Вот и ещё один неоспоримый плюс его существования. Не так уж Фархад и плох. Очень даже не плох. И относиться ко мне стал гораздо лучше. Кто знает, может и на руках носить начнёт, и комплиментами одаривать, и сюсюкаться…
Если бы не наши разногласия в менталитетах и традициях, наряду с религией и кардинально разным пониманием роли женщины в семье, цены б Фархаду не было.
А так… Придётся либо ему уступать и признать мою правоту, что попахивает опять-таки фантастикой, то ли мне разбиться на фракции и стать курицей-наседкой, которой, кроме воспитания детей и довольства мужа, ничего не интересно. А я только жить планирую начинать, ведь у меня появилось время на себя. Неплохо бы подругу завести, по магазинам пройтись, в спортзал записаться, в кино побывать и посмотреть что угодно, только не мультики. Ну и по мелочи, хоть в салон красоты заскочить разок за три года, время есть, деньги – тоже. Ничего ж не мешает.
Эх, мечты… Некогда мечтать. Пора возвращаться к реальности. Если тётенька нагадала мне заморского мужа и счастливую жизнь, то, значит, как-то мы с Фархадом всё равно друг к другу притремся. Иначе быть не может.
Пока Фархад доставал грязную одежду из сумок и бросал её в стиральную машинку, Марьяна и Тимур обосновались на полу и даже приволокли сюда паззл, чтобы собирать его всей компанией.
Тимур скакал, хватаясь за штаны Фархада, безоговорочно требуя к себе повышенного внимания, а Марьяна раскидала паззл на половину комнаты. Мне пришлось перепрыгивать через фрагменты, чтобы не намочить их.
Вот уж создали детки неудобства для мамы… Я планировала ещё бальзам нанести на волосы, который узрела на полке. И тело лосьоном из той же серии смазать. Не дали.
Само собой, дети так вели себя потому, что за двое суток соскучились по обществу Фархада. Я же оказалась не такой доброй и всё позволяющей родительницей, как папа наш внезапный. Так что обо мне мои дети и думать забыли на вечер.
В итоге, грустить, раздувать из мухи слона и пить мне пришлось самой, в одиночку, сидя на кухне, надумывая и выдумывая всякое, чего могло и не существовать на самом деле. Но я активно мозговала и громоздила друг на друга ревнивые предположения, сооружая из них несокрушимую башню претензий и поводов для склок. А после рушила эту башню, скомкивала ярусы, выбрасывала их, потом поднимала, разглаживала и опять лепила так, чтобы получилось более-менее логично. Нещадно растирала в прах прежние мысли о будущем и сладкие иллюзии, что могу обрести счастье, которое не окончится до тех пор, пока будет существовать наша семья.
Но мне не нравилось то, к чему приводили меня плаксивые и далеко не взрослые рассуждения о нынешнем исходе дел. Не знала наверняка, что и как имело место, оттого и злилась, потому что Фархад был занят, но не мной, и не мог развеять некоторые из рассуждений, особо глупые, но готовые в случае своевременного неопровержения их сути стать железными постулатами. И если таковое произойдет, то их будет очень непросто разбить.
Так и легли мы все спать, не обсудив много чего для меня важного…
Но перед тем, как начать опустошать вторую бутылку вина в гордом одиночестве, я услышала от Фархада замечание. Тот ненадолго заскочил на кухню и, пока грел детям молоко, заявил мне тихо, чтоб держала себя в руках, а то излишне нервной стала. Не по уставу себя, мол, веду, и его такой подход не устраивает. А ещё он бросил напоследок, что я от безделья накручиваю себя невесть какой чепухой.
Я покивала в ответ на встречные претензии Фархада и после того, как он вышел из кухни, с энтузиазмом и улыбкой разочарования приступила пить вино из горла.
Ему-то это всё, о чём переживаю – чепуха, банальность, о которой не стоит думать и говорить, а мне каково должно быть? Я вот только-только смирилась с тем, что замужем, а до того ведь была вдовой, а тут вот… накатило очередное потрясение, что мне придётся подвинуться и поделиться мужем с кем-то ещё.
Правда, не подтверждена та вероятность. Но ведь Фархад и Абдуриза перетирали друг с другом о какой-то Карине. Мне ведь не послышалось, и Фархад не отрицал того, что некая Карина существует.
В принципе, могло быть и такое, что Абдуриза просто говорил о своей родственнице, которая, к примеру, замуж вышла, о чём Фархад не знал, потому и разговор за неё зашёл. Вполне вероятно, что к Фархаду эта личность не имела никакого отношения.
Да и если бы Фархад хотел жениться, то что мешало ему сделать это до появления меня или за три последних года, пока находилась в бегах?
Нет.
Фархад прав. Я зря себя накручиваю.
А зачем Фархад меня пожалел? Что такого выгодного он нашел во мне тогда, когда я была налысо стриженной рабыней "Иллюзии"? Надо бы спросить его об этом, как только выпадет удачная возможность.
Так и решила. Узнаю всё, что интересует.
А насчёт того, кто такая Карина и почему о ней шёл разговор, я решила не узнавать вообще. Чтобы Фархад не посчитал меня дотошной идиоткой, не понимающей очевидных вещей. Ну и чтобы не провоцировать его на гнев. В конце концов, если надо, Фархад сам мне расскажет, если это имеет какую-то важность. Не сейчас, так потом. Сейчас надо думать о его здоровье и не трепать ему нервы без повода. Да и мне нервничать не стоит. И без того глаз дёргается.
***
Возможность узнать правду предоставилась мне сегодня же. Я даже не думала, что мне так посчастливится. И не только в этом.
Фархад посреди ночи дёрнул меня за ногу.
Я, дрыхнув на животе, спьяну само собой не поняла сначала, что произошло и от чего проснулась, ведь шума никакого не слышала.
Протерев глаза, я повернулась и, привстав на локтях, с недовольным мычанием поглядела назад.
Фархад стоял у кровати.
– Пошли в ванную. – шепнул он и, сняв с себя футболку, направился туда.
Я, спросонья не догадавшись, что он от меня хочет, решила, что что-то случилось с раной, и Фархад самостоятельно не может помочь себе, а потому был вынужден меня разбудить.
Но, подходя к ванной и видя, что Фархад снимает с себя штаны, я смекнула, что поводом для подъёма послужила вовсе не рана.
Фархад, дождавшись, когда я войду, плотно закрыл дверь, взял меня за руку и, поцеловав запястье, подвёл к стиральной машинке. Та гудела и тряслась, процесс стирки вот-вот завершится.
– Становись раком. – пока я просыпалась окончательно, Фархад распутал на мне полотенце и швырнул его на ванну.
Я, сонно кивнув, легла грудью на машинку, удерживая вес тела на локтях. Фархад, убрав мои волосы с плеча, прильнул сзади и взялся возбуждать меня, страстно и вожделенно раскидывая по телу жаркие поцелуи. Начав от шеи и ключиц, и двигаясь ниже по позвоночнику, Фархад покрывал мою кожу своим горячим дыханием.
Добравшись поцелуями до лопаток, Фархад обхватил мои груди и взялся их интенсивно мять в руках, пропуская затвердевшие соски меж пальцев и покручивая их.
Я, довольно заурчав, прогнулась в спине и выпрямилась в полный рост. Чтобы прижаться к Фархаду и показать, как мне нравится то, к чему он подводит меня.
Фархад, задрав мою ногу, вновь вернулся поцелуями к шее и стал так требовательно ласкать её губами, что моё тело покрылось мурашками, а из груди вырвался тихий дрожащий стон.
Если бы я стояла обеими ногами на полу, то коленки бы несомненно подкосились. А так, упираясь коленом в вибрирующую поверхность стиральной машинки, мне не сулило соскользнуть и шлёпнуться. Фархад удерживал меня за бедро, продолжая одаривать поцелуями все места, до которых доставал.
Ощутив, что его пальцы игриво перескочили от бедра к промежности, я затрепетала в ожидании заветного. Фархад свободной рукой спустил боксеры до колен, а другой не переставал играться с моим клитором и дырочкой, которая моментально и обильнее обычного замокрела от его прикосновений и поцелуев.
Я опустила корпус на стиральную машинку, ухватилась за углы и выгнулась, приподняв копчиковую зону, с призывом покачала ягодицами.
Фархад, клюнув на приманку, оставил прелюдию для лучших времён и вошёл в меня, но уже не так ожесточенно и голодно, как это случилось в первый раз.
Фархад двигался плавно, не торопясь, старательно сжимая мои бока в своих жёстких шершавых ладонях. Постепенно придвигая к себе, Фархад насаживал мое тело на свой внушительный, как и он сам, член.
Твердый член довольно скоро настиг преграду и толкнулся в неё, чтобы раздвинуть для себя максимальные границы моего тела.
Я часто задышала от нахлынувшего восторга и ощущения переполненности внутри себя. Казалось, ещё немного, и мои лёгкие откажутся функционировать.
Фархад не спешил и не ускорялся. Он был нацелен на то, чтобы я на сей раз получила оргазм первой.
Я, глядя в отражении зеркального потолка на то, как Фархад трахает меня, стремительно зажглась и поддалась порочному соблазну. Сама не заметила, когда начала покачивать ягодицами в такт проникающим движениям Фархада.
Фархад переместил пальцы одной руки с груди на талию и поднял меня, чтобы достать губами до моей шеи. Он был выше меня на две головы, и целоваться стоя для нас было ну очень неудобно.
– Тебе тяжело. Не напрягайся так. А то кровь пойдет.
– Ты волнуешься за меня?
– Приходится. А ты не думаешь о своем здоровье.
– Я думаю о тебе. И это меня оздоровляет.
Фархад вышел из меня, развернул к себе лицом и, усадив на стиральную машину, вновь вошёл. Я держалась за его плечи и громко стонала, запрокинув голову. Вибрации по промежности и бёдрам активно способствовали моему сумасшествию.
Фархад глядел на меня томно и влюбчиво, и в какой-то момент я переняла его инициативу в свои руки.
Он вынудил меня стать дикаркой. Своей привлекательностью, страстью и сексуальностью вынудил.
Его почти повалила вражеская пуля. А меня наповал сразил его взгляд, тело. И губы.
В порыве экстаза я обвила его шею и, ухватив за волосы на затылке, зверски дико поцеловала. Так и сожрала бы всего сейчас, если б не машинка, которая окончила гудеть, из-за чего мне пришлось сдерживать эмоции, чтобы не разбудить детей громкими охами и вздохами.
***
После секса мы вернулись в спальню. Фархад лег рядом со мной, обняв сзади.
Пока я думала, как завести разговор о важном, он успел уснуть.
– Как ты уговорил "Иллюзию" отдать меня тебе? – я разбудила Фархада, потеревшись попой о его причинное место.
– Просто. – пробормотал Фархад, инстинктивно толкнувшись вперёд. – Он продал мне тебя.
И тут мне вспомнился неприятный разговор о "товарах" и их качестве.
Раз продал, значит, я товар.
– В смысле продал? – затаив дыхание, переспросила я.
– В прямом. – сонно отвечал Фархад. – Он продал, я купил.
– За сколько же?
– За полцарства. – он сделал паузу, ожидая моей реакции, а потом тихо усмехнулся с того, какая же я наивная. – Шучу. Ты бесценна. Но кое чем пришлось пожертвовать. Чтобы вытащить тебя из игры, я продлил контракт на десять лет. Его срок тогда почти истёк.
– Контракт палача? – я повернулась к Фархаду лицом, чтобы увидеть его глаза.
– Ага.
Ради меня Фархад пошел на такое? Согласился ещё десять лет убивать и расчленять?
– Так ты мог уйти и жить другой жизнью, но из-за меня остался служить "Иллюзии" и выполнять приказы наркозависимого психопата. Зачем я тебе нужна была? Зачем ты пошел на такие жертвы, если у тебя был шанс всё прекратить?
– Затем, что я так захотел. А я всегда получаю то, что захочу. Увидел тебя и понял, что ты мне нужна. Что тут объяснять? По-моему, и так всё ясно.
Фархаду может и ясно. А мне вот вообще не ясно.
Чтобы капнуть глубже и выведать некоторые тайны прошлого, которые вызывали у меня страхи, пришлось вспомнить о том, чего вспоминать не хотелось. Тем более, после того, что между нами было.
– Ради наследника для "Иллюзии"? Я имею в виду игру.
Фархад развернул меня к себе и, нависнув сверху, заглянул в глаза.
– Ты чего, женщина? Совсем, что ли? Это ты сама додумалась до такого бреда? Или тебе приснилось?
– Так говорил Джамал и "Иллюзия".
– Нашла, кому верить.
– Но ведь как не верить им? – я перекатилась на живот, поджав под себя руки и упрятав лицо в подушку. – Ты и сам стремился к тому, чтобы я забеременела, и быстро. Зачем?
Фархад вздохнул. А потом коснулся моих плеч.
– Я просто хотел семью, Айша. Хотел, чтобы ты поскорее ко мне привыкла. С чего бы мне отдавать своих детей в эту преступную херню, кишащую наркоманами и шлюхами?
– Ради "Иллюзии". – высказала я своё предположение, которое сидело во мне годами. – Чтобы она никогда не прекращалась.
– "Иллюзия", как игра изжила своё. Её структуру давно пора было взорвать. Надеюсь, что Джамал одумается и закончит то, что начал. Но подозреваю, что игра умрет тогда, когда умрет он. Это единственное, что ему удалось удержать, но не в первозданном виде, как хотелось бы ему. Давай спать. Ещё мы об этом перед сном не говорили…
У меня не было оснований не верить Фархаду. А плохие воспоминания, всплывшие в памяти, пришлось насильно вытолкать из головы, чтобы их место заполонили приятные мысли.
– Ты везешь нас к своей матери? – я вновь повернулась на спину. – Расскажи о ней немного.
Мой вопрос озадачил Фархада. Некоторое время мы смотрели друг другу в глаза. А после Фархад улёгся на подушку.
– Не знаю, что тебе рассказать о ней. Мы мало общались. Сама с ней поговоришь. Когда приедем. А сейчас дай поспать.
– Ладно. Спокойной ночи.
– И тебе, Айша. Пусть тебя хранит Аллах.
Фархад чмокнул меня в шею и, уткнувшись носом в волосы, моментально уснул.
А я же, вытаращив глаза на его руку, обнимавшую меня, ещё долго не могла заснуть.
Меня переполняли эмоции.
– Фархад? Ты спишь? – спросила я через какое-то время.
Ответа не последовало. Лишь монотонное сопение рядом с ухом.
И хорошо, что Фархад спал.
Потому что мне приспичило сказать ему кое-что, что рвалось из души и о чем бы я завтра пожалела.
Вместо слов признаний я просто прижалась щекой к его руке и легонько, чтобы не разбудить, коснулась губами расслабленных пальцев. Потом осознала, что поспешила с выводами и признаниями, и ещё раз поцеловала туда же, и чуть не заплакала при этом.
Фархад мне очень дорог. Но я не хочу афишировать свои чувства так рано. Пусть он пока что не знает об этом. Мало ли, как повернётся будущее…
Тем более, Фархад может мне не поверить.
Конечно, я сама была удивлена столь стремительному развитию симпатии к Фархаду. И что я как-то резко изменила к нему отношение после эмоциональной встряски, и позабыла, скольких человек он лишил жизни. И уже не так пугает, что он тот ещё зверь по своей природе, который привлекал меня и влюблял в себя с каждой прожитой минутой, ничего для этого не делая.
Эти слепые чувства к Фархаду, которые заполонили мозг и сердце, очень меня тревожили. Рассудок искренне недоумевал, как так случилось, что я стала типичным примером пациента со Стокгольмским синдромом, который влюбился в того, в кого не следовало.
Но одно я чётко понимала. Та реакция, которая сработала не после секса, а в результате постепенного превращения лютой ненависти к Фархаду в противоположное, сильное, всепоглощающее чувство, росла и крепла внутри меня. Более того, эта реакция стала необратимой.
Я терлась об Фархада, как кошка, и уже не представляла, что когда-то смогу возненавидеть его обратно. Он – тот незаменимый элемент, помимо детей, без которого моё сердце не будет функционировать в полном объёме. Но я не скажу ему об этом. По крайней мере, сейчас. Я должна заручиться уверенностью в том, что наши чувства взаимны.
Глава 5
Отдых за пределами автодорог протекал неимоверно кисло. А я рассчитывала совсем на обратное, но приходилось довольствоваться тем, что есть, и оттого – вешаться от скуки.
Фархад отсутствовал большую часть времени. Первую неделю нашего пребывания в гостях у Абдуризы, он возвращался к точному времени, когда нужно было купать детей перед сном. Ну а после того, как укладывали их спать, мы с ним искали новые сексуальные впечатления, пробуя заниматься любовью в разных местах и на разных поверхностях.