– Чё аллё, блин? Сколько мне ждать? Ты что думаешь, мне больше заняться нечем, чем ждать пока ты трубу отроешь из-под дивана? – прозвучал резкий, каркающий голос.
Миша опешил. Он даже не задумался, откуда звонивший мог знать о том, что он искал телефон под диваном. Его поразил сам голос. Враждебный, требовательный, хриплый и в то же время очень звонкий. Наверное, именно так разговаривали бы вороны, если бы бог, пребывая в особенно благодушном настроении, наделил их даром речи.
– Что, простите? – пролепетал он в ответ.
– Что слышал, мудила. Тороплюсь я вот что, – каркнул голос.
Тут Брыльский, наконец, взял себя в руки и рассердился.
– Что вы себе позволяете?! Вы кому звоните? Номером не ошиблись?
– Тебе, Михей, тебе. У нас ошибок не бывает, кхе-кхе.
Брыльский почувствовал холодок, пробежавший по спине. Михей? Откуда он знает? Да кто это вообще?
– Знаю, знаю, я всё знаю. Даже и не сомневайся. Возраст – 34 года. Рост 181 см, вес 82 кг, шатен, глаза зеленые. Отец – заведующий лабораторией в НИИ сельского хозяйства, наполовину поляк, наполовину русский. Мать – бухгалтер, наполовину русская, наполовину татарка. Братья и сёстры не обнаружены. Родился в Пскове. В семнадцать лет переехал в Москву, поступил и окончил с красным дипломом факультет журналистики МГУ, – отчеканил незнакомец.
– Та-а-а-к. Ну и что вам от меня нужно? Бред какой-то.
– Вот и я говорю, что бред! А они всё свяжись, да свяжись. А тут приходится ждать ещё, пока этот баран трубку отыщет.
– Ну всё, хватит! – вскипел Брыльский. – Сам ты, баран и мудила! У меня, кстати, определитель номера стоит, так что ты там не очень-то резвись, под статью о телефонном терроризме загремишь.
– Ха-ха-ха! – смех был настолько отвратительным, что Брыльскому захотелось кинуть трубку в окно, лишь бы не слышать его больше.
– Только попробуй! Кинуть он, понимаешь, собрался, – строго проговорил звонивший.
Тут Миша совсем растерялся. Он готов был поклясться, что не произносил вслух ни слова о своем намерении завершить разговор столь варварским образом. Он осел прямо в открытый ящик дивана и хмыкнул в трубку.
– Во-о-о-т, то-то и оно, – сказал незнакомец покровительственно. – А теперь слушай, Михей. Вопрос у меня к тебе.
– Какой? – прошептал молодой человек пересохшими губами.
– Долго еще прикажешь нам ждать? Время-то идёт, а ты ни хера не делаешь. Это как вообще понимать, а?
– Простите, я ничего не понимаю. О чем вы говорите? Вы про текст об адюльтере Караваева и Изотовой? Вы из «Слухи.ком»? Так ведь мы же договорились с Анной Ивановной, что статья будет в воскресенье, а сегодня еще суббота. Вот работаю…
– Нет, ну ты точно баран. Запомни Михей, эти твои кобелиные хроники заслуженных артистов мне совершенно неинтересны. Меня больше заботит, что ты тратишь ресурс на такие вот статейки.
– А что мне остается делать? Кто ж в наше время от халтуры отказывается?
– Ну вот, и этот туда же. Один хрен моржовый в православие вон ударился, собирателем земель себя возомнил, блин. Второй в правозащитники подался, да еще и в эмиграции. Сидит где-то в Альпах, носа на улицу высунуть боится. А третий алкашём-интеллигентом заделался. Халтуркой перебивается, да актрисок потрахивает, козлина. А у нас ведь больше и нет никого! Ни-ко-го, понимаешь ты это?! – вскричал звонивший с досадой.
Брыльскому вдруг сделалось очень грустно. Мысль о том, что ему звонит сумасшедший, сменилась предчувствием неминуемой катастрофы. Он явственно почувствовал, что незнакомец действительно крайне расстроен, а, главное, что причина его расстройства – это именно он. И в негодовании этом чувствовалась неприкрытая и вполне реальная угроза. Но, черт возьми, что же он такого мог натворить?! Сглотнув слюну, он с трудом проговорил:
– И что же теперь делать?
– А я тебе скажу, что делать, мать твою. Ты, давай там, с мыслями соберись, и начинай действовать. Три дня даю, не начнешь сам – заставим. И не смей больше тратить время на статейки эти гадкие. Изотов у него там с Караваевой шпилятся, понимаешь ли. Всё, пока.
– Как пока? Подождите! А что делать-то? Как действовать? Алло! Алло! Я же не понял ничего! – крикнул Миша в отчаянии.
Но в телефоне уже была глухая тишина. Брыльский уставился на трубку с туповатым выражением лица. Номер, конечно же, не определился. В голове было пусто. Просто удивительно. Ни единой захудалой мыслишки. «Не начнешь сам – заставим». Что начнешь? Как заставим? С какой стати вообще?
Наконец, Миша встал, прошёл в кухню, достал из холодильника початую бутылку водки, к которой не притрагивался с момента начала работы в «Синема», и выпил прямо из горла добрых полтораста граммов. Выдохнув, он мучительно поморщился. И как он этой отравой каждый день заливался? Закусив яблоком, Брыльский присел за стол. Приятное тепло растеклось по его пустому желудку. «Даже позавтракать не успел, блин» – с досадой подумал он. Но все же водка помогла. Голова понемножку начала соображать.
«Ну и что это было? Согласен, он очень многое обо мне знает. Но ведь если хорошенько порыться в интернете, можно же накопать всю эту информацию. Можно. Точно можно. А как насчет имени? Откуда он узнал, что я Михей? Об этом-то мало кто знает. В паспорте с самого начало было Михаил. Хорошо, родители все-таки оказались людьми вменяемыми и через четырнадцать лет признали свою ошибку. Ну ладно, при желании можно и копию свидетельства о рождении найти или с родственниками какими-то поговорить. А может он к моим заезжал? Или вовсе из Пскова? Да, но как он мысли-то мои угадывал?! Про трубку в диване, про то, что в окно ее хотел запульнуть. Экстрасенс?».
И тут снова зазвонил телефон. Брыльский схватил трубку, которую взял с собой в кухню, но там была тишина. На этот раз звонил мобильный. «Надо сменить рингтон. Ну ее к чёрту эту тягу к ретро» – пронеслась мстительная мысль.
Глава 2
Не подумайте, что я не люблю гостей…
я люблю гостей, как и всякий хоббит,
но я предпочитаю знакомиться с ними прежде, чем они пришли!
Б.Бэггинс
Миша взглянул на экран мобильного и вздохнул с облегчением. На этот раз звонил Боря.
– Доброе утро, Брыльский!
Борис любил называть его по фамилии. Собственно то, что Миша был однофамильцем иконы советского кино, ежегодно задающей матери Лукашина и всему честному народу свой устремлённый в вечность вопрос, сыграло немалую роль в дружеской привязанности к нему Бориса. Тому виделся в этом мистический знак судьбы, что очень забавляло Брыльского.
– Здравствуйте, князь, – тихим голосом ответил Миша, в свою очередь любивший хохмить над дворянским происхождением товарища.
– Ну и что мы такие грустные? Похмелье, да? Я ведь знаю о твоих вчерашних похождениях. Могу даже весь твой репертуар перечислить. Широкий у тебя диапазон, однако. Думаю, грамм триста виски? Или еще и пивом залакировал? Ну как тебе не стыдно, Миш? Опять по новой? А ведь мы с тобой договаривались, ты мне обещал, – в голосе Бориса слышалась искренняя обеспокоенность судьбой друга.
«Наверное, вышел с собакой погулять» – подумал Брыльский. Надо сказать, что Бориному лабрадору очень повезло. Единственная возможность для Бориса спокойно поговорить по телефону, не будучи под колпаком у Аллы Абрамовны, была выйти на прогулку с собакой. Поэтому гуляли они с Локки часто и долго, что очень радовало пса и удивляло соседей.
– Да ну, перестань. Увлёкся слегка, с кем не бывает. С утра уже в строю, почти закончил статью для Анны Ивановны.
– Опять на желтуху потянуло? Ты неисправим, – добродушно рассмеялся Боря. То, что друг был занят работой, а не лежал в похмельной депрессии, заметно подняло ему настроение. – Ну а что голос-то такой серьезный?
– Мне тут звонили… – нерешительно начал Брыльский. – Звонок был на домашний номер. Я еще удивился. Думаю, наверное, реклама или из ЖЭКа. Ну кто еще может звонить на домашний? А оказалось…
И Миша пересказал Борису свой странный диалог с незнакомцем. Получилось это у него довольно сбивчиво. Он сам понимал, что несёт какую-то чушь. И к концу рассказа чувство беспокойства стало отпускать его. Брыльский даже рассмеялся, вспомнив, как сильно напугал его этот звонок. Но Боря почему-то не смеялся в ответ.
– Номер не определился? – спросил серьёзным голосом Кахидзе.
– Нет.
– Если ты верно передал интонации звонившего, чувствуется стилистика спецслужб. Но зачем ты им понадобился? – проговорил он задумчиво.
– Не знаю.
– Будь это лет пять тому назад, я бы еще понял. Вспомни, ты точно не брал в последнее время каких-нибудь политических или криминальных заказов?
– Да нет, конечно! Ты же сам всё прекрасно знаешь. Моя специализация теперь – кобелиные хроники, как весьма точно обозначил мой таинственный поклонник. И знаешь, что я думаю? Мне кажется, что это именно что поклонник! Чокнутый придурок, который решил подшутить надо мной. Этим можно объяснить его исключительную осведомленность о моей биографии.
– Объяснить можно, но так ли это? Не хотел бы травмировать твоё эго, дорогой друг, но неужели ты всерьёз считаешь, что в 2019-м кто-то году помнит Михаила Брыльского?
– Выходит, что помнит, – огрызнулся Миша.
– Ну не сердись, не сердись. Может быть ты и прав. Голова предмет тёмный и исследованию не подлежит, – миролюбиво изрёк Борис. – Чем займешься на выходных? Может, к нам заедешь? Алла Абрамовна обещала испечь свой фирменный белый торт.
– Может и заеду. Не знаю пока, надо все-таки статью закончить. Давай вечером созвонимся.
– Договорились. Локки! Локки, ты что, не видишь, что машина едет?! Извини, вечно этот чёртов пёс под машины прыгает. Ну, пока, старина.
– Пока.
Разговор успокоил Брыльского. За это он и ценил Борю. Общение с ним всегда успокаивало и возвращало его на твёрдую землю. Теперь завтрак и за работу. Миша почувствовал неожиданный прилив сил и желание творить. Возможно, причиной тому была водка, на определенной стадии придающая известную степень дерзости и активности своему реципиенту. Но думать об этом не хотелось. Он поставил сковородку на конфорку, подлил масла и взял пару яиц из холодильника. Пока жарилась яичница, он заварил чай – черный, крепкий, горячий, чтобы уж наверняка разделаться с водочным привкусом и забыть кошмар этого утра.
Густо намазав масло на хлеб, Брыльский с большим аппетитом принялся завтракать, параллельно просматривая на смартфоне фейсбучную ленту новостей. Тут всё было стандартно. Если и есть в мире уголок стабильности, то это новости в социальных сетях. Кто-то путешествует, кто-то хвастается профессиональными успехами, кого-то взбесило выступление очередного чиновника, а кое-кто удачно заселфил пятую точку в профиль и как бы невзначай выставил фотографию в сопровождении текста, претендующего по значимости на раскрытие формулы философского камня. В общем, сплошные лайфхаки и инсайты вперемежку с котятами.
Мысли Брыльского были где-то далеко. Он вдруг вспомнил Занина и те благословенные времена, когда через бумажную газету можно было вертеть общественным мнением, как заблагорассудится. Прошло меньше десятка лет, а как всё изменилось. «Эх, эти бы возможности, да нам тогда!» – подумал он мечтательно. Как там интересно, Георгий Андреевич поживает? Последнее, что он о нём слышал, это что-то про банкротство и закрытие издательства. Он взял телефон и загуглил «Занин Георгий Андреевич».
Первая ссылка гласила: «Известный российский медиамагнат объявлен в розыск».
Вторая – «Георгий Занин замешан в коррупционном скандале с губернатором N-ской области».
Третья – «Интернет-проект Г.Занина провалился».
И далее всё в таком духе. Только в конце второй страницы поиска обнаружилось что-то интересное.
«Одиозный российский издатель Г.Занин был замечен в компании бывшего олигарха М. в Гштааде». Кликнув на заголовок можно было увидеть не очень чёткую фотографию мужчин в интерьере традиционного альпийского ресторанчика. Среди них действительно был сильно постаревший и осунувшийся Занин. Миша вздрогнул. Он уже слышал сегодня что-то про Альпы.
Не успел он подумать об этом, как почувствовал какой-то горелый запах. Он инстинктивно повернулся в сторону плиты, но нет. Плита была выключена, а сковородка уже остыла. Принюхавшись, Брыльский понял, что пахнет табаком. Сам он никогда не курил, и терпеть не мог табачного дыма, но этот запах был довольно приятный. Так может пахнуть только благородный, коллекционный табак. И шёл этот аромат из гостиной.
Брыльский вскочил и буквально вбежал в комнату. То, что он увидел, было просто непостижимо! Лишь только те самые сто пятьдесят граммов водки не позволили ему грохнуться в обморок сию же секунду. В массивном кресле возле разобранного дивана важно восседал солидно одетый крокодил. Самый натуральный крокодил! В черных идеально отглаженных брюках, в стильном слегка удлиненном бордовом пиджаке, ослепительно белой сорочке и элегантной черной бабочке. На голове у него была небольшая кожаная шляпа, а на ногах дорогущие ботинки из крокодиловой кожи. Последний факт поразил Мишу больше всего, и он тупо уставился на обувь нежданного гостя. В зубах у посетителя была зажата великолепная трубка из слоновьей кости. Крокодил пыхнул трубкой, и в этот момент молодой человек услышал тихую мелодию, доносившуюся вроде бы из соседской квартиры.
«Голубой вагон бежит, качается,
Скорый поезд набирает ход…»
«Ах, ты! Да это же…» – пронеслось в голове Брыльского, прежде чем он всё-таки рухнул без сознания с застывшей на лице улыбкой.
Глава 3
Эпизод №621/3.
Сезон №5909.
Штамп: «не для публичного показа».
Александр проснулся незадолго до первых лучей солнца. Что-то сильно тревожило его душу. Кликнув слугу, он отправил его за Аристандром. Выйдя из шатра, он глубоко вдохнул свежего воздуха, немного остывшего за ночь. Охранявшие его шатёр воины почтительно склонили головы, увидев царя, но Александр этого не заметил. Пристальный взор его был устремлен в мерцающие от множества звёзд небеса. Со стороны могло показаться, что царь просто любуется завораживающим небесным узором, будто сотканным из бережно подобранных алмазов. Но особенно внимательный наблюдатель мог бы заметить, что лицо Александра Великого напряжено, брови сдвинуты, а губы словно шепчут беззвучные проклятья.
Наконец, появился Аристандр. Пожилой уже прорицатель торопливо семенил за слугой, придерживая полы хламиды, дабы не споткнуться на каменистой земле. Борода и седые кудри его были всклокочены. Видимо, Аристандр знал, что дело не терпит отлагательств, и пренебрёг необходимостью привести себя в порядок, прежде чем явиться пред царём.
Молча кивнув, движением руки Александр пригласил его войти в шатёр. Ясновидящий и тут проявил исключительную торопливость, даже не удосужившись поклониться, чем привлёк изумлённый взгляд запыхавшегося слуги. Александру не терпелось уже оказаться наедине, и он чуть ли не затолкал в шатёр споткнувшегося при входе прорицателя.
Они прошли вглубь шатра и уселись на ковре друг напротив друг. Некоторое время оба молчали. Александр смотрел выжидающе и довольно злобно, взгляд Аристандра же выражал полное умиротворение. Наконец, царь прервал тишину:
– Ты связался с ними?
– Да, мой повелитель, – почтительно склонил голову прорицатель.
– Что же они ответили?
– Нет.
– Нет? Вот так вот «нет» и всё?
– Сожалею, повелитель, – потупил взор Аристандр.
Александр молча уставился на него. На лице его отражались нечеловеческие муки, зубы были крепко сжаты, а глаза горели поистине дьявольским огнём. Зайди в этот момент слуга, ему, пожалуй, не пришлось бы даже факел зажигать, чтобы осветить пространство.
– Значит, ничего не поделаешь, – тяжело вздохнул царь.
– Александр, ну посмотри на это с другой стороны, – неожиданно на равных заговорил Аристандр. – Да, это будет невиданная сеча. Да, прольются океаны крови. И да, в том числе и эллинской крови. Но эта цена. Всё имеет свою цену и кому как не тебе это знать. И ты прекрасно понимаешь, зачем это нам нужно. Или ты не согласен с нашими целями?