– Ну-ну!
– И все-таки странно, что вы тогда не вняли моему предостережению, которое я послал вам смс-сообщением. Когда вы внезапно пропали, я даже опасался – прости, господи, за такие крамольные мысли, – что вас и в живых-то уже нет. Еще эта ужасная авария с вашим автомобилем, возле которого нашли мертвого конюха вашего дядюшки. Странная история.
– И вы хотите, чтобы я ее для вас прояснила? Так мне известно столько же, сколько и вам. Что-то еще?.. Понятно. Значит, ничего нового вы мне не сообщите. В таком случае я решительно отказываюсь говорить на эту тему! Честно говоря, вы меня разочаровали. Я надеялась, что вы поведаете мне какую-нибудь скабрезную историю про очередную знаменитость. Посмеемся вместе, а потом я опубликую компромат в своей желтой газете. Ну же, Владислав Антонович, вам-то это зачем нужно – тревожить прах моих родителей?
– Но Милочка, сокровище вы наше, достояние нашей страны многострадальной, я пекусь о вашей же безопасности.
– Разве мне что-то угрожает? Так пусть об этом беспокоится моя охрана, не зря же я ей плачу такие бешеные бабки.
– Полагаю, что вы слегка наивны, если полностью доверяете своим бестолковым качкам-секьюрити. Они у вас больше для красоты, чем для охраны. Так вот, – продолжил Троянов, пресекая всяческие попытки Милы Миланской прервать его речь, – думаю, что вы мне тогда все же не поверили. Но теперь у меня на руках неоспоримые доказательства виновности вашего дядюшки в смерти ваших родителей – матушки и обоих отцов, приемного и биологического. И я собираюсь их вам представить немедленно.
– Ах, Владислав Антонович, с некоторых пор я проще смотрю на жизнь. Я богата и довольна жизнью. А также счастлива оттого, что я у себя есть. Мне никто не нужен. Ни муж, который бы только качал из меня деньги, словно из нефтяной скважины, и думал о том, как поскорее стать вдовцом. Ни дети – эти спиногрызы, вечные источники хаоса и беспокойства со своими болячками и душевными проблемами, которые бы мне пришлось решать всю оставшуюся жизнь до самой смерти, совершенно забыв о себе и своих нуждах. Я даже к еде теперь отношусь как к удовольствию, не то что прежде, когда учитывала каждую калорию кусочка, отправляемого в рот. Нет-нет, меня в моей прекрасной жизни устраивает решительно все!
– Вот и чудесно. Тогда давайте выпьем за свободу.
– Выпить-то мы выпьем. Вот только не собираетесь ли вы напоить меня вусмерть, чтобы воспользоваться моей слабостью? – игриво спросила дива и опустошила свой бокал, который Троянов тут же снова наполнил. – То-то вы на меня посматриваете слишком сладко, словно хотите мною полакомиться. На старости лет непотребные мыслишки покоя не дают?
– Милочка, дорогая, ну что вы такое говорите! Зачем хотите обидеть старика, который искренне любит вас, словно родную дочь, и желает счастья? Я просто хочу оградить вас от вашего дядюшки. Поверьте, он очень опасный человек. И зря вы мне не верите.
– Отчего же, верю. Но не настолько, чтобы не держать ушки на макушке.
– Солнце вы наше, да хоть к пяткам свои очаровательные ушки пришейте, но услышьте же главное: вам действительно угрожает серьезнейшая опасность!
– Знаю я вас, хитреца: не меня вы собираетесь спасти, а какую-то выгоду ищете лично для себя.
– Думаю, нам непременно нужно выпить за доверие. Как вы считаете?
– Давайте выпьем. Только что от этого изменится? – Они выпили и с удовольствием продолжили чревоугодие. – Хотя в одном вы совершенно правы: он собирается меня использовать. И если бы это было не так, благополучно оставил бы меня в… Впрочем, это не важно. Это лишь кошмарное предчувствие, от которого все кажется перевернутым с ног на голову. Вроде ваших подлых домыслов. – Милу Миланскую словно распирало от желания пооткровенничать. – Его идея фикс – наследник, отпрыск знаменитого и старинного рода Миланских. Так вот я ему – не свиноматка. – Она отрицательно замотала изящным пальчиком у себя перед носом. – Нет-нет! И мне не нужны никакие детки-конфетки. А если когда и понадобятся, то я сама решу – когда и сколько. Потому как единственная хозяйка своей жизни – я, и никто более! Я вам больше скажу: скорее бы он отправился к праотцам, так как сил больше нет выслушивать его старческие маразматические нотации и страдания по поводу отсутствия наследника.
– Ах вот даже как! Значит, порох в пороховницах закончился и он теперь надеется только на вас?
– Вот именно! И знаете, что он мне, пень старый, заявил вчера? Если я не рожу ему наследника рода Миланских, он возьмет пацана из детского дома и воспитает его как законного отпрыска! Нет, вы представляете?! Я дождаться не могу, пока он коньки откинет, а он, оказывается, вынашивает столь гнусные планы, чтобы оставить меня без наследства! Так вот, этот номер у него не пройдет. Ни один сопливый заморыш не войдет в мой наследуемый дом и не получит ни копейки из наших родовых денег. Уничтожу! Сотру с лица земли обоих!.. Что-то я очень разгорячилась. Вы, конечно, понимаете, что наступили на мою больную мозоль? Или специально ее ковырнули?
– Милочка, да бог с вами! Я лишь хочу спасти вас от этого упыря! Больно же смотреть, как он пытается от вас избавиться. И это ему удастся, как только вы родите ему наследника. Лишь поэтому вы до сих пор живы.
– Какая чушь!
– И вовсе не чушь! Неужели вы думаете, что дядюшка доверит вам воспитание ребенка? Да вас тут же изолируют от него.
– Это почему же?
– Потому что вы не оправдали доверия дядюшки. Он считает вас паршивой овцой, которая портит ваше родовое стадо. Дядюшке стыдно, что вы, его родная племянница, – убийца! Неужели вы думаете, что он отдаст своего наследника убийце?! Никогда этому не бывать! А раз вы ни за что на свете не отступитесь от своего ребенка, то жить вам осталось всего ничего – только до момента его рождения.
– Но я не убивала Кирилла!.. И дядюшка мне верит. Мы даже больше не вспоминаем об этом.
– Ну да, ну да! Поэтому дядюшка и отправил вас за тридевять земель в тридесятое царство? А пока вы там прозябали в спецпсихушке для великих мира сего – не смущайтесь, мне и это известно, – подставил вашу домработницу Настю и благополучно упрятал ее в тюрьму.
– Ну, знаете! Еще раз повторяю: я не убивала Кирилла! Следствием установлено, что его убила моя домработница Настя, которая как кошка была в него влюблена, она даже на суде в этом призналась. После нашей ссоры, когда я велела Кириллу выметаться из моей квартиры, Настя приголубила его, соблазнила, затем, видимо, и вовсе решила завладеть им. А раз он отверг ее, решила: не ей, значит, никому. Вы просто плохо знаете женщин, Владислав Антонович.
– Ошибаетесь, дорогая. До сих пор еще ни одной не удалось меня провести. И не удастся… Я-то как раз и верю, что вы не убийца. А и не верил бы, все одно вы – мой друг, и я вас никому не выдам. Вот только дядюшка, похоже, вам не верит, и только делает вид. Что же он вас тогда правосудию не передоверил, если не сомневался в вашей невиновности? Потому что знал наверняка, что они до всего докопаются. Вот соломку-то и подстелил, чтобы вы не расшиблись.
– Все что вы говорите – чушь собачья! Не верю ни единому вашему слову! Вы не можете ничего знать о нашей семье.
– У меня положение такое – знать все обо всех. Ну так что же – компромат на вашего дядюшку вас все-таки интересует или нет?
Так как Мила Миланская промолчала, Троянов поднялся и вышел из гостиной, но быстро вернулся, неся в руках толстую папку. Важно усевшись за стол и отодвинув тарелки, он аккуратно положил перед собой документы и с гордостью взглянул на гостью:
– Вот доказательства того, что ваш дражайший дядюшка убийца. Как видите, мне пришлось довольно плодотворно поработать, прежде чем я вышел на его след.
– Скажите, а какое, собственно говоря, дело до моего дядюшки лично вам? Заняться нечем или хобби у вас такое: спасать молодых красивых и очень богатых барышень? Очки себе зарабатываете? Так напрасно стараетесь. Вы меня как мужчина не интересуете вообще. И я вам это уже неоднократно давала понять. Между нами возможны только дружественно-деловые отношения.
– Обижаете старика, дорогая! Я вам хочу помочь от чистого сердца.
– А оно у вас есть, сердце-то? Что-то я раньше не замечала.
– Так вы же сами не даете мне возможности обнаружить его… – начал было Троянов, но Мила Миланская так злобно глянула на него, что у того пропала всякая охота пытаться снова поухаживать. – Пересядемте за журнальный столик, – предложил он.
Они устроились рядышком на диване, и Троянов пододвинул к ней папку, предварительно развязав тесемки.
– Что здесь? – Она открыла папку и вытащила документы, стараясь вникнуть в содержимое, но строчки разбегались в разные стороны, не желая складываться в толковые предложения. – Вы можете обозначить суть этих документов?
– В них неоспоримые факты того, что убийцей ваших родителей является ваш любимый дядюшка, – со вздохом произнес Владислав Антонович. – Эти документы попали ко мне случайно. Один мой знакомый, отставной служака органов внутренних дел, предложил купить их за очень нехилую сумму. Как компромат на крупного и влиятельного бизнесмена, с которым он сам побоялся связываться… Правда, здесь только часть документов, да и те в копиях. При следующей встрече я передам вам остальные, в оригинале.
– А почему не сейчас? – задумчиво спросила Мила Миланская, нервно перелистывая многочисленные страницы и не в силах сосредоточиться.
– Из чувства собственной безопасности. Вы ведь наверняка немедленно после нашей встречи побежите к дядюшке с разборками, не преминув сообщить при этом, что именно от меня получили компрометирующие сведения?
– Глупости! Сначала я должна убедиться в том, что эти документы не подделка. А потом действительно пойду к нему и заставлю его объясниться.
– И мы тут же лишимся голов. Оба. Если вас не волнует состояние вашей, то мне моя даже очень дорога.
– Я все равно вам не верю! Он не мог этого сделать. – Мила Миланская швырнула со столика папку и попыталась сфокусировать пьяный взгляд на Троянове. – Вы его наверняка подставляете. Вот только зачем?
– Как это ни прискорбно для вас, но ваш дядюшка убийца. – Троянов опустился на пол и, ползая на корячках, принялся терпеливо собирать разлетевшиеся по всей комнате документы. – И не я об этом говорю, а факты, которые вы так небрежно сейчас разбросали. Вот только факты, как известно, – вещь упрямая и неумолимая. Перед ними меркнет все.
– Ах он подлый старикашка! – произнесла тихо Мила Миланская. Казалось, что она совершенно не осознает, где находится, уставившись в одну точку взглядом, пылающим огнем ненависти и гнева. – И он еще смеет мне морали читать, жизни учить! У самого рыло в пуху, а туда же – о высоких материях рассуждает, праведником прикидывается, святошу из себя строит.
– Милочка, дорогая, не стоит так расстраиваться. – Запыхавшийся от непривычной работы Троянов наконец поднялся с колен и, прижимая к груди документы, устало присел в кресло по другую сторону столика. Уложив компромат в папку, принялся обмахивать одним из документов раскрасневшееся лицо. – Я – ваш друг и готов помочь разобраться со всеми вашими проблемами. Может, пока не следует вам ездить к дядюшке? Я возьму на себя все хлопоты по его публичному разоблачению…
– Постойте, вы что же, хотите смешать с грязью дядюшку, а заодно и весь наш знаменитый род Миланских в придачу?! – Мила Миланская гневно взглянула на собеседника. – Да вы с ума сошли! Я буду первая, кто вас камнями закидает. Даже и не смейте думать об этом деле! Вас оно никак не касается. Я сама во всем разберусь. А если будете мешаться – не посмотрю, что мы дружим против одних врагов.
– А как же правосудие? – осторожно спросил Троянов.
– Эта глупая тетка с прикрытыми от стыда глазами? Эта слепая, которой нет никакого дела до живых людей и их проблем? Перебьется! Я не стану надеяться на правосудие. Я буду вершить его сама.
– Но сначала вам следует обезопасить себя. Скажите ему хотя бы… ну, например, что вы… беременны. И у вас в запасе будет несколько месяцев – а вернее, целых девять! Если все это время подкладывать искусственный съемный живот, у вас появится безусловная гарантия того, что с вами ничего страшного не произойдет. А пока дядюшка сдувает с вас пылинки, вы найдете надежный способ от него избавиться и…
Троянов осекся, встретившись с испепеляющим взглядом собеседницы, и даже подался немного назад, вжавшись в спинку кресла худощавым телом, словно опасался, что она его сейчас ударит.
– И все же вам, дорогая, придется выбрать: или вы его, или он вас. Всегда можете рассчитывать на мою помощь. А мои возможности вы знаете.
– Я еще ничего не решила. Владислав Антонович, надеюсь, что к следующей нашей встрече вы подготовите все оригиналы документов, какие имеются. Сначала я должна убедиться, что они не фальшивка. Вот тогда и посмотрим, чего стоят ваши факты. А пока, я думаю, нам не следует пороть горячку, мы же деловые люди. Будет лучше, если никто и никогда не узнает о нашем разговоре.
– Даю слово, Милочка, вы же меня знаете.
– В том-то и дело, что знаю, дорогой Владислав Антонович! Ха-ха-ха! – пьяно расхохоталась в лицо собеседнику дива. – Даже самой противно, как же хорошо я вас знаю!
– Милочка, прелестница вы наша, с вами просто необыкновенно приятно иметь дело. Думаю, откладывать надолго нашу встречу не стоит. Через два дня и свидимся, здесь же. А вы, солнышко, позаботьтесь о том, чтобы в укромном месте уже лежала определенная сумма.
– Как, разве вы собираетесь этот компромат мне продать?!
– Совершенно верно. Иначе вы сочтете, что устранение дядюшки мне сколько-нибудь выгодно. Это только бизнес, ничего личного… Кстати, вы сами так решили, пресекая мои поползновения поухаживать за вами…
– Хорошо-хорошо, я согласна. О какой сумме идет речь?
Владислав Антонович черкнул на салфетке несколько цифр и, показав диве, тут же разорвал на мелкие кусочки.
– Это для конспирации, что ли? А вы не слишком увлеклись?
– Привычка, моя дорогая, – вторая натура. А береженого, как известно, и Бог бережет.
– Блажен, кто верует. Тогда до скорой встречи, мой хитрый друг!
Мила Миланская резко поднялась, но ее колени вдруг подогнулись, и она кулем повалилась на мягкий персидский ковер.
Глава 4
Где бес не сможет – туда бабу пошлет
– Что с ней? Она совсем опьянела? – выбежала из спальни встревоженная Мила. – Может, ей плохо и надо вызвать врача?
– Успокойся, не мельтеши, – задумчиво произнес Троянов, равнодушно глядя на заснувшую гостью. – С ней все в порядке. Проспится, будет как огурчик. Ей полезно отдохнуть. Еще неизвестно, куда бы она направилась отсюда с такой взрывоопасной для ее бешеного темперамента информацией. Сейчас за ней нужен глаз да глаз. Она дамочка нервная и очень скандальная, ни дня не может прожить, чтобы с кем-нибудь не пособачиться. Вот я за ней и присмотрю. Снотворное – лучшее средство на данный момент для предотвращения нежелательных действий с ее стороны. Как начнет просыпаться, еще толику добавлю. – И он с такой ядовитой улыбкой посмотрел на Милу, что той стало не по себе. – А пока она спит сном младенца, тебе и карты в руки. У тебя в запасе целые сутки, чтобы показать мне, на что ты годишься… Вместо нее сейчас поедешь к дядюшке!
– Я?! Да как же это… Нет-нет, я не могу. Я не хочу. Я боюсь, в конце концов! У меня не получится. Я еще не готова… – в полной панике бормотала Мила, и ей казалось, что она в любой момент может лишиться рассудка и свалиться рядом с дивой. – А если он решит от меня избавиться?!
– Не решит. Это не так просто, как ты думаешь. В его доме тебе нечего опасаться. Рот лишний раз не открывай, молчи, слушай и плыви по течению. Ты пробудешь там всего сутки, до завтрашнего вечера. Затем вернешься сюда. Охрану отпустишь сразу же, как только прибудешь в имение дядюшки. И велишь им явиться только по твоему звонку. Туда, куда будет приказано. Однако поедешь обратно на такси, чтобы никто не мог за тобой проследить и вывести на меня. Завтра к вечеру я уже отвезу ее домой как бы в невменяемом состоянии, где она благополучно проспит до утра. Спьяну все равно ничего не вспомнит… Чего стоишь, словно статуя? Давай перенесем ее в твою комнату. Там поменяешься с ней одеждой и отправишься в путь. Тебе придется обмануть не только дядюшку, но и охрану, а они у нее – ребятки бывалые.