Бандиты медленно, но уверенно пошли к стойке. Очередь отхлынула от нее, как волна от мола,– тихо и покорно.
– Хэллоу, Адамс. Цены прежние? – Опоссум пиявкой прилип к стойке, пырнув локтем, точно шпорой, зазевавшегося нерадивого гробовщика.
– Чего тебе, По? – старик продолжал разливать виски, оставаясь внешне бесстрастным, хотя по спине его пробежал колючий холодок.
– Как всегда, виски, старина, будь я проклят! Надеюсь, оно у тебя без стрихнина и змеиных голов? 38 Ну, то-то! Есть новости? Ведь нас, черт возьми, в Рок-Тауне не было…
У Адамса ёкнуло сердце, в коленях предательски замозжило. Он повернул голову медленно и опасливо, но бросил твердо:
– Для тебя одна новость: деньги вперед,– хотел еще что-то добавить, но острый, как штык, взгляд Диззи заставил его прикусить язык.
Рука По нырнула в карман, уверенно звякнули монеты. В стаканах сердито забулькало. Старик пустил по стойке две порции неразбавленного виски.
– Что-то ты не очень любезен с нами, старый индюк,—тихо и ласково протянул Опоссум.– А между прочим, мы голодны, как волки, и смиренны, как внуки тетушки Салли. Ну, хватит щупать нас взглядом!
– Другого вы не заслужили, черт бы вас… – бармен никак не мог сглотнуть вставший пнем комок в горле. Его выцветшие глаза с тревогой оглядывали ухажера дочери: иссеченные каменной крошкой штаны из шкур выдры, грязную, пропахшую потом рубаху в крупную клетку, лицо в шрамах, не знавшее бритвы, как пить дать, уже пару месяцев,– всю его высокую, поигрывающую мышцами, как у жеребца, фигуру.
В это время за дальним столиком отважно загремели стулья. К стойке подошли несколько человек. Среди них скалой возвышался гигант Кэнби – служащий одной из пушных компаний. Его туша, была затянута в безразмерную оленью куртку с бахромой. Полуобнаженная грудь была покрыта густым, как шерсть, рыжеватым волосом; брось в эти заросли цент – черта с два отыщешь. Он по-дружески хлопнул Диззи Вуда по плечу и рыкнул:
– Лопни мои глаза – это же Диззи и По! Вот так встреча!
– Хэллоу, Кэнби, как видишь. Только полегче, парень, не сломай руку,– Вуд, зло зыркнув на докучливых приятелей, опрокинул стакан, сграбастал несколько бутылок виски и пошел прочь. На пути ему попался замешкавшийся спьяну лесоруб, который отпустил в адрес Диззи что-то невнятное. Слова прошелестели негромко, как прошлогодняя листва, упрека в них было не больше, чем на унцию, но в этом сдавленном сипении, как показалось Вуду, прозвучало достаточно вызова. Ослепленный яростью от приема Дженни, он сплеча оглушил лесоруба кулаком. Тот с грохотом собрал стулья, грохнулся на пол и, широко раскинув руки, замер, точно распятый. Из разбитых губ по подбородку засочилась кровь. Люди повскакивали со своих мест и сгрудились вокруг площадки, чтобы лучше видеть происходящее. По мере того как напольные часы отбивали минуты, выражение жгучего интереса сменилось на их лицах презрением. Жестокость и насилие, варварская грубость органически вплетались в жизнь пограничья. А вызов, не получивший отпора, пассивно принятое оскорбление воспринималось как падение мужского достоинства и чести. Кто-то из товарищей волоком подтащил беднягу Стайгера к столу, чертыхаясь, усадил на место: обмякшее тело никак не хотело принимать вертикальное положение. Но Крэйзи это уже не занимало… На прощание он так шибанул дверью, точно хотел поставить новую.
Все вздрогнули. Кэнби растерянно хлопнул глазами, покрутил пальцем у виска, медвежья челюсть его отвисла:
– Он что – совсем спятил?
Глава 11
По, зыркнув по сторонам и убедившись, что Диззи ушел, прохрипел доверительно:
– Это темное дело, пузан… Со стариком приключилась одна штука… Он здорово навалил в штаны. С тех пор ни с кем язык не треплет и скрывается где-то в каньоне Грифа.
Кэнби нервно гоготнул, насторожился:
– С чего бы это? Индейцы? – спросил он негромко.
– Ну, скажешь! – Опоссум презрительно сощурил глаза.– Разве Диззи Вуд когда-то боялся краснокожих? Дерьмовая история… Только тс-с! – он перешел на заговорщицкий шепот.– Похоже, он встретился с самим дьяволом. Небось, слышали байку… о злом духе Квазинде?
Несколько человек, расслышавших последние слова, в изумлении воззрились на рассказчика. Лица их напряглись от суеверного страха.
Кэнби громко икнул, сплюнул:
– Врешь, как всегда, за троих. Откуда тебе знать?
– Вот тебе на, откуда я знаю! Ходить мне без скальпа, джентльмены! – на свой манер побожился Опоссум.—За что купил, за то и продаю. Это говорю вам я – Опоссум По!
– Ну и дела,– Кэнби вновь недоверчиво покачал головой.– А я было подумал, вы прикатили сюда пощупать местных шлюх… Правда, теперь Рок-Таун не богат ими как раньше… Многие из этих расфуфыренных сучек подались в Додж-Сити, Денвер или еще куда, там спрос на них больше… А здесь,– торговец покрутил в своих руках широкий неперский 39нож и сунул его обратно в расшитые бисером пестрые ножны.– Всё верно, кому хватит дури везти сюда баб, когда пушнины становится меньше, а значит и денег… Черт, когда я смогу вернуться на Восток! Я вот что думаю, По, что ж мы за люди, столько лет прожили, а ничего в этой жизни, кроме пеммикана, 40индейцев, да гор не видели…
– Это ты только здесь так щебечешь, а окажись на Востоке – помрешь от тоски. Нет, меня пока Аллеганские горы 41не манят… Ладно, что мы как две старухи на кладбище, пойдем лучше, промочим жабры,– и уже продвигаясь к свободному столу, Опоссум добавил: – Там, на Востоке, пузан, ухо надо держать востро, как в прерии. Дикости там, будь уверен, больше, чем в палатке арапахо42. Девки там просто сами стелются под мужиков, а здесь ты должен дать стопку одеял да еще и не одного пони43
Между тем общее веселье, поутихшее было с появлением местных знаменитостей, вошло в прежнюю колею и вскоре загромыхало с удвоенной силой. Тапер вновь усердно ерзал за “Блютнером”, нервно трогая клавиши. Громкие развязные разговоры, непристойные выкрики, по-пьяному звонкий женский смех четвертовали “Игл-Рок”. Были уже и “теплые”. За одним из столиков лысый, как яйцо, мужчина, по виду – владелец ранчо, уронил голову в лужу виски. Рядом валялись опрокинутый стакан и порожняя бутылка. На приоткрытой толстой губе его невозмутимо совершала обход зеленая навозная муха.
Адамс, продолжая работать на разливке, не терял из виду опасного гостя. Подобные “герои” тяжким ярмом висели на шее всего пограничья. Они могли нагрянуть в любую минуту и… – хорошего не жди. Всё переворачивалось вверх дном, всё перетряхивалось до основания…
Их убивали то скопом, то поодиночке затравленные до безрассудства горожане, их гноили за решетками шерифы и маршалы 44, точнее – те немногие парни со звездой на груди, чьи кони были столь же скоры, чьи руки и глаза были столь же точны, а главное – чьи потроха не были куплены самими бандитами. Их, не стесняясь, подстреливали при случае солдаты, но, черт возьми, они летели на фронтиры вновь и вновь, как тучи саранчи на кукурузные поля.
Опоссум застолбил место и бросил свои кости у столика торговца с Миссури. Он залпом осушил два стакана виски подряд, не разбавляя его водой и не закусывая, после чего махом разделался с яичницей и ветчиной. Кэнби плеснул в стаканы еще. По молчал и пил – тупо, с остервенелым упорством человека, который жаждал захмелеть и не мог. Кэнби поднимал стакан вдвое реже, бессмысленно улыбаясь приятелю. Наконец, молчание надоело ему. Он громко рыгнул, утер рукавом оленьей куртки перепачканные соусом губы, отодвинул лежащий на столе тяжелый, старомодный пеппербокс 45 и с пафосом провозгласил:
– Великие равнины должны быть страной белого человека, а на поверку – хрен! – большой тяжелый кулак бухнул по столу. Тарелки испуганно подскочили и затихли.– Краснокожие бестии кишат в Монтане, а у Блэк-Хилса из-за этих тварей и плюнуть некуда!
– Твоя правда,– пьяно кивнул Опоссум и звонко шлепнул по аппетитной заднице проходившую мимо “розу”.—Не ной, Кэнби! Мы еще закажем себе по спальному мешку из скальпов сиу. Помнишь, надеюсь, тридцатый год 46, старина? И закон Джексона? Вот увидишь, армия разрубит узел и с этим… Ну, как добыча в этом году, толстяк? – По неожиданно перевел тему, царапнув новым вопросом миссурийца.– Я в городе видел много вьючных мулов с твоим клеймом и тяжело нагруженные фургоны… Похоже, до черта шкур?
– Да нет, амиго 47, год был поганый… Так, мелочь… вот раньше! – торгаш мечтательно присвистнул.– Впрочем, Одноглазый говорил, что к северу от Грейт-Фолса48и форта Бентон буйволов тьма, а он обычно не врет, если его угостишь бутылкой. Но там черноногие, а они сейчас под охраной солдат… Ты же слышал, они заключили мир…
– Грейт-Фолс далеко, потеряешь колеса, да и не каждый мул вернется в стойло.– Опоссум по-свойски подцепил ножом из тарелки Кэнби кусок оленины.– А что тебе мешает податься на юг? Скажем на Йеллоустон или к берегам Паудера?49 Сиу? Но у тебя же не бабы в шляпах, да и числом вас немало… Я бы рискнул. Бизонов там тоже, как волос в твоей бороде… Ну, будь здоров, Кэнби.
Прихватив бутылку, бандит выбрался из-за стола. Адамс насторожился: краем глаза он видел, что правая рука По то и дело наглаживает рукоять кольта со сточенной мушкой 50, точно женское бедро.
Пошатываясь, Опоссум небрежной походкой прошелся между столиками, дал щелчка какому-то буйному краснорожему джентльмену, затем бухнулся к нему на колени и сквозь редкие зубы прошипел что-то грозное. Потом дружески обнялся с ним, слюняво чмокнул его в плохо пробритую щеку и двинулся в противоположную стойке сторону. “Тпру!” – сказал себе По как раз в том месте, где висело объявление с отпечатанной физиономией Черного Орла. Ниже прилагалось обращение губернатора штата. Ковыряясь спичкой в редком штакетнике зубов, Опоссум с грехом пополам одолел строчки:
“Губернатор Миннесоты Касиус Дарлингтон
гарантирует выплату наличными 5 тысяч долларов
за голову Черного Орла из вахпекуто.”
– …Ха!.. Весело…
Опоссум выплюнул под ноги разгрызенную спичку, уперся ладонями в стену – по обе стороны от объявления – и, испепеляя портрет вождя тупо ненавидящим взглядом, принялся громко излагать свою точку зрения на прочитанное:
– По чистой совести скажу: если бы в прерии мне встретилась эта ряженая обезьяна… Уж кто-кто, а я бы сумел распотрошить это воронье пугало. Клянусь виселицей, что вместо головы у него гнилая тыква. Да что там,—он оглядел посетителей стеклянным, невидящим взглядом и точно схаркнул: – Были, да перевелись шустрые парни в Рок-Тауне… Один Бэн чего стоил!.. Даже Крэйзи ему не чета, так, недоуздок против него… Разве, что Дикий Билл Хикок или Куллен Бейкер…51 Так один где-то в Техасе, а другой, черт возьми, может, уже болтается в петле… – Он еще раз желчно обвел взглядом зал, сплюнул спичку и добавил: – А тут одни желторотые птенцы 52 да бабы в штанах при кухонных фургонах… Скоро здесь не останется даже стариков… и тогда,– Опоссум пьяно качнулся,– в Рок-Тауне шериф будет нужен так же, как на кладбище. Все уходят из этого чертового места… Все…
По вновь повернулся к выгоревшей афише, когда гул толпы неожиданно стал тише. Пианино вновь поперхнулось. Тапер суетливо плеснул себе бренди, превратившись в “само внимание”. За столиками послышались тихие возгласы:
– Шериф Роджер.
– Шериф пришел.
Дженни, вынырнувшая из-за дверей, подмигнула брату.
Роджер сдержанно, кивками отвечая на приветствия посетителей, приблизился к Опоссуму сзади. Оказавшись рядом, он, чуть присев, ловко вытянул у того из кобур оба револьвера и засунул себе за ремень.
Опоссум, ничего не подозревая, продолжал пьяно рассуждать вслух:
– Клянусь…
Тут шериф как клещами сдавил ухо бродяги и круто завернул его вверх, так, что По взвился на цыпочки.
– Клянусь, что эта твоя голова – гнилая тыква! Сколько еще будешь мозолить мне глаза в Рок-Тауне и надувать честных гомстедеров 53 и горожан в покер?
По, извиваясь ужом, зло прохрипел:
– Оторвешь ухо, бешеный… Отпусти!
В зале раздались смешки.
Тапер подобострастно захихикал и горячо хлопнул себя по ляжке.
– Я сколько дал тебе времени, мерзавец, чтобы ты унес из города свои костыли?
Морщась от боли, По попробовал свалять дурака:
– Всего двадцать четыре часа, шериф…
– Тебе этого мало?
– А как ты думаешь?
Роджер до хруста рванул ухо Опоссума вверх.
– Ты что?! Шуток не понимаешь?! Много, шериф…
Скрежеща от ярости зубами и чертыхаясь, пройдоха не забывал корчить наглые, вызывающие рожи. Роджер спокойно глянул в дерзкие вытаращенные глаза и отчетливо сказал:
– Я обещал твоей заднице доброго пинка? Ну?!
– Ты свихнулся, будь я проклят! Чему тебя учили в воскресной школе-е?! – глаза Опоссума полезли из орбит от боли и ненависти.
– Да уж не тому, чему тебя, ублюдок. Так да или нет?! – в голосе шерифа зазвучала сталь.
– Да, черт возьми, но я…
Договорить бродяге не удалось: шериф тугим пинком отбросил его к выходу. По кубарем выломился из дверей, прочакал хребтом по всем ступенькам крыльца и жабой хлопнулся о землю. Ползком, на карачках, с опаской поглядывая на вышедшего следом шерифа, он отгреб в сторону. Младший Паркер, потирая суставы пальцев, низким голосом прогудел:
– Учти, шулерская рожа: попадешься еще раз – упеку за решетку! И передай это своему дружку Диззи… Я доберусь до этой падали, если он сам не явится ко мне как мужчина к мужчине. На, держи! – он бросил шулеру разряженные ремингтоны и вернулся в салун.
Придерживая дрожащей рукой разбитую скулу, захлебываясь руганью, от которой святой отец местного прихода на сутки потерял бы дар речи, Опоссум поднял револьверы и валяющуюся в пыли шляпу.
– Скажи на милость, “шулерская рожа”! Сучье дерьмо! Ходить мне без скальпа, если я не отыграюсь на тебе, сопляк… – он нахлобучил стетсон 54 и, приволакивая ногу, направился к коновязи.
Глава 12
Из салуна вразнобой доносилось:
– Ловко вы его проучили, шериф! А главное вовремя… Кто знает, что у этой сволочи на уме? Эти подонки умеют затягивать петлю на шее…
– За вашего сына, мистер Адамс!
Дружно звякнули стаканы. Кто-то нервно и с запозданием крикнул “браво!” и рухнул под стол.
Роджер втянул ноздрями нестерпимо спертый, прогорклый воздух, небрежно махнул рукой:
– Я не заслуживаю вашей благодарности. Это моя работа и долг,– он улыбнулся.– Проверьте лучше свои карманы, джентльмены. И не советую развешивать уши: в Рок-Тауне полно проходимцев. Я удивляюсь всякий раз глупости наших горожан, отец,– Роджер помог старику перенести из подсобки новый ящик с дешевым виски.– Похоже, когда они пропускают стаканчик-другой и дело доходит до карт, люди становятся полными кретинами, ты уж поверь мне как бывшему игроку. Неужели они рассчитывают на честную игру? Я уже сто раз говорил: существует тысяча способов надуть их, но это не отбивает охоту садиться за стол с шулерами типа Опоссума и добровольно прощаться с последним центом…