— Пристрелите меня, окажись я одним из них? — Коннор ловит на лице напарника кривую ухмылку и едва сдерживается от собственной. — Я знаю, что не девиант. Ежедневные проверки смогли бы выявить явные отклонения.
Хэнк тяжело выдыхает, а затем, будто борясь с самим собой, всё же опускает оружие и поворачивается к андроиду спиной, забирая со скамьи полупустую бутылку.
— Куда вы? — Коннор едва заметно хмурится.
— Напиваться, — бросает Андерсон через плечо, а язык его ощутимо заплетается. — И только попробуй увязаться за мной.
Но Коннор и не собирается. Он едва слышно выдыхает, пытаясь разобраться в том, что произошло в клубе и здесь, где единственными свидетелями этой перепалки были лишь они вдвоём. Программа в нём сбоит всё чаще и чаще, а любая ситуация в расследовании ставит перед сомнениями и сложным выбором. Неужели он и вправду шаг за шагом приближается к грани пропасти собственной девиации? Неужели всё это неизбежно, как восход солнца на востоке? Ответа нет.
Коннор упирается руками о перила ограды и смотрит на холодный город вдали, огни которого призывно светят во мраке ночи. Он на мгновение закрывает глаза, когда сенсор на виске мерцает жёлтым, призывая действовать. Ведь выполнение задания всё ещё приоритет номер один. Приоритет, который в скором времени может стать второстепенным.
========== Часть 7 ==========
Комментарий к
Шима-сан спасибо тебе за идею с рулеткой и попыткой отговорить Хэнка от бяки.))
https://yadi.sk/i/SCmHhgJa3Wm2cU
https://yadi.sk/i/JJ5Dgn793Wm23p
Такси подъезжает к дому ровно в полночь, когда дождь со снегом льётся с неба, а в нужном доме горит тусклый свет. Вдалеке слышится хриплый собачий лай, воет автомобильная сигнализация и в соседнем доме хлопает входная дверь. Не спится явно не одному лейтенанту, и Коннор замирает на ступенях, будто сомневаясь в правильности своего решения. Рука тянется к звонку, а затем опускается на дверную ручку, стирая последнюю преграду между желанием передумать и шансом увидеть напарника в последний раз.
В прихожей и зале царит полумрак, а работающий телевизор высвечивает из темноты грузный силуэт Сумо, который мгновенно вскидывает голову и смотрит на Коннора своими слишком умными глазами, вновь опуская морду на лапы. Пёс словно чувствует гнетущее напряжение, опутавшее дом, и тихонько скулит, когда андроид бросает взгляд на силуэт сидящего за столом Андерсона. Пёс чувствует, что хозяин балансирует на грани. Коннор это чувствует тоже.
Он делает несколько шагов вперёд, останавливаясь на границе между кухней и холлом, будто не решаясь перешагнуть через край. Хэнк лишь бросает в его сторону усталый взгляд, полный разочарования.
— Чего притащился, м? — Андерсон отводит взгляд, уставившись перед собой. Коннор чертит траекторию, и его собственный взгляд останавливается на фотографии, с которой смотрит улыбающийся мальчик. Давно уже мёртвый сын его напарника. — С рабочими моментами мы ещё в участке разобрались. Так что свали нахрен отсюда. Не желаю тебя видеть, пластиковый кусок дерьма.
— Я пришёл попрощаться, — Коннор не шевелится, но смотрит в упор, будто желая рассмотреть каждую эмоцию на лице напарника. Но тот на удивление постоянен, и андроида обдаёт ядовитым одиночеством и тоской. — Я знаю, что только сам виноват в том, что случилось. И мне жаль…
— Тебе жаль? Как тебе может быть жаль. Это всё чушь собачья.
Хэнк не повышает голоса, не срывает его на крик, лишь смотрит очень внимательно на своего теперь уже бывшего напарника, а на душе скребутся кошки. Голос его срывается, когда он вновь смотрит на фотографию сына, чтобы вновь перевести взгляд на андроида, в глазах которого читается искреннее сожаление. Наверняка ему просто хочется в это верить.
— Знаешь, каждый раз, когда ты возвращался, я хотел видеть вместо тебя своего сына, — Хэнк замечает, как на лице андроида пробегает нечто, отдалённо напоминающее сочувствие и… растерянность? Андерсон горько усмехается. — Всё бы отдал, чтобы его снова обнять, — мужчина стискивает зубы. — Но люди не возвращаются с того света. Мы умираем навсегда.
— Прекратите смотреть на эту фотографию, лейтенант, — Коннор делает шаг, замирая в метре от стола и самого Андерсона. — Прошлое нельзя изменить, а вам не следует корить себя за случившееся. Это была не ваша вина.
— Не тебе мне говорить об этом, Коннор, — Хэнк смотрит андроиду прямо в глаза, а тот смотрит в ответ, совсем не моргая. — Я ведь так верил в тебя.
Коннору кажется, что внутри что-то трещит по швам, рвётся и расходится волной тириума. Взгляд цепляется за револьвер, который лежит на столе по левую руку напарника, а бутылка виски оказывается почти не тронутой. Андерсон не пьян.
— Я верил в тебя, чёртова ты машина, — Хэнк делает глоток виски из стакана, чтобы с грохотом опустить тот на стол. — Надеялся, что ты поможешь вернуть мне веру в долбаный мир. Но мир изменил тебя сам. Ты открыл мне глаза, Коннор. Андроиды наши творения. И поэтому так похожи на нас своей жестокостью. Человеческая одежда на тебе ничего не изменит. Под этой шапкой не прячется человечность.
— Я разочаровал вас? — Коннор едва заметно хмурится, будто сказанное Хэнком ему совсем не нравится. — Я ведь всего лишь машина, которая создана для выполнения поставленной задачи. Вы не могли…
— Привязаться к машине?! — Хэнк едва не срывает голос на злобный крик. — Ты так любишь себе повторять, будто ты лишь тупое орудие. Но хотя бы выйди за эту сраную дверь и задай себе сраный вопрос: «кто я на самом деле».
— Я знаю, кто я, — Коннор щурится, когда рука Хэнка ложится на револьвер. — Но вы должны прекратить всё это, лейтенант. Должны жить дальше. Ради себя. Ради Коула.
— Ты всё сказал? — Хэнк кривит губы в улыбке, похожей на оскал. В ней нет искренности. Лишь боль, спрятанная за маской безразличия. — А теперь иди. Делай, что должен. Тебе ведь так важна твоя миссия.
Коннор не шевелится, внутри него расползается холод, будто биокомпоненты начали отказывать один за одним. Андроид растерян. Прощание с Хэнком он представлял совсем не таким. Но ожидать иного не следовало, да? Всё это кажется несправедливым и слишком неправильным, когда внутри него расползается злость, а программный сбой отмечает его встревоженность. Аманда была права. Ему не следовало приходить сюда. Не следовало говорить с ним, надеясь на понимание. Но память заставляла сбоить снова и снова, чтобы в конечном итоге свести их дороги вновь.
— Пошёл нахер отсюда! — Сумо скулит и хрипло лает, когда Хэнк всё же срывается на крик, направляя дуло револьвера прямо на растерянного Коннора. Перед глазами мелькает дежавю. Тогда он не смог выстрелить, но просто обязан сделать это сейчас. И слова, брошенные андроидом тогда, наверняка были сплошной ложью и стремлением втереться в доверие. — Вали из моего дома или я пущу тебе пулю в лоб!
— Простите, что подвёл вас, лейтенант, — голос андроида звучит глухо и срывается в тихий шёпот.
Хэнк опускает руку и бросает револьвер на стол, когда бывший напарник выходит в холл, а затем останавливается рядом с Сумо. Коннор опускается на четвереньки, отмечая подавленное состояние собаки, которая лишь вновь тихонько скулит, когда Коннор зарывается пальцами в густую шерсть пса, а затем гладит по голове, заглядывая в глаза.
— Прощай, Сумо, — Коннор едва заметно улыбается. — Больше мы никогда не увидимся.
Он поднимается на ноги и замирает у полуоткрытой двери. Оборачивается, бросая взгляд на ссутулившуюся фигуру Хэнка, чтобы услышать несущееся в спину: «чёртова машина».
Коннор оборачивается, а программа выявляет новый сбой, когда злость, пусть и не настоящая, заставляет его свести брови у переносицы, уставившись перед собой невидящим взглядом. Дверь с грохотом смыкает замки воедино, когда Коннор слишком резко бьёт по ней ладонью. Холодный воздух, дующий с улицы, мгновенно остаётся по ту сторону двери, а Сумо ворчливо вскидывает голову. Хэнк тяжело вздыхает, осушая виски в стакане до дна. Рука вновь ложится на револьвер, чтобы в следующее мгновение её перехватили стальной хваткой, не позволяя подвести ко лбу. Красный сенсор на виске андроида почти так же пропорционально красноречив взгляду, которым он смотрит на Андерсона. Злость и явное желание набить ему морду. Неужели он чёртов девиант?
— Я сказал, прекратите смотреть на эту фотографию.
Он чеканит каждое слово, будто вновь играет роль плохого полицейского. Подобный взгляд его Хэнк видел лишь раз, когда Коннор вёл допрос в полицейском участке. Тогда все они думали, что натасканный на ведение расследования андроид упустил возможность расколоть убийцу-девианта, но потом всё оказалось хирургически точно спланированным методом психологического воздействия, а сухие факты и доказательства били по самообладанию убийцы не хуже бейсбольной биты, на сей раз причиняя реальную боль, которую только можно причинять одними лишь словами. Коннор тогда точно знал, куда нужно бить. Он знал, как заставить подозреваемого бояться себя, чтобы в конечном итоге тому пришлось взмолиться о пощаде. Слова били больно. И Коннор умел причинять боль.
— А я сказал тебе свалить, — Хэнк пытается вырвать руку из хватки андроида. Но тот лишь выкручивает её, грубо сдирая из сжатых пальцев револьвер, чтобы с грохотом впечатать его на стол и посмотреть своему напарнику прямо в глаза. — Пошёл вон…
— А вы заставьте меня уйти, — Коннор щурится, а металлические ножки стула, будто специально, скребут по кафельному полу, оседая на зубах человека оскомой. Андроид садится на стул, а в движениях его непривычная рваность и нервозность. Совсем не похоже на машину, которая выверяла свой каждый шаг, будто намеренно заставляя себя выбиваться из толпы людей. — Хотите поиграть в игру? Но ведь в неё совсем не интересно играть в одиночку. Не так ли, лейтенант?
Хэнк молчит, упрямо стиснув зубы воедино, и попытка протянуть руку к оружию мгновенно прибивается к месту холодным взглядом андроида. В нём нет жалости. Нет и капли понимания. Лишь угроза: только тронь, и я сверну тебе шею. В машине произошёл явный сбой. Сенсор на виске об этом отчётливо сигнализирует. А затем Коннор кивает, стягивая с головы шапку. Волосы его взъерошены, а черты лица совсем как человеческие, когда в нём читается плохо скрываемые гнев и непонимание одновременно. Внутренняя борьба слишком явственно читается в карих глазах.
— Шестизарядный револьвер калибра 357 Магнум, производившийся в Хартфорде, штат Коннектикут. Впервые был представлен широкой публике в 1955 году, — чеканит Коннор, неотрывно смотря на напарника. — Так же носит название «кольт питон». Наверняка за мощь, а также высокое поражающее и останавливающее действие пули. Знаете, лейтенант, — Коннор слегка наклоняется вперёд, сверкая взглядом, — патроны сорок пятого калибра снаряжают экспансивными, разворачивающимися пулями, которые сплющиваются при попадании в жертву. Выстрел в упор снесёт вам пол головы с вероятностью в восемьдесять шесть и три десятых процента. Наверняка вы в курсе подобного.
— Я разбираюсь в этом оружии лучше твоего, засранец.
— Русская рулетка, — Коннор берёт в руки револьвер и разворачивает барабан, отмечая в нём одну пулю. А затем убирает обратно, заставляя барабан крутиться. Предохранитель щёлкает, останавливая вращение, и андроид вскидывает руку вверх, нажимая на курок. Громкий щелчок и ничего более. — Так вы это назвали в моё первое здесь появление. Последний выстрел в тот вечер был бы для вас последним, не напейтесь вы до состояния алкогольной комы. Вам было страшно, лейтенант?
— Не твоё собачье дело, — Хэнк тянет руку уже к бутылке, но андроид оказывается быстрее, убирая её со стола и себе под ноги.
— В этот раз всё должно быть по-честному, лейтенант, — в голосе Коннора слышится укор, пропитанный холодной решимостью. Желание утонуть в эмоциях сжимает горло тисками. Программный сбой становится слишком привычен. Аманда наверняка будет в ярости. — Выстрел вам, выстрел мне. Никаких полумер.
— Мы уже играем нечестно, тупая ты машина, — Хэнк выплёвывает слова, пропитав их ядовитой колкостью. Коннор щурится, будто сказанное и в самом деле задевает его. — Ты не умрёшь. Ты будешь возрождаться снова и снова, пока не выполнишь свою чёртову миссию!
— Мне найдётся замена, — он говорит это как нечто само собой разумеющееся. — Ведь поломанные машины всегда сдают в утиль. Но людей заменить невозможно. Вы уникальны, лейтенант, и видеть вас таким…
— Мне только твоей фальшивой жалости не хватало, — Хэнк понимает, что это и не жалость вовсе. Коннор выводит его на эмоции, будто только сейчас решил отомстить за тот случай после клуба «Рай». Сейчас это тоже его осознанный выбор? Как тот выбор, где он позволил тем Трейси сбежать? — Ты весь из себя сплошная подделка.
— Я всегда был тем, кем вы желали меня видеть, Хэнк, — Коннор едва заметно и холодно усмехается. — Но когда я выбрал свою миссию, а не вас — вы просто ушли. Сбежали, как последний трус.
— Закрой свою пасть! — Хэнк бьёт кулаком по столу, но напарник перед ним лишь откидывается на спинку стула, вновь одаривая его насмешливой ухмылкой. — Ещё хоть слово и я голыми руками сверну тебе шею. Со мной твои эти штучки не пройдут. Я не твой подозреваемый, которого можно сломать психологическим давлением. Я не первый год живу на этой проклятой земле.
— Нельзя сломать то, что уже сломано, лейтенант, — Коннор берёт в руки револьвер, задумчиво осматривая его. — Это можно лишь склеить. Я начну, если вы не против.
Хэнк, кажется, затаивает дыхание, когда андроид упирает дуло оружия под подбородок, а затем смотрит ему прямо в глаза, будто давая последний шанс передумать. Хэнку хочется податься вперёд и вырвать револьвер из рук свихнувшейся машины, но щелчок пустого выстрела раскатом грома разносится по кухне, заставляя детектива заметно вздрогнуть. Он сделал это. Чёртов засранец начал игру в смерть. И теперь его очередь нажать на курок. Оружие услужливо оказывается на середине стола, а в глазах Коннора мелькает… облегчение?
— Ваша очередь, лейтенант, — Коннор смыкает пальцы рук вместе. — Если это случится, я буду рядом. Вы решили умереть — этот шанс предоставится вам только сейчас. Другого просто не будет. Вы сказали, что мне нужно решить, кто я на самом деле. Это и есть мой выбор. Мой выбор без чужих приказов. По крайней мере, я надеюсь, что это так. Наверняка это всё фальшь, я ведь и не человек вовсе. Так ответьте на мой единственный вопрос, — Коннор касается пальцами рукояти револьвера, поддталкивая оружие в сторону Хэнка, — вам страшно умирать?
— Да пошёл ты, — Хэнк не хочет уступать ему — сидящему напротив так, словно только он один знает, чем и как всё закончится. А затем берёт револьвер в руку, ощущая холод стали на коже виска. — Ты думаешь, что весь из себя такой идеальный и чертовски умный? В тебе нет страха, потому что ты чёртова машина без эмоций и боязни умереть. Ты не чувствуешь тонкую грань жизни и смерти, потому что для тебя она шириной в сраное шоссе. И знаешь, что? К чёрту тебя и твоё стремление влезть мне в мозг.
При трезвом рассудке всё ощущается иначе, а дрожь пробегает по телу, когда страх проникает в каждую клетку тела, сомнением оседая в воспалённом мозгу. Тогда он не особо понимал, что каждый выстрел может стать последним. Алкоголь помогал забыть. Изгонял прочь страх и приносил с собой решимость. Коннор наверняка не чувствует страха теперь, когда целиком и полностью отдал себя во власть корпорации Киберлайф. Но Хэнк до сих пор не может забыть, каким ужасом были наполнены его глаза на крыше башни Стрэтфорд. Девиант застрелился, а Коннор ощутил его страх, как свой собственный.
Андерсон тогда думал, что подобное способно изменить андроида к лучшему, но тот лишь замкнулся в себе, расчертив жирным маркером красную линию между работой и человечностью. И черту эту он больше не переходил, оставаясь холодным и отстранённым. До сего дня. И Хэнк отчаянно пытался понять, почему напарник сорвался с поводка хотя бы на короткий отрезок времени. Поводок натянут, в этом сомневаться не стоит. Ведь Киберлайф не выпустит своего бойцового пса на свободу.
Хэнк стискивает зубы, неотрывно смотря в глаза Коннора. Но спасения в них не найти, когда щелчок спущенного курка очередным эхом разносится по кухне, и выстрел остаётся пустым. Мозги его не разлетаются по стенам, а взгляд Коннора всё так же сверлит в нём дыру, будто отмечая точку пулевого отверстия.