Несколько первых попыток укрупнения, были тупиковыми. Видимо, все дело было не только в объеме, но и в мобильности, способности автономного ориентирования создаваемых ими моделей на местности и принятия ими адекватных решений в условиях постоянно изменяющейся ситуации. Моделей, способных принимать решения и делать самостоятельные выводы.
Это привело к вымиранию крупных форм. В первую очередь, динозавров с их огромными объемами, невозможностью быстро двигаться и весьма ограниченными умственными способностями, необходимыми для того, чтобы осознать то, что от них хотят создатели. Итак, динозавры были уничтожены. Это лично мой вывод. Весьма сложно и с нашей точки зрения, наверное, жестоко.
Для выполнения своих целей ими был создан карательный орган, ответственный за то, чтобы эксперименты не выходили из-под их контроля. Уничтожать, так сразу. Это были вирусы, вызывающие летальный исход в случае провала того, или иного опыта. Я, наверное, слишком однобоко сужу об этом. Научные споры о предназначении вирусов еще продолжаются.
И неожиданно, очередной эксперимент привел их к удаче. Появился человек с автономным думательным аппаратом.
Пока еще тупой, способный лишь на то, чтобы заостренной палочкой гусеницу из дупла. Но процесс пошел. И очень быстро. Вы предсказуемо спросите меня – а как же Дарвин? Хорошо, но на нашей недалекой десятитысячелетный памяти еще не один примат не стал человеком. Немного поумнел, вот и все.
Когда у них стартовал проект – человек, все было отрегулировано, однако, человек быстро вышел из-под контроля, начав выполнять свои, а не их, создателей цели. Но они проект не остановили. На то существовала веская причина – способность объекта решать нестандартные задачи нестандартными методами.
Тогда-то за дело и взялись репрессивные органы, которые они создали и в то время еще контролировали.
Болезни и эпидемии должны были разъяснять человеку: что делать можно, а чего нельзя. Защищая-угрожая человеку, они, тем самым формировали и защищали среду своего обитания, самое идеальное транспортное средство, созданное ими – Человека.
Тимофей закончил свой монолог словами.
– Человек – это их окончательный и универсальный на сегодня биологический носитель. Они даже, если смогли бы, гордились им! Ведь на этот эксперимент ушел не один миллион лет.
Тимофей облегченно вздохнул, видимо снимая давно лежащий на душе груз, не разделенный пока ни с кем. И нервно закурил, тупо уставившись в угол кабинета.
– У.. ё!
– Да! Докладом это не назовешь. Это открытие. Очень страшное, – Савелий смотрел на друга широко раскрытыми глазами, как бы заново знакомясь с ним.
– И ты с этим живешь уже пять лет? Молча? Один? Я бы, наверное, свихнулся или застрелился. Для чего, мать твою, в этом мире существуют друзья? Почему ты нам не звонил, ни сказал ничего? На что существуют у нас, наконец, соответствующие организации?
Тимофей улыбнулся вовсю ширь своего лица, заросшего щетиной.
– А что ты сам об этом думаешь, Сергей? Я это все смог бы выложить, предположим, на совете ученых Российской академии наук? – он вопросительно посмотрел на друга.
– Молчишь? Вот в том-то и дело. Я это могу рассказать своим уже изрядно выпившим друзьям, но не как, ни академикам с их сложной нравственно-подсидельческой структурой. Они меня бы съели. Без масла. Молча, хрустя с большим аппетитом моими сладенькими косточками. И без голосования, отправили бы прямиком в психушку.
Сергей, развалившийся было в начале рассказа Тимофея на диване как барин, сидел сейчас на нем с прямой спиной как суслик на дозоре в степях бескрайнего Казахстана.
– Я, тут ребята, начинаю понемногу припоминать эту нудную мировую историю, – от умственного напряжения лицо его побагровело.
– Пытаюсь вспомнить факты, полученные еще в школе. Трудно, конечно, мозг кипит. Это что? Все завоевания, ну я имею в виду, Чингисхана, Александра Македонского, Великую Римскую империю, или предположим, Гитлера – это их происки?
Он посмотрел на Тимофея.
– Типа того, – ответил тот.
– Это они, значит, хотели объединить государства, разрушая тем самым границы передвижения людей на Земле? – продолжил свою мысль Сергей.
– Ты Серега начинаешь мыслить как настоящий ученый! На степень не хочешь?
– Да иди ты Савелий в баню!
– Ты прав, Сергей, – Тимофей оживился, – Все эти факты будоражат мозг, а? Я тоже их анализировал и пришел к аналогичному выводу. Да! Это, очевидно, были они. Великие человеческие цивилизации – это их эксперименты. Внезапно возникали, а затем исчезали. Основной идеей их была борьба за территориальное господство. Величайшие империи в истории человечества. Где они сейчас?
– Конкретнее можно?
– Можно, Сава. До наших дней дошло немного. Шумеров трогать не будем. Слишком темная история. Так вот! Первая – Персидская империя. Было это примерно за 400 лет до эры. Император – Кир. Тогда была завоевана Мидия. Тебе это что-то говорит? Понятно. Затем Армения и Парфия, и Лидийское царство. После этого – Вавилон. То, что находилось от Эгейского моря до Средней Азии. Затем все это было разрушено. Лет так через семьдесят. Слушай, какого черта! было в школе уроки прогуливать, дебил!
– Критику воспринял позитивно, не волнуйся. Продолжай. А Древний Рим был уже потом?
– Да, потом, двоечник! И он смог собрать под своей властью практически четверть всего населения планеты. Заложил фундаментальные знания по государственному устройству, праву, военному делу, экономике, строительству и искусству. Тогда же христианская религия начала свое хождение по миру.
– Слушай, Тимон. Извини, конечно, но я немного не догоняю. Императоры там и все прочее. Смотрел в детстве один фильм. Не помню, как называется. И там был не император, а басилевс.
– Это уже была Византия, наша эра. Затем Монгольская и Османская империи, Арабский Халифат. Не забывайте и о Британской империи с ее экспансивными завоеваниями и множеством колоний по всему миру. Наконец, Российская империя, лишь немного уступающая по площади и количеству подданных Монгольской и Британской.
– Я только не пойму пока, ребята, как же связать это все с эпидемиями? – Сергей заметно завелся.
– Ну, это не так сложно. Ослабляя эпидемиями власть нескольких раздробленных держав, всегда существует возможность, что одна из них, менее ослабленная, возьмет вверх. И объединит все другие. Время – не помеха. Мы видим сейчас, например, Европейский союз. Чем не успех всех предыдущих экспериментов?
Савелий подал голос:
– Я подумал сейчас о том, что все наши так называемые мировые религии были также попыткой объединить весь наш разрозненный мир. Вспомните Будду, историю создания Ватикана – чем не объединяющая идея? Бедные священники! Если они поймут, кому они на самом деле служили, они, быть может, станут, наконец, материалистами.
– Я думаю, что самые посвященные из них об этом давно знают. Или догадываются. Хотя, здесь не все так прямолинейно.
Сергей продолжил развивать свою идею:
– А может быть рассматривать все эти чумные и прочие эпидемии как контакт между нашими цивилизациями? Ну, типа вопрос-ответ? Жестоко, правда, но очень реалистично.
– Здесь можно фантазировать бесконечно. Я пытался анализировать в этом направлении, но каждый раз убеждаюсь в том, что не обладаю в полной мере необходимыми знаниями.
– И еще одна интересная деталь, в чем я абсолютно уверен – их организм – комплексный, если хотите ульевый, колониявидный, – он немного сбавил темп. Пристально посмотрел на друзей.
– У меня есть партнер в Штатах. Зовут его Джеймс. Живет в Вашингтоне. Вот уже четыре года мы совместно разрабатываем вариант контакта с ними. Определенные достижения есть. И он зовет меня к себе.
– Как это? Ты нашел связь с микробом?!
– Связь пока не установил, но мы с коллегой уже очень близки к этому. Стоим как бы у приоткрытой двери. И, кстати, не с микробом, а с их ульем, если хочешь, мозговым коллегиальным центром. Между прочим, в какой-то мере микроб – понятие собирательное. Объединяет оно бактерии, вирусы, грибы, простейшие микроорганизмы. По некоторым расчетам, общая масса их превосходит все живое на Земле. Иными словами, микробы – это основа нашей биосферы.
– Если так, то считай меня своим первым рекрутом объединенных человеческих сил. Ты как, Савелий, идешь со мной? – Сергей посмотрел на обалдевшего от полученной информации друга.
Савелий вскочил, забегал по кабинету. Зачем-то покрутил ручки на микроскопе, получив за это подзатыльник от Тимофея. Наконец, успокоившись, сказал:
– Я бросаю, к черту свою работу и иду к тебе Тимофей в подсобные рабочие!
– Вот оно, вот оно! Что чиновник то наш делает! Он уже почувствовал, что жареным запахло и кто на самом деле в доме хозяин. И хочет уже на него работать. Между прочим, как я понимаю, никаких денег получать тебе от них не светит.
– Дурак ты Серега. Был дураком, дураком и помрешь. Я же помочь хочу. Помочь своим опытом, который нельзя ничем истребить.
Сергей, тем временем, продолжил фантазировать:
– Слушай, Тимон, а вот, например, партии. Это ведь тоже механизм объединения?
– Если Коммунистическая партия Советского Союза, то да. Местную задачу она выполнила. Но не более того. Ее не пустили ни в Европу, ни в Америку. Это ведь была идея очередной религии.
Он замолчал, видимо аккуратно фильтруя свои слова.
«Здорово его, однако, запугали мои коллеги», – подумал Сергей.
– Они быстро все организовали. Почти мгновенно по их меркам проведя эксперимент. На все про все потребовалось каких-то семьдесят лет. Затем поняли – тупик, самозакукливание системы свободного перемещения. Поэтому, наверное, и развалили великий Союз. И убили его вождей.
– Ребята! Мне страшно! Мы тут рассуждаем о религиях, государствах, общественном строе. Сидя в тесной московской квартире биолога-самоучки. И рассуждаем о силе, способной мгновенно уничтожить нас, государство, всех его жителей.
– Не паникуй, Савелий, успокойся. Идея диких экспериментов у них давно закончилась. Войны, эпидемии и прочие. Сегодня они получили то, к чему так долго стремились. И это – мы с тобой. Они не хотят больше менять своего биологического носителя – Человека. Пока! – он оглядел ошарашенных друзей.
– Да, да. Нас. Во всяком случае, на ближайшую тысячу лет.
И сделал торжественную паузу.
– И они, кажется, хотят об этом с нами ПОГОВОРИТЬ!
В квартире возникла звенящая тишина. Такая, что было слышно, как во дворе работники коммунальных служб, русские пока еще, пытаются тихо греметь контейнерами с мусором. Шепотом, как им казалось, переругиваясь матом. Прокуренными, басистыми голосами. В предрассветной тишине.
Три неразлучных друга застыли в долгом молчании. Двое переваривали информацию. Третий же, не выдержав долгой паузы, продолжил:
– Ребята, если вы мне безраздельно верите, давайте перейдем к действиям. Меня уже вот уже два месяца приглашает к себе Джеймс. Он запатентовал мое изобретение. И я получил за это деньги. Много. Готовы вы со мной поехать? Японцы для нас кое-что уже изготовили. И он просит помочь испытать. По теме нашей, ну сегодняшней. Вы готовы? Еще раз повторяю для дебилов – халява для вас полная. Ну?
– Стоп, стоп! А как мне-то быть? Из-за чего собственно, мы здесь все собрались. Что мне-то делать?
– Твоя ситуация, тупой ты наш друг – это элементарный процесс коррекции поведения определенного ответственного работника в пределах его компетенции и полномочий с целью выполнения наложенной на него функциональной обязанности…Микробом!
Сергей дико расхохотался, разбудив при этом как минимум трех соседей в смежных квартирах.
Тимофей, готовый было погрузиться в свои мысли, неожиданно встрепенулся, посмотрел внимательно на своих друзей и снова спросил.
– Вы готовы ехать со мной? – повторил он приглашение.
– Я готов, Тимон, ты знаешь. Меня ничего не удерживает в Москве, но вот с Савой проблема. Его могут не отпустить. У него ведь должность, требующая ежедневного поддержания своей целесообразности путем просиживания штанов в удобном министерском кресле. И подписания всевозможных нужных бумаг.
– Да пошел ты! Я подумаю. Для начала у меня есть два неиспользованных отпуска. Имею я на них право или нет?! А там видно будет.
– Тогда давайте сориентируемся. Конец августа подошел бы для всех идеально, да и погодка в Штатах в это время неплохая. Все успеют собраться. Так решено?
– Да!
– Хорошо, я согласен.
Подготовка
Вашингтон встретил уставшую после длительного перелета троицу самой, что ни на есть отвратительной погодой. Ехали в отель на очень дорогой машине. Молчали.
За окнами шел мелкий, нескончаемый, как казалось, дождь.
«Блин, а я думал, что здесь всегда светит солнышко, – подумал Савелий. Но вслух этого не сказал, чтобы не показаться недоумком, так как, ни разу до этого не был в Америке. Знал о ней только из литературы, экскурсионных и деловых справочников, а также популярных телепередач с участием Познера. Кажется, правда, что в них речь шла, в основном, о Калифорнии».
Стало нестерпимо скучно. И он первым решил разорвать тягостное молчание.
– Ну и погодка! А у нас, на Рублевке все наоборот, – сказал он, заполняя тишину, – Дождя нет уже больше месяца. Все сохнет, а поливать некогда, да и некому. То меня нет на даче, то жены. Сажаем цветы там, всякие деревца. А они все гибнут, не успев порадовать глаз.
«Ни своих глаз, ни чужих», – продолжил он свою мысль, но уже про себя.
– А ты, Савелий, садовника найми, – подал ленивый голос Сергей. – Он и цветы твои польет, и еще чего-нибудь сделает по хозяйству. Ну, там, где ты не успеваешь.
– Скотина ты бездушная, Серега! Все о твоих разговорах жене расскажу. Будешь тогда сам отдуваться.
– Сбрендил что ли, Сава, – Сергей даже привскочил на заднем сиденье машины, – Шуток не понимаешь? Шучу я, шучу. Попробуй только Ирке все это передать, зараза!
– Хорошо. Тогда с тебя коньяк. Да! За твой, блин (литер), длинный язык.
Тимофеевский Джеймс, в машине которого они сейчас ехали, оказался тщедушным субъектом, абсолютно не вызывающим доверия. Встретил он их в аэропорту. На стеклах роговых его очков, которые нестерпимо хотелось поправить на его носу, поблёскивали капли дождя. Про себя они нарекли его Джим.
Однако первое впечатление о нем немного рассеялось после того, когда он по дороге из аэропорта пригласил всех пообедать. Как сказал, в весьма неплохом ресторане.
Они ехали к обещанной еде по московским меркам совсем недолго, голодными взглядами рассматривая через полуоткрытые окна машины сначала ухоженные пригороды Вашингтона, затем внушительные памятники, музеи искусств, большие бульвары, роскошные парки, старинные дома с архаичной архитектурой.
Чтобы как то скрасить время, Джим начал заучено-занудным голосом экскурсовода на ломаном русском рассказывать историю возникновения города-столицы Штатов.
Савелий и сам знал, что этот город был заложен в 18 веке первым президентом Джорджем Вашингтоном как знак примирения Севера и Юга. Спроектирован был французским архитектором и инженером Эйфманом. В центре города находится резиденция президента – Белый дом. Там же находится и Капитолий. Знал, но лениво помалкивал.
Справочник по городу, купленный им еще в киоске Шереметьево перед отлетом он, от бессонницы раза два за долгий перелет прочитал.
– А вы знаете, откуда появилось название – Белый Дом? – не унимался Джим.
Вопрос Джима был той кодовой фразой, которая вывела Савелия из ступора, вызванного двадцатичасовым перелетом. Пробудив у него неожиданный всплеск интеллектуальных способностей.
– Знаем, конечно! Возникло оно у вас в начале девятнадцатого века. Это когда закопченный пожаром дом Президента был выкрашен белой краской, – сказано это было на английском. С добавлением эмоций, по-русски, в смысле – «литер».
Савелий был безмерно рад, что изверг информацию эту, держать которую в мозгу, да еще на английском языке, было совсем не просто.
Сказав это, он улыбнулся. И перевел взгляд на Сергея, сидящего рядом. Приглашая его к кошмариванию Джима. Тот принял эстафету и продолжил на ломанном английском языке.