Была перебита и покорно выслушала ещё одну долгую взволнованную речь. Пару-тройку раз порывалась возразить, но безуспешно.
– Да поймите же… – поймав-таки паузу, взмолилась она. – Я это не ради вас и даже не ради Власа… Я ради себя… Капитолина Николавна! Ну как бы это вам объяснить… – беспомощно умолкла. Влас не слышал маминого голоса, но мимика Арины вполне подлежала переводу. Загорелое степное личико заочницы-интриганки то становилось несчастным, то вспыхивало смущённой улыбкой.
Кротко глядя на Власа, она протянула ему телефон.
– Ну что, шалопай? – послышался насмешливо-грозный баритон отца. – Допрыгался? Я бы на месте этой твоей дуры гроша ломаного за тебя не дал… – доверительно пророкотал он. – Впрочем, ей видней – любовь зла…
Наверное, хотел добавить что-то ещё, но мама отобрала у него сотик.
– Знаешь, сынок… – проникновенно призналась она. – Насколько я не одобряла эту твою Маню, настолько я… Повезло тебе… Просто повезло… Я так за тебя рада, Влас!.. Поверь материнскому сердцу…
Кое-как завершив разговор, он спрятал телефон и взглянул в серые окаянные глаза Арины.
– Ты… – начал он и замолчал.
– Да, милый… – послушно откликнулась она.
За каких-нибудь десять минут сплести подобную интригу? Ну да, от силы десять-пятнадцать минут, не больше… Как это ей удалось? Всё же белыми нитками шито: похищение, выкуп… Бред! И тем не менее… Ну, если тут такое творит заочница, то на что же способны дипломированные специалисты?
– Ты что наделала? – тупо вымолвил он.
– Может быть, даже курсовую работу, – задумчиво, чтобы не сказать мечтательно, ответила сероглазая озорница. – Осталось оформить…
– В загсе?!
– Почему бы и нет?
– Ну ты даёшь! – Он задохнулся. Потом вдруг кое-что сообразил. – Постой-ка… Ты же не имела права! Я ведь иностранец! Пока я здесь живу, как порядочный человек, меня не трогают…
– Порядочный? – удивилась она. – Ты хочешь сказать, что ни разу не собирался затащить меня в койку, а потом смыться в Суслов?
– Нет! – буркнул он и густо покраснел. К счастью, окружающая полумгла была куда гуще его румянца. Хотя какая разница! Ясно же, что не мог не покраснеть.
– Нет, ты ненормальная… – безнадёжно вымолвил он. – Ты же меня совсем не знаешь…
– Знаю… – нежным эхом прозвучало в ответ.
– А вдруг я импотент? – пустил он в ход последний козырь.
– Ну это легко проверить… – утешила она. Не сводя с него влюблённых глаз, воздела руку, словно бы желая поправить прядь за ушком, и умудрённый жизнью официант вложил в её пальцы ключ от номера. Очевидно, кроме ресторана, здесь имелась ещё и гостиница.
2006–2015, Волгоград – Бакалда – Волгоград
Александр Тебеньков
Миллион лет пройдет быстро
Научно-фантастический роман
Часть первая
На пути домой
Глава 1
В плотном коконе защитных полей корабль возник в глубине фотосферы. Струящиеся вихри плазмы, охватывая со всех сторон, выталкивали его прочь – в глухую темноту пространства. Мощный протуберанец, рожденный внезапным появлением корабля, подхватил его на гребень и легко помчал прямиком все дальше и дальше от слепящих смертоносных излучений и губительных температур очередной звезды.
Постепенно ярость плазмы вокруг корабля слабела, а ей вослед уменьшалось противодействие защиты.
Лишь удалившись от звезды на половину ее диаметра, корабль получил наконец возможность маневра и восстановил способность ориентироваться. Включились двигатели обычного пространства и, привычно лавируя, повели его на устойчивую и безопасную орбиту.
С первого взгляда было видно, что финишная звезда снова оказалась не той. Но размеренно сменялись вахты, и экипаж терпеливо ждал результатов предварительных исследований.
Автоматы, не ускоряясь ни на миг, собирали по заведенному порядку самые общие сведения о новой планетной системе: количество и расположение планет, их эфемериды, характеристики условий на поверхности – и все остальное в том же роде. А вот определиться кораблю снова не удалось. Ничего даже отдаленно знакомого автоматы не находили. Навигация по внешним галактическим объектам давала положение корабля слишком общо – второй спиральный рукав, практически плоскость экватора Галактики, около двух третей расстояния от ядра… Вот, собственно, и все. Определение вручную давало те же координаты и с той же точностью.
Родная звезда должна быть где-то здесь, может, даже совсем рядом, всего в двух-трех скачках. Но внутри самой Галактики автоматы не могли отождествить ни одного звездного скопления, ни одного пульсара, ни одной цефеиды. По всем направлениям черная сфера блестела мириадами звезд незнакомых созвездий.
Это – как в лесу: за деревьями не разглядишь самого леса. Если хочешь вернуться – запоминай дорогу. А не то рискуешь на обратном пути просто-напросто пройти мимо нужного дерева, побывав совсем рядом, да так и не увидеть его, не узнать, и идти все дальше и дальше… Все искать и искать: среди больших и малых деревьев, которые на первый взгляд не отличишь друг от друга, среди похожих как капли воды полянок, среди пригорков, овражков, зарослей кустарника – определяя по небу лишь самое общее направление…
Прошлая звезда была желтым карликом. Эта оказалась красным гигантом. Ее поверхность сплошь испещряли пятна. Местами они сливались в обширные темные области, и свет звезды тогда заметно слабел. Она умирала, доживая свой долгий век.
Вокруг нее на больших расстояниях вращалось пять обычных водородо-метановых планет с буйными атмосферами, непредставляемыми давлениями и низкими температурами. Еще одна находилась так близко к звезде, что временами чуть не захлестывалась излетными протуберанцами. Прокаленная от поверхности до ядра еще во времена молодости, она тоже ни в какой мере не могла нести на себе жизнь в любой ее форме, не говоря уже о жизни высокоразвитой.
Все же автоматы, выйдя на круговые орбиты вокруг каждой из планет, прилежно собирали о них подробнейшую информацию, особо тщательно регистрируя любые возможные признаки биологических излучений. При обследовании ни один факт не должен быть упущен – таков неизменный закон каждой экспедиции.
Но и активная разведка тоже подтвердила: жизнь в системе этой звезды никогда не возникала.
Сведения, с которыми возвращались на корабль автоматы, были и без того бесценны. Однако по-настоящему им не будет цены лишь на родной планете. Дома. Поэтому Главный планетолог оставался к ним почти равнодушным. Сейчас другое было самым важным…
Готовясь к новому скачку, корабль втягивал щупальца датчиков, и багровые отблески близкой звезды пробегали по его цилиндрическому телу. Армада ремонтных и профилактических роботов дружно прошлась по всей поверхности корабля и скрылась в своих отсеках. Через люки на торцах выдвинулись два массивных шаровых вибратора защитного поля. Маневрируя пространственными двигателями, корабль вышел в расчетную точку, откуда надо было начинать новый разгон для прыжка к очередной звезде.
Последние проверки – и от орбиты внутренней планеты корабль, набирая скорость, ринулся в центр диска здешнего солнца. Все глубже и глубже погружался он в фотосферу, забирая в накопители гигантскую энергию, чтобы потом, в едином импульсе наложив ее на гравитационное поле звезды, пробить туннель до поверхности другой такой же тяготеющей массы.
До поверхности следующей звезды.
Той звезды, к которой направлялся на этот раз.
Вполголоса переговариваясь, они занимали привычные места.
Главный планетолог вошел одним из первых и, увидев бокалы со светло-дымчатой жидкостью, слегка удивился. По регламенту сегодня на Совете основным событием был его доклад, однако ж Капитан почему-то посчитал заседание особо важным. Странно, что его не предупредили. Или – что-то случилось?
Группа планирования курса, как обычно, начала разработку следующей цели задолго до окончания полных исследований на финише. Ничего нового этот голубой гигант не сулил, все было понятно с самого начала. Экипаж давно знал, к какой следующей звезде они попытаются выйти на этот раз, для чисто формального утверждения курса стимулятор был явно ни к чему.
Встретившись глазами с Капитаном и усмехнувшись про себя, Главный планетолог поднял бокал. Как всегда, было интересно наблюдать за главными специалистами. Это забавляло.
Кто-то непроизвольно морщился и старался проглотить напиток одним духом, хотя он был скорее безвкусен, чем неприятен. Другие, будто смакуя, прихлебывали его мелкими глотками. Некоторые при этом еще словно прислушивались к себе, стараясь, наверно, уловить тот неприметный миг, когда стимулятор начинал действовать. Ускоряя некоторые процессы в организме, он обострял работу мозга и хотя действовал недолго, времени обычно хватало, чтобы принять какое-то безотлагательное решение. Применялся он не часто, ведь потом приходилось расплачиваться неизбежным упадком сил – умственных и физических – и тем больше, чем большая нагрузка приходилась на мозг.
Откровенно говоря, Главному планетологу не хотелось лишний раз напрягаться, было бы из-за чего.
Сегодняшний Совет должен стать для него последним. Так он решил. Что делать, пора… Не так давно он перешагнул рубеж, за которым обычно кончалось время, отпущенное природой каждому. Нет, его не очень страшило то, что тактично называют «естественным уходом». Для этого его мысли были достаточно логичны и дисциплинированы. Гораздо больше страшила неизбежная леность и закоснение ума, пугало понимание, что скоро его опыт, его знания придут – если уже не пришли! – в противоречие со способностью мыслить, делать выводы, принимать решения, а его безусловный авторитет заставит окружающих принимать эти решения и выводы на веру…
Нет, пора! На следующем заседании его место займет преемник, им будет, по традиции, Первый планетолог. Второй станет Первым, Третий – Вторым… И так далее. А сам он получит новое имя Старшего планетолога. И уже старейшиной своего профессионального клана сможет по мере сил и собственного желания участвовать в заседаниях Совета, в работе своей Лаборатории, в жизни корабля вообще.
– Вниманию Совета предлагаются следующие вопросы. Сначала доклад об исследованиях последнего цикла, – начал заседание Капитан. – Далее информация для главных специалистов и дискуссия по ней. Есть коррективы у членов Совета?
– Есть. В конце заседания мое личное заявление.
– Это все? – Капитан обвел взглядом присутствующих, помедлил, выдерживая регламентную паузу. – Итак, принимается: в конце заседания личное заявление Главного планетолога. А теперь – итоги и выводы работ последнего цикла.
Стараясь быть короче, Главный планетолог сообщил всем известные результаты обследования этой планетной системы.
– …Таким образом, исходя из сказанного, рекомендую Совету принять решение о следующем скачке. Наши соображения Группой планирования изучены, с выводами Группы о следующем объекте-финише планетологи ознакомлены и возражений не имеют. У меня все.
Пауза после доклада затягивалась. Возражать, разумеется, никто не собирался, но что-то в заседании шло не так. По каким-то неуловимым признакам Главный планетолог чувствовал, что Капитан, да и еще кое-кто, почти не слушали его.
– Теперь информация, – нарушил наконец молчание Капитан.
Главный планетолог недоуменно посмотрел на него, потом обвел взглядом сидящих за столом. Течение Совета было резко нарушено. Главный физик, бывший на этом цикле координатором Группы планирования курса, давно подготовился, но Капитан дал слово не ему. Он кивнул Главному инженеру.
– Обычно информация о состоянии корабля сообщается на каждом восьмом заседании Совета. Сегодня информация внеочередная. – Голос Главного инженера был сух, ровен и деловит. – Итак: на настоящий момент сделано 163 скачка при технических ресурсах не более пятидесяти. Перекрытие составляет три с лишним раза. Запас прочности, положенный для техники особо повышенной надежности, как космические корабли, перекрыт более чем на четверть. Все это Совет знает, просто я еще раз напомнил вам основные цифры… А вот данные, полученные буквально только что. – Главный инженер персонально ни на кого внимания не обращал. По общему напряжению он и так чувствовал, что все уже поняли главное. – По прогнозу управляющих и анализирующих машин, подтвержденному Главным вычислителем, вероятностные характеристики следующего скачка впервые с начала полета стали меньше половины. Причина – выработка ресурсов защитных и ходовых систем корабля в результате усталости материалов. По мнению инженеров, корабль дальше может двигаться только в обычном пространстве. У меня все.
– По результатам предыдущих скачков могу подытожить, – Главный штурман достал информблок, но заглядывать в него не стал. – Тридцать восемь «пустых» звезд, у остальных имелись планетные системы. Шесть планет со следами органической жизни на молекулярном и клеточном уровнях, на одной – примитивные организмы. Разумных существ не обнаружено. Следов их деятельности – насколько позволяли экспресс-обзоры – тоже. У меня все.
– Прошу главных специалистов высказываться. – Капитан обвел собравшихся внимательным взглядом, на короткий миг задерживаясь на каждом.
Главный планетолог на мгновение прикрыл глаза. Такого или похожего сообщения ждали давно. Только и ожидаемая беда всегда внезапна.
Специалисты в своих областях, они лишь изредка вспоминали, что изнашивающиеся системы корабля постепенно подходят к своему логическому концу, но магия мощной, умной и надежной техники сыграла с ними, как и с любым, кто далек от нее, злую шутку своей неожиданностью. Ясно представляя бренность всего сущего – звезд, планет, цивилизаций, самих себя как живых существ, они редко по-настоящему задумывались о своем корабле, ставшем много лет назад их домом. А разве может предать родной дом?..
– Во изменение порядка заседания Совета! – Все повернулись к Главному планетологу, а он так же громко продолжил: – Прошу аннулировать заявку на мое личное заявление.
Капитан пристально посмотрел на него, и Главному планетологу почудилось одобрение в его взгляде.
«А ведь мы с ним практически ровесники», – подумал он и понял, что Капитан догадался, о чем он вознамерился сказать в своем заявлении, и не одобрил его. Может быть, в приложении к самому себе?.. Но сейчас он удовлетворен. В нынешнем положении расписаться в собственной слабости было бы действительно недостойно.
Капитан еще раз обвел всех взглядом и, тяжело опираясь на нижние руки, поднялся.
Дискуссии не получилось.
Собственно, Капитан был к этому готов. Для настоящего обсуждения необходимо как минимум большинству, если не каждому, иметь свое мнение. А мнения не появляются вдруг. Нужно выждать, дать время и возможность собраться всем с мыслями, постепенно, не в спешке, привыкнуть к новым осложнениям.
Заседание перенесли.
…Капитан достал доску и фишки. Описание этой старинной, забытой игры кто-то из экипажа в самом начале полета раскопал в библиотеке, и неожиданно она прижилась. Каждый находил в ней что-то для себя – кто средство заполнить вынужденный досуг, кто древнюю мудрость размышлений, кто пытался хоть ненадолго забыться, отвлечься от размеренной обыденности жизни на корабле. Особенно она привилась среди планетологов, геологов и физиков. Они даже устраивали соревнования, разумеется, в своих лабораториях.
Разложив принадлежности по местам, Капитан принялся ждать. Как-то незаметно сложилось, что после заседаний Совета они втроем с Главным планетологом и Главным геологом отдыхали за игрой, а по ходу ее неторопливо обсуждали не только уже решенные вопросы, но и проблемы, только выплывающие из-за горизонта. Капитан знал, что на корабле втихомолку посмеиваются над этими встречами, называя их «малым Советом». Это немного задевало, одно время он даже подумывал, не прекратить ли их, но понял, что они стали уже почти необходимостью, и отказываться от них было бы трудновато. Ведь дружеская, неофициальная обстановка тем и хороша, что можно изредка быть неуверенным и не всезнающим, можно позволить себе иногда сорваться в споре или отвести душу насмешливым, ироническим возгласом. Можно, наконец, пошутить и посмеяться, и почувствовать себя хоть на короткое время не Капитаном, а просто равным среди равных. Тем более что те двое ценили эти редкие часы свободной беседы не меньше, чем он…