Поэтому мы, воспользовавшись той же тропой, по которой поднялись, через 40 минут были уже у подножия, возле машины.
Сегодняшняя программа была выполнена, торопиться пока было некуда, и Иван решил, пользуясь возможностью, слазить под капот машины – уже недели две на приборной панели горел индикатор неисправности двигателя, а некоторое время назад появился посторонний шум при работе. Такой обычно возникает, если топливо не поступает или не воспламеняется в каком-то из цилиндров. Александр, тоже хорошо разбиравшийся в машинах, помогал Ивану.
Я, чтобы не путаться под ногами и не смотреть под руку, отошел еще раз взглянуть на гору Монах – удивительно, но ни террасы из гигантских кирпичей, на которую мы выходили, ни скальной площадки, на которой мы обедали, я найти так и не смог! Как же это?! Может, вон та? Или та? Да нет, там же дерево посередине не росло… А «сырная» скала где? В общем, разглядеть и опознать эти живописные вехи у меня не получилось – гора, благополучно нас отпустив, снова спрятала все свои секреты. Только лицо монаха продолжало грозно и издевательски взирать на меня сверху: «Что, хотели у меня на голове станцевать, жалкие муравьи?! Попробуйте же, поднимитесь еще раз и лазьте тут до посинения, пытаясь ее найти, пока не сорветесь вниз и уже в полете не обнаружите, что до нее всё-таки добрались! Но с добрыми намерениями – милости прошу. У меня еще много припасено того, чего вы не видели!»
И действительно, судя по рассказам, мы не видели и четверти того, что таила в себе эта гора, а где-то на вершине, говорят, были даже знаменитые дольмены. Ну, может, в другой раз…
Иван с Саней тем временем с физиономиями гаражных вивисекторов продолжали ковыряться в двигателе!
Наконец Александр вынырнул из-под капота с зажатой в руке свечой зажигания: «Ха… ну, и как ты хочешь, чтобы это работало?!» – скривившись в усмешке и рассматривая свечу, сказал он Ивану.
Я из любопытства подошел поближе, и даже мне, весьма поверхностно представляющему устройство двигателя, стало понятно, в чём была неисправность: контакты свечи были почему-то наглухо замкнуты, не давая ни малейшей возможности проскочить искре!
Иван задумчиво воскликнул: «Вот, блин! Кабарда… Ставрополье… и сюда еще доехали! Это что получается – всё на трех цилиндрах?!» – Он был не столько раздосадован, сколько недоумевал, как движок вообще еще не загнулся! Действительно, немедленными неприятностями неработающий цилиндр, конечно, не грозил, но пробег с этой неисправностью почти в две тысячи километров был чреват сильной неравномерностью износа деталей, вплоть до заклинивания и полного выхода двигателя из строя.
Но раз машина каким-то чудом до сих пор ездила – значит, скорее всего, обошлось… Иван быстро закрутил новую свечу (предполагая, в чём дело, он запасся ими заранее) и завел машину. Индикатор неисправности почему-то по-прежнему горел, но двигатель работал теперь ровно и без посторонних шумов. Значит, главная неисправность была устранена, и можно было ехать дальше.
Пользуясь тем, что еще не стемнело, мы доехали до слияния рек Белой и Киши – здесь проходила граница Кавказского заповедника и был один из участков, где на поверхность выступал красный гранит, который ниже по течению образовывал целый каньон, добавляя разнообразия местным и так невероятно разнообразным скальным породам!
Некоторое время мы сидели на бетонном парапете дороги, любуясь речными порогами и разбросанными в устье Киши гранитными глыбами, которые в сумерках приобретали цвет запекшейся крови.
Однако надо было ехать назад в Хаджох. Уже заметно стемнело, а нам еще нужно было разместиться в гостинице и пораньше завалиться спать – завтра предстоял первый тяжелый день основного похода.
Впрочем, гостиницу долго не искали – сезон уже заканчивался, и свободных мест было везде много. А так как у одного знакомого Ивана, держателя гостиницы, был сегодня день рождения, то решили у него и остановиться, чтоб поесть шашлыка на халяву, а заодно и день рождения самого Ивана отметить. А то вчера дома он практически сбежал с него, чтобы отправиться в этот поход.
К этому празднованию, кстати, сегодня должен был присоединиться еще один человек. Угадайте, друзья, кто? Конечно, это Виталик! Куда же без него! Он тоже был в Хаджохе и должен был завтра вести свою последнюю в этом сезоне группу по «Тридцатке».
Добравшись без приключений, разместившись в номере и приведя себя в порядок после восхождения и всех переездов, мы подошли к беседке во дворе гостиницы, где хозяин (тоже, кстати, Володя – мой тезка) жарил мясо, ловко переворачивая решетки над большим кирпичным мангалом.
Виталик, уже разместивший своих подопечных, был тоже здесь и помогал с готовкой.
Увидев нас, он воскликнул: «О, вот и вы! Ну рассказывайте, как день прошел, где сегодня были?» Виталик, как всегда, излучал радушие, так характерное для представителей кавказских народов и которое с образом наглого, коварного и свирепого бандита, навязанного за время кавказских конфликтов, не имело ничего общего!
Виталик даже по-русски говорил абсолютно чисто, причем получше некоторых «наших русских» собратьев, которых за дебильный блатной акцент хотелось иногда удавить на месте!
У Виталика, правда, была необычная речевая особенность: он иногда заикался, причем только на глухих согласных в начале слов и только в те моменты, когда что-то увлеченно рассказывал на публику. Нет, перед аудиторией Виталик, разумеется, никогда не робел – не тот человек, – просто такое происходит, когда у рассказчика в голове роится куча мыслей и он, не прерывая повествования, обдумывает, какую и как именно высказать!
Каждый по-разному выходит из этого положения: кто-то мычит между фразами, кто-то растягивает окончания, кто-то заполняет смысловые промежутки словами-паразитами, кто-то делает резкие паузы, как наш президент, а Виталик выкручивался таким вот образом… Впрочем, эта фирменная речевая изюминка совершенно не раздражала и не портила впечатления, придавая личности Виталика дополнительную индивидуальность и обаяние и говорила скорее не о каком-то недостатке, а об уважении к своим слушателям и о том, что ему не всё равно, как он и что несет.
Это, кстати, принципиально отличало его от Ивана. Нет, разумеется, Иван тоже думал, что говорит, но если Виталик при общении руководствовался в основном эмоциональными порывами, предпочитая говорить и думать одновременно, то Иван обдумывал любой разговор или беседу хоть немного, но заранее. Виталик, например, заметив, что группа, поднимаясь по склону, неправильно ставит ноги, мог тут же всех остановить и прямо с ходу начать объяснять, как это делать правильно. Или, неожиданно заметив, что у кого-то что-то неправильно сидит или закреплено из снаряжения, тут же подходил, объяснял, что́ не так, и помогал исправить, попутно обращая внимание на похожие нюансы. Или ему могло неожиданно прийти в голову что-нибудь показать или рассказать (если это не была, конечно, запланированная программой достопримечательность), и он так же мог остановить группу у какого-нибудь камня, растения или дерева и рассказать о них всё, что знал.
Иван же так поступал крайне редко, да и то только в том случае, если отсутствие немедленного нравоучения не грозило каким-нибудь ЧП. Обычно он в течение какого-то времени подмечал окружающие детали, обдумывал, что рассказать или что спросить, и, только выстроив четкую цепочку мыслей, начинал разговор или беседу.
Поэтому речь Виталика была немного сбивчивой, но более душевной, а речь Ивана – четкой, но более строгой. В общем, роли души и мозга своей организации они оправдывали по полной программе.
Но в одном они были здесь похожи: ни Виталика, ни Ивана застать какой-то неожиданной темой или вопросом врасплох было практически невозможно. То есть это собеседник думал, что тема неожиданная, – на самом деле оба инструктора прекрасно чувствовали окружающую обстановку, настроение группы и отдельных ее персонажей. Поэтому что Виталик, что Иван практически никогда за словом в карман не лезли, заранее предполагая, что за вопрос или претензия могут в той или иной обстановке последовать.
Помню, со мной и Виталиком в прошлом году произошел забавный случай на эту тему. Я приехал тогда в Хаджох во второй раз, и Виталик повел нас к сквозной пещере – есть там такая еще одна стандартная достопримечательность…
Пещера представляла собой большую глубокую нишу в отвесной скале с уходящим наверх полом, который был усеян огромными отколовшимися от свода камнями, по которым, как по лестнице, можно было подняться наверх – к сквозному карстовому провалу… В провал, впрочем, невозможно было вылезти, так как он находится довольно высоко от самой верхней площадки пещеры.
И вот Виталик, приведя сюда в очередной раз туристов, привычно рассказывал и об этой пещере, и о похожих карстовых образованиях в окрестностях, но до которых было сложнее добраться… А также именно здесь он обычно делал краткий экскурс в историю Адыгеи: рассказывал о событиях и народах, проживавших на территории республики в глубокой и не очень древности.
Мне было тоже интересно еще раз послушать, хотя я уже и слышал это год назад. Виталик, правда, не помнил меня, что, впрочем, неудивительно, так как он водил мою группу только до этой пещеры, а на следующий день уже передал Ивану… Но то, что я тут во второй раз, он уже знал и поэтому периодически на меня подозрительно поглядывал, машинально готовясь к какой-нибудь подначке. И не зря!
Я к этому моменту уже выкинул из головы все житейские проблемы, наслаждался отдыхом, и настроение у меня было игриво-самоуверенное. Виталик это, разумеется, прекрасно видел… И еще я подумал: это сколько же раз за сезон и уже в течение лет десяти Виталик водит на одно и то же место туристов и рассказывает одно и то же! Причем зачастую одним и тем же, так как многие, кто был хоть раз в Хаджохе, с удовольствием туда возвращались.
В общем, мне жутко захотелось на эту тему пошутить, и я, подождав, пока Виталик закончит рассказ, выдал следующее: «Виталик, вы бы камушки в пещере по-другому переложили что ли, или откололи еще парочку, а то показываешь годами по двадцать раз за сезон одно и то же!»
Виталик, театрально описав головой полукруг, ничуть не смутившись, ответил:
– Так, значит, слушайте все сюда!.. Давайте еще раз все посмотрим на провал в потолке пещеры. – Все послушно устремили взгляд в указанном направлении. – Я вам должен сказать: эта пещера раньше сквозной не была! – Все уже начинали догадываться, куда клонит Виталик, и послышались сдержанные смешки. – Значит, из-за таких вот, как Владимир… – Дружный хохот прервал реплику Виталика. – Ну, короче, вы поняли!..
Эффект был достигнут, и Виталик, отсмеявшись вместе со всеми, как всегда, благородно не стал продолжать мое моральное уничтожение… Я, впрочем, нисколько не обиделся и тоже от души посмеялся.
– Ну, тогда хоть камни переложите… – не унимался я.
– А мы перекладываем, просто сейчас опять прошлогодняя комбинация, хе-хе! Мы же не знали, что ты приедешь! – добродушно отмазался Виталик.
На этом мое вторичное посещение сквозной пещеры закончилось. Настроение мне Виталик, конечно, не испортил, но подкалывать его желания больше как-то не возникало.
Он тоже ничуть не обиделся, но, видимо, зарубку насчет меня по поводу этой тупой выходки сделал, так как с тех пор, хоть и радовался мне при встрече, но был как-то более сдержан, чем с другими, и при этом не упускал случая меня разыграть. А так как Виталик, как уже говорилось выше, был хорошим артистом, велся я на любую сказанную им глупость, тоже, впрочем, нисколько не обижаясь…
Но вернемся к текущему времени в гостиничную беседку.
Виталик, широко улыбнувшись, поприветствовал меня отдельно, со своим обычным радушием, и был мне рад если не как другу, то уж как постоянному клиенту точно! До нашего прихода он как раз разговаривал с двумя туристами-новичками, сидевшими тут же в беседке, и рассказывал им о местных красотах и достопримечательностях, заодно, разумеется, вербуя клиентов… Поэтому мое появление было как нельзя кстати.
– Вот видите? – сказал им Виталик. – Хороший пример – Володя в какой же… в четвертый раз к нам уже приезжает!
Я, впрочем, был готов подтвердить каждое его слово и еще своих положительных отзывов добавить.
Но пора было садиться за стол. К девяти вечера легкий обед, съеденный на вершине горы Монах, уже успел перевариться – пора было поесть как следует! Выпив за здоровье двух именинников – Ивана и хозяина гостевого дома, Владимира, – мы набросились на мясо. Жаренная на углях баранина была просто восхитительна!
Уже немного насытившись и выпив еще по стопке, мы стали обсуждать новости и дальнейшие планы.
Иван порасспросил Виталика: как дела у него в семье? А семья у Виталика обещала быть большой: через неделю был первый день рождения у его годовалого сына и скоро должен был родиться второй ребенок.
Я, конечно, был очень рад и за Виталика, у которого была семья, и за Ивана, у которого была невеста… А может, просто завидовал.
Но мне всегда было интересно: как их прекрасные половины отпускают их сюда, на юг Адыгеи, работать инструкторами по целым месяцам? И если Виталик еще мог быстро смотаться в Белореченск, то Ивану каждую неделю мотаться до Ростова-на-Дону было совсем нереально. А переживать законным спутницам тружеников гор было из-за чего: попадались группы, где бывало полно девушек, – разумеется, представлявших для молодых обаятельных инструкторов серьезный соблазн.
Диана, жена Виталика, впрочем, старалась до прошлого года сопровождать мужа в походах, а пару сезонов, кажется, даже жила в туристическом приюте «Фишт», помогая администрации по хозяйству, а также приходившим туда с группами Виталику и Ивану возиться с туристами.
Но в последний год, поскольку у них был маленький ребенок и они ждали второго, это стало невозможно. Диане приходилось сидеть дома, отпуская Виталика на заработки одного.
Тут-то и пришлось ему несладко! Жену Виталик, конечно, обожал, но Диана, сама до этого не подозревавшая, что способна так беспокоиться и ревновать, выдерживала максимум четыре дня. Затем, как только Виталик появлялся в зоне доступа сети, тут же начинала телефонный террор!
Не знаю, как сейчас, но весной, во время похода на Тхач, когда уже ехали в машине обратно, они с Иваном ее еле успокоили. Виталик, правда, молодец – не раздражался и не грубил, но после трех-четырех звонков беспомощно опустил отчаянно музицирующий телефон: «Всё, я больше не знаю, что и как еще ей сказать! Вань, попробуй ты!»
И Иван, перезвонив со своего телефона жене Виталика, начинал терпеливо и умилительно объяснять, что всё нормально, что уже возвращаемся, что происшествий не было, что скоро Виталик будет дома и т. д. и т. п.
– Но я же беременна, как он не понимает! – был обычный ответ Дианы.
Действительно, на такой неоспоримый аргумент женской логики даже Иван не находил, что возразить.
Впрочем, я, несмотря на всё это, завидовал Виталику – во-первых, его выдержке, так как меня подобный зазвон однозначно приводил бы в бешенство! А во-вторых – тому, что Виталика еще какая-то женщина кроме мамы сильно любила и ждала, хоть это и доставляло порой некоторые неудобства.
Иван же свою девушку вообще ни разу не брал в поход, хотя проводил в них суммарно чуть ли не по полгода!
Зная понаслышке, с какими проблемами сталкиваются молодые пары при подобных расставаниях, да еще став невольным свидетелем телефонных разборок Виталика с женой, мне было чертовски интересно, как они всё-таки выкручиваются из этой щекотливой ситуации.
И вот, вспомнив на фоне расспросов Ивана о семье Виталика об этом своем интересе, я решил тут же его и удовлетворить!
Не знаю, зачем мне именно сейчас понадобилось это выяснять, – все выпили, поели, расслабились и пребывали в хорошем настроении, и поэтому худший момент для обсуждения этой достаточно щепетильной темы, пожалуй, сложно было выбрать… Но, как говорится, охота пуще неволи. Эх, мало я за свой язык получал! В общем, немного подумав, всё-таки спросил, обращаясь сразу к обоим: