Глаза деда расширились, но он не стал спорить. Риэ совершеннолетний, он отвечает за свои слова и поступки сам, перед богами и другими сиуэ. Дед Камоир тяжело поднялся, взвалил на спину потертую сумку и зашагал к городу.
У первого указателя Риэ остановился, взглянул на верхний экран с юнилингвой, нахмурив брови, прочел нижнюю объемную голопроекцию на классическом сиуэ.
«Квартал Техников там, на восходе», — Риэ показал рукой направление.
«Не зря отец с матерью отдали деньги за школу», — чуть улыбнулся дед.
Он выглядел уставшим.
«Дай мне сумку, я уже могу нести».
Дед с усмешкой отстегнул верхнюю часть поклажи — самую объемную и легкую, и передал Риэ. Навьючив на себя груз, Риэ на миг испугался, что рановато расхрабрился, но потом посмотрел на сероватое осунувшееся лицо деда и упрямо сжал губы. Как-нибудь он да дотащит все это до дома Тока Зунна. Квартал техников по рассказам Камоира находился совсем недалеко от порта.
Риэ шагал, смотря под ноги, и старался не думать, как выглядит со стороны. В нужном квартале стало легче — здесь встречались сиуэ, одетые не богаче их с дедом, и Риэ внезапно понял, что в таком скопище народа вообще мало кто обращает внимание на остальных. Уши с непривычки болели от множества звуков, кожа гиперчувствительных ладоней горела даже под перчатками. Но хотя бы проплывающие над головой воздушные корабли больше не вызывали желания упасть на землю и замереть.
Риэ мало смотрел по сторонам — перегруз впечатлениями вылился в апатию. Он замечал только сменяющиеся оттенки камня и дорожных покрытий под ногами. Чуть не вляпавшись в пахучую навозную лепешку, он остановился и поднял голову. У дверей какой-то лавки, увешанной блестящими электронными деталями, стояло двуногое существо, запряженное в тележку. Риэ никогда раньше не видел таких. Гладкая шкура лоснилась, большие черные глаза смотрели ласково из-под длинных ресниц. Широкий белый клюв пережевывал толстые, остро пахнущие травой стебли. Риэ улыбнулся и провел рукой по лобастой голове странной птицы, почесал за круглой дырочкой уха. Большие глаза благодарно прикрылись пленочкой, птица переступила с ноги на ногу.
— Осторожнее! — подбежавший пожилой сиуэ ударил Риэ по запястью и оттолкнул прочь. — Руку отхватит, моргнуть не успеешь, дурень деревенский!
Риэ растерянно отступил, нашел взглядом спину деда с длинной косой и ускорил шаг, догоняя его.
Лавка старьевщика оказалась расположена на одной из самых старых и бедных улиц. Здесь дорожное покрытие испещряли трещины, а фонтаны для питья работали через один. Однако улица была сравнительно тихой. Из дверей под скромной рисованной вывеской показался высокий полный сиуэ, решительно подошел к деду и, сняв с его плеч сумку, взвалил на спину.
«Как добрались?»
«Слава богам, неплохо».
Они положили ладони друг другу на плечи в жесте горячего приветствия. Сиуэ перевел взгляд на Риэ.
— Отец? — хрипло и удивленно спросил тот.
— Тока Зунн, собственной персоной, — улыбнулся сиуэ. — Проходите.
Заперев за ними дверь и пропустив деда вперед, Тока остановил Риэ в коридорчике.
«Как ты? — Светло-желтые глаза отца смотрели Риэ в лицо внимательно и заботливо, жесты были подчеркнуто мягкими. — Мне тоже очень тяжело, я понимаю, каково это…»
Риэ сжал лямку сумки, чтобы заглушить вновь нахлынувшую боль. Ему хотелось ответить: «Тебя не было там! Не было с нами! И ты не знаешь, каково это!»
«Я в порядке».
Вода подводилась прямо в дом, но главное — в дальней комнатке нашелся экран тахиосвязи с выходом в сеть Альянса с ее многочисленными информканалами. В деревне и близко не водилось такого, точка связи располагалась в городке за три дневных переплыва. Эта роскошь казалась странной для бедной лавки старьевщика, но не Риэ судить, как обстоят дела со связью в столице. Тока обратил внимание на интерес сына и пообещал научить его пользоваться экраном. Усевшийся в углу на топчане дед Камоир заметил, что в городе Риэ и так насмотрится достаточно скверны, чтобы еще тянуть ее в дом через экраны.
«Пусть, — грустно усмехнулся отец. — Другого образования я не могу ему дать».
Дед улегся отдыхать, вытянув ноги. Риэ, сидя с ногами на верстаке, хмуро наблюдал за Тока, копавшемся в каком-то механизме.
«Это бот-разносчик, — поднял глаза отец. — Устроен совсем просто. Подойди, я покажу. Скоро будешь помогать, надо учиться».
Перебирание мелких деталек на удивление хорошо отвлекло от тяжелых мыслей.
К ночи деду стало плохо, губы мгновенно пересохли от жара, сжигающего его изнутри, как совсем недавно — самого Риэ. Тока принес свежей воды, но больше толку от него не было. Отец растерянно топтался рядом, пока мрачный и сосредоточенный Риэ доставал из сумки остатки лекарства и поил деда водой с желчью, заботливо обтирая ему лицо влажной тряпкой.
— Риэ! Я приготовил тебе постель. Нет большого смысла торчать тут всю ночь, мы все равно ничего не сможем сделать. Все в руках богов…
Риэ мотнул головой.
«Я буду здесь».
Он слышал, как Тока укладывался спать в верхней каморке.
Когда ночь перевалила за половину, дед Камоир уснул. Риэ оставил рядом с постелью воду и положил ему на лоб и грудь мокрую ткань, чтобы уменьшить смертельный сухой жар. Отыскал в сумке собственное так и не отданное подношение и вышел на улицу, тихо прикрыв дверь. Риэ думал, что хорошо запомнил направление и основные ориентиры, но ночью все улицы казались одинаковыми. Он бежал со всех ног, останавливаясь лишь чтобы взглянуть на указатели.
Берег затопил прилив, до пояса укрыв волнами статую Марай. Верхнюю набережную заливал свет высоких фонарей, там жизнь, видимо, бурлила и ночью. Риэ бросился в воду, не раздеваясь. Доплыв, вложил в каменные руки мешочек с речным зеленым жемчугом.
— Прости, прости меня! Я гордец… Прости меня… Пожалуйста, только не отдавай дедушку Элай! Не отдавай ей больше никого! Пожалуйста…
Блики фонарей падали в воду. Возможно, кто-то из гуляющих и видел Риэ, обнимающего каменную статую тут, в темноте… Ему было все равно.
______________________________________
[1] В галактике КасДи, Королевстве Сиуэ, единая система подсчета времени. Год это оборот планеты-столицы вокруг α Кассиопеи. Оборот сиуэ примерно равен человеческому году (обороту Земли, колыбели человечества, вокруг Солнца), плюс-минус две недели.
[2]Марай — богиня воды и жизни. Ее сестра Элай — покровительница огня и смерти. Их брат и муж Тиос — пугающее начало начал, хаос, из которого берет начало все живое и мертвое.
[3] Тиррес — распространенное домашнее животное, используется для охоты в воде.
[4] Прошлая война не имеет особого значения для этого сюжета, для любопытных — она описана в романе «Мир будущего 3: Абсолютный разум».
[5] Гайруны — мелкий копытный скот, дающий шерсть и молоко.
========== 2. Наследник ==========
Даро потянулся и вышел из-за стола. Он уже не мог без отвращения смотреть на гору испещренных узорами шаров с опусами древних философов. От голоэкрана, на котором он набирал тексты, тренируя письменную юнилингву, болели глаза. Почему бы не дать Даро переводить что-то более интересное — например, обзоры новых моделей оружия или хотя бы описания исторических сражений? Но учитель считал, что следует совмещать полезное с полезным. И потом будет, конечно же, не только спрашивать о каверзных аспектах юнилингвы, но и требовать пересказать прочитанное и провести сравнительный анализ точек зрения дряхлых мудрецов…
За силовым полем вихрился дождливый туман. Хотя окна классной комнаты были сделаны так, чтобы впускать максимальное количество света, Даро было уютнее сидеть со включенными лампами. Яркие овалы на крохотных резалировых батареях[1] висели в воздухе и походили на куколки насекомых — приятное напоминание о теплом сезоне Охоты посреди холодного сезона Бурь.
Даро снял мантию и тонкую тунику, вышел в центр комнаты и, закрыв глаза, встал в стойку. Чтобы размяться, захотелось попробовать один из приемов рукопашного боя, недавно подсмотренного у старших учеников. Наставник позволял мальчикам задавать вопросы, опережающие программу тренировок. И не одергивал младших, пытающихся повторить сложный прием, если только это не грозило покалечить их.
Когда мышцы шеи перестали ныть, а тело согрелось, Даро услышал шорох двери и уловил чье-то присутствие, но не стал открывать глаз. Плывущим шагом описал полукруг и резким броском настиг было гостя, но ощутил лишь прикосновение ускользающей шелковистой ткани к ладоням. Хихиканье раздалось слева, и Даро, ухмыльнувшись, подался в ту сторону, но тут же прыгнул вправо, сделал подсечку и, услышав визг, ловко поймал сестру, не позволив растянуться на полу.
— Дурак!
Найя смотрела сердито, но в глубине глаз горели лукавые огоньки. Даро поставил ее на ноги, многочисленные темные косички, хитро уложенные на голове Найи, звякнули мелкими золотыми бубенчиками. Она подняла руки в изящных тонких перчатках без пальцев и поправила волосы.
— Ты закончил заниматься?
— Нет, — вздохнул Даро, — а ты?
Найя лукаво улыбнулась.
— Я удрала от наставницы. Думаешь, она очень сердится?
— Думаю, она очень рада, — не кривя душой, ответил Даро и тут же увернулся от затрещины.
— Ненавижу проклятый туман. Мне не сидится за уроками. Давай повеселимся!
— Не уверен, что стоит, — снова вздохнул Даро. — Родители будут недовольны… Отец еще помнит твою прошлую забаву.
Найя закатила глаза и фыркнула, отвернувшись к окну.
— Та стена была скучной, что плохого, если мы порисовали немного?
Скуку Найя считала величайшим злом.
— Ничего… если бы ты не стащила краски у лэра Баури.
Сестра мечтательно улыбнулась. Лэр Баури был реставратором, взятым ко двору за выдающийся талант. Его кабинет наполняли редкие книги, загадочные предметы и древности под колпаками силовых полей, а краски, точно повторяющие старинные рецепты, стоили баснословных денег. Раньше сиуэ расписывали стены и дорожные указатели составами, которые различались не только на вид, но и на ощупь, а яркости их цветов могла позавидовать современная технология печати.
— Я не удержалась, — повела плечом девочка. — Люблю все красивое.
Из-за двери послышались голоса, Найя мгновенно юркнула под тяжелую штору у окна. Когда в комнату заглянул слуга, Даро продолжал разминку, отрабатывая удары на невидимом противнике. Низший почтительно склонился.
«Наставница ищет лэрнен Найю, господин».
Даро сделал неопределенный жест и отвернулся, показывая, как занят тренировкой. Слуга потоптался, оглядел комнату и исчез.
«Смотри, что я достала».
Сестра появилась из-под шторы. Она хорошо наловчилась скрывать свое присутствие: пока Найя пряталась, Даро не слышал дыхания, лишь быстрый стук сердца на самой границе восприятия, да и то оттого, что стоял рядом. Хитро поглядывая на дверь, Найя подобрала полы мантии, неслышно пробежала по комнате и вынула из-за выступа стены рулон тонкой узорчатой ткани. И когда только успела припрятать?!
«Что это?» — обреченно спросил Даро.
«Красота, — зарделась Найя. — Представь, если спустить его с лестницы в закатном крыле? Там всегда ветер… будет здорово!»
Даро фыркнул, представив себе придворных, отскакивающих от стремительно разматывающегося на лестнице рулона.
«Пойдем?»
«Нет».
— Трус! — прошипела Найя и, подхватив ткань, выскользнула за дверь.
Даро еще раз вздохнул, натянул тунику и мантию и пошел следом.
На лестнице, как по заказу, никого не оказалось, лишь на противоположной стороне аркады стояли на карауле гвардейцы. Найя подняла руки, ловя порыв ветра. Узорчатый светлый шлейф раздуло, словно крылья огромной птицы, вязь серебряных ниток засверкала на солнце, прорвавшемся сквозь клоки туч. Пока Найя зачарованно смотрела, Даро вынул из складок мантии коммуникационный браслет, который не любил надевать на руку и, настроив фокус, запечатлел сестренку на память. Теперь можно любоваться голографией, когда вздумается, а белые крылья будут вечно трепетать у Найи за спиной…
— Скорей, скорей, — прошептала она, хватая его за рукав.
Даро очнулся от задумчивости и тоже услышал приближающиеся шаги. Он рванул вниз по ступенькам за сестрой, давя ладонью смех. Белая ткань легла на перила и соскользнула, словно отступившая полоса морской пены. Найя свернула в сторону дворцового парка, Даро юркнул в ближайший коридор, спрыгнул с еще одной лестницы, притормозил и успокоил дыхание. Это место находилось недалеко от хранилища книг, так что присутствие наследника здесь в учебное время ни у кого не должно вызвать вопросов.
Когда сердце окончательно замедлило ритм, Даро оглядел мантию, поправил пояс и хотел было шагнуть в коридор, возвращаясь в покои, но перед лицом, словно из ниоткуда, возникла темно-зеленая рука в простой черной перчатке и показала недвусмысленный жест. Даро замер. Потом медленно повернулся и склонился перед наставником.
Наставники входили в семьи правителей, отказываясь от родового и личного имени, навечно посвящая себя служению детям и внукам господина и, если он того захочет, детям его приближенных. Правитель при желании мог обращаться с наставником, как с низшим слугой, но это повредило бы репутации правителя, а не наставника.
Даро смиренно ждал приговора и объявления наказания, но наставник только внимательно смотрел на него. Мальчик решился поднять лицо и увидел в самой глубине красноватых глаз улыбку.
«Вернись и прибери беспорядок. После возвращайся к урокам».
Даро поднял руки в жесте покорности, развернулся и побежал к закатному крылу. Он чувствовал: наставник не станет рассказывать об этой шалости отцу. Даро сказочно повезло, что он принял такое решение, хоть и неясно, почему. Но нужно выполнить приказ, продолжать испытывать удачу было бы глупостью.
***
Итари Алин Онья, правитель планеты Ронн в системе Пяти Планет, в целом поддерживал своего сюзерена Айно Энсо в политике реформации. Пять Планет, благодаря упорному труду Бронзового Правителя Энсо, стали самой передовой и развитой системой Кас Ди, не считая столичной сдвоенной системы, вращающейся вокруг альфы Кассиопеи. Однако иной раз, участвуя в совете или изучая новые директивы, Итари позволял себе тяжело вздохнуть.
Народы сиуэ живут долго. Они неспособны принять кардинальные перемены сразу, для этого им порой требуется не одна сотня оборотов. И будь ты хоть членом Золотого Совета, твой приказ значит для простого рыбака не больше, чем щебет морских муо на закате… Итари казалось, что Энсо, проживший среди людей больше любого сиуэ, иногда забывает об этом. Как и об опасности нового переворота… В системе Пяти Планет до сих пор далеко не все приняли тот факт, что ими будут править полукровки — сыновья, рожденные от Энсо человеческой женщиной. У ворот дворца Бронзового Правителя регулярно находили маленькие клинки из красного камня оргави — знак угрозы прерывания рода.
Как и его сюзерен, Итари Онья растил двоих детей — сына Даро и дочь Найю, на один оборот младше. Итари отлично помнил мучительно долгое время, когда никто из семьи не мог позволить себе и тени надежды на то, что род Онья будет продолжен. Впереди ждали лишь неизбежная смерть и последующий кровавый хаос. Многие высшие Королевства обрывали свою жизнь сами, невзирая на то, что это всегда считалось проявлением безответственности и трусости. Жрецы не могли полноценно утешить мятущиеся народы. Только ужесточившиеся правила поведения, требующие большого самообладания, спасали высших от безумия. Лишь после войны все изменилось… Принимая своего орущего первенца, Итари Онья впервые за полторы сотни оборотов позволил себе слезы.
Найя походила на легкий ветерок — ее звенящий смех мог снять любую тяжесть с сердца, а ласковые золотисто-оранжевые глаза смотрели на отца с невероятными для столь малого возраста пониманием и нежностью. Итари обожал ее, и проказница прекрасно знала об этом. Пользуясь своим положением отцовской любимицы, Найя прикрывала свои проделки, как и проступки Даро, перед родителями и учителями. На нее невозможно было всерьез сердиться, даже если Итари знал, что дочь, лукаво улыбаясь, врет ему в глаза. Впрочем, когда во дворце проходили важные переговоры или праздники, куда приглашалась знать с Ронн и сопредельных планет, Найя вела себя безупречно, сознавая свой долг и тонко чувствуя ту грань, за которую нельзя переходить дочери Правителя.