Мисс Томпсон опять покраснела, а ее брат только и смог сказать, как он потрясен интуицией Холмса.
- Никакой интуиции, одна сплошная дедукция, - так тихо, что услышал только я, сказал Шерлок себе под нос и распахнул перед посетителями дверь.
В коридоре послышались быстрые шаги поспешно удаляющейся к себе в комнату мисс Хадсон.
Я ушел к себе на третий этаж, но, немного погодя, вернулся в кабинет Холмса. Тот, уже облаченный во фрак, надевал ольстерское пальто и цилиндр. Глаза Шерлока горели сухим холодным огнем - верный признак интересного и, может быть, опасного дела.
- На сколько трубок, думаете, это расследование? - спросил мой друг.
- Не знаю, - честно ответил я.
- Вот и я не знаю, - удивил меня Холмс. - Посему идите, соберите вещи. Мы выезжаем в Гринвич первым поездом. А теперь извините, у меня срочное дело в отеле Cafe Royal. Собираюсь пригласить одного незнакомца на 5 o'clock tea.
И с этими странными словами Холмс исчез за дверью.
***
Утром я встал на рассвете, оделся, прихватил саквояж со сменой белья, рубашками и пиджаками, где на самом верху лежал мой верный Адамс** и спустился на кухню. Холмс уже был там, тянул из чашки крепкий кофе, одновременно просматривая утренние газеты. Увидев меня, жестом пригласил присоединиться.
Я налил себе кофе, добавил молока, намазал тосты маслом и джемом.
- Поезд отходит в семь утра, - сообщил Холмс и стал набивать трубку. - Надеюсь, это будет добрая охота.
И добавил:
- Вас, мой друг, на вокзале ожидает некий сюрприз. Но всему свое время. Идемте, кэб уже ждет внизу.
Когда я вернулся с билетами, то увидел, как Холмс на перроне оживленно беседует с незнакомым представительным джентльменом лет тридцати пяти. Джентльмен имел аккуратно подстриженную темную бороду и воинственно торчащие вверх густые усы. Разговаривая, ему пришлось смотреть на Холмса снизу вверх и, судя по всему, джентльмену это очень не нравилось.
- Закомьтесь, - представил нас друг другу Шерлок. - Это мой хороший друг и незаменимый помощник доктор Джон Ватсон. А это - доктор Зигмунд Фрейд из Вены. Он как раз присутствовал на симпозиуме специалистов по нервным болезням в Лондоне и любезно согласился присоединиться к нашему расследованию.
- Я из клиники доктора Шарко, долго изучал связь между сном и совокупностью психических процессов и явлений, не входящих в сферу сознания субъекта, - Фрейд говорил правильно, но с сильным акцентом. - Извините, что выражаюсь слишком научно - я только вчера делал доклад на эту тему. Герр Холмс считает, что я могу пролить свет на одно преступление. Звучит очень интригующе. Meine Herren***, вы просто не представляете себе, сколько скрытых возможностей кроется в изучении сновидений! Кстати, Холмс, вы так и не сказали вчера, когда в последний раз видели во сне свою матушку.
- Гм-м-м, - мой друг откашлялся. - Мы опаздываем на поезд, господа. Нам надо поторопиться. Херр Фрейд, у нас еще будет время для более тесного общения.
Шерлок торопливым шагом пошел в сторону нашего вагона, мы с доктором Фрейдом поспешили вслед за ним.
***
В Гринвиче нас ждал экипаж, запряженный двумя лошадьми. Молчаливый кучер довольно быстро довез нас до пансиона Томпсонов, хотя я все же успел испытать пагубное воздействие сельских дорог на нежные городские ягодицы.
Мистер Томпсон вышел к нам навстречу, по-видимому прервав осмотр пациентов, так как был в белом халате.
- Наконец-то, - только и сказал он.
Холмс представил ему Фрейда и, не теряя времени начал задавать вопросы:
- Никаких новых смертей, сэр? Странные люди в округе? Неожиданно уволившаяся прислуга?
Убедившись, что с момента визита Томпсонов ничего нового не произошло, мы прошли во врачебный кабинет хозяина.
- Составим план действий, - объявил мог друг. - Томпсон, на леднике лежат все трупы?
- Я оставил только два. Трупы тех, кто умер первыми были уже несколько в гм... плачевном состоянии. Пришлось придать их земле.
- Хорошо. Тогда, если никто не возражает, вы и мистер Фрейд займутся их вскрытием, а мы с Ватсоном опросим свидетелей. За дело, господа!
Первым свидетелем был уже знакомый нам кучер - здоровый улыбчивый детина с кротким лицом юного идиота.
- Давно у Томпсонов работаешь? - спросил его Шерлок.
- Дык чего это? - переспросил кучер, преданно глядя на Холмса.
Мой друг махнул рукой, отпуская свидетеля, трагически приподнял брови. Потом долго курил трубку, успокаиваясь, прежде чем мы позвали следующего.
Следующим, вернее следующей, свидетельницей была сиделка последнего из умерших постояльцев. Сиделка оказалась похожей на летучую мышь, которую долго, но безрезультатно травили мышьяком: маленькая, истощенная, с усталым бесцветным лицом и красноватыми веками без ресниц. На Холмса она глядела, как кролик на удава, и на все вопросы отвечала еле слышно, дрожащим голосом.
- Итак, - Шерлок привстал, облокотясь руками о столешницу. - Вы наблюдали ужасную смерть пациента, но, тем не менее, не оставили место работы.
Женщина-мышь подрожала подбородком и прошептала:
- Сэр, я не могла так вот взять и бросить своих пациентов на произвол судьбы. Это не профессионально...
Холмс чуточку, самую малость, изогнул губы в одной из самых ироничных своих улыбок.
- И мистера Томпсона я подвести не могла. К тому же он сразу поднял мне жалованье, а я должна поддерживать овдовевшую сестру и ее малышей, - сиделка всхлипнула и полезла в карман за носовым платком. - Но теперь я живу в постоянном страхе - вдруг кто-нибудь еще в доме умрет ужасной смертью? Вдруг это буду я?
- Хорошо-хорошо, - прервал ее мой друг. - Расскажите о своем пациенте и о том, как все произошло.
- Мистер Шелби был прекрасным человеком, сэр, - заторопилась сиделка. - Тихим, добрым, стоически переносившим выпавшие на него невзгоды. Он был совсем молод, но парализован. Несчастный случай на охоте, я слышала. Его возили на каталке. Oн беспокойно спал, бредил, мне то и дело приходилось вытирать испарину у него со лба. В последнюю ночь мистеру Шелби стало совсем плохо, он метался, кричал на кого-то невидимого, плакал, и все это не открывая глаз. Потом вдруг глаза его широко распахнулись, сверкнули дьявольским огнем, вылезли из орбит и тогда, о боже, я услышала хруст костей. Это было так ужасно! Так ужасно! Я закрыла лицо руками и выбежала из комнаты. И больше я ничего не помню.
- Можно? - в дверь осторожно постучали.
На пороге возник человек лет тридцати самой неприметной наружности, судя по горящему румянцу на бледных щеках и обгрызенным ногтям - нервического склада. Он осторожно примостился на краешке стула и глянул на нас с Холмсом глазами невинной овечки, ведомой на заклание.
- Чем вы занимаетесь в хозяйстве мистера Томпсона? - спросил мой друг.
- Я садовник, сэр, - прошелестел человек. - Арчи. Арчи Купер. Кошу траву на лужайках, сажаю цветы, подрезаю деревья в саду, мету дорожки. Я хороший садовник, сэр.
- А кем вы были раньше, - поинтересовался Шерлок. - Судя по вашим рукам, еще не так давно они выполняли более чистую работу.
Щеки Купера еще больше покраснели:
- Я был клерком в Сити, сэр. Но, когда здоровье мое пошатнулось, врач посоветовал мне пожить на природе, на чистом воздухе. И, знаете, он был прав. Теперь мне много лучше.
- Что вы знаете о смертях пятерых постояльцев?
- Я ничего не знаю, - быстро и горячо заговорил наш собеседник. - Они умерли, да. Но это все, что мне известно.
- Но так много смертей меньше чем за месяц. Не может быть, что вы, человек образованный, не имели собственных мыслей по этому поводу.
Купер вдруг резко подался вперед и схватил Холмса за рукав пиджака. Глаза его жарко заблестели, кровь отлила от щек:
- Я думаю, это нечистая сила, сэр! Дьявол избрал нашу тихую обитель для своих темных игр. Я чувствую разлитый в воздухе запах смерти. Он становится все гуще, давит, давит на голову. И ничего, ничего нельзя сделать! Конец света близок, и никто не спасется.
Моему другу с трудом удалось оторвать будто окостеневшие пальцы садовника от своей руки. После этого он с облегчением отпустил свидетеля прочь из комнаты.
- Боюсь, чистый воздух не сильно помог бедняге, - констатировал я.
- Боюсь, что так, - согласился Холмс и добавил. - Последним в списке у меня идет повар. Он обязательно должен что-то знать, не даром готовит такой чудесный страсбургский пудинг.
Но опросить повара мы не успели. В дверь постучали и в комнату вошли Томпсон и Фрейд, оба в белых халатах, изрядно испачканных в некой бурой субстанции.
- Как ваши успехи? - Холмс живо поднялся со стула. - Что-нибудь удалось узнать?
- Похоже, что удалось. Не знаю только, как это поможет в поисках истины, - сказал Фрейд, доставая из-под полы халата стеклянную банку и поднося ее к газовому светильнику. За стеклом во спирту плавало нечто, напоминающee раздутую морщинистую брюкву, заключенную в огромный клубок из тонких седых волос. На поверхности клубка извивались толстые белые шнуры, плотные на вид.
- Грибница! - прошептал Холмс. - Гриб каким-то образом паразитирующий на мозге. Одна и та же картина у все троих.
- Да, - подтвердил Томпсон дрожащим голосом. - Похоже, каким-то образом споры попали в мозг, начали интенсивно расти, и в какое-то мгновение череп не выдержал давления и треснул.
- Похоже на сказку, но это так, - кивнул головой Фрейд. - Верь я в демона - поверил бы, что он погостил в пансионате. А, может, и до сих пор гостит.
- Бросьте, - оборвал невролога мой друг. - Заразу по миру разносят отнюдь не демоны. Лучше вспомните, Томпсон, где незадолго до первой смерти покойники могли оказаться вместе.
- Не понимаю, - развел руками Томпсон. - Завтракают, пьют и ужинают все постояльцы в одной и той же столовой. Там же мы организуем чтения вслух, кто-нибудь музицирует или играет в карты. Но всегда собирается много больше пяти человек. Эти пятеро были слабого здоровья, прогуливались в одиночку, сопровождаемые сиделкой. Спят все тоже каждый в своей комнате.
- Вспоминайте, - настаивал Шерлок. - Должно было быть что-то такое, что их объединяло. Что ваши постояльцы делают еще, кроме как едят и общаются?
- Отдыхают! - хлопнул себя по лбу Томпсом. - Я сам прописал этим пятерым двухчасовой дневной отдых на застекленной веранде. Правда, отдых я прописал шестерым. Мистер Поллок жив, в то время как остальные уже мертвы. Значит, веранда тут не при чем.
- Я бы так не утверждал, - Холмс резко поднялся с места. - Приведите-ка мистера Поллока сюда.
- Боюсь, это невозможно, - развел руками Томпсон.