Он подплывут ко мне?
Тим не видел дельфинов будто тысячи долгих лет. Когда-то они с Реем катались на горбатых красавцах. Рей обхватил снизу сизое брюхо, но руки не удержали, и он соскользнул в глубину. Дельфин нырнул под Кларка веретеном и стал толкать снизу к поверхности воды сначала носом, а потом своим животом. Рею было весело, и он раздувал щеки от смеха, стараясь изо всех сил не нахлебаться воды. Дельфин бы спас Рея. Если бы было нужно.
Дельфин бы спас.
Тим прыгнул в воду резко и неуклюже – ногами вниз.
Контр-адмирал Тимоти Граув был в бешенстве. Он влетел в командную рубку и, не замедляя ход, обошел проекционный стол боевого крейсера. На голографической проекции было видно, как не спеша маневрирует экспедиционный флот. Эсминцы и группы фрегатов перегруппировались и выстраивались в плотное кольцо вокруг «Большого монитора».
«Большим монитором» или «Большой ногой» на флотском жаргоне называли систему космических станций, свободно комбинирующихся вокруг силовых установок – по сути, сцепки реактора, двигателя и блоков навигации. С «Большой ногой» несложно шагать от дыры к дыре, от галактики к галактике. Добираясь за считанные дни, а иногда и часы. Матёрое флотское офицерьё так окрестило сердце флота и на дух не выносило официальное название базовой платформы – «Цитадель».
И Тимоти Граув эти вкусы вполне разделял: «Цитадель» звучало пафосно – до сведения челюсти и одновременно отдавало какой-то немыслимой древностью. Но сейчас контр-адмиралу все здесь казалось древностью. Проклятая экспедиция! Чертов Харли Макгрей с его правилами, закоснелостью и дурацкой привычкой насвистывать коды трансгалактических позывных.
– Отключить, – зло бросил Тим и плюхнулся прямо в середину стола управления, на затухающую на нем голограмму.
– Перестань, Тимоти, – тихо сказал капитан первого ранга Рей Кларк.
– Все равно, – отмахнулся Тим. – Крейсер уже и так на позиции, и я хотя бы избавлю себя от наблюдения за всем этим дерьмом.
– Ты же знаешь, приказы не обсуждают.
– А я и не обсуждаю. Просто накрываю их собственным задом.
– Очень умно, контр-адмирал, – усмехнулся Рей и скрестил руки на груди.
– Если бы я был настоящий контр-адмирал, то командовал бы реальной эскадрой, а не подчинялся бы идиоту Макгрею.
– Хочешь сразу и всего? Ты только получил погоны, а уже требуешь флот. Ты и так самый молодой контр-адмирал.
– Контр-адмирал, который командует единственным крейсером, – скривился Тим. – Не издевайся, Кларк.
– Я и вовсе ничем еще не командую.
– Ты моложе меня и всего год назад окончил академию.
– За тобой не угонишься, Граув, но у тебя все равно не так много опыта для таких погон.
– И не будет. Они похоронили мой проект. Неужели ты не понимаешь? Выбросили в ионную трубу, как мусор.
– Перестань, еще будет шанс.
– Шанс? – и Тим рассмеялся. – Когда?
Последние три года он шел к этому шансу. Сразу после их каникул с Реем на планете Гризион, где они бегали с акустическими плакатами и припудривали минами любой движущийся объект. Он вернулся в полной уверенности, что есть другой способ устанавливать контакт с разумной формой жизни. Тот, что использовали земляне, был совершенно дурацким. Ни одна встреча с другим разумом не обходилась без крови. Даже с расами, вошедшими в Федерацию и ставшими союзниками, все складывалось однообразно: сначала били друг другу в морду и только потом, поняв расклад сил, договаривались. Когда люди встретились с инсектоидами – нынешней ударной силой Федерации, – союз пришлось оплатить немалой кровью землян.
Но в тот момент капитан первого ранга Тимоти Граув верил, что существует другой метод. И именно он найдет его.
Кто же еще?
Он чувствовал решение поставленной задачи. Оно было рядом и будоражило кровь. Граув на время потерял ко всему интерес: девчонкам, полетам, попойкам с Реем или Алексом. А когда появилась догадка, никого не предупредив, Тим написал в Военно-космическую академию заявление на краткий отпуск. Набрал координаты далекого и неизвестного ему сахалинского залива и отправился туда на собственной секции флоотира с побережья Атлантики.
Кто бы ты ни был, сколько бы у тебя ни было конечностей и челюстей, не с каждым станешь мериться силой. Не станешь с червем или камнем, не станешь с ребенком, дождем или звездой. Глупо и бессмысленно. А вот драться до последнего с гораздо более сильным противником, который взялся распоряжаться в твоем мирке, – свойство большинства разумных рас, гуманоидных или нет.
Вместо того чтобы испугаться как следует, – дрались и ненавидели. Это знал каждый со школьной скамьи. Но все-таки, все-таки… Есть существа, которым позволено все. Их ждали, им открывали двери, без колебаний отдавали жизни и верили беспрекословно.
Боги.
У каждой расы были предания о подобных сверхсуществах. На современной Земле у религий и церквей лишь список божьих тварей заметно пополнился, да купол стал повыше, распахнулся до Запредельного космоса, куда не дотягивались ни люди, ни союзнические расы. Если бы человек был столь живуч, сколь его боги и их служители…
Католический Папа уверял свою паству, что космическая миссия человечества далека до завершения, пока мирные крестоносцы космоса не выйдут за Дальние Пределы и не встретят архангелов, несущихся сквозь галактики на сияющих крыльях.
Тим иногда думал, а вдруг и правда встретит подобное – совершенных детей бога, которым не нужны ни скафандры, ни эсминцы, ни голограммы. Они быстры, как свет, и похожи на людей.
Но совершенны.
Если спустившийся из космоса контактер будет абсолютным совершенством, воплощенной красотой и силой – станут ли в него стрелять? Не нужны ни экзоскафандры, ни мины, ни ионизирующие фугасы, ни дебильные акустические плакаты о дружбе, – если ты воплощенное совершенство. Если ты Бог. Вот только как стать этим Богом для иного разума? Вдруг чужое сознание не восхитят ни крылья, ни свет, ни нимб над головой. И чудеса, которые ты заготовишь, будут для него смешны.
Тим просидел на Сахалине почти неделю, прикидывая в общих чертах технологию определения ключевых признаков божественности для различных рас на основе косвенных данных. Хорошо бы знать тип климатической среды планеты и характер цивилизационного развития расы. А может, все определяется свойствами светила, количеством естественных космических объектов в планетарной системе, их массой, скоростью, траекторией перемещения.
Может, простая физика определяет мечту о боге?
Тим думал, как и какие данные собирать до контакта и как на их основе прогнозировать возможные формы «божественного» для каждой конкретной расы. Но еще больше он фантазировал о том, как сам спустится с небес, подобно древнему Гелиосу на сияющей колеснице, и крошечные разумные уродцы далеких планет будут воздевать к нему клешни или другие отростки и потрескивать от восторга.
Он изобретет технологию, и она сработает. Он опробует ее сам. Хотя бы раз! И вот теперь Макгрей с легкостью перечеркнул его мечту и двухлетнюю работу.
Контр-адмирал Граув не может опробовать просчитанный им метод. Этот проект просто вычеркнули из графика экспедиционного флота, потому что нечто сверхважное и сверхсрочное требует изменить курс, и они даже не будут приближаться к отобранной для эксперимента планете.
– Я не хочу ждать этот шанс еще два года, Рей. И выслушивать брюзжание ханжей на тему этичности и какой-то там недопустимости. Я уверен, что прав, и это лучше, чем концепция «малой крови» при контакте.
Рей вздохнул, подошел к голографическому столу и уселся на пустующее кресло рядом с Тимом. Крутанулся и взмыл вверх.
Теперь Кларк был выше его, сидящего на столе. Снизу Рей казался монументальнее – идеально сложенный красавец с широкими плечами, широкими скулами и челюстью, слегка квадратной с этого ракурса.
– Хочешь быть богом, Граув?! – провозгласил он торжественно и одновременно издевательски.
– Иди в жопу, Кларк, – отмахнулся расстроенно Тим и сполз со стола.
Он провел по поверхности, возвращая изображение маневрирующего экспедиционного флота. Через час нужно приготовить все системы к прыжку, отдать необходимые распоряжения команде. Но Тим застыл, всматриваясь в бегущие справа и слева от голограммы строчки навигационных данных, загружаемых с «Большой ноги».
Слова вырвались неожиданно для него самого:
– А давай сбежим?
Он сейчас так близко к мечте, что не находил в себе сил что-то откладывать и переносить. Плевать на замшелые правила и приказы, экспедиционный флот не пострадает от отсутствия одного крейсера. Никто и ничто не пострадает, кроме его успешной карьеры, если они провалятся. Но они победят. Тим в этом не сомневался.
– Как ты это хочешь сделать? Нам просто не позволят, – нахмурился Рей.
– Смотри сюда, капитан. Твой контр-адмирал уже все придумал, – он потянул к себе кресло Рея и мысленно отдал приказ укрупнить навигационные данные и спроецировать над столом объемную карту маршрута флота с узлами скачков.
– «Сияющий» прыгнет со всеми, Рей, а на третьем кросс-переходе я задам незначительное отклонение от общих координат. И мы уйдем в сторону. Никто не докажет, что это не сбой навигации.
– Нас найдут.
– Кто? Связь утрачена, маршрут не известен. Пока мы не сделаем то, что хотим.
– Ты собираешься сказать об этом остальным членам команды?
– Зачем их подставлять. Я допустил навигационную ошибку, и «Сияющий» ушел в сторону. И потом они готовились именно к этому эксперименту.
– Но мы будем слишком далеко от выбранной для опыта планеты.
– Зато есть другая! – и он вызвал изображение планетарной системы, нашпигованной немалым количеством внутренних космических тел. – Орфорт!
– Закрытые от внешних контактов генетически развивающиеся гуманоиды, – прошептал Рей. – Неплохой выбор – у нас есть данные об этой расе и прямой контакт с ними не состоялся.
– Хочешь быть богом, Кларк?!
И Тим рассмеялся, не в силах сдержать рвущееся из груди веселье.
Капитан второго ранга Тимоти Граув не скоро выбрался на разогревшееся под солнцем крыло авиетки. Дельфины все же прошли стороной, и не было никакого шанса их догнать. От купания действительно стало лучше, появились силы. Вот только что теперь делать с этими силами?
«Ты себя не контролируешь», – сказал Алекс.
Тим ничего не контролировал, когда уболтал Рея совершить этот прыжок. Когда убедил команду высадиться на Орфорт. Он ничего не контролировал, отправляясь день назад в Планетарную прокуратуру. И сейчас – ничего. Даже посреди океана его контролировал Ирт.
Он никогда не был богом. Но стал Чагой.
Моча гнилых пещерных червей.
Сгусток злобы бился глубоко внутри. Ирт чувствовал, как то разбухает, то сокращается потерявшее баланс тело. Чтобы это остановить, нужно собрать бешеные клетки в центре туловища и запереть их. Но человеческие конечности мешали сосредоточиться. Эти руки и две хлипких ноги – непривычные части. Приходилось постоянно контролировать их форму.
Притворяться, притворяться, притворяться.
Чтобы выйти из Ниши Изоляции. Утыканной мертвой, сухой, да еще и зеленой дрянью, которые они называют деревьями. Под непробиваемым куполом энергии ему оставалось только выжидать, а силы уходили, как сладкая кровь сквозь дырявые поры Чаги.
Моего Чаги.
От одной мысли о встрече с ним затягивались лишние щели на нелепой человеческой голове. Чага пришел сам, весь теплый, сочный и дрожащий, с такими светящимися глазами. Сначала он их прятал, а потом – посмотрел.
Глаза зверушки Ирту очень нравились, поэтому он и себе завел… позаметнее. Если уж изображать землянина, то в достойном виде – чтобы крупнее и ярче. Выразительнее. Как все на Орфорте.
Ирт торопился ощупать Чагу – все ли осталось на месте, не изменилось ли теплое нутро, не испортились ли тоненькие сосуды под тонкой белой кожицей? Будет ли, как прежде, красная густая влага ласково трепетать по росткам Хозяина?
За долгое предзимье один из охотников Стен – Оней отрастил себе короткий хобот. А вот его Чага – те части, которые Ирт оторвал. Значит, землянин способен меняться, но не на Орфорте… Почему? Может, ему не хватало мочи червей для восстановления сил? Надо еще раз оторвать, посмотреть, на что Чага способен на родной планете. Он же здесь командует кораблем. Смешно – космический воин. Жалкое зрелище.
Ирт плохо представлял себе эту застывшую, как в вечном холоде, и заваленную всякой мертвечиной планетку. Ру был против. Против мертвых космических кораблей. Против долгих отлучек. Даже против его Чаги. Бессмысленно, неразумно, неразумно бессмысленно – вот слова, которые он шипел Ирту в уши. И кое-что о долге – присматривать за Просторами, за Стеной и за новыми почкованиями в Нише Перерождений.
Ру брезговал Чагой, потому что тот не менялся.
Но Ирта это так возбуждало! Он мог бесконечно забавляться с земной игрушкой. Землянин был удивительный, он с виду вроде и не менялся и при этом странно и неуловимо менялся… где-то внутри. Ирт чувствовал – еще совсем немного усилий, и Чага переродится, он не тот, совсем не тот, кто спустился сверху… И тогда, возможно, Ирт его порвет или соединится с ним навсегда.
Но Чага исчез.
Он не мог сбежать, потому что искренне тянулся к своему Хозяину. Не так, как выросты Просторов, со своими липкими клетками. Ирт не сомневался, его выкрали какие-то твари, прятавшие за сизыми мордами вымоченные в моче мысли. Все на Стене Флаа трансформировались, скрывая свое раскисшее нутро и правду, и только Чага не врал и не менялся. Единственный.
Пока снова не оказался на Земле.
Но Чага пришел, сразу, как смог. А его вновь отобрали. Стеганули плетью энергии по спине и горлу Ирта и выдернули из объятий замотанную в тряпки зверушку, обрывая не успевшие втянуться ростки.
Склизкие выползни!
Ирт почувствовал, как позже что-то случилось. Фрагменты его ростков все еще бродили в Чаге, в его теле, которое кто-то стал крушить, оставляя слишком много повреждений, слишком опасных. Что никому не позволено. Никому.
Позже чувство связанности пропало.
И сейчас он старался быть неподвижным. Не раскачивать взбесившиеся клетки, как всегда велел Ру:
«Ты рожден для охоты на Просторах. Но в Нишах двигайся медленнее, сдерживай энергию. А то трансформация выйдет из-под контроля».
Конец ознакомительного фрагмента.