Малика вскочила на скамейку и верещала, едва ли не громче всех, активно жестикулируя. Ненавистная пуговица была тут же забыта.
Кирилл вышел со старта с заметной задержкой, что вызвало у девушки бурю негодования, но уже к первой отметке он пошёл пятым. Казалось, что зеркальная лодка не плывет, а летит стрелой над поверхностью воды, опровергая силу трения. Отточенные, словно механические движения продвигали каноэ вперёд, постепенно нагоняя лидеров. Кирилл двигался, будто не чувствуя усталости, мощными сильными гребками приближаясь к тройке спортсменов, вырвавшихся ещё на старте. Поравнялся с ними на некоторое время, и за несколько гребков вырвался почти на треть корпуса. Очередное движение весла – и он пересёк финишную линию.
Казалось, заезд занял всего несколько секунд: накал эмоций вырвал Малику из времени, заставив забыть об окружающем мире. Теперь же увидев очередную победу друга, она вернулась в действительность. С досадой осознала, что в глазах преподавателя, который никуда не делся вовремя гонки, выглядела не просто не сдержанной, а, пожалуй, сумасшедшей.
Когда Кирилл причалил к пирсу, первый, кто его встретил, был тренер, как обычно недовольный даже победой. Пока Малика неслась к юноше, Михалыч успел выявить упущение на старте и покритиковал прохождение дистанции. Кирилл, соглашаясь, кивал, запоминал, но взглядом скользил по многочисленным зрителям.
Малика остановилась в нескольких метрах и подпрыгнула от нетерпения, готовясь кинуться на шею к другу, как только тренер уйдёт с траектории её полёта. Боковым зрением она заприметила другую девушку. Зина стояла ближе к Кириллу, и в её планы так же входило висение на шее победителя.
Михалыч отошёл в сторону, открывая Кириллу вид на двух барышень в обманчиво застывшем состоянии. Он посмотрел на Малику, перевёл взгляд на Зину и виновато пожал плечами.
– Извини, но для Кирюхи ты не соперница. Она давно входит в тройку моих любимых женщин.
Растолковав слова, как сигнал к действию, Малика преодолела оставшиеся метры и повисла на друге, обернув его всеми конечностями.
– Эдька, чемпион!
Она крепко прижалась к нему, футболка тут же пропиталась влагой от мокрой одежды друга. Молния на джинсах немного подумала и разошлась. Малика растерялась, одновременно почувствовав благодарность и негодование к предавшим её джинсам.
Кирилл отстранился.
– Осрамилась? Всё-таки штаны не резиновые.
Малика нехотя слезла с парня и одёрнула футболку.
– Это были мои нежно любимые джинсы. Сзади не треснули и ладно. Молнию можно заменить. Похудею и снова в них влезу.
Кирилл обнял подругу рукой за шею, взлохматил волосы.
– Когда ты уже выпустишь на свободу свою задницу? Кто тебе сказал, что ты толстая?
Малика хотела ответить, но её взгляд наткнулся на недовольную Зину. Девушка сдерживалась из последних сил.
– Можно мне поздравить своего парня?
Не дожидаясь, когда Малика отойдёт, Зина оттеснила её плечом и, притянув Кирилла за шею, впилась в него губами, явно обозначая свой статус для окружающих, но больше всего Кирюхи.
– Только не обслюнявь, как бульмастиф7. Ему ещё на награждение идти.
– Хватит придумывать несуществующие слова!
Малика скосила взгляд на Кирилла. Даже рядом с высоким парнем Зина выглядела внушительно. Ширококостная, с большой грудью и плодородными бёдрами. Из тех, кто в тринадцать лет выглядит на восемнадцать, а в восемнадцать удостаивается обращения по имени отчеству. С Зиной он встречался всего пару недель, но её глупость уже не была секретом. Малика придумала себе развлечение – засыпать девушку выдуманными словами, настаивая на их истинности. Первое время Зина велась на её хитрость, переспрашивала, удивлялась широкому кругозору, пока одна из подруг не намекнула, что лучшая подруга её парня просто издевается над ней, считая дурой.
Кирилл не вмешивался в перепалки девушек, но и глупость временной пассии не оспаривал, наиболее обидные шутки останавливал, но большую часть времени развлекался за счёт Кирюхи.
Малика только недоумевала, почему Кирилл вообще связался с такой ограниченной особой, пока друг прямо не ответил: секс. Такой ответ вызвал ещё больше негодования и послужил хорошим поводом для шуток о негативном влиянии итальянских старушенций на трезвость ума.
Весь следующий день институт бурлил в ожидании вечернего мероприятия – «Звездопада первокурсников». Малика не планировала участвовать, а вот Кирилл озадачил собственный факультет, изъявив желание читать стихи со сцены. Его не волновало, что это идёт в разрез с репутацией сурового спортсмена и может вызвать шквал насмешек, он просто хотел это сделать.
Пообещав соседкам, что сегодня состоится знаменательное знакомство с её «братом», Малика направилась за кулисы. Наблюдать выступление из зала она не планировала, хотелось увидеть лица студентов, когда они будут слушать Эдьку. Кирилл стоял, прислонившись к стене и откинув голову. Белая рубашка, купленная вначале лета, натянулась на груди, грозясь треснуть. Глаза парня были закрыты, губы слегка шевелились, проговаривая строчки.
Малика дождалась, когда он почувствует её присутствие и вынырнет из транса.
– Волнуешься?
– Ещё как, – легко признался Кирилл, – на соревнованиях так не волновался.
Малика подошла ближе, расстегнула две верхних пуговицы на его рубашке, спасая материю от разрыва по швам при первом же глубоком вдохе. Расправила воротник, открывая вид на загорелую шею.
– Ты пахнешь рекой и солнцем.
– А говорила, что начисто лишена романтики. – Кирилл едва заметно улыбнулся. – Кстати, что это за великовозрастный мужик вертелся около тебя в коридоре?
Малика пожала плечами.
– Лектор приезжий, кажется из Липецка. Он вчера на соревнованиях за тебя болел. – Она отвела взгляд.
Кирилл заметил попытку спрятать глаза, взял подругу за подбородок и повернул её лицо.
– Мне показалось, он с тобой заигрывал.
– Не показалось. Я почти уверена, что он флиртует со мной.
Малика дёрнула подбородком, освобождаясь от пальцев Эдьки, и мгновенно перешла в атаку.
– А что такого? Мне восемнадцать уже. Это не запрещено.
Кирилл оглянулся, желая удостовериться, что у их беседы нет посторонних слушателей, и продолжил на тон ниже.
– Не запрещено, но всё-таки такие отношения осуждаются. Будешь потом доказывать, что экзамен сдала своим умом.
– Не буду я ничего никому доказывать. Наплевать мне на чужое мнение, – вскипела Малика, именно потому, что друг озвучил её опасения.
Кирилл примирительно развёл руками:
– Ты мою итальянскую пассию называла старушенцией, а этот дядюшка явно старше.
– У нас ничего и не было, может и не будет, – пробурчала девушка.
– Будь осторожна, – зловеще начал Кирилл, – тяга к преподавателям у тебя в крови. Помнишь, как твоя мама познакомилась с Профессором?
– Не сравнивай меня с этой кукушкой. – Малика на секунду нахмурилась и задумчиво добавила: – Завтра отец приезжает с твоей бабушкой. Раньше наши родственники не особо общались, а это уже второй раз они едут навестить нас на одной машине.
– А летом Профессор сам меня доставил к тебе, хотя раньше убил бы на месте, если бы рядом унюхал.
Малика нехотя, словно смущённо, призналась:
– Я разложила карты на Веронику Петровну. В ближайшем будущем её ждёт судьбоносное событие в личной жизни, связанное с любовью. Там часто мелькал валет крестовый. Боюсь, нас с тобой ждёт сюрприз.
– Да, ладно! Профессор и бабуля? Не хочу тебя обидеть, но бабушка всегда считала твоего отца шарлатаном и, как бы помягче выразиться, насмехалась.
– Может, и насмехалась, но это не мешало ей бегать на шарлатанские консультации раз пять или шесть.
Кирилл удивился.
– Так часто! А когда это началось?
Малика задумалась.
– Это всё в последний год. Ты же знаешь,отец тот ещё конспиратор, не обо всех случаях мне известно. Может, эти визиты были прикрытием для их отношений? Карты показывают их симпатию друг к другу.
Юноша неискренне открестился.
– Карты же не могут показывать настолько однозначно.
Малика благосклонно глянула на друга.
– Знаешь, что могут.
Кирилл скользнул взглядом над головой собеседницы, Малика обернулась и увидела незнакомку, тонкую и стройную, как балерина, с собранными в пучок светлыми волосами. Девушка разминалась, повторяя танцевальные движения.
Малика щёлкнула пальцами перед лицом друга.
– Ты её знаешь?
– Марина, – восхищенно выдохнул Кирилл, – с филологического.
Малика уже пристальнее оглядела девушку и снова повернулась к другу.
– Да ты влюбился, дружище.
– Похоже на то, – не стал спорить Кирилл.
– Ладно, Ромео, не буду тебя отвлекать. Ты следующий выступаешь. Ни пуха.
Малика хлопнула Кирилла по плечу и подмигнула, многозначительно скосив глаза на балерину.
– К чёрту, – ответил он.
Малика ушла недалеко, отступила в тень кулис, чтоб не отвлекать друга, но при этом видеть его. Волновалась она не меньше самого чтеца, нетерпеливо притопывала на месте и грызла ноготь. Но Кирилл с первой же строчки смог захватить зал.
Проехав все моря и континенты,
Пускай этнограф в книгу занесет,
Что есть такая нация – студенты,
Веселый и особенный народ!
Он свободно двигался по сцене и, казалось, просто разговаривал с залом, обращаясь то к одному слушателю, то к другому. То, что эти реплики складывались в четверостишия, никто и не замечал.
Понять и изучить их очень сложно.
Ну что, к примеру, скажете, когда
Все то, что прочим людям невозможно,
Студенту – наплевать и ерунда!
Вот сколько в силах человек не спать?
Ну, день, ну два… и кончено! Ломается!
Студент же может сессию сдавать,
Не спать неделю, шахмат не бросать
Да плюс еще влюбиться ухитряется.
А сколько спать, способен человек?
Ну, пусть проспит он сутки на боку,
Потом, взглянув из-под опухших век,
Вздохнет и скажет:– Больше не могу!
А вот студента, если нет зачета,
В субботу положите на кровать,
И он проспит до следующей субботы,
А встав, еще и упрекнет кого-то:
– Ну что за черти! Не дали поспать!
А сколько может человек не есть?
Ну, день, ну два… и тело ослабело…
И вот уже ни встать ему, ни сесть,
И он не вспомнит, сколько шестью шесть,
А вот студент – совсем другое дело.
Коли случилось "на мели" остаться,
Студент не поникает головой.
Он будет храбро воздухом питаться
И плюс водопроводною водой!
Что был хвостатым в прошлом человек -
Научный факт, а вовсе не поверье.
Но, хвост давно оставя на деревьях,
Живет он на земле за веком век.
И, гордо брея кожу на щеках,
Он пращура ни в чем не повторяет.
А вот студент, он и с хвостом бывает,
И даже есть при двух и трех хвостах!8
Никто, кроме Малики, не знал, что это публичное выступление со стихами первое для юноши, никто не видел его волнения, не заметил дрожание голоса в первых строчках.
Кирилла искупали в аплодисментах, особенно старались отбивать ладони студентки. Ранее покорённые им как видным спортсменом, теперь же влюблённые в его романтичную натуру. Оказывается, широкоплечий юноша с разными глазами не просто надежда русской гребли, но ещё и тонко чувствующий индивид.
Малика оглянулась, желая увидеть реакцию Марины на талант друга. Девушка стояла не моргая, чуть приоткрыв рот, Кирилл явно её пленил, но стоило юноше вернуться за кулисы, она быстро спрятала восхищённое выражение под безразличной маской и равнодушно похвалила:
– Неплохо.
Кирилл не успел ответить, на него налетела Зина, запечатала его рот поцелуем.
Он отстранился, нашёл взглядом балерину. Девушка уходила на сцену, демонстрируя потрясающую осанку.
– Зина, полегче. – Он отодвинул от себя девушку, досадуя, что такое бурное проявление чувств увидела Марина.
– Какие прикольные стихи ты написал. Почему не показывал?
Малика ухмыльнулась, поймав взгляд друга.
– Это не он написал.
Зина оглянулась.
– Ну, конечно. Опять из меня дуру делаешь?
Малика виновато опустила глаза.
– Ты сама с этим прекрасно справляешься.
Она обошла парочку, напоследок подмигнув другу.
Зина – временное явление, а вот Марина явно глубоко зацепила Эдьку, и сильно напоминала Наташу – его первую школьную любовь. Тот же типаж и, кажется, те же манеры. Когда-то милая добрая девочка доставила её другу много душевных терзаний и разбила сердце. Не хотелось бы повторения несчастной любви в его жизни
Наташа появилась в их дворе подобно чуду, когда весна первого школьного года цвела сиренью.
Малика шла из школы позади Танечки и Кирилла и, хотя им было по пути, они никогда не ходили вместе ни на учёбу, ни обратно.
В первый же день в школе Малика подралась с одноклассником, ему показалось, что причёска девочки больше похожа на драный веник. На критику Малика не умела отвечать сдержанно, только кулаками. Танечка тут же ввела в курс остальных ребят, что задира – дочка ведьмака и лучше с ней не дружить. Некоторые дети поверили, в основном девочки, а вот мальчишки решили выждать и потом принимать решение, слишком уж им понравились боксёрские замашки новенькой одноклассницы.
К весне положение Малики в классе окончательно определилось. Ей досталась роль одиночки, с которой не особенно дружили, но и не задирали. Учительница подсаживала за парту к несговорчивой девочке разных ребят, но к концу учебного дня все сбегали и просили пересадить их хоть за шкаф или в коридор, только не со скорпионшей. Танечка позаботилась о слухах, отпугивающих потенциальных друзей от девочки. Малика не могла понять, какие чувства в ней вызывает навязанная роль. С одной стороны, душила обида, что одноклассники не хотят дружить, с другой – злословить и драться было для неё привычной формой существования. Ей хотелось признания и симпатии, а как можно добиться этого, она ещё не знала.
Кирилл же наоборот оброс друзьями, не прилагая к этому особых усилий, даже учительница явно выделяла его среди других учеников. С Маликой не ссорился, сохраняя молчаливый нейтралитет, никак не мог расстаться с давними мечтами об их совместных играх, где-то в глубине души теплилась надежда, что они ещё могут быть друзьями.
Он никогда бы не признался даже самому себе, что его восхищала дерзость соседки делать что хочется, не оглядываясь на последствия и окружающих людей. Он и не подозревал, что смелость Малики произрастает из вороха комплексов и недостатка любви.
Кирилл нёс портфель Танечки, вовсе не из романтичных побуждений, этого требовало его воспитание. Только вот хозяйка тяжёлой ноши уже зачислила его в ранг воздыхателей. Малика шла позади в нескольких шагах, вроде как и не с ними, но не одна. К их разговору не прислушивалась, вертела головой, впитывая впечатления от поздней весны.
На последнем повороте в их двор, у разлапистого куста сирени, Кирилл приостановился, чтоб переложить ручку портфеля в другую руку, так и замер, распахнув глаза. С обратной стороны куста стояла невероятно красивая девочка в розовом платье. Лёгкие, как у младенца, волосы шевелились на ветру, не обездвиженные причёской, ласкались к щекам. Девочка увлечённо выбирала пятилистные цветы. Отыскав, клала их на язык и, закрыв глаза, загадывала желание.