«Давай сфоткаю, Володь!» – предложил Иван. Сфоткаться! Да, действительно, в припадке удивления я даже забыл, что обычно делает современный турист, завидев достопримечательность или интересный объект! Верно, друзья: он, еще не успев толком понять, что перед ним и сто́ит ли это вообще фотографировать, тут же судорожно вытаскивает всё, что способно снимать (фотоаппарат, телефон, смартфон, планшет, камеру…), и начинает судорожно щелкать, даже не пытаясь рассмотреть детали и просто насладиться видом! А зачем? Главное – побольше и покрупнее нащелкать, и с разных ракурсов… сантиметр правее, сантиметр левее… Наслаждаться и детали – это потом, дома, когда будем фотки разгребать…
И главное – селфи! Чем больше, тем лучше! И морда так, и морда сяк перекошена, и подпрыгнуть, и раскорячиться, и язык высунуть…
Нет, я не призываю совсем отказываться от съемки или стыдиться делать селфи, так активно и по большей части обоснованно последнее время высмеиваемое сатириками и юмористами-стендаперами… Более того, красиво сделанный кадр с тщательно подобранной экспозицией или грамотно организованное коллективное селфи, а также хорошо снятое видео – это важные и увлекательные элементы активного отдыха.
Однако во всём нужно соблюдать разумные границы. Порой доходит до абсурда: турист вместо натуральных впечатлений привозит домой миллион одинаковых, зачастую дерьмовых фото, а также гигабайты дрожащего и мутного видео. И потом разгребает всё это неделями, а то и месяцами, тратя на это времени больше, чем был в самом походе! А то и вообще от недостатка времени забрасывает всю эту кучу цифрового мусора, который из-за объема толком еще и показать никому нельзя.
Справедливости ради надо заметить, что далеко не все попадались в эту ловушку цифровых гаджетов. Да и те, кто попадался, в последнее время стали умнее и, сделав пару-тройку фоток на память, просто наслаждались видами природы. Ни одна фотография, даже сделанная профессионально, не передавала всей мощи и перспективы того, что ты видел своими глазами. А главное – не сохраняла твои впечатления.
Но если турист сначала вдоволь наслаждался видом, пропускал через себя все эти эмоции и ощущения и, подождав, пока они осядут приятным осадком и усвоятся, только после этого вытаскивал фотоаппарат или другой «снимающий» гаджет и делал пару снимков, то в этом случае, даже плохонькая фотография, была способна воскресить в памяти пережитые эмоции.
Но я пока еще был подвержен этому синдрому цифровых «снималок» и поэтому, завидя хороший вид или объект, тут же выдергивал фотик из сумки, словно шериф-самодур кольт при виде ковбоя или индейца. И такая ситуация, как с этой «сырной» скалой, была пока редким исключением – таким редким, что Иван даже удивился, сам напомнив мне про необходимость щелкать и селфить. Я передал фотоаппарат Ивану, и он несколько раз меня сфотографировал, пока я ерзал по впадине, добросовестно скрючиваясь в различные позы и корча рожи. А потом я слез и, забрав у Ивана фотоаппарат, отошел подальше и так же добросовестно отщелкал «сырную» скалу: горизонтально, вертикально, на ручной, автоматической и режимной настройках, обойдясь, к своей гордости, минимумом кадров… Хе-хе, штук десять, не более!
Александр менее фанатично, но занимался тем же самым. Наш инструктор, терпеливо выждав, пока мы наиграемся в цифровых натуралистов, вытащил наконец свой смартфон и, скромно сделав один кадр и даже не посмотрев, получился ли он, дал команду двигаться дальше. Времени у нас оставалось не так много, а впереди было еще наверняка много интересного.
«Сырная» скала тянулась вдоль траверса горы метров на сто – сто пятьдесят. Где-то посередине нее мы, к своей радости, обнаружили практически пересохший к сентябрю родник. Однако, аккуратно черпая кружкой воду, накапливавшуюся в небольшой впадине, мы смогли наполнить фляги чистой родниковой водой. Это было очень кстати, так как воды у нас практически не было – торопясь быстрее доехать до горы, мы впопыхах забыли купить воду, нарушив одно из правил пешего туриста: всегда с собой должна быть вода, хоть пол-литра, а в жаркую погоду – не менее одного литра! Никогда не следует рассчитывать на пополнение запасов воды в пути – магазин может быть закрыт, а родник – пересохнуть или не найтись в указанном месте! И мы чуть не оказались в такой ситуации. От жажды бы за несколько часов не умерли, конечно, но в том, чтобы шастать остаток дня с пересохшим горлом, было бы мало удовольствия.
К воде вообще нужно относиться с благоговейным трепетом – ведь это основа жизни! Зачем я привожу эту всем известную банальность? Дело в том, что просто знать – это мало. Для того чтобы, по словам Виталика, проникнуться уважением к этой презренной в обычных условиях жидкости, нужно испытать настоящую жажду. И Виталик по этому поводу рассказывал такую историю.
Кавказ – это вообще край родников и горных ручьев, поэтому мест, где можно набрать питьевой воды даже в засушливое лето, было предостаточно. Но вот однажды случилось: уже в середине августа целый день шли по жаре с рюкзаками, и нигде не было воды! Немногочисленные родники в известных местах пересохли, а небольшой запас воды выпили еще утром. К вечеру, слава богу, удалось набрести на родник, но все были к этому моменту уже в полуобморочном состоянии. Виталик рассказывал: жажда была настолько сильной, что воду не надо было даже пить, достаточно было просто намочить руку – и вода сквозь жадно раскрытые поры в считаные мгновения впитывалась в кожу. Вот что такое настоящая жажда!
Но хотя всасывание воды через кожу было, конечно, любопытным явлением, оно же означало: организм доведен почти до крайней степени обезвоживания! Поэтому Виталик не советовал доводить себя до подобного состояния даже самым выносливым. От такого недостатка воды сгущалась кровь, замедлялся метаболизм, прекращалось потоотделение, ну и всякое такое… Закончиться это могло, соответственно, тоже «всяким таким» – от теплового удара до сердечного приступа!
Поэтому лучше забыть еду, чем взять недостаточно воды! Чрезмерно, правда, заливаться водой тоже не стоит – и вообще в походе, и при длительной физической нагрузке есть целая система правильного потребления воды. Эти правила подробно описаны на различных туристических ресурсах в Интернете, поэтому не будем на них подробно останавливаться, ограничившись лишь дополнительным акцентированием внимания на этом вопросе.
Но вернемся на гору Монах. Жажда нам больше не грозила, поэтому мы смело двинулись дальше. «Сырная» скала скоро закончилась, и мы подошли к основанию одной из скальных террас. Помня, как живописно смотрелись эти террасы снизу, мы решили прогуляться на нее. Хотелось все их облазить! Особенно почему-то чесались ноги потоптаться на голове монаха.
Но скала Монах (я посмотрел потом по навигатору) была уже порядочно ниже, а времени было мало. Чёрт возьми, только по одной этой горе неделю лазить можно! Если бы не желание покорить Фишт, не исключено, что так бы и сделали, осмотрев заодно и гору Трезубец.
На террасу от основной тропы ответвлялась еле заметная тропка – видимо, протоптали такие же любопытные… Решив, что отклонение много времени не займет, мы, продравшись через кусты, оказались под сенью великолепных сосен, а под ногами у нас, выглядывая из мшистой, усеянной опавшей хвоей почвы, красовались огромные и помельче каменные валуны кубической формы.
Ну ничего себе контраст! Только что были скалы, похожие на сыр, а теперь такое ощущение, будто мы шли по развалинам гигантской, до самого неба, древней башни, разрушившейся от времени и превратившейся в гору из каменных обломков. Хотя кто ж знает – может, так оно и было!
Мы прошли немного дальше. Это была еще не вершина, но вид, открывающийся в просветы между сосен, был уже фантастический! Вроде всё то же самое – река Белая, Хамышки, Шахан, Пшекиш, – но мы были на другой высоте, и с другого ракурса эта же панорама смотрелась по-другому… Не хуже и не лучше, просто по-другому! И вызывала немного другие эмоции – это примерно как одна и та же мелодия, только в различном инструментальном исполнении и аранжировке.
И в этой медленно, но динамично меняющейся картине и, соответственно, меняющемся восприятии, наверное, и была одна из прелестей горных восхождений! Примерно то же самое чувствуешь, когда взлетаешь на самолете, – объекты, которые ты видел, находясь на земле и по отдельности, вдруг видишь с высоты и все вместе.
Но на самолете всё происходит быстро, а при восхождении картина меняется медленно, давая вдоволь насладиться всеми своими ракурсами… При этом важно, чтобы всё это сочеталось с физической нагрузкой, – ты как бы сам своей силой менял окружающий пейзаж, и всё более и более открывающаяся и расширяющаяся перспектива наполняла сознание всё более и более сильными эмоциями и удовлетворением, которые являлись как бы своеобразной наградой за каждый покоренный метр высоты!
Так мы и стояли на краю скальной террасы и, разинув рты, наслаждались неописуемой картиной, состоявшей из замшелых валунов под ногами, причудливо изогнутых альпийских сосен и горной речной долины, уходящей вдаль на 18 километров и закрывающейся высоким горбом хребта Пшекиш с его вершиной-тюбетейкой.
Для полноты картины не хватало только парочки горных озер, но их с лихвой заменяла река Белая, живописно извивавшаяся по своей долине.
Терраса продолжалась немного дальше, но там валуны уже начинали плясать в беспорядке над практически отвесным склоном, и лазить там без альпинистского снаряжения и страховки было опасно.
Некоторые из этих камушков, кстати, держались с виду весьма непрочно и могли сорваться… Действительно, среди местных ходили слухи, что такое периодически на этой горе случается. Интересно: не из-за таких ли вот любопытных, как мы? Хотя вряд ли – камни срывались в основном по ранней весне, во время резких зимних оттепелей или сильных дождей, когда либо таял расперевший трещины лед, либо когда довольно мягкий песчаник размывало водой…
Происходило это, однако, крайне редко, и никто, по счастью, до сих пор от камнепада здесь не пострадал и не погиб. Правда, рассказывали, что однажды откололась такая здоровая глыба, что смогла докатиться до подножия, проломив по пути все деревья и кусты, каким-то чудом еще не расколовшись о своих собратьев; затем перелетела через дорогу, пропахала огород одного из хамышинских участков, снесла полсарая и плюхнулась в реку.
Неизвестно, так ли всё было на самом деле, но что-то подобное наверняка происходило, и не раз, так как пара-тройка здоровенных глыб в реке под горой действительно валялась.
Мы продолжали стоять и любоваться видом – так бы и остановились здесь на обед, если бы не желание подняться еще выше! Иван уже направился было обратно, но тут вдруг неожиданно повернулся и спросил: «Ну что, Володь, фотографировать будешь?»
Твою ж… зачем напомнил?! Надо же, я уже во второй раз забывал выхватить фотик перед красивым видом! Неужели начинаю излечиваться от этой гаджетной фотомании? Иван, впрочем, был прав: добросовестно налюбовавшись видом, сделать так же добросовестно пару-тройку фото было уже совсем не грех! Поэтому, задержавшись еще на 10 минут, мы сделали несколько снимков, каждый на свой гаджет, ну и конечно, неизменное селфи.
Покинув террасу, пошли дальше по основной тропе, которая некоторое время шла вдоль склона горы, чтобы затем нырнуть на вершину. Окружающий пейзаж не переставал удивлять! Теперь прямо от тропы устремлялись вверх отвесные, гладкие, как бетонная стена, скалы, которые были увенчаны ступенчатыми карнизами, а внизу попадались глубокие и низкие ниши… Если вы были в Хаджохе в ущелье ручья Мишоко и вам показывали стоянку древнего человека, то здесь, немного меньших размеров, но попадалось то же самое – в этих нишах вполне можно было укрыться если не от холода, то от дождя точно. Но вот скалы закончились, и тропа завернула круто вверх, делая последний виток перед вершиной.
Мы, собственно, хотели попасть даже не на вершину (она была наверняка закрыта деревьями), а на самый верхний скальный уступ, который приметили еще внизу и с которого уже ничто не загораживало вид. И вот, наконец, мы вылезли на правую (ту, что ближе к реке) вершину горы! На ней был густой сосново-лиственный лес с довольно густым подлеском. Уже не помню, куда дальше уходила тропа, но напрямую к краю она не вела, поэтому, чтобы выйти к скальным уступам, нам пришлось продираться сквозь подлесок. Усилия наши, впрочем, были вознаграждены: мы выбрались на обрамленную всё теми же альпийскими соснами каменную площадку, с которой описанный ранее вид открылся наконец во всей своей широте и во всём своем великолепии!
Некоторое время мы стояли молча… Наш инструктор, как всегда, очнулся первый и дал команду на обед. Что ж, перекусить на вершине горы, да еще с таким видом было самое то! Мы достали нашу провизию, и Иван принялся ловко шинковать прямо в руках хлеб, колбасу, овощи и сыр, делая бутерброды и овощную нарезку с мастерством заправского шеф-повара.
Мы же с Александром, развалившись на скале, бессовестно продолжали любоваться видом, ожидая, пока Иван всё приготовит. А я к тому же усердно работал затвором фотоаппарата, на этот раз смалодушничав перед своей «гаджетной» болезнью. Когда же совесть у нас с Александром наконец проснулась от восторженного забвения и мы нехотя потянулись, чтобы помочь нашему командиру, тот, усмехаясь, уже протягивал нам бутерброды и подвинул пакет с нарезанными овощами.
Подъем на гору Монах был, даже по трекинговым меркам, не особо тяжелый, но есть хотелось страшно! Часы показывали уже около пяти вечера, сухой паек, съеденный мною еще рано утром в поезде, давно переварился, а ребята вообще, кажется, со вчерашнего вечера не ели.
В общем, мы с жадностью набросились на еду. Свежеиспеченный местный хлеб, местные колбаса и адыгейский сыр, овощи, выращенные под жарким солнцем Краснодарского края, – всё это уплеталось с добросовестно нагулянным аппетитом, на вершине горы и с видом на освещенную лучами вечернего солнца долину. А довершал гармонию легкий горный ветерок, приятно обдувавший наши разгоряченные после подъема лица. Бесполезно, в общем, даже русским языком описывать всю эту гамму ощущений – те, кто был, понимают и так, а те, кто не был, не поймут, пока сами, своими ногами, не поднимутся в горы!
Наполнив наконец свои пустые желудки, мы с чувством выполненного долга развалились на скале и, ожидая, пока еда уляжется, продолжали любоваться видом. Ненадолго скрывшийся в облаках хребет Пшекиш опять открыл нам свою лысую вершину, превратившись на этот раз из предмета созерцания в предмет обсуждения. Как было бы здорово и туда когда-нибудь подняться! Мы, правда, сначала ошибочно приняли Пшекиш за Черный Шахан – гору, которая находилась в том же направлении… Тогда еще сомнения у меня вызвали альпийские луга на вершине – на Северном Кавказе они начинаются на высоте от 1700 до 1800 м, а высота Шахана (это я знал) – всего 1350 м, и вершина его была, судя по спутниковым снимкам, покрыта лесом! Соответственно, как-то мало он походил на лысую громаду, которую мы наблюдали!
Перепроверив потом по карте, я убедился, что это был действительно не Шахан, а Пшекиш, на который было бы совсем не лишним в будущем прогуляться. Почему? Судя по той же карте и найденным описаниям, Пшекиш был самой великолепной и удачной обзорной точкой всего региона. Дело в том, что горная часть Адыгеи представляет собой как бы равносторонний треугольник, вершинами которого являются три основных горных массива: Фишт-Оштеновский, Большой и Малый Тхачи (включая Чёртовы Ворота) и массив горы Чугуш.
Уникальность же Пшекиша заключалась в том, что он расположен аккурат посередине этого треугольника с небольшим смещением в сторону Тхачей. Поэтому, даже еще не побывав там, нетрудно было вычислить, что с его вершины высотой почти 2300 метров можно увидеть сразу все горные достопримечательности Адыгеи. При этом подходящая высота и оптимальное расстояние до каждого массива позволяли рассмотреть с Пшекиша все детали местного горного ландшафта даже сквозь летнюю дымку.
Но это были фантазии на будущее. Пока же целью похода были покорение горы Фишт и разведка его еще не хоженых нами окрестностей. В последний раз окинув взглядом окружающую панораму, мы пошли обратно… Иван хотел напоследок всё-таки добраться до вершины горы, но, походив туда-сюда, мы с огорчением убедились, что прямой тропы туда через седловину нет, а продираться по скользким камням через жесткий подлесок, да еще неизвестно куда, не было уже ни времени, ни желания – через два часа должно было стемнеть, и нам нужно было торопиться со спуском, если мы не хотели в темноте сломать себе шеи, ибо фонарей, кажется, с собой не брали.