чтобы человек разговорился, а задавать ему прямой вопрос неловко, то можно повторить его последнюю фразу.
– Он принял снотворное, – сочувственно сказал я. Мне и в правду было жаль парня с треснутым фарфоровым лицом. – Случайно. Слишком большую дозу.
– Целый пузырёк, – сказала женщина.
– Принял целый пузырёк, – повторил я. – Случайно.
И тут же понял, как это звучит. Никто не может принять целый пузырёк случайно. Господи Иисусе.
– Вы ничего не знаете об этом? – уже не скрывая беспокойства, спросила женщина. – Всё было хорошо. Уже давно всё было хорошо!
Я помотал головой.
– Извините, – сказал я. – Я перезвоню.
Женщина кивнула, закусила губу и стала смотреть в сторону.
Дверь захлопнулась, и я пошёл домой на ватных ногах.
Прежде чем отправить второго робота, я хорошо подумал. Сперва я даже решил от греха подальше разворотить их всех к такой-то матери. Я даже назначил встречу с продавцом запчастей, чтобы сгрузить ему самые востребованные чипы. Но тут же написал вдогонку, что откладываю встречу. Я начинал думать о деньгах, но мысли упорно сбивались на то, что маленький робот сотворил с живым здоровым человеком.
Конечно, это могло быть простым совпадением. Но что-то мне подсказывало, что парень решил покончить с собой именно вследствие визита. «Что-то мне подсказывало» – это, конечно, неудачный оборот. Я видел, как его перекосило. И не мог забыть. Этого, конечно, было более чем достаточно, чтобы разобрать механических уродцев от греха подальше.