В щель приоткрытой двери заглянула мама. Лицо ее побелело, посерело, скривилось. Сделав несколько шагов, она рухнула рядом, охватила колени Киры и бабушки. Слез у мамы уже не осталось.
А Кира все сидела неподвижно.
Она все думала, что если уж и суждено умереть, то было бы хорошо, чтобы это произошло резко, чтобы она сама и не заметила как умерла. Автомобильная авария, падение с высоты… Что угодно, но лишь бы не мучиться и не мучить всех вокруг. Что может быть хуже – умирать медленно и мучительно?
Хотя она не знала еще этого. Она не чувствовала себя умирающей. Она по-прежнему каким-то краем сознания считала все кошмаром или ошибкой, и скоро все станет как прежде, но эта маленькая надежда все отдалялась от нее и становилась неосязаемой, невидимой.
Самым худшим были плачь мамы по ночам, красные глаза родителей. Они храбрились, приветливо улыбались, когда видели Киру. Но их взгляд останавливался на ней.
Замирал.
Тускнел.
Она была живым напоминанием о горе.
Кира была порождением горя.
Грустные взгляды, взгляды сочувствия, словно Кира уже умерла – все это жутко пугало и раздражало Киру.
Кира мечтала оказаться в какой-то параллельной вселенной, где она здорова.
Именно из-за постоянной жалости Кира не рассказала ни о чем своим подругам, но была и другая причина: Артур.
Он был братом Саши и мог узнать о состоянии Киры и отвернуться от неё. Он бы не захотел общаться со смертельно больной.
*
Планам Киры встретиться с Ари не суждено было случиться. На следующий день утром ее направили в больницу на первую срочную химиотерапию. И вечером, тогда, когда она должна была встретиться с Ари, они всей семьей собирали сумки, и Кира не смогла решиться уйти из дома.
– Тогда в другой день? – спросил Ари.
Кира от обиды скривилась. Она понимала, что от химии у нее полезут волосы, да и, наверное, ей будет не до свиданий.
– Артур, я, честно говоря, даже не знаю когда смогу с тобой встретиться.
Киру все еще не покидали мысли о том, что химиотерапия болезненна. Девушка уже начиталась всех ужасов в интернете и зареклась для себя больше не читать рассказы людей о лечении до того как пройдет через это!
Повисло молчание.
– Дело не в тебе. У меня семейные проблемы, – почти прошептала Кира и так сильно сжала телефон, что он чуть не треснул.
– Я понял. Удачи тебе, – жестко отрезал Ари и отключился.
Кира чувствовала опустошенность и, бросившись на кровать, горько заплакала.
Глава 4
Больница
Городской онкологический диспансер осыпался вздувшейся штукатуркой.
Построенное еще в пятидесятых годах прошлого века здание неприветливо распахнуло перед Кирой скрипящие облезлые двери. Поднимаясь по покрашенной зеленой краской лестнице, Кира сжала зубы. Здесь пахло спиртом и страхом.
Стены холла были усыпаны детскими рисунками. Проходя мимо, Кира зацепилась взглядом за рисунок некой Яны, 5 лет, где она нарисовала дом с крестом на крыше и себя вокруг взрослых в белых халатах.
Помимо воли по спине Киры пробежались мурашки, а желудок скрутило. Она судорожно вздохнула и закашлялась.
Неприветливая медсестра распределила её в третью палату. Кира толкнула дверь и в ужасе замерла. В её голове, почему то было представление палаты как зарубежных фильмах, но то, что она увидела, повергло её в ужас.
Четыре занятые койки с металлическим изголовьем, к которым, казалось, будут приковывать больных, чтобы не рыпались. Лысая девочка лет десяти приветливо махнула Кире. Рядом кто-то, отвернувшись к стене, укрылся с головой.
Мама вошла следом за Кирой, таща тяжелую сумку с вещами, и поздоровалась со всеми.
Кира осмотрела палату, и вдруг до неё стало доходить: она будет терять здесь драгоценное время?
Нет!
Если ей осталось совсем немного, то она не хотела лежать здесь! Нет! Ни за что! И вдруг понимание, что она больна раком ударило с такой силой, что ноги Киры подкосились, и она схватилась за кровать! Осознание, что она умирает, толкнуло её в грудь, и Кира сделал шаг назад.
– Нет, – прошептала она.
Она не готова умирать! Не готова!
– Нет, – громче сказала она и замотала головой.
– Ты что-то сказала, милая? – мама достала из сумки вещи и аккуратно сложила на свободную койку.
А Кира, задрожав всем телом, сделал еще шаг и вдруг обернувшись, побежала.
– Ты куда? – крикнула ей вслед мама.
А Кира бежала, не зная куда. Она все бежала. Она хотела оказаться где угодно, только не здесь.
За ней словно гналась стая волков. Едва каясь пальцами перил, она сбежала по лестнице. Легкие разрывало огнем. Она едва сдерживала кашель, опасаясь, что ее догонят.
Она все бежала, бежала пока разрывающая боль в груди не сковала легкие. Хватая ртом воздух, она закашлялась так сильно, что, казалось, выплюет все легкие на тротуар.
Прохожие, с опаской посматривая на нее, обходили ее десятой дорогой.
Она хотела спрятаться. Все равно где. Кира сжала обрызганные кровавой слюной кулаки и заставила себя идти дальше.
Телефон в кармане зазвонил. Кира вздрогнув, достала его из кармана кардигана. Звонила мама. Кира отбила и, спотыкаясь, побрела дальше.
Она застегнула кардиган на пуговицы и, вздохнув, посмотрела на вновь звонивший телефон. Мама все пыталась связаться с ней. В очередной раз Кира отбила звонок.
Слабость атаковала ее. Кира увидела неприметную лавочку в кустах сирени и рухнула на нее.
До этого дня она все не теряла надежду, что это была какая-то ошибка, что все чудесным образом станет как раньше, но безжалостная реальность, которая не считалась с ее планами на жизнь, обрушилась на Киру.
Она струсила. Поддалась панике. “Мама меня убьет”, – сокрушительно вздохнула Кира. У нее было два варианта: или она вернется, извинится и начнет лечение, или…
Рука сама собой потянулась к телефону. Мама звонила не переставая. Сверху посыпались СМСки: “Где ты?”.
Увидев имя “Артур” в списках звонков, она нажала на значок вызова.
“Пииии… пииии… пиии….” – приложив трубу к уху, она взволнованно слушала гудки. По ту сторону что-то щелкнуло, и прозвучал заспанный голос Ари:
– Ало.
– Ари, – дрожащим голосом произнесла она. – Ты можешь меня забрать?
По ту сторону что-то зашуршало. Молчание затягивалось. Кира догадывалась, что обидела его в предыдущий их разговор. Она была слишком резка. Но ей было так обидно и так плохо, что ей в ту минуту захотелось сделать больно кому-то другому, и сейчас она раскаивалась.
– Что случилось? – бесцветно произнес он.
– Я… – Кира замолчала и, судорожно втянув воздух, всхлипнула.
– Где ты? – громче спросил он, явно услышав что девушка плачет.
Кира объяснила, где находилась и положила трубку.
Волнение нарастало. Телефон с выключенным звуком не переставая мигал – мама все продолжала звонить, а Кира, оглушенная реальностью, все не могла прийти в себя.
Надежда, что все это сон взорвалась как атомная бомба, снесла подчистую надежду на спасение и оставила после себя только пепел и радиацию.
Желудок скрутило. Кира спрыгнула со скамейки и присела у кустов. Её вывернуло желчью, но сразу стало легче.
Злость охватила ее. “Почему я? Почему? Я ведь всегда была правильной девочкой! Я ведь всегда выполняла все, что говорили родители. Я хорошо училась! Почему? Почему я? Для чего я вообще тогда родилась? Чтобы умереть, так и не начав жить?”
Ногти Киры до крови вцепились в ладонь.
“Это несправедливо. Какой-нибудь пьяница или наркоман доживает до старости, а я даже до восемнадцати могу не дожить?
Почему я? Почему?”
Внутри Киры все клокотало от гнева на мир. Не выдержав, она подскочила и стала расхаживать взад вперед.
Она так погрузилась в свои мысли, что и не заметила, как пролетело время.
Ари позвонил. Кира только поэтому не выключала телефон.
Она выбежала к подъехавшему такси.
Кира кинулась в объятия Ари. Он изумленно замер и, сомкнув руки на тонком теле девушки, погладил её по голове.
Он был ошарашен.
Он ездил с семьей к бабушке и дедушке в деревню, поэтому не звонил Кире. Да и честно говоря, он боялся ей звонить. Что он мог дать ей? Он уже забрал ее первый поцелуй. Ари понимал, что через несколько недель уедет, а она останется. А вдруг она влюбится? Если он и хотел с кем-то замутить, то на одну ночь, но никак не связываться с девственницей. Шли дни, но Ари все чаше вспоминал Киру. Она стала его навязчивой идеей. Вернувшись в город, он не выдержал и позвонил ей. Но когда она отказалась от его свидания, Ари думал, что больше никогда не увидит Киру, что она его отвергла.
А тут ее звонок. Это было приятной неожиданностью.
Когда Кира немного успокоилась, Ари отодвинул её тонкое тело и заглянул в покрасневшие глаза. Её искусанные заалевшие как маков цвет губы манили его, и он накрыл её губы своими. Она шумно втянула носом воздух и медленно ответила на поцелуй. Солоноватый привкус поцелуя еще оставался на губах, когда они отпрянули друг от друга.
Кира вскинула руку к губам и улыбнулась. Артур этого и добивался. Губы дрогнули и растянулись.
– Нет такой беды, которую бы не исправил поцелуй, – его голос, словно единственный луч надежды во тьме, успокаивал Киру. Рядом с ним она словно оставляла все проблемы позади и становилась обычной девчонкой, у которой самой большой проблемой был выскочивший прыщ на лбу.
Солнце било в глаза. Ари надел солнечные очки. В стекле отразилась Кира. Она даже себе самой показалась такой тонкой, щуплой, больной, что разом откинула все плохие мысли и улыбнулась еще шире.
“Ари не должен ни о чем догадаться. Если он узнает о моей болезни, он не захочет гулять со мной. Ари уедет через три недели на тренировки и последующие соревнования в Москву и их связь оборвется”.
Ей не надо будет рассказывать, что она больна. Он не будет плакать о ней. Это просто курортный роман. Роман, что был Кире необходим как воздух сейчас.
– Я просто поссорилась с мамой… Прости. Я не должна была тебя отрывать от твоих занятий.
– Да я ничем не был занят, – соврал он. Кира хмыкнула и многозначительно посмотрела на полосы от складок простыни на правой щеке.
Такси все еще ждало на дороге.
– Поехали на пляж! За город. Где пусто и безлюдно! – предложил он и потянул Киру в такси. Девушка, не сопротивляясь, кивнула.
Они запрыгнули на заднее сидение такси, и Ари подтянул Киру к себе поближе. Он не допытывался, что случилось, и Кира была благодарно ему за это.
Телефон в руке замерцал. Фотография мамы высветилась на экране. Раздраженно Кира отбила и нажала на кнопку выключения телефона.
Ари уловил это, поднял бровь, но ничего не спросил.
– Больше всего в Москве я скучаю по морю, – тихо произнес он. – Знаешь…, это удивительно. Не скажу, что сильно любил купаться или загорать, но когда переехал, словно кто-то отрубил часть меня. Я и не догадывался, как мне будет не хватать соленого воздуха, наполненного умиротворением и каким-то вечным спокойствием.
– Море будет до нас и будет после. Оно будет вечно… – прошептала Кира и посмотрела на показавшуюся полоску моря.
Ари тоже посмотрел на горизонт поверх головы Киры. Такси повернуло, и море скрылось, но ненадолго.
Апрельское солнце вышло из-за тонких облаков и ослепило своей яркостью и теплом. Машина остановилась. Молодые люди вышли. Соленый бриз подбросил волосы Киры и пощекотал лицо и руки.
Облако вдруг игриво прыгнуло на золотой диск солнца и накрыло пляж тенью.
Взгляд наполненных сочной травой глаз остановился на горизонте. Ветер поднимал волны и теребил юбку платья Киры цвета солнца. Белая пена брызгала во все стороны, ударяясь о камни. Чайки пронзительно кричали над головой.
– Как же я люблю море, – Ари глубоко втянул воздух в легкие и, скинув с себя куртку, расстелил её на камнях для Киры, а сам сел на слегка пригретые солнцем камни.
Кира присела рядом. Солнце выглянуло из-за облака, заставив прищуриться.
Ей стало легче. То ли это волшебство присутствия Ари, то ли море и солнце помогли. Она втянула соленый воздух в больные легкие и смогла искренне улыбнуться.
Кира вспомнила мысль, что пришла ей в голову в такси: ведь и правда, море было до неё и останется после. И если задуматься… каждый из нас когда-нибудь умрет. Было бы так замечательно прожить жизнь и умереть ни о чем не сожалея лет в сто, но ведь столько людей умирают так и не дожив и до тридцати в автомобильных катастрофах, в пожарах, несчастных случаях, а сколько детей еще младше самой Киры.”
Ведь у неё могли забрать жизнь внезапно, сразу… но дали время.
На глаза накатились слезы. Кира отвернулась, чтобы Ари не видел.
Именно здесь, у размеренного мягкого шума прибоя, у аромата водорослей, соленой воды и нагретых камней она, наконец, до последней капли осознала, что с ней происходит.
Она умирала. И это было реальностью. В груди еще жгло от бега и это не давало усомниться в этом.
С каким-то отрешенным пониманием, Кира подумала, что если болит, значит, она еще жива.
Спрятавшись за ширмой волос, которые от порыва ветра вздымались и били по лицу, Кира быстрым движением вытерла скатившуюся слезу и, натянув улыбку, повернулась к Ари.
Всего три недели. Разве это много? Кира хотела прожить обычной жизнью этот маленький срок.
Невидящими глазами девушка смотрела на горизонт вместе с Ари. Рука юноши скользнула по подкладке куртки и накрыла её тонкую ладонь.
– Море и любовь исцеляют душу, – улыбнулась Кира, чувствуя себя первый раз за десять дней кошмара хорошо. Она прикрыла глаза. Ветер ласкал кожу лица. – Я бы хотела, чтобы меня кремировали и развеяли над морем, тогда я ведь стану частью такого большого и величественного организма. Я продолжу жить, просто в другом качестве… Моими словами будет ветер, моими руками волны, глазами будет небо, а поцелуи мои будут лучи горячего солнца.
Ари изумленно обернулся к Кире.
– Ты странная… О таком еще рано думать.
Кира рассмеялась и влажными глазами посмотрела на Ари.
– Ты прав. Вдруг на философию потянуло.
Кира подняла взгляд, и утонула в полных жизни глазах Ари. Он наклонился и накрыл её губы своими.
И Кира вдруг поняла, почему рядом с Ари ей было так хорошо – он был ее живительным источником. Он словно ей давал жизнь, и она чувствовала себя нормальной, обычной, здоровой.
Они лежали на полном гравия берегу. В объятиях друг друга они забылись.
Вдруг живот Киры забурчал так громко, что изумленно они отпрянули друг от друга. Кира зарделась и отпустила глаза.
Она и забыла, что прибыла в больницу натощак, ведь у неё должны были взять кровь на анализ.
– Я не завтракала.
Ари громко рассмеялся и его смех, подхваченный ветром, разнесся по всему побережью. Чайки подхватили его смех и понесли дальше.
– Прости, я должен был подумать, что ты можешь проголодаться. Здесь, правда, ни одного ларечка… Выше я вроде магазин видел. Я сейчас сбегаю.
Ари резко подскочил на ноги и побежал. Кира проводила взглядом его фигуру и, обхватив колени, грустно улыбнулась.
– Что я должна сделать, чтобы не умереть? – спросила она в никуда. – Если я стану ходить в церковь, ты продлишь мне жизнь? Или надо помогать в благотворительном фонде для животных? Что мне надо сделать, чтобы хотя бы прожить до двадцати?
Кира не знала кого спрашивает. Честно говоря, ей было все равно, кто откликнулся бы на ее предложения.
Кира смахнула накатившуюся слезу и поджала под себя ноги.
– Хотя бы не полгода, а год. Пожалуйста!
Но никто не отвечал. Волны продолжали размерено лизать гальку, чайки горланить, ныряя за рыбой в воду и победоносно выпрыгивая с добычей.
Миру было все равно. Она была одной из миллионов таких же людей, как и она. Просто ей не повезло.
И вдруг она попыталась представить мир без себя. Но как ни старалась, это не выходило.