– Как тут хорошо, правда? – тихо спросила она. И он кивнул.
Редкий дождь при ярко светившем солнце лениво падал на землю. И тенистый зеленый парк под золотистой сеткой солнца и дождя был похож на даму под вуалью.
«Романтика», – подумала Мирослава и покосилась на Мориса. На лице ее помощника лежала печать задумчивости и тихого восторга. «Умеет человек наслаждаться прекрасными моментами», – улыбнулась про себя Волгина.
Миндаугас то ли от того, что догадался о ее мыслях, то ли от переизбытка чувств, лаково потерся щекой о ее висок. Она тихо вздохнула. Ей было очень жаль разрушать идиллию, окутавшую их. Но дело есть дело, и она спросила:
– Морис, как ты думаешь, Яна пришла сюда на встречу со своим возлюбленным или с кем-то другим?
– Я не думаю, что девушка пришла сюда на деловую встречу. Даже если это случилось утром, – ответил он.
– Да, пожалуй…
– Только не говорите мне, что встречу здесь ей назначила старушка, пообещав свое благословение, а потом пристукнула бедную девушку камнем.
– Это был бы лихо закрученный сюжет. Но, думаю, ты прав, старушка тут ни при чем. В то же время, зачем парню убивать свою девушку, если она не беременна?
– Разве убивают только беременных? – удивился Морис.
– Будучи беременной, она могла его шантажировать.
– Как?
– Да очень просто! Например, пригрозить, что все расскажет его тетке.
– Но в этом случае деньги потерял бы не только парень, но и она сама.
– Тоже верно…
Однако через минуту она выдала новое предположение.
– Парень мог переметнуться к другой.
– Да, но Яна сказала, что в таком случае Зося бы отпустила любимого человека.
– Мало ли что сказала Яна.
– Но Шатрова взяла это не с потолка. Ясно же, что об этом ей сказала сама Панина.
– Морис! Никогда не нужно верить тому, что говорит девушка под наплывом чувств.
– А вам можно верить? – неожиданно спросил он.
– Смотря в чем, – честно ответила она.
– И в чем же можно?
– В работе и в дружбе.
– А в любви?
– Миндаугас! И откуда ты такой дотошный свалился на мою голову?!
– Не увиливайте, – твердо произнес он.
– Насколько мне известно, в античные времена клятвы, произнесенные на ложе любви, не принимались в расчет.
– Мы с вами не в античном мире, а в современном.
– Отстань!
Дождь закончился так же неожиданно, как и начался. Мирослава вышла из-под крон укрывавших их деревьев и направилась в сторону аллеи, ведущей к выходу. Морис двинулся следом за ней. Он чувствовал легкую досаду и в то же время понимал, что не стоило говорить с ней на эту тему…
В гостиницу они вернулись не слишком довольные друг другом и самими собой. Разошлись, не сговариваясь, по своим номерам. Вечером Миндаугас тихо постучал в ее дверь.
– Да-да, – откликнулась она.
– Мы пойдем ужинать? – спросил он, едва приоткрыв дверь.
– Пойдем, но попозже. Зайди на минутку.
Он вошел и, сев в кресло напротив Мирославы, обратил на нее вопросительный взгляд. Она протянула ему свой телефон.
– Посмотри, мне прислали списки.
– Хорошо бы их распечатать, – пробормотал Миндаугас.
– Скинем на флешку и распечатаем. А пока так посмотри.
– Угу. Оказывается, богатых тетушек не так уж мало, – задумчиво обронил он. – Хорошо еще, что город маленький.
– Не так страшен черт, как его малютка, – пошутила она.
– Что? – не понял он.
– Это такая шутка. В оригинале – не так, как его малюют.
Он догадался.
– Вы уже отыскали, кого можно выбросить из списка?
– Да. У некоторых тетушек вместо племянников племянницы, есть те, у кого и племянник, и племянница или два племянника. Всех этих дам можно выбросить.
– Я бы не стал выбрасывать тех, у кого два племянника, – не согласился он.
– Хорошо, их пока оставим, но проверять будем во вторую очередь.
– Итак, – подвела она итог, – если мы вычеркнем тех, у кого племянницы, и отложим на потом тех, у кого несколько племянников, то останутся пятеро. Двое из них замужем, одна обручена, двое полностью свободны. Вот этой пятеркой и займемся.
Морис покачал головой.
– Ну чем ты опять недоволен?!
– Тем, что вы предлагаете вычеркнуть тетушек, у которых есть и племянник и племянница.
– Морис!
– Ну что Морис? Разве не могут претендовать на наследство и парень, и девушка?
– Могут. Но Панина в разговоре с Яной не говорила, что у ее возлюбленного есть соперники в вопросе наследования.
– Он мог вовсе не считать их соперниками, если они являются его сестрами или братьями.
– Тебе никто не говорил, что ты зануда?
– Нет, – улыбнулся он.
– В таком случае, тетушек, имеющих племянника и племянницу, будем отрабатывать в третью очередь.
– В третью, так в третью, – не стал спорить он и спросил: – Мы идем ужинать?
– Идем. Кстати, – она толкнула его в бок, – сегодня, кажется, дежурит твой обожатель.
– В таком случае в кафе нас накормит ваш обожатель, – не остался он в долгу.
Детективы переглянулись и рассмеялись. Они не ошиблись. Портье, выпросивший автограф, ослепил Мориса улыбкой сразу, как только увидел. А официант, увидев входящих в зал детективов, понесся им навстречу на всех парах и, преданно глядя в лицо Мирославы, предложил удобно расположенный столик и обслужил их в первую очередь.
– Все-таки блат – великое дело, – проговорила Мирослава, сохраняя серьезное лицо.
А Морис не выдержал и, покачав укоризненно головой, улыбнулся.
– Вы живете пережитками прошлого.
– Прошлым – не прошлым, – возразила она, – а ужин мы едим в настоящем.
После ужина, несмотря на неспавшую жару, они решили немного прогуляться. Заодно распечатали списки. А потом нашли небольшой, но уютный сквер с фонтаном и уселись возле него.
– Днем здесь, наверное, полно голубей, – сказала Мирослава.
– Наверное. А вы не заметили, что голуби, живущие в парках и скверах, отличаются от тех, что живут во дворах?
– Конечно, заметила! Они, как бы это точнее выразиться, более подтянутые. А дворовые мне напоминают неухоженных обленившихся коров.
– А вы не боитесь обидеть этим сравнением коров? – улыбнулся Миндаугас.
– Я об этом как-то не подумала, – призналась Мирослава. – Но мне их жаль. Они же не виноваты, что родились на чердаках «хрущевок» и вынуждены питаться отходами из контейнеров. А парковые голуби едят червячков всяких, семена злаков.
– А что мешает дворовым голубям поискать червячков на газонах?
– Лень, наверное, – вздохнула Мирослава.
– Вот-вот. Поднимайтесь, пройдемся по аллее и вернемся в гостиницу.
Вернувшись, они уединились в номере Мирославы и разделили полученные фамилии и адреса женщин на три списка. Только после этого Морис ушел к себе. А Мирослава, не открывая на этот раз окна, улеглась спать.
Глава 6
Утром Волгина позвонила тете убитой девушки, Омельяновой Татьяне Матвеевне, представилась и попросила разрешения немедленно приехать.
– Приезжайте, – вздохнула Татьяна Матвеевна, – мне Сережа о вас рассказал.
Мирослава тут же перезвонила Морису.
– Мы едем к тете девушки.
– Только после завтрака, – отозвался он.
Учитывая, что им придется находиться неизвестно сколько времени на жаре, детективы ограничились самым легким перекусом, какой только им смогло предложить кафе при гостинице. Минеральную воду они прихватили с собой.
Татьяна Матвеевна жила в «сталинке» почти в самом центре города. Новый шестнадцатиэтажный дом, возвышавшийся сзади, закрывал жильцам высотки свет.
– Точечная застройка, – прокомментировал Морис, паркуя автомобиль.
– Недавно фильм шел про времена Ивана Грозного, и вот я подумала, что бы сделал сей добрейший царь, столкнувшись с отцами точечных застроек.
– Знамо что, – подражая голосу Шуры Наполеонова, проговорил Морис, – на кол бы посадил.
– Боюсь, что я не стала бы его осуждать.
Жильцов «сталинки» могло утешить то, что двор был зеленым и даже клумбы с цветами имелись вместо привычных глазу прямоугольных газонов. Тетя девушки, не дожидаясь пока детективы поднимутся на этаж, открыла дверь. Из чего Мирослава сделала вывод, что окна квартиры Омельяновой выходят во двор. Едва Морис и Мирослава подошли к двери, Татьяна Матвеевна сообщила:
– А я сразу, как только увидела вас, догадалась, что это вы ко мне приехали.
– Здравствуйте, Татьяна Матвеевна!
– Здравствуйте, проходите.
Видя, что детективы снимают обувь, Омельянова засуетилась.
– Я сейчас вам тапочки гостевые достану.
– Не надо, – дружелюбно сказала Мирослава, – мы так пройдем, у нас хотя бы ноги от обуви отдохнут.
Хозяйка квартиры невольно задержала взгляд на ногах детективов, ей бросилось в глаза, что, хотя размер ноги девушки и был меньше, чем у парня, носки на них были одинакового цвета. Да и светлые брюки, кажется, были из одной и той же ткани. Мирослава заметила, что Омельянова рассматривает их, и подмигнула Морису. Он улыбнулся в ответ, подумав про себя: «Хорошо, что в шортах не заявились».
Хозяйка привела их в гостиную, жестом предложила сесть на старенький диван и спросила:
– Чай принести? Я и ватрушки испекла.
– Нет, – отказались детективы, – большое спасибо, но мы сыты. И жарко очень.
– Да, у меня окна круглые сутки открыты и портьеры опущены, но жара и ночью не отпускает.
– Мы постараемся не задержать вас надолго.
– Мне торопиться некуда, – печально вздохнула женщина и села на мягкий стул, такой же старенький, как и диван.
– У Зоси не было других родственников, кроме вас?
– Нет, – покачала головой Татьяна Матвеевна и добавила, словно оправдываясь, – умерли все. А теперь я и вовсе одна-одинешенька осталась, – тяжело вздохнула женщина.
Детективы промолчали. Что тут можно сказать.
После небольшой паузы Мирослава спросила:
– А Зося часто вас навещала?
– Да, – закивала Татьяна Матвеевна, – каждую неделю забегала моя девочка. Иногда и чаще. Хоть и работала, и в институт готовилась, а для меня время всегда находила. Иногда они вместе с Яной приходили, – и женщина поспешно пояснила: – Это девочка, которая у Зоси живет.
– Да, мы успели с ней познакомиться. Она ведь по-прежнему живет в Зосиной квартире. Хотя теперь она уже ваша, – добавила Мирослава.
– Да, конечно, живет. Не на улицу же мне ее гнать. Да и много ли мне радости с той квартиры, – вздохнула женщина.
– Я думаю, что, если вы договоритесь, Яна бы сняла ее у вас за приемлемую цену.
– Пусть так живет. Как при Зосе было, – твердо проговорила Омельянова, – лишь бы оплачивала коммуналку. А мне платить не надо.
«Удивительное бескорыстие в наше время», – с уважением и некоторой печалью подумал Морис. Женщина явно не была богачкой, и лишние деньги бы ей не помешали. Мирослава подумала о том же самом и проговорила:
– Вы могли бы перебраться в Зосину квартиру и жить вместе с Яной. Места там хватит. А эту квартиру сдавать и получать хоть какие-то деньги.
Омельянова посмотрела на нее озадаченно. Этот вариант, когда и овцы целы, и волки сыты, не приходил ей в голову.
– Я подумаю, – тихо сказала Татьяна Матвеевна, – и с Яной посоветуюсь. В глубине сердца ей очень хотелось иметь рядом с собой хоть одну родственную душу. А Яна Шатрова ей всегда нравилась. Вежливая, уважительная, дружелюбная и к тому же медсестра.
Мирослава, решив, что судьбу Яны она как бы устроила, перешла к главному вопросу.
– Татьяна Матвеевна, а Зося никогда не приходила к вам со своим парнем?
– Что вы, нет! – отмахнулась Омельянова. – Я вообще считала, что и парня у нее никакого нет.
– Откуда же вы узнали, что он был?
– Из газет, – тяжело вздохнула женщина, – это я уже потом стала Яну трясти, и она призналась мне, что у Зоси кто-то был. Но кто – и сама Яна не знает.
– А вас не удивляет, что ваша племянница так тщательно скрывала ото всех своего любимого человека?
– Еще как удивляет! – горячо воскликнула женщина. – Я вообще не могу понять, зачем она это делала.
– Наверное, он просил ее об этом, – осторожно предположила Мирослава.
– Он! А то кто же! – сразу подхватила Татьяна Матвеевна. – Сама Зосенька никогда бы на такое не пошла. Она была девочкой открытой, честной. Никогда меня не обманывала. А тут такое! – Женщина обхватила голову руками и стала раскачиваться из стороны в сторону.
– Татьяна Матвеевна, успокойтесь, пожалуйста. Нам нужна ваша ясная голова, иначе вы не сможете нам помочь разоблачить убийцу Зоси.
– Так я ведь ничего и не знаю! – с горечью воскликнула женщина.
– Может быть, и знаете, – тихо проговорила Мирослава и, видя, что Омельянова хочет ей возразить, быстро продолжила: – Нередко так бывает, что человек сам не осознает, что ему известны какие-то факты, которые кажутся ему незначительными. А на самом деле именно они могут привести к разгадке.
– Вы думаете? – недоверчиво спросила женщина.
Мирослава кивнула.
– Тогда спрашивайте.
– Родители Зоси скончались, когда она была ребенком?
– Да, Зосеньке было восемь лет.
– Это была ваша идея поместить ее в интернат?
– Не совсем. Мне посоветовали знающие люди. В этом интернате хорошие воспитатели и учителя. Мы поехали туда с Зосей вместе, и она сначала побыла там неделю. Если бы она не захотела оставаться, я бы взяла ее к себе. Но мы обе понимали, что я не смогу дать ей то, что она смогла получить в этом интернате.
– На каникулы Зося приезжала к вам?
– Да. И я каждый раз спрашивала, хочет ли она вернуться обратно.
– И она хотела?
– Да, хотела. После интерната она выучилась на воспитателя и пошла работать в детский сад.
– Татьяна Матвеевна, вы сказали, что в этом интернате были хорошие учителя, почему же Зося сразу не поступила в институт?
– Я тоже ее об этом спрашивала.
– И что же она ответила?
– Сначала она говорила мне, что хочет работать именно с маленькими детьми.
– А потом передумала?
– Да, она захотела получить высшее образование. Я сразу поддержала ее в этом.
– И с ней занимался ее бывший учитель?
– Да, Владимир Кириллович Ашмарин.
– Вы хорошо его знаете?
– Неплохо, – ответила Татьяна Матвеевна, – я же часто ездила в интернат, пока Зося там училась и общалась со всеми учителями.
– А вы не знаете, почему Ашмарин покинул интернат?
– Ему предложили работу в школе в Лучанске.
– Здесь выше зарплата? – прямо спросила Мирослава.
– Этого я не знаю, – ответила Омельянова и замолчала.
Мирослава почувствовала, что женщина что-то недоговаривает и решила заставить Омельянову высказаться до конца.
– Может быть, в интернате у него были проблемы с учениками?
– Да что вы! – возмутилась Татьяна Матвеевна. – Дети обожали Владимира Кирилловича!
– Тогда что же заставило его покинуть прежнее место работы?
– Понимаете, – вздохнула Омельянова, – жена Ашмарина, Виталина Леонидовна, ему всю плешь проела!
– То есть?
– Она хотела жить в городе. Тем более что родители и квартиру им помогли купить. Владимир Кириллович сопротивлялся-сопротивлялся, а потом все-таки уступил женушке. Будь она неладна! – вырвалось у Омельяновой.
– У Виталины Леонидовны сложный характер?
– Не то слово! Язва!
– Понятно, – Мирослава постаралась не улыбнуться и бросила пробный камень, – от такой жены не грех и загулять.
– Нет! – поджала губы женщина. – Никогда ничего подобного за Владимиром Кирилловичем замечено не было.
– Иногда прознать про чью-то измену весьма сложно. Люди соблюдают конспирацию.
– Да и некогда ему гулять-то по женщинам. – Работа в школе, дом, репетиторство.
– Вот репетиторство как раз и дает возможность ускользнуть из дома.
– Так-то оно так, – с сомнением проговорила тетя Зоси, – да только все его ученики и ученицы – дети.
– Кроме Зоси, – напомнила, как бы невзначай, Мирослава.