Красиво заливаешь.
Короче. Ты ещё хочешь знать, что мне от тебя нужно?
А… Да, конечно, прости, что перебил. Продолжай.
Благодарю.
Тогда давно, пять лет назад, я написал историю. Спустя некоторое время ко мне пришло осознание, что история-то неплоха. Но вот написана она просто ужасно. Отвратительнее некуда. Никакого стиля – ни хрена подобного.
И я забыл о ней.
Пофиг, пускай валяется.
Написал ещё одну книгу. Отлучился на год в армию. Вернулся и начал думать, что писать теперь. Решил попробовать воскресить вашу историю. Выходило у меня не очень. Три раза пытался. А потом, на третий раз понял, что это уже совсем другая история.
В итоге я начал развивать ту историю, которая получила развитие от вашей истории и так далее и бла-бла-бла.
Это всё не важно и не интересно.
Читатели пошлют меня куда подальше с такими долгими и бессмысленными отступлениями.
В общем.
Буквально пару месяцев назад, я наконец взялся за вас снова. Решил идти, так сказать, напрямую. Обратился к тебе где-то в середине самой первой написанной книги. Мы мило побеседовали. Примерно, так же, как сейчас. Только там ты был более труслив. У тебя там складывалась несколько иная ситуация и, в общем, да, как-то так…
Я решил тебе помогать.
Ты умер раз пять. Не знаю, с чем это связано. С твоей тупостью или же с моей. Но в итоге появился последний вариант книги – этот. У пяти предыдущих вариантов не было письменной реализации. Я ничего никуда не записывал – просто крутил это всё в голове. Возможно, всё дело именно в этом. Поэтому я очень надеюсь, что в этот раз у нас всё получится. И мне бы хотелось, чтобы этот раз стал последним.
В этот раз ты сирота с детства.
И это уже огромный плюс для нас.
Это всё очень прекрасно.
И…
И Я ОЧЕНЬ РАД, ЧТО ТЫ ДОВОЛЕН ТЕМ, ЧТО Я СИРОТА!!!
Ну, да, наверное не стоило мне подавать эту фразу таким образом. Послушай, какая вообще разница? Подумаешь, родителей нет, ты уже взрослый пацан и должен прекрасно понимать, что семья-семьёй, но жить дальше нужно. А если у тебя будут какие-то проблемы, то ты всегда можешь положиться на меня.
Ой… Я тебя умоляю, только не плачь.
Я не плачу! Это просто ком в горле.
Не ком в горле, а ресничка в глаз попала.
Так, ладно. Возьми себя в руки, Шэд. Ты крутой. Ты всегда был крутым, несмотря ни на что. Подумаешь – голос в голове. Ну напомнил он тебе о твоей слабости. Ну и что же теперь?
Ничего!
Потому что ты крутой! Ты просто самый везучий человек в мире!
И пока Шэд старается себя успокоить, в подворотню заворачивает такси. Автомобиль подъезжает прямо к нашему герою, водительское окно открывается и голова внутри спрашивает у Шэда:
– Вы такси заказывали?
Шэд недоумевает. Он говорит:
– Нет. Я ничего не заказывал.
Водитель уточняет улицу и номер дома, куда он должен отвезти заказчика. И оказывается, что это именно тот дом, в котором живёт Шэд.
Так, стоп. Притормози. Что это ты тут устроил?
Дружище, у нас с тобой ещё очень много дел. Через два дня в городе начнётся ужасная паника. Тебе нужно собраться. Нам адо успеть свалить отсюда до… Эй! Ты меня вообще слышишь?! Куда ты попёрся?!
Я с тобой никуда не поеду. Вот сейчас меня отпустит и тогда уже решу, что делать дальше.
На кой чёрт ты тогда вообще накуривался, если не хочешь меня слушать?
Просто я не знал, что всё будет именно так.
Как – так? Если всё из-за этих дурацких слов про сиротство, то я очень сожалею о том, что сказал. Это было очень глупо с моей стороны.
Нет, дело не в этом.
ШЭД!
МАТЬ ТВОЮ!
ХВАТИТ ПОРТИТЬ ИСТОРИЮ!
Возьми себя в руки, в конце-то концов!
Ты сейчас чуть не сбил одного из главных героев книги.
Кого?
Шэд разворачивается, чтобы посмотреть на двух парней, мимо которых он только что прошёл.
– Эти двое? Серьёзно?
Ой… Я что, вслух это сказал?
Да, вслух. И нет, не эти двое, а только один из них.
К Шэду снова подъезжает таксист. Он катится вдоль тротуара. Из открытого окна снова доносится голос водителя, пытающегося докричаться до нашего героя:
– Эй! Эй, парень! Мне плевать, что ты не хочешь никуда ехать! Меня волнует только то, что, если я не выполню заказ, не видать мне больше этой работы! Так что быстро остановился и сел в машину! Иначе я сам тебя сюда затолкаю!
Шэд останавливается. Он тормозит проходящую мимо женщину и спрашивает у той:
– Простите, вы видите эту машину? – он тыкает пальцем в сторону таксиста.
– Вижу, – с недоумением отвечает женщина.
– Приглядитесь как следует. Тут много машин. Вы точно видите грёбаный седан с кучей рекламы на кузове?
– Молодой человек, вы в своём уме? Извините, но мне нужно идти.
И она уходит, оставив Шэда наедине со мной и таксистом. И ещё с сотней других прохожих.
Ладно. Допустим, я тебе поверил. Допустим, я сажусь в такси. Закрываю за собой дверь, поворачиваюсь к таксисту и говорю:
– Погнали.
Что дальше?
Дальше жди, пока тебя не доставят к подъезду.
Прекрасно. Просто прекрасно.
Дома ты должен будешь собрать вещи. Бери только самое необходимое. Зубная паста и домашние тапочки тебе явно не пригодятся. Потому что тебя ждёт кое-что похуже, чем дурацкий кариес.
Билеты до Токио лежат на столике в прихожей.
Что меня ждёт в Токио?
Новая жизнь. Расширишь кругозор.
Кстати.
Чуть не забыл.
Самое важное! Чтобы поддерживать со мной беспрерывный контакт, тебе придётся научится делать наркоту. Я оставлю тебе несколько пособий по тому, как производить наименее опасные для жизни препараты, а остальное ты должен будешь сделать сам.
Неужели ты не можешь просто подогнать мне пожизненный запас наркоты?
Нет, не могу.
Опять твои дурацкие правила. Сначала ты избиваешь меня, потом насильно заталкиваешь в такси, заставляешь лететь в другую страну, а потом вдруг вспоминаешь про правила?!
В этом всё и дело – правила мои. Мне решать, когда их устанавливать, а когда нарушать.
Спустя двадцать минут я доезжаю до дома. Таксист ловко минует каждую пробку, объезжая дворами. Складывается ощущение, словно я какой-то избранный, вокруг которого вертится весь мир. Даже таксист делает всё, чтобы как можно быстрее выполнить мой заказ.
Хотя… заказ вовсе не мой.
Заходя в свою скромную съёмную квартирку пятидесятых годов, я замечаю, что на столике в прихожей и впрямь лежат билеты до Токио – самолётом в бизнес классе. Неплохо. Совсем неплохо. Хорошая работа, Исус.
Я закуриваю сигарету. Дым раздирает горло. Терпеть не могу сигареты, но никак не могу бросить.
Никак не могу бросить…
Я совсем не похож на своих родителей.
Ведь у них прекрасно вышло бросить родного сына на произвол судьбы.
Захожу на кухню, достаю небольшую кастрюлю, заливаю её доверху водой и оставляю греться на загаженной плите. Истлевший краешек сигареты падает прямо в воду. Ну и хрен с ним – думаю я, и отправляюсь в свою комнату.
Хорошо, что меня отпустило и больше не слышно никаких голосов.
– Добрый день!
– Блять! – я подпрыгиваю от неожиданного приветствия.
Самое страшное – услышать чей-то голос в квартире, когда ты один. Хорошо, что я уже почти профи в этом деле. Хорошо, что я почти привык к незваным голосам. Но мне всё равно страшно.
– Простите, что так неожиданно, – говорит женщина лет тридцати.
Она сидит на кресле, оставшимся тут от самых первых хозяев, сложив ногу на ногу и даже не смотрит в мою сторону. Её внимание обращено к телевизору напротив. На ней строгий костюм секретутки. Только вместо мини-юбки – серые брюки в цвет пиджака. На ногах чёрные туфли, на голове – модно завинченная причёска блондинки.
– Вы кто ещё такая?
– Мне сообщили, что в ближайшее время вы покидаете город, поэтому я старалась успеть как можно быстрее. А оказалось, что вас до сих пор не было дома.
Кажется, дамочка не намерена отвечать на мои вопросы. С меня достаточно сюрпризов на день.
Но только я собираюсь сказать всё, что думаю о ней, как она меня перебивает:
– Это большая честь. Вы знали?
Я мотаю головой.
– Он не выбирает кого попало. Если Главный вас выбрал, значит вы особенный.
– Простите, что перебиваю. Но мне кажется, вы несёте полнейшую хренотень.
– Отчего же вы так думаете?
– Если вы говорите о нём, – я тыкаю указательным пальцем в потолок, – то никакой он не главный. И то, что вы о нём так высказываетесь, не делает чести ни вам, ни ему.
– Интересно. Чем же мотивирована ваша злоба и невежество?
– Да тем, что он сам мне всё рассказал. Что никакой он не главный. Просто одиночка, придумавший историю, которую переписывал уже сотню раз.
– Вы не предполагали, что это всего лишь хорошо выдуманная легенда для привлечения вашего интереса?
– Знаете что! А вы не думали, что невежливо заявляться в чужую квартиру и начинать нести ахинею, по-хозяйски сидя на чужом кресле? Я полноправный гражданин этой страны и у меня есть права. Я исправно плачу арендную плату и налоги, поэтому, будьте так добры, покиньте пределы моей собственности!
– Вряд ли правоохранительные органы вступятся за вас, когда узнаю, что вам всего шестнадцать. Достаточно сделать один звонок, чтобы начальник детского дома, из которого вы бежали, подтвердил незаконность вашего нахождения в данной комнате.
Вот чёрт! А она хорошо подготовилась. Ладно, придётся идти на уступки…
– Хорошо, ваша взяла. – С видом поверженного я присаживаюсь на диван по соседству и говорю: – Выкладывайте, что нужно вам.
Дамочка фальшиво улыбается.
– Очень рада, что мы нашли общий язык. – Она прикладывает ладонь к груди и говорит: – Меня зовут «776».
– Прям так? А нормальное имя есть?
– Это и есть моё настоящее имя.
– М… Отлично. Ну и что дальше?
– Как зовут вас я уже знаю. Можете не представляться, Дмитрий Сергеевич. Или мне звать вас просто Шэд?
Какая осведомлённость.
– Я выбираю второй вариант.
– Позвольте узнать, почему именно такое прозвище?
– Потому что это сокращение от английского shadow. Я типа в тени. Понимаете? Сбежал из детдома, прячусь от властей и всё такое.
– Понятно.
– Может, мы всё-таки перейдём ближе к делу? – Поторапливаю я.
– Ах, да. Кажется, вы хотели знать, что мне нужно от вас.
– Именно.
– Я Исполнитель: одна из немногих, кто может спуститься в ваш мир и общаться с вами напрямую. Моя задача – обеспечить вашу доставку в Токио. К сожалению, это единственное, что от меня требуется.
– Почему это к сожалению? Что плохого в том, чтобы быстро расправится со своей работой и отправиться отдыхать? Если вы конечно вообще отдыхаете.
– Нет, мы не отдыхаем. – Она снова поворачивается к телевизору и каналы на нём начинают переключаться сами по себе. – В основном, перед Исполнителями стоит задача найти нужного человека и попытаться исправить реальность с его помощью. Но в этот раз меня заставили сделать только грязную работу.
– Моё сопровождение – это грязная работа?
– Именно так. Потому что не могу сделать ничего другого. Не могу попытаться всё исправить и стать лучшей в своём деле.
Я смотрю на телевизор. Каналы больше не переключаются. Там тёмный экран. Дамочка подмечает, куда я гляжу, поэтому тут же говорит:
– Смотрите внимательнее. Это то, что ждёт вас через два дня, если вы откажетесь следовать инструкциям.
Наконец на экране появляется картинка. Вид города с высоты птичьего полёта. Толпы людей бегут по улицам. Кто-то падает и его топчет толпа. Кадр сменяется на другой. Теперь снимают с земли – в непосредственной близости от эпицентра паники. Можно во всей красе разглядеть процесс растаптывания человека: его крики, призывы о помощи, кровь на лице и удары – сотни ударов обувью. По лицу, ногам, рёбрам.
Где-то вдали нарастает звук мотора. Через десять секунд летящий на скорости джип врезается в людей, сминая их под огромные колёса внедорожника.
– Хватит!! – Кричу я. – Я понял!! Отличный монтаж!
– Это вовсе не монтаж. Это запись из будущего.
– Да-да, хороша сказка.
– Вы не верите? Что же вы тогда так встревожены и напуганы?
В самом деле – чего это я? Пора бы уже привыкнуть к чертовщине, что творится со мной в последний два дня.
Я соглашаюсь:
– Хорошо, я вам верю.
– Вот и прекрасно. Всё необходимое уже собрано, – дамочка указывает на рюкзак в углу. – Осталось только доехать до Токио.
Прекрасно.
Эй, Исус. Если ты меня слышишь, то ИДИ В ЗАДНИЦУ! Можно было хотя бы подготовить меня ко всему этому.
Чтоб я всю жизнь так прожил…
Глава 4.
День двадцать пятый с момента написания пролога. Я пью растворимый кофе без сахара и заедаю его лапшой с рыбными палочками. Перед лицом – экран компьютера. За окном слева – вид на частный сектор с четырнадцатого этажа. Все мои надежды быть услышанным погибают под грудой критики и под нежеланием людей читать мои книги. Кажется, просьба Шэда не исполнится никогда. Он никогда не станет героем самой известной в мире книги.
Но мне плевать.
Хрен-то там у вас получится заставить меня забыть о писательстве!
Срать я хотел на то, что книги не в моде!
Плевать, что количество писателей превышает количество читателей!
Я всё равно продолжаю мастерить свою реальность. Назло всем критикам и любителям бульварного чтива!
Как-то самоуверенно вышло…
Кто вообще сказал, что я пишу вовсе не бульварное чтиво?
Мда…
Для начала стоит разобраться в себе, и только потом выпендриваться перед… перед кем? Выпендриваться-то не перед кем.
Короче говоря, проехали…
Проехали так же быстро, как отец Макси проезжал мимо центральной улицы города, спешно заполняющейся паникующими людьми. Пару раз он даже чуть не попал в аварию, хоть и имел огромный водительский стаж за плечами: начиная с вождения легковых авто, заканчивая вождением танков.
Макси спешно пристегнулся.
Начало дороги не было таким опасным, как сейчас. Из дома они выехали спокойно.
Но.
Началось всё с того, что…
Кирилл Сергеевич (так звали отца Макси) позвонил сыну и приказал, чтобы тот выходил из дома ровно через пять минут. Макси поинтересовался, куда они поедут и что за спешка такая, но в ответ получил лишь недовольство:
– Не задавай лишних вопросов. Если я сказал выходить, значит выходи.
Сын был бы и рад ответить что-нибудь вроде: – «на службе будешь так общаться с подчинёнными, а со мной так разговаривать не надо», но вместо этого он молча кивнул и сбросил звонок. Пускай теперь думает, что хочет. Пусть знает, что Макси недоволен таким отношением, и не собирается разговаривать с им до тех пор, пока тот не извинится.
Через пять минут они встретились у ограды их частного домика.
– Садись! – крикнул отец из салона старенького японца.
– И не подумаю! Пока не скажешь, что происходит, я никуда не поеду!
Макси сложил руки на груди и встал в позу отказа. На улице дул холодный ветер, но парень стоял на своём, хоть и не был уверен, что сможет простоять слишком долго.
– Сдурел совсем? – продолжил человек в машине. – Хватит вести себя как девчонка!
Макси промолчал. Он и так всю жизнь считал себя слабее отца, который практически никогда не принимал участия в его воспитании. Потому отец навсегда запомнился ему как некий незнакомец, изредка появляющийся в его жизни. Незнакомец, жутко пугающий своей профессией. Незнакомец, который, в отличие от Макси, был в состоянии поставить на место любого недоброжелателя. Короче говоря – он боялся отца и, в некоторой степени, ему было даже стыдно за то, что он не такой крутой как его папаша.