– Мужчина, вы куда прёте?! – до невозможности визгливо заорала тучная вахтерша.
– Проснись и пой, милашка, – ответил я, ткнув ее носом в свое удостоверение, и проследовал дальше.
К счастью, поезд подоспел как раз вовремя, и вагон был почти пустой. Лишь очередной гоблин сидел напротив и пялился на меня своим затуманенным взглядом. Впрочем, со временем привыкаешь ко всякого рода психам. Такая уж у нас работа. К тому же своих проблем хватало. И потому, достав из кармана диктофон, я продолжил запись…
Аудиофайл № 2Тяжелые дождевые капли грузно ударялись об оконное стекло и медленно сползали вниз, оставляя после себя едва заметный след. Я стоял напротив и наблюдал необратимую гибель миллионов частиц влаги. В руке была чашка с кофе, который я лишь изредка отпивал, вспоминая усилия, потраченные на создание напитка.
Мысли… Вот что стояло на первом месте, а не какой-то глупый кофе. К тому же отвратный. Начальство как всегда сэкономило на сублимации.
– Почти полночь. И перед тем как поставить очередной хит группы «Смок Даун», предлагаю узнать о погоде в ближайшие часы…
Еще пара песен и начнется «Кладбищенский эфир». Денис сидит в студии. Я смотрю сквозь прозрачную перегородку и вижу, как он выбирает очередную пластинку, одновременно бурча в микрофон:
– … с юго-запада надвигается ураган… особых разрушений не ожидается, однако… вас ожидает очередная неспокойная ночь в Шиферодвинске… но мы с вами и впереди вас ждет…
Он был прав. Что-то действительно ждало всех нас. Но что? Я всматривался в темноту переулков с высоты восьмого этажа и все еще думаю о чем-то. Очередной глоток кофе вернул меня в незыблемую реальность, с которой трудно спорить. Тем более сложно что-либо ей доказать. Но мне так хотелось сделать хоть что-то…
Я бросил короткий взгляд в сторону студии и понял, что пора. Иногда лучше не думать, а просто делать свое дело.
– Итак, дорогие радиослушатели на моих соломенных полночь. А значит готовьтесь спасать остатки своих драгоценных мозгов. «Кладбищенский эфир» здесь и сейчас.
После этого шумно-крикливого заявления последовала звуковая заставка с зомбическими подвываниями и скрипом половиц.
– Сегодня в гостях у нас легенда паранормальных страшилок и всевидящее око современного оккультизма Алексей Казанский… И вы не поверите… Кто-то уже прорвался сквозь телефонную сеть… Алло!! Мы вас слушаем…
– Меня зовут Наташа. Мне двадцать один год. У меня вопрос к Алексею. Полгода назад в одном из интервью вы назвали свою жену конченной блядью. С чем это связано?
И я, и Денис оба знали, что беседа в прямом эфире может выйти из-под контроля, но искренне надеялись, что это произойдет не так быстро.
– Вот это да! – воскликнул Денис, не выпуская из рук инициаторства канат, – Чувствую отчаянную девчонку Наталью, бьющую не в бровь, а в глаз…
Жестами он требовал от меня и слов и действий, но, что самое главное, просил не раскисать.
– Дорогая Наташа, все было не совсем так. Просто один идиот-папарацци забрался посреди ночи ко мне в дом и настолько перепугал мою пожилую домработницу, что ей три месяца пришлось лежать в реанимации. Его я отыскать так и не сумел, так что пришлось набить морду редактору паршивой газетенки. Признаю, я был на волне эмоций и не вполне отдавал себе отчет в словах и поступках. И среди прочего сказанного мной в тот момент было что-то типа «ищите конченную блядь в другом месте»…
– Но вы не делали никаких опровержений своим словам…
– Видите ли, мой адвокат посоветовал не лезть на рожон, учитывая, что после нашей с редактором не вполне дружеской беседы ему сделали восемь пластических операций…
– Спасибо за звонок, Наталья. А нам звонит уже следующий…
Как истинный ди-джей, Денис чуял тонкую грань слова «хватит» и вовремя дергал за ниточки.
– Я – дальнобойщик Михаил, мне сорок два года…
– Надеюсь, вы не на трассе, Михаил, потому что ночка нам предстоит еще та.
– Конечно, нет. Пришлось сделать остановку. И хотя я и так опаздываю, жизнь дороже.
– О чем вы хотели бы поговорить?
– О чем угодно, но только не о постельных делах Алексея. Если честно, то уже тошнит от всей этой грязи, которую мусолят средства массовой информации. Надоело. Лично я бы лучше почитал его новые репортажи или новую книгу. Но мы уже почти год не видим ни того, ни другого.
– Мы это кто???
– Обычные трудяги, которым нет дела до чужих семейных неурядиц и которые заняты делом двадцать четыре часа в сутки, а не сопливым перетиранием сплетен.
– Я понял вашу позицию. Однако есть и другое мнение. Что, мол, необходимо вникнуть, помочь и направить.
– Все это пустобреха. Когда у людей нет своей личной жизни, они лезут в чужую.
– Хорошо. Но может вы хотели бы задать вопрос лично Алексею, раз уж он и так просиживает штаны у нас в студии.
Внутренняя интуиция уже привыкла ежесекундно ожидать подвоха, но на этот раз всё обошлось.
– Алексей, у вас есть какие-нибудь новые творческие идеи?
Нужно было что-то ответить. Но мог ли я думать о работе в последние несколько месяцев? Поймет ли он меня, если я назову «это» работой? Для него я своеобразный миссия, непостижимый источник истины и борец за справедливую свободу слова в одном флаконе. Станет ли он читать мои статьи и покупать подарочные издания с автографом, если увидит во мне ремесленника, штампующего одни и те же хиты? Лучше соврать.
– Пока не могу сказать что-либо определенное, но скоро вас ждет большой сюрприз.
И вновь эстафету перехватил ди-джей:
– После рекламы мы вновь вернемся в студию, где сегодня у нас в гостях герцог Паранормальский. Не переключайтесь!
Заглушив микрофоны, Денис окинул меня выразительным взглядом.
– Все в порядке, – ответил я, предвосхищая его вопрос.
– Это самое главное. Может кофе?
– Нет, – с морщинистым отвращением вырвалось из меня, – Сам пей эти помои. Лучше я спущусь на улицу. Мне нужно проветриться.
– Только не…
Конец его фразы похитил хлопок закрывшейся двери. Шагая по коридору, я чувствовал невыносимую усталость. Словно по мне несколько раз проехался танк. И это не был отдельно взятый прилив слабости. Я уже давно разваливался на части. Первоначально мне казалось, что виной тому дефицит сна. Но чем больше я спал, тем более ощущалась растекающаяся по всему телу разбитость.
Ах, как душно. Как ужасно душно среди этих серых безжизненных стен, сумевших своим бетонным вероломством захватить мое сердце, мою душу и что-то еще… возможно на десерт.
Но вот распахнулись двери, и я выскочил на улицу под тугие струи дождя, под потоки пьянящего кислорода, под вихрь природной свежести, врывающейся в легкие и вырывающей их с корнем.
Ноги подкосились от неспособности осилить всю эту невообразимую гамму чувств, и мне ничего не оставалось, кроме как упасть на колени.
– Боже…, – прошептал я, взирая на стихию снизу вверх.
В этот момент ко мне подбежала девушка.
– Мужчина, вам плохо?
Я посмотрел на самозванку и усмехнулся:
– Плохо?? Нет, мне хорошо как никогда раньше.
Она не понимала. Да и как тут понять. Приличный парень валяется в луже и несет какую-то ахинею. Я видел колебание в ее глазах. Было такое чувство, что еще немного и из ее горла вырвется скупой, но долгожданный вопрос:
– ВЫ ПСИХ???
Возможно. Но разве не безумие весь наш горячо любимый мир иллюзий и разврата? Разве не лучший способ обезумить, как просто жить? Может безумец и есть вершина эволюции этого мира?
Наверное, слишком много вопросов. И все они живут лишь в моей голове. А девушка молчит. Скорее всего, она попросту не знает, что делать дальше. Как жаль, что жизненный суфлер отправился в бессрочный отпуск.
– Полный порядок, – сказал я, поднимаясь с колен.
Девушка выглядела слегка смущенной, а местами даже офонаревшей.
– Простите, если… Просто мне показалось, вам нужна помощь…
– Не извиняйтесь… Будь я на вашем месте, кто знает, что мне пришло бы на ум…
Незнакомка рассмеялась. Это был обычный неподдельный смех, в каждой нотке которого бесконечным многозвучием отражались радость и оптимизм. В них не было ни похоти, ни цинизма. И в этом ощущалось что-то новое, доселе не познанное мной или слишком давно забытое.
– Однако я удивлен, что мои выходки еще могут кого-то задеть.
– Ваши выходки?
В лице девушки в очередной раз зародилось непонимание.
– Вы что не знаете, кто я?
Видимо в этот момент она чувствовала себя глупенькой школьницей, которую вызвали к доске, а та позабыла, как посчитать дискриминант. С залитым краской лицом ей довелось лишь смущенно пожать плечами.
– Вот это да…, – в бесконтрольном удивлении вырвалось из меня.
Секунд десять мы смотрели друг на друга под не стихающим проливным дождем и не решались что-либо сказать или сделать.
– Может лучше укрыться? – спросил я в итоге.
– Ага, – ответила девушка кивком.
Далеко идти не пришлось. Нас тут же приютила автобусная остановка, где по всем признакам до сих событий и ютилась незнакомка.
– Так кто вы есть? – спросила девушка, когда мы стали понемногу обтекать.
– Разве это важно?
– Для вас видимо да.
Я усмехнулся. Знакомы пять минут, а это женственное создание уже смогло напомнить всему миру о моем шовинизме.
– Может лучше по-простому. Алексей, например.
– Тогда я – Марина.
– Приятно познакомиться.
В ее глазах мелькнул огонь стервозности.
– Не скажу, что приятно, но по ходу пьесы уточним.
– Как скажите.
В этот момент подъехало такси.
– Вы со мной? – спросила Марина.
– Наверное.
Пока водила активно крутил баранку, мы весело болтали о разных мелочах.
– Надеюсь, вы не откажитесь зайти ко мне на чашечку чая? – спросила она.
– А должен?
– В этом мире никто никому не должен. Все определяет желание.
Моя ладонь прошлась по волосам, и до меня наконец-то дошло, насколько ужасен мой внешний вид, потрепанный проливным дождем.
– Вообще-то я сейчас не в форме. Не для гостей одет.
– Тем более, – рассмеялась девушка, шаловливо ткнув мне пальцем в грудь, – Куда вы попретесь в таком виде?
Блеск ее влажных глаз заставил меня понять, что спорить бесполезно. И хотя у меня было предостаточно поводов для отказа, я все же не стал припираться. Возможно, мне просто стала ясна необходимость компании в этот вечер, чтобы не сойти с ума или не умереть от скуки.
– Вот мы и дома, – сказала Марина, распахивая двери своей квартиры.
– Довольно мило, – сдержано пробормотал я, осматривая слегка обшарпанные стены.
– Врёшь ты все, – ответила она, смешав в лицевой гримасе негодование, стыдливость и задор.
При этом она обиженно надула губки и совершила непередаваемые словами жестикуляции то ли близкие, то ли далекие по значению ко всему предыдущему.
– Да ладно, – выдержав паузу, добавила она, – Сбрасывай барахло и в душ.
Немного оторопев, я захотел уточнить детали:
– А…
– Что еще за «а»? Не я валялась в луже. Так что раздевайся и никаких «а».
– Но…
– Не бойся. Здесь все свои.
На радость мне Марина быстро скинула обувь и куда-то умчалась. Однако я был больше чем уверен, что ненадолго. И потому со скоростью света стянул с себя грязные и мокрые шмотки, а уж затем стремительно ворвался в ванную комнату.
– Тук-тук, – раздалось минут через пять по ту сторону ванной, – Ты там живой?
– Да-да. Скоро буду.
– Просто хотела сказать, что твоя одежда стирается, а обувь сушится.
– Хорошо. Спасибо большое.
– Не за что. И еще… У меня нет мужской одежды. Так что обернись покамест полотенцем.
Еще одно неуместное обстоятельство меня не вдохновило. Но возможных альтернатив не было, тем более что силком меня в гости не тянули.
– А вот и наш герой! – воскликнула Марина, когда я осторожненько выбрался из ванной, – Голоден?
Желудок тяготила пустота, но правила этикета не позволяли в этом признаться. Не дождавшись ответа, хозяйка дома мысленно махнула на меня рукой и пригласила к столу.
– Милости просим отведать наши творческие яства.
Громоздкие обещания на деле обернулись скупой реальностью. На тарелке лежала полуфабрикатная котлета с вкраплениями мяса и кусок яичницы.
– О, Боже мой! Об этом я даже не мечтал, – и в принципе не соврал.
Однако мучения только начинались. Если котлету еще как-то да можно было есть, то яичница представляла собой реальный динамит в кулинарии. Мало того, что она была сухой как бумага, так еще и несоленой. Видимо авторская методика отрицала добавление соли, пряностей или чего-то иного.
Но все-таки мне удалось совершить подвиг и съесть это чудо-юдо.
– Спасибо, – сказал я, отодвигая тарелку.
А в животе в этот момент ревел ураган.
– Тогда пойдем развлекаться.
С этими словами Марина схватила меня за руку и потащила в комнату. Там царил самый настоящий бардак.
– Извиняй за небольшой бедлам. Просто у нас небольшой переезд.
– Да все в порядке. Мне не привыкать. У жены вечная привычка разбрасывать вещи.
– Так ты женат?
– Чисто формально.
– Это как?
– Выходит, ты действительно не знаешь, кто я такой?
Девушка в очередной раз обиженно надула губки и, толкнув меня на диван, села рядом.
– По-твоему я – лгунья?
Пришлось сразу же ретироваться.
– Конечно, нет. Просто я немного удивлен.
– Чему?
– Ну, ты живешь в этом городе и ничего не знаешь обо мне.
– У тебя звездная болезнь.
– Вовсе нет.
– Вовсе да.
– Вовсе нет
– Вовсе…
Она смотрела мне в глаза, и тут что-то произошло. Нечто неожиданное и в тоже время вполне логичное. Все случилось как-то спонтанно. Во всяком случае, для меня. И вот я уже чувствую ее язык внутри себя. Его нежный и терпкий вкус сводит меня с ума. Мне хочется вкушать его вечно, играть его переливами, углубляться, возвращаться и вновь ввергаться в это сладкое безумие.
Но все рано или поздно кончается. И тогда холодная реальность шарахает по башке своим молотом адекватности.
Мы снова смотрели друг на друга, и я чувствовал, как неумолимо разрасталась между нами пропасть скользкого неудобства.
– Прости… Мне казалось…
– Нет. Это ты меня прости.
Поднявшись с дивана, я стал мысленно искать выход.
В ответ Марина рассмеялась. Так громко и звонко, что я даже чуть-чуть испугался. Не понимая сути веселья, мне приходилось наиглупейшим образом всматриваться в секреты ее мимики и догадываться об их сокрытом глубинном смысле.
– Прости, – повторила она, едва отдышавшись.
– Но…
– Что смешного? А куда ты собрался в таком виде?
Я окинул себя взглядом. И действительно, куда??? Ну, прям кретин какой-то.
Марина похлопала рукой по дивану рядом с собой и мысленно поманила к себе.
Возможно, чисто для отмазки мне нужно было поколебаться какое-то время, а потом я просто сел рядом.
– Расслабься, – сказала Марина после нескольких минут молчания, – Приставать не буду.
Я посмотрел ей в глаза:
– Чем займемся?
Девушку вновь рассмешила моя наивная глупость. Но на этот раз это была просто улыбка. Обыденное искривление губ, но сколько в ней таилось тепла и света. Мой примитивный мозг не мог понять ее силы. Лишь скромно ютился в её тени.
– Не знаю. Есть идеи?
– Ну, типа музычка, шахматки…
– Лучше расскажи о себе. Чем ты занимаешься?
– Только не это, – паникуя, воскликнул я, – Лучше о погоде…
Точно вспомнить не могу, но мы о чем-то и впрямь болтали. А когда стало светать, я собрался и покинул её. На прощанье девушка подарила мне ещё одну светлую улыбку. Этим прохладным утром она согрела мне сердце.
Спать хотелось жутко. Но работа прежде всего. Через сорок минут я добрался до кафе «Квардток», где меня ждал мой агент.
– Здравствуй, здравствуй…, – сказал он, не отрывая глаз от газеты.